Редактор: Анна Орлицкая(Вторая часть в
№198)
Перевод с немецкого Алексея ГоробияАлексей Горобий: Перевод посвящается светлой памяти моей мамы Нины Константиновны, незаменимого друга и советчика.Часть первая1. ЗасухаНикто в деревне не мог вспомнить такой весны. С тех пор, как сошел снег, не выпало ни одной капли дождя; день за днем над горами сияло безучастно чистое небо. Ручей, чье журчание в эту пору обычно разносилось далеко вокруг, теперь лишь робко вился несколькими тонкими струйками между опаленными солнцем камнями. Лесопилка на краю деревни ниже по ручью, обычно неустанно работающая, теперь стояла без дела. А какая веселая музыка разносилась раньше по орошенным горным лугам по обе стороны равнины! Прежде ключи пробивались здесь и там через густые травы и преданно вливались в бурлящий ручей. Теперь же отдельные струйки, которые еще вытекали из лесных ключей, сразу жадно впитывались луговой землей, так и не достигнув почти обмелевшего ручья. Но и этого было недостаточно, травы стояли не ярко-зелеными, а поблекшими. Выше в гору, где поля тянулись вплоть до величественных лесов, дело обстояло еще хуже: там посевы не могли подняться во весь рост и чахли на некогда плодородной почве – если бы обильная горная роса немного не освежала их, они бы совсем погибли.
Подавленное настроение царило в деревне, и, наверное, еще никогда, сколько стоит деревня, столько глаз с надеждой не обращалось к небу и еще никогда так не были востребованы предсказания тех, кто мнил себя разбирающимся в погоде. Но все эти предсказания ничуть не помогали, и вместо дождя вновь и вновь светило солнце.
Одним ясным воскресным днем старик Линденбауэр сидел под тенью древней липы у своего порога. Рядом с ним на деревянной скамейке примостился сын, красивый двадцатилетний парень, и сплетал кнутовище из веток можжевельника.
Старый крестьянин посматривал на залитые солнцем окрестности и время от времени что-то ворчал. Наконец он проговорил: «Знаешь, Йозеф, надеяться в этом дрянном году больше не на что. Видишь опять эту Вечернюю гору? Как было всегда при моей жизни и как мне дед рассказывал? "Если Вечерняя гора надевает шапку, дождь будет в ближайшие 24 часа". И дождь случался так же верно, как аминь в конце церковной молитвы. А сегодня, смотри, гора снова натянула себе шляпу по самые уши, но ты веришь, что завтра пойдет дождь? Бог свидетель, уже пять раз кряду примета не сбылась! Мир вывернулся наизнанку!»
После этого он снова недовольно заворчал, видя, как горячий воздух колеблется над его угодьями.
Юноша сначала только кивал на слова отца, а потом промолвил:
– Да, если скоро не придет дождь, корм для животных закончится. В Ольховой низине коровы еще неделю смогут кормиться, а потом и там им станет нечего есть. С каждым днем они дают все меньше молока, вон Лиз уже почти без молока, а раньше она была лучшей коровой.
Старик почесал затылок и пробормотал что-то, что звучало, как ругательство. А сын продолжал:
– Там, за Вечерней горой, вроде бы есть хорошее пастбище, достаточное для сотни коров.
– Что толку! – сказал старик раздраженно. – Из про́клятого леса еще никто не возвращался, кроме Мюленханса, который сошел с ума. Там растет дурман-трава, и кто на нее наступит, тот сходит с ума и мучается пока не изнеможет.
– Но ведь господин Пикус
[1], – возразил сын, – бродит там везде, собирает свои травы, и с ним ничего не случается. В тот раз именно он нашел Мюленханса и привел его назад. Правда, разум он не смог ему вернуть!
– Господин Пикус, – сказал старик, – не так прост.
