Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
Перевод с немецкого Алексея Горобия
Часть вторая (часть первая в № 197)
4. Лесная дева
Ранним утром Йозеф проснулся на своей твердой лежанке, позавтракал, запив еду свежим глотком из ручья, и с первыми лучами солнца продолжил свой путь. Цель оказалась ближе, чем он думал: вскоре его глазам открылась прекрасная долина, окруженная пологими горами. Он давно мечтал увидеть богатую свежую зелень, и этот цветущий луг, через который вился ручей, показался ему настоящим раем. Наконец он нашел то, что искал! И он отправился в обратный путь. Широкую просеку с ее ядовитыми обитателями он миновал легко, поскольку был защищен от действия дурмана. Через несколько часов он достиг своей деревни, не встретив по пути никаких препятствий. Люди возликовали от успеха его путешествия, и уже на следующее утро спозаранку Йозеф отправился вместе с коровами в обнаруженное райское место.
Как замычали коровы, когда они почуяли аромат свежих лугов! Потускневшие глаза их засверкали, и, хотя дальний путь утомил их, они побежали впереди своего пастуха и вскоре уже стояли по колено в свежей траве, жадно общипывая мясистые стебли и сочные листья. Какое-то время Йозеф с удовольствием наблюдал за ними, а затем оставил их под присмотром своего верного пса и отправился бродить по округе в надежде найти какое-нибудь укрытие, где можно было бы соорудить хижину. В середине этой чудесной долины возвышался небольшой холм. На его вершине стоял могучий бук, а сам холм зарос дикими розами, и лишь узкая тропинка вела наверх к дереву. Когда Йозеф взошел по ней и стоял под буком среди аромата роз, ему стало чудно́ на душе, как будто кто-то еще стоял рядом с ним, как будто от кого-то веяло человеческим теплом. Сладкий трепет охватил его. Над розами в воздухе порхали бабочки, среди листьев дерева иногда шелестел легкий ветерок, звучавший как нежная мелодия, похожая на ту чудесную песню, которую Йозеф слышал позапрошлой ночью. Затем, когда ветер умолк и воцарилась тишина, ему показалось, что он различает нежное дыхание, и иногда по воздуху долетал до него еле уловимый вздох. Однако, поскольку в этом прекрасном месте ему становилось все более не по себе, Йозеф отправился дальше по долине до места, где она была ограничена каменной стеной с расщелинами. Из расщелин свисали вьющиеся растения – словно нежная, зеленая вуаль, наброшенная на серый камень. Там, где растения свисали до самой земли, за ними можно было различить чернеющую пустоту. Йозеф раздвинул переплетенные стебли и обнаружил вход в просторную пещеру. Эта находка очень обрадовала его: он перенес сюда всю поклажу и запасы, которые доставил в долину на своей спине и на рогах коров, затем из мягкой листвы сложил себе ложе, набрал дров в ближайшем лесу, выловил под камнями в ручье несколько крупных форелей и в результате устроился наилучшим образом. Он поужинал, к вечеру пригнал к этому месту коров для дойки, а потом еще какое-то время сидел на камне перед пещерой, в то время как долина медленно погружалась в светлую июньскую ночь. У его ног лежал пес, а вокруг сытые коровы довольно пережевывали траву. Позже, когда луна поднялась, а тишина ночи сделала журчание ручья более отчетливым, Йозеф растянулся на своем ложе и быстро заснул сладким и нежным сном. Но в полночь он проснулся от тихого поскуливания своего пса. В пещеру проник аромат диких роз, похожий на запах яблок: вероятно, ветер дул теперь прямо от маленького холма. Йозеф подпер рукой голову и прислушивался какое-то время. Через вход в пещеру была видна светлая июньская лунная ночь, и никаких звуков не доносилось, кроме мелодии ручья и редких позвякиваний колокольчиков на шеях коров. Он уже хотел было снова лечь, но тут услышал чудесное пение, на сей раз ближе и отчетливее, даже слова были различимы:
Розы цветут в свете луны
Серебряной июньской ночью,
Весь мир уснул – лишь сердце любви
Ждет и стучит так одиноко.
Возвышенный трепет охватил Йозефа при этом пении. Еще долго он прислушивался, хотя оно уже затихло. Все было тихо, и, тщетно прислушиваясь, он наконец заснул.
Следующим утром, едва проснувшись, он сразу почувствовал аромат диких роз. Оказалось, что вокруг его ложа были разбросаны эти нежные цветы. Сие милое, но странное явление озадачило его и погрузило в размышления. Пока он думал, кто это мог сделать, кто дает о себе знать такими любезными знаками, ему вспомнилась сказка, которую рассказывали в деревне.
– Далеко, за Вечерней горой, – говорили люди, – есть сказочная долина. Там на холме среди розовых кустов живет лесная дева Хехта. Если три раза постучать по чудесному буку, который стоит там, она выходит, и кому она подарит свою любовь, тот станет счастливейшим среди смертных. Если он пройдет испытание и сохранит верность деве, то из холма роз вырастет величественный замок, и этот счастливец будет править всеми землями вокруг. Но в окрестных лесах растет дурман-трава и никто, кто решится туда ступить, уже не найдет дороги ни вперед, ни назад.
Эта история все утро не выходила у юноши из головы, и он то и дело поглядывал издалека на маленький холм. Его влекло туда, но в то же время робость удерживала его. Наконец, около полудня он не мог уже сопротивляться своему странному влечению и стал подходить все ближе к холму. Солнце палило с безоблачного неба, сонно журчали источники по каменистому дну. В кроне бука сидела иволга и беспрерывно посвистывала, будто бы подзывая к несказанному счастью. Йозеф медленно поднялся по тропинке между розами и теперь стоял перед серебристо-серым стволом прекрасного бука. Он задрожал, потому что вновь почувствовал, как до него долетел трепещущий вздох ожидания.
Сердце стучало так, что ему казалось, что этот звук разносится далеко вокруг. Он согнул указательный палец и медленно поднял руку. На одно мгновение застыл в сомнении, а затем с внезапной решимостью три раза легонько постучал по стволу. Словно бы легкий, серебристый смех пролетел по воздуху, смех освобождения, и Йозефу показалось, что с другой стороны дерева донесся нежный шелест, когда он нерешительно заглянул туда, то увидел, что на камне под буком сидит светлая женственная фигура, такая прекрасная, что он был поражен в самое сердце. Она поднялась, откинула назад длинные волосы цвета красного золота и с жестом любезной величественности протянула ему руку.
– Приветствую тебя, красавец. Тебя не было так долго!
Йозеф едва решился взять эту овеянную ароматом роз, белую, как лилия, руку и стоял, онемев и окаменев, перед удивительной красотой этой женщины. Она была одета в белый облегающий наряд, украшенный побегами диких роз самых нежных красок, но еще ярче, чем белизна этого наряда, сияли на солнце красивые руки, изящная шея и лучезарный лик.
Пока Йозеф так стоял, держа ее руку в своей, весь в смятении от мысли об этом любовном приключении, по лицу Лесной девы пробежала нежная улыбка и красавица проговорила: «Почему ты не поцелуешь меня, ведь ты мой избранник? Ах, как долго я тебя ждала!»
С этими словами она склонила голову ему на грудь и доверчиво посмотрела на него снизу вверх. И эти глаза, в которых отражалась то ярчайшая синева неба, то глубочайшая бирюза сверкающего на солнце моря, так опьянили Йозефа, что он, забыв свою робость, склонился к так ласково подставленным ему устам. А иволга в ветвях прекрасного бука издала свой ликующий клич, а потом вспорхнула и полетела прочь к лесу, сверкая на солнце своим золотистым оперением.
5. Расставание
Целое лето Йозеф прожил полный счастья и наслаждения, блаженно ожидая еще более прекрасного будущего. Временами он едва мог поверить, что это чудеснейшее в мире создание принадлежит ему и что он может обнять это воплощенное очарование своими собственными руками, а она каждый раз представлялась ему по-новому в свежий утренний час, среди полуденного зноя или в блаженной вечерней тишине. Однако дни утекали так же быстро, как бодрый ручей. Не успел Йозеф оглянуться, как в долину пришла осень. Однажды они сидели с Хехтой на камне под прекрасным буком. Среди поблекшей зелени диких роз светились ярко-красные плоды шиповника, паутинки летели по прозрачному воздуху и из небесной вышины доносились крики перелетных журавлей. Влюбленные молчали и тихо вспоминали прошедшие, залитые солнцем дни. Тут Хехта взялась за красивую лютню с золотыми струнами, стоявшую подле нее, и начала петь:
Грусть расставания повсюду в воздухе,
Последние краски, последние запахи,
И последний ласковый звон. –
Где те прекрасные деньки,
Когда чудесно пели соловьи
И мир цветами был опьянен
– Ты слышишь зов? – спросила она затем. – Нам предстоит расставание, мое время кончилось.