– Господин Пикус не причиняет никому вреда, – возразил Йозеф. – Своими травяными настоями он помог уже многим, и люди говорят, что его снадобья пользуются спросом даже в далеких землях. Если завтра опять не будет дождя, стоит мне спросить у него, как он добился, чтобы зловещий лес не мог повредить ему? Если он мне это скажет, я пойду искать луга за Вечерней горой и спасу наших коров. Иначе нам придется их продать, или они погибнут.
Старик не хотел соглашаться с этой идеей, но когда вечером его коров пригнали домой и он увидел, как у них выступают кости на ногах и все ребра можно пересчитать, он проворчал: «Ну, давай, попытайся поговорить с господином Пикусом!»
2. Господин ПикусКогда рано утром следующего дня Вечерняя гора снова предстала с такой ясностью, что на ее вершине можно было пересчитать все деревья и все камни, и когда ярко-синий небосвод снова раскинулся над долиной, мать-крестьянка сложила в корзинку все дары, которые, по ее мнению, должны были умилостивить господина Пикуса. Среди них был горшочек прошлогоднего липового меда, порядочный кусок копченой колбасы, которую в округе никто не умел делать так хорошо, как она, и несколько бутылок наилучшего вина, хранившегося в подвале уже 12 лет. Пока она хлопотала, сыну Йозефу бросилось в глаза кольцо из желтого металла, лежавшее на полке. Оно было толщиной с большой палец, овальное и такое большое, что в него можно было просунуть целых четыре пальца. Эту странную вещь, предназначение которой никто в деревне не мог объяснить, он однажды нашел под большим камнем. Теперь ему пришло в голову, что господин Пикус слыл любителем подобных диковинок, он прилежно хранил всякие каменные топоры, бронзовые мечи и прочие древние орудия, поэтому Йозеф положил и это диковинное кольцо в корзинку и отправился в дорогу. В иную пору путь был труден, ведь он вел крутыми тропами по скалам, но теперь, когда ручьи почти пересохли, до жилища этого странного ученого можно было добраться гораздо более короткой и легкой дорогой через узкое ущелье в скалах, обычно недоступное из-за бурлящего потока воды.
Йозеф прошел по взгорью и вскоре оказался перед отвесной скалистой стеной, из узкого ущелья в которой прежде вытекал ручей. Здесь было невыносимо жарко, солнечный свет отражался от выцветших скал, и ничего живого не было заметно вокруг, кроме нескольких бесшумно порхавших бабочек. Кругом царила тишина, нарушаемая лишь тихим журчанием тонких струек воды на дне ручья.
Приятная прохлада окружила его, когда он вступил в ущелье. Чем дальше он шел вперед, тем сумрачнее становилось все вокруг, поскольку стены с обеих сторон величественно вздымались ввысь и оставляли видной только тонкую полоску голубого неба наверху. Так шел он довольно долго между влажными каменными стенами и взбирался по глыбам скал все выше. Наконец вокруг стало светлее и перед ним открылась яркая зелень, залитая солнцем. Он присел передохнуть и тут услышал впереди быстрые ритмичные постукивания, иногда прерываемые пронзительным криком дятла.
В этом месте ручей пересекал небольшое плоскогорье, со всех сторон окруженное отвесными скалами, на котором то тут, то там среди разбросанных каменных глыб высились величественные пихты. В одном солнечном углу этого плато, где большая каменная плита, выступающая из скалы, создавала естественное укрытие, поселился господин Пикус. Из бревен и камней он построил себе причудливый, но теплый дом, защищающий от непогоды, с единственной большой комнатой, в которой хозяину дома было уютно и безопасно. В этой комнате находился большой каменный очаг, на котором он готовил свои разнообразные эликсиры и травяные настои.