Йозеф вздрогнул, он никак не ожидал этого и вопросительно посмотрел ей в глаза. Легкий ветерок подул с гор и послал на землю целый хоровод красно-золотистых, увядших листьев.
– Листья падают, – сказала Хехта, вздрогнув, и смахнула красный лист с колен, – мне пора уходить. Завтра ты меня уже не увидишь. Спасибо за твою любовь и прощай навсегда!
Йозеф был сражен наповал этими словами и едва понял их смысл. Когда она увидела его отчаяние, словно мягкий свет озарил ее черты, и она промолвила:
– Может быть, мы еще увидимся, да, может быть, мы навсегда воссоединимся и будем жить в наивысшем счастье, но для этого ты должен пройти испытание, слишком тяжелое для слабой человеческой натуры. Ты должен хранить мне верность, пока на землю не придет весна, пока первые листочки не окрасят этот бук светло-зеленым цветом.
Йозеф не мог понять, как может она сомневаться в его верности. Ему показалось, что это условие так легко выполнить. Как же он мог бы заинтересоваться какой-то другой женщиной в мире, когда само воплощение красоты отдало себя ему в руки? Но она проговорила с тихой серьезностью:
– Не думай, что испытание, которое я тебе предлагаю, такое легкое, ведь ты теперь будешь словно бы излучать потусторонний свет, и, когда ты вернешься в деревню, тебя будут подстерегать опасности. Там много милых девушек, и нет на свете такого человеческого сердца, которое бы не поддалось им в минуту своей слабости. Но помни, что, если ты нарушишь обет, тебя ждет верная гибель, через три дня ты умрешь.
Однако, когда Йозеф поклялся ей в своей неизменной любви и стал умолять ее довериться ему, ее глаза засияли бесконечной любовью и она сказала:
– О, милый, я верю тебе! Возьми тогда этот символ наших чувств. – Тут она намотала на безымянный палец его левой руки тонкую прядь своих золотистых волос, вытащила сверкнувшие ножницы, отрезала волосы и запечатлела на них поцелуй. В этот миг волосы превратились в золотое кольцо, крепко сидящее на пальце. – Это кольцо будет всегда напоминать тебе о твоем обете. Если ты хоть малейшим образом нарушишь обет, блеск кольца потускнеет. Если же оно совсем почернеет, то горе тебе, это конец.
Тем временем вдали, вокруг Вечерней горы сгустились плотные туманы, солнце скрылось за облаками. В лесу кроны деревьев заколыхались, и вихрь увядших листьев поднялся высоко в воздух. Когда Хехта увидела его, она прокричала жалобно:
– Жаль, как рано! Ах, как рано!
Она обняла Йозефа и поцеловала его; тут налетела буря и вырвала ее из его объятий. Последние листочки прекрасного бука с шумом и трепетом взмыли в воздух. Из густого вихря красных листьев Йозеф услышал еще раз голос Хехты: «Прощай, прощай!» – а когда облако листьев улетело прочь с бурей, исчезла и прекрасная Лесная дева. Йозеф снова и снова колотил по стволу бука так, что едва не стер в кровь пальцы, но ничего не добился. Лишь ветер в голых ветвях прекрасного бука напевал свою нежную грустную песенку.