Усердные постукивания и крики дятла продолжались, пока Йозеф взбирался по неровным каменным ступеням, которые вели от русла ручья к плоскогорью. Он уже заметил сказочный домик и сложенные перед ним дрова, как тут внезапно с кучи светло-желтых опилок с шумом сорвался черный дятел и устремился прочь с пронзительным тревожным криком. Только на миг на солнце вспыхнула его красная шапочка, и вот он уже исчез. Там, где прежде сидела птица, длинные узкие щепы для розжига огня были частично аккуратно сложены, частично разбросаны вокруг большого полена, как будто их только что нарубили. Могло даже показаться, будто это дятел сейчас занимался обработкой дерева. Наш герой подивился всему этому, и сердце почему-то забилось у него в груди, когда он стал медленно подходить к дому. Вокруг стоял тяжелый, дурманящий аромат, потому что на некоторых солнечных участках плоскогорья почва была возделана и на ней росли удивительные пахучие растения, украшенные невиданными цветами. Из печной трубы на самом верху крыши дома вился легкий сиреневатый дымок, постепенно растворявшийся в ветвях пихт.
Когда Йозеф вошел в полутемную комнату, ему показалось сначала, что он ничего не видит, но вскоре он различил господина Пикуса, который как раз взялся разжигать каменный очаг и подбрасывал новые дрова в огонь. Из котелка на очаге доносилось тонкое, жалобное посвистывание и бульканье, от которого на душе становилось как-то не по себе. Господин Пикус был одет во все черное, на голове у него была ярко-красная шапочка, из-под которой выглядывало бледно-желтое как пергамент лицо с птичьими чертами – желтыми, колючими глазками и длинным острым носом. Когда обладатель носа по своей привычке быстро двигал головой, казалось, что он все время ищет, по чему бы постучать своим носом. Сейчас он так же быстро повернул голову к Йозефу и спросил высоким пронзительным голосом:
– Ну, с чем пришел? Что тебе нужно? Ведь если крестьянин что-то приносит, то он хочет что-то получить! – Тут он захихикал так, как будто сказал самую остроумную вещь на свете, и продолжал: – Нужно что-то для желудка или для сердца, от подагры или для приворота? Всё есть, всё есть! – воскликнул он и взмахнул рукой в направлении дальней стены своей комнаты, где на полках стояли бесчисленные бутылочки причудливейших форм – шарообразные с длинными горлышками, четырехгранные с короткими горлышками, пузатые и стройные, маленькие и большие. Содержимое некоторых светилось как рубин, некоторых – как смарагд, в одних было что-то фиолетово-синее, в других – золотисто-желтое.
Йозеф откинул крышку своей корзинки и промолвил:
– Моя матушка посылает Вам некоторые мелочи и передает свое почтение.
– Давай сюда, давай сюда! – затараторил господин Пикус, доставая горшочек с медом. – Сладости, сладости! – забормотал он удовлетворенно. – Чудесно, чудесно! – Затем он вытащил колбасу и сделал такое движение носом, как будто хотел ее расколоть. Но нет, он обнюхал ее с видом знатока и воскликнул: – Вкусно, вкусно! Мне нравится! – После этого он поднял одну из бутылок на свет и ухмыльнулся: – Знаю, знаю! Вино из старых! – Тут показался его острый язык, с предвкушением облизнувший тонкие сухие губы. Потом он увидел, что на дне корзинки еще что-то блестит, и от внимания Йозефа не ускользнуло то, с какой жадностью господин Пикус потянулся за кольцом, как засверкали при этом его желтые глаза. Он взял кольцо, взвесил его в руке и стал с большим любопытством рассматривать его, поворачивая туда-сюда; затем он попытался умерить свое волнение и придать себе равнодушный вид. – Спасибо, спасибо за колечко! – поговорил он. – Не смогу найти ему применение, но поскольку вещь старинная… – И с этим напускным равнодушием он положил кольцо к другим подаркам.
Однако Йозеф тут же забрал кольцо:
– Это не подарок, оно, видимо, случайно попало в корзинку.