6. Испытание
На следующий день на вершине Вечерней горы уже лежал снег, и Йозеф отправился со своими коровами в деревню. Там люди не могли надивиться сытыми и лоснящимися животными. Старик Линденбауэр удовлетворенно похлопывал их по шее, обходил каждую корову кругом и хвалил неустанно. Старуха-крестьянка же не могла наглядеться на сына, таким он стал статным и красивым. Таково было мнение и всех деревенских девушек, даже тех, у которых уже был возлюбленный: даже они засматривались на Йозефа и вздыхали. Другие же открыто посылали ему благожелательные взгляды. Но ни робкая Кэта, ни веселая Грета, ни дерзкая Врони не получали никакого отклика. Йозеф спокойно смотрел на девушек и безучастно шел своей дорогой, ведь мысль о прекрасной Лесной деве, как туман, заволакивала его рассудок. Он теперь не ходил на танцы, где каждое воскресенье молодые парни кружили хорошеньких девушек, или на посиделки, где люди шутили, дурачились и влюблялись, так что его вскоре стали считать гордым и высокомерным и даже насмешливо прозвали Принцем с Вечерней горы.
Только в случае с дочерью ближайшего соседа, красавицей Аннемари, было небольшое исключение: на нее он не отваживался смотреть, когда проходил мимо. Она раньше ему очень нравилась, и он ей, должно быть, тоже нравился – судя по ласковому взгляду ее темно-карих глаз, который она бросала на него всегда, когда он приветствовал ее. При этом ее алые губы расплывались в улыбке. Раньше он, бывало, болтал с ней у ограды сада, но те времена прошли, теперь он избегал Аннемари так же, как и остальных девушек.
Тем временем пришла зима и завалила горы снегом, темный ручей теперь бежал между покрытыми льдом валунами и от него шел пар. Какой бесконечно долгой казалась Йозефу эта зима, ведь все его устремления были направлены только на весну, а голова была наполнена воспоминаниями и надеждами на чудесные летние дни! Другие парни и девушки радовались каждому воскресному дню, а для Йозефа воскресенье было мило лишь тем, что означало конец очередной недели, которую старик Линденбауэр в своем настенном календаре зачеркивал жирной чертой красного карандаша. Вот кончился старый календарь, был повешен новый. Уже выдались первые погожие дни, предвещающие весну, когда над зелеными озимыми, обнажившимися под растаявшим снегом, запели жаворонки. Все громче тренькали синицы свои весенние мелодии, и, наконец, с верхушек деревьев донеслись зазывные трели дроздов. С гор потекли потоки, ручьи вздулись и забурлили. В природе разлилась счастливая суета, появились почки, ростки и цветы, поднялось томление и в сердце нашего юноши, который едва мог дождаться момента, когда наступит его наивысшее счастье.
Как раз в те дни, когда почки бука были готовы уже распуститься, в деревне праздновали большую свадьбу: самый богатый крестьянин выдавал замуж свою дочь. Йозеф не мог отказаться от участия в празднике, хотя был бы рад это сделать. Как бы там ни было, он явился в своем лучшем костюме. Когда после венчания гости уселись за стол, ломящийся от вина и яств, оказалось, что Аннемари сидит рядом с ним. Он подивился ее красоте, ведь среди присутствующих никто не мог с ней сравниться. Однако, несмотря на то, что у него было радостно на душе, так как утром он понял, что почкам на буке не хватает всего лишь одного теплого дождя, чтобы раскрыться, он оставался молчаливым и на все вопросы отвечал односложно, ведь он чувствовал, что соседка по столу таит в себе скрытую опасность, и старался не смотреть на нее. Она же, казалось, не обращает на это внимание, смеется, болтает с другими гостями и прямо светится от счастья. Постепенно настроение за столом становилось все веселее, разговоры все громче, ведь крестьянин подал из погреба свое лучшее красное вино, и гости налегали на него. Йозеф пару раз не смог устоять и тайком взглянул на свою соседку, а она беззаботно болтала и смеялась рядом с ним, только ее белые зубы сверкали да темно-карие глаза лучились.
Когда после трапезы заиграл маленький оркестр, Йозеф опять же не мог остаться в стороне. Он танцевал и с Кэтой, и с веселой Гретой, и с Врони. Лишь одной Аннемари старался избегать. Но в какой-то момент она оказалась перед ним, ее глаза искрились, а прелестные губы подрагивали, и не успел он опомниться, как непроизвольно увлек ее в круговорот. Вскоре танцующие расступились и в центре зале оказалась одна прекрасная пара, ведь Аннемари танцевала легко, как перышко, и грациозно, как лань, а Йозеф, в свою очередь, был лучшим танцором в деревне. Даже старики пришли из соседней комнаты и заявили, что и в старые добрые времена не бывало лучшего танца, а это кое-что значило. Аннемари во время танца не смотрела на Йозефа, а лишь глядела через его плечо в пустоту.