Но старик уже твердо решил оставить эту вещь у себя, ведь он-то сразу понял, что это так называемое клятвенное кольцо из древних языческих времен, что оно из чистейшего золота и стоит более сотни талеров. Поэтому он проговорил льстивым голосом:
– Сынок, только скажи, что тебе нужно от меня? И тогда мы договоримся насчет кольца!
– Вы получите его, если скажете мне то, что я хочу знать, – ответил Йозеф, который крепко сжимал в руке желанную драгоценность. Затем он изложил свое дело.
Господин Пикус заохал, когда услышал, чего хочет юноша.
– Думаю, да, сынок! Думаю, да, сынок! В заколдованном лесу на Вечерней горе растут чудеснейшие в мире травы. Но если каждый сможет там безнаказанно топтаться, туда быстро понабегут другие естествоиспытатели и всё отберут у меня. И я останусь с носом. Тогда они смогут готовить такие же хорошие настои, как я. Да, да!
Йозеф повертел кольцо в руке, так что оно вспыхнуло на солнце, и затем медленно положил его в карман. Тут господин Пикус пришел в большое беспокойство, почесал у себя за ухом и забегал по комнате, взмахивая руками так, как будто он хотел подняться в воздух, издавая время от времени странные горестные возгласы. Затем он начал возиться среди своих бесчисленных бутылок и, наконец, открыл обитый железом сундук, в котором копался какое-то время. В конце концов, видимо, он нашел то, что искал, и снова приблизился к Йозефу.
– Дело не в кольце, – молвил он, – но ты мне всегда нравился, сынок, и мне жаль, что вы попали в беду, действительно жаль. Если ты сможешь хранить молчание и поклянешься никогда не выдавать тайну, я дам тебе средство. Ты должен лишь взять кольцо в правую руку и сказать: «Я клянусь!»
Когда Йозеф изъявил свое согласие, господин Пикус разжал кулак и протянул юноше пакетик из пергаментной бумаги со словами: «Кто носит семена папоротника в ботинках, тот защищен от дурман-травы. А теперь дай мне кольцо».
Но Йозеф так сразу не поверил старику.
– Это правда действенное средство? – спросил он недоверчиво, вертя в руках невзрачный пакетик.
– Пусть меня унесет ястреб, если это неправда! – воскликнул господин Пикус. – Дай сюда кольцо, я поклянусь на нем.
На этом они договорились, и довольный Йозеф отправился в обратный путь с горы, а не менее довольный господин Пикус остался рассматривать золотое, сверкающее на солнце кольцо, время от времени заливаясь радостным смехом.
3. ПутешествиеБыло еще рано, когда Йозеф вернулся в Линденхоф, поэтому он быстро собрал свой узелок и решил в этот же день отправиться в путь, потому что чем раньше он найдет пастбище для бедных коров, тем лучше. Он попрощался с родителями и кратчайшей дорогой отправился в горы. Проходя по мосту через ручей, он увидел, что внизу на большом камне сидит Мюленханс, подставив палящему солнцу свою спутанную шевелюру и напевая странную песенку:
На голове как пе́кло,Как в снегу тело,А глаза зеленые как стекло…– пел он, в то время как по мосту проходил Йозеф.
Когда безумец увидел, что Йозеф с узелком на спине направляется к Вечерней горе, он прервал пение и прокричал: «Удачи, удачи! И привет старому филину!» Тут он засмеялся так зловеще, что Йозеф в ужасе ускорил шаг.
В лесу было душно и тихо, кругом стоял запах смолы и высохших растений. Чем ближе к горе подходил Йозеф, тем более дикой становилась местность с гигантскими разбросанными каменными глыбами и величественными деревьями. В основном это были пихты.