Когда веселье закончилось и все отправились по домам, само собой получилось, что Йозеф пошел вместе с прелестной Аннемари, ведь они оба жили на самом краю деревни. Поначалу они шли большой компанией, но товарищи, шутя и смеясь, стали постепенно растекаться по домам в соседние переулки, поэтому вскоре они остались одни. Посвистывал ветер, нежно шевеля молодой листвой, с бурлением бежал в ночи ручей. Порой падали редкие капли дождя и обжигали разгоряченные лица молодых людей.
Юноша и девушка безмолвно шли в гору. Йозеф слышал рядом с собой легкие шаги девушки и нежное шуршание ее платья. Наконец они пришли к цели своей прогулки. Около маленькой калитки, ведущей в сад, они остановились, и Йозеф протянул девушке руку на прощанье. В этот миг луна озарила своим светом всю долину и прелестное личико, с которого смотрели на Йозефа темно-карие глаза. Девушка не отпустила его руку, наоборот, она крепко сжала ее, и тут из глубин ее взволнованной души вырвались слова.
– О, негодник, – сказала она дрожащим голосом, – что я сделала тебе? Что я такого нарушила, что ты на меня не смотришь, что ты со мной не разговариваешь, что ты меня избегаешь? О, насколько ты хорош собой, настолько негодник ты в душе!
Йозеф был потрясен, он не знал, что сказать. «О, Аннемари!» – только и вымолвил он.
– Да, ты, ты! – закричала она и, больше не владея собой, обвила его руками и прижала голову к его груди, в то время как судорожные рыдания сотрясали ее молодое тело. Йозеф пытался ласково высвободится из страстных объятий, но она лишь крепче прижималась к нему и еще беспомощнее раздавался ее плач. Его переполняло сочувствие, он не знал, как ее утешить. И когда он наклонился, пытаясь нежно отодвинуть ее от себя и шепча ей бессвязные слова, получилось, что он, стараясь быть ласковым, нежно поцеловал ее в лоб. Тут она обратила к нему свое заплаканное личико и он, сам того не желая, стал собирать губами ее слезы, и так он добрался до ее губ, которые страстно встретили его поцелуи.
– Ах да, ах да, – прошептала она, – ты все же не негодник. – И ее губы были такими ласковыми, и она так преданно прижималась к нему, что его кровь, и без того разгоряченная танцами и вином, потекла как огонь по жилам, его пыл разгорелся, и он забыл то, что не должен был забывать.
7. Эпилог
Когда следующим утром Йозеф проснулся с тяжелым чувством на сердце, его взгляд первым делом упал на кольцо и, о Боже, оно было черное. Смертельный ужас овладел им. Он стал судорожно скрести и тереть кольцо, он пытался отчистить его, пока не стер до крови пальцы, но безуспешно. Терзаемый мрачными мыслями, он весь день бродил по весеннему лесу, не зная покоя, и без сна провел следующую ночь. На другое утро ему пришло в голову, что господин Пикус сможет помочь, ведь он знает средства на все случаи жизни.
Правда, теперь ручей, вспухший от растаявших снегов, неистово бурлил в узком ущелье, и до господина Пикуса не так легко было добраться: путь к нему вел дальним кругом по отвесным скалам. Когда к полудню Йозеф добрел-таки до маленького плоскогорья, он не застал ученого дома. Дверь была заперта, а вокруг было безлюдно, лишь ручей рокотал в глубинах ущелья. Йозеф долго сидел у ручья и ждал. Наконец несколько раз прокричал черный дятел, да так громко, что его голос перекрыл бурление ручья, и вскоре показался господин Пикус, который со связкой трав за спиной спускался с горы.
Когда Йозеф изложил свое дело, старик открыл дом, извлек из шкафчика маленькую бутылочку с золотисто-желтым содержимым и промолвил: «Сейчас все будет, сейчас все будет. Скорее всего, золото не настоящее, надувательство, надувательство! Сними кольцо!»
– Оно не снимается! – ответил Йозеф.
– Как так, как так, – забормотал господин Пикус, – должно сниматься! – но как бы он всеми силами ни тянул и ни тащил кольцо, оно не поддавалось и сидело прочно, как влитое. – Хм, хм, – сказал господин Пикус, – что ж, сейчас посмотрим!
Тут он взял тонкую щепку, окунул ее в бутылочку, осторожно капнул жидкостью на кольцо и начал растирать это место тряпочкой. Но кольцо оставалось черным. Старик покачал головой, принес большое увеличительное стекло в оправе и стал внимательно рассматривать через него тонкое колечко. «Оно сделано не рукой человека, – проговорил он, – сынок, сынок, кто дал тебе кольцо?»
Тогда Йозеф во всем признался и рассказал ученому свою историю.
– О, беда, беда! – запричитал старик. – Скверно, скверно! Завтра буки зазеленеют, я заметил это сегодня в лесу, и завтра твой последний день. Беги туда и посмотри, получишь ли ты прощение. Я ничем не могу помочь, ничем не могу помочь. Скверно, скверно!
С камнем на сердце вернулся Йозеф в деревню. Словно в забытьи он прошел крутыми тропами над пропастями, в которых весенние воды неумолчно бурлили.
Следующим утром спозаранку он отправился на лесной луг. Воздух вокруг был душным и неподвижным, ни один листок не колыхался. Вечерняя гора стояла закутанная в пелену, небо было затянуто белесой дымкой, через которую солнце светило как матовый шар. По мере того как он шел, день не прояснялся, наоборот, сгущались зловещие сумерки, и в жутковатой тишине иногда раздавались далекие глухие раскаты грома.
Зеленую долину пересекали пенящиеся потоки, и немалого труда стоило Йозефу, где-то идя вброд, где-то перепрыгивая с кочки на кочку, достичь маленького холмика в середине долины. Там стояли розы со своей первой молодой зеленью и прекрасный бук, который тоже уже выпустил нежные светлые листочки. Йозеф взобрался по узкой тропинке. За горами громыхал гром, и порой по воздуху пролетал словно бы робкий вздох из подавленного сердца. Долго стоял он под деревом и не решался постучать по стволу. Становилось все темнее, и в сине-черном небе вспыхивали молнии. Наконец он собрался с духом и робко постучал по стволу. Тут раздался горестный возглас из глубин измученной души, и Лесная дева предстала перед ним вся в черном и бледная, как мрамор. Йозеф опустился на одно колено, воздел к ней руки и закричал:
– Прояви милость и прости меня!
Но она смотрела на него сверху вниз неподвижными глазами.
– Какое горе, что ты это сделал! – промолвила она. – Теперь тебе никто не поможет, никто. Прощай! – она наклонилась и поцеловала его в лоб. Тут деревья в лесу заволновались и склонили свои макушки почти до земли. Ветер яростно обрушился на молодую листву бука и сразу пошел проливной дождь. С оглушительным треском вспыхивали молнии, и жуткие раскаты грома не прекращались ни на минуту.
Однако Лесная дева Хехта продолжала стоять прямо и неподвижно, ее длинные красновато-золотистые волосы развевались по ветру, и, сложив руки, она неподвижно смотрела на небо. Тут сверху обрушился словно огромный огненный шар и расколол прекрасный бук сверху донизу. Сраженный молнией Йозеф упал к ногам Хехты.
В тот же миг на том конце долины, где ручей убегал через расщелину прочь, с ужасающим треском горный обвал завалил все ущелье и перекрыл путь для потоков воды. Стремительно стала подниматься вода в уже и без того затопленной долине, и вскоре лишь маленький холмик с кустами роз возвышался, как островок, над волнующимися водами. Под расколотым буком же сидела, не обращая никакого внимания на бушующую бурю и нещадные потоки дождя, Лесная дева Хехта и неподвижно смотрела в пустоту.
Следующим утром, когда солнце заулыбалось с чистого неба, Хехта своими собственными нежными руками похоронила возлюбленного под кустами роз и вернулась в глубины гор в свое вековечное заточение.
Пораженный молнией бук истлел с годами, на его месте вырос новый бук, который теперь тоже широко раскинул свои ветви. В ту пору, когда цветут дикие розы, чудесными лунными ночами иногда можно услышать около бука прекрасное, но тоскливое пение.
1889 год
|
|