Когда Йозеф шел в гору уже более часа, он увидел что-то большое и темное среди стволов пихт. Подойдя поближе, он обнаружил очень старый дуб толщиной с целую башню: огромная густая крона закрывала своей тенью ровную, круглую площадку. Вокруг этой площадки лежали на равном удалении друг от друга валуны, будто разложенные человеческой рукой, а под старым дубом, у самого ствола, находился еще один большой камень, в котором было несколько углублений и желобов. Прямо над камнем в гигантском дереве было дупло. Внезапная дрожь пробрала Йозефа, когда он увидел, что в дупле сидит филин и спокойно смотрит на него большими, круглыми глазами. Когда юноша, которому было совсем не по себе в этом мрачном месте, торопливо проходил мимо дуба, гордая птица медленно поворачивала голову и следила за ним глазами, пока он не скрылся за скалами. Йозеф сверился с положением солнца на небе и пошел дальше, но внезапно тихое хныканье раздалось у него под ногами и испугало его. Он остановился и посмотрел вниз, но не увидел ничего, кроме странного растения, которое расползлось своими длинными усиками по мху. Он сделал следующий шаг и как раз собирался снова наступить на один из усиков, когда опять услышал хныканье и, к своему ужасу, обнаружил, что усик как живое существо отпрянул от его ноги. Он сделал прыжок, чтобы вырваться из пут этого жутковатого растения, и неутомимо продолжил свой путь в заколдованном лесу.
Деревья и скалы, скалы и деревья, всё одно и то же. Местность стала странной: нигде больше он не видел вздымающихся утесов, как раньше, хотя он же все время шел в гору. Скалы и деревья, деревья и скалы: они все были удивительно на одно лицо. Он шел уже почти час, когда внезапно увидел между стволов деревьев что-то большое и темное. Подойдя поближе, он обнаружил тот самый древний дуб, мимо которого он уже проходил. В ужасе пробежал он вновь мимо него, а старый филин вновь медленно поворачивал голову и спокойно следил глазами за ним.
Убежав подальше от этого жуткого места, он присел на камень, и ужас закрался в его сердце. Господин Пикус обманул его, ведь семена папоротника оказались бесполезными. Он стал рыться в карманах в поисках пакетика с семенами и, к своему ужасу, не мог его нащупать. Наконец, пакетик оказался у него между пальцами, но какой прок был от него, если хранящееся в нем средство совсем не помогало!
Самым важным было теперь выбраться из этого проклятого леса, и это представлялось ему совсем не трудным, ведь он хорошо заметил дорогу. Затем он думал направиться к Господину Пикусу и призвать его к ответу.
Он сверился с положением солнца и отправился в обратный путь. Но, как ни странно, дорога нигде не шла вниз, она везде оставалась ровной, а приметы, которые он запомнил, идя в гору, теперь не попадались ему на глаза. Везде только скалы и деревья, деревья и скалы, все на одно лицо, и не успел он оглянуться, как снова оказался у старого дуба. В ужасе пробежал он мимо него, а старый филин все так же поглядел ему вслед. Теперь ему почудилось, что он слышит вдали зловещий хохот Мюленханса и – совсем тихо и приглушенно – его напутствие: «Удачи, удачи! И привет старому филину!»
Он снова опустился на тот же камень, и теперь уже отчаяние охватило его. Он опять вытащил пакетик и стал рассматривать его. На нем не было ничего, кроме странного магического символа в виде птичьего когтя и слов «семена папоротника», написанных бисерным почерком. Наконец, он решился открыть пакетик. Он увидел желто-коричневый порошок и уже хотел было снова свернуть пергаментную бумагу, когда заметил, что на ее внутренней стороне что-то написано. Под тем же символом птичьего когтя, что и снаружи, стояли те же слова «семена папоротника», а еще ниже было написано: «Если насыплешь их в ботинки, будешь защищен от дурман-травы».
Словно груз сразу свалился у него с плеч, и он сразу вспомнил, что господин Пикус не просто сказал «кто носит семена папоротника», но и добавил «в ботинках». У него совсем вылетело это из головы. Он тотчас насыпал немного порошка себе в ботинки и с новыми силами отправился в путь.
Теперь все было иначе. Дорога вела его прямо вперед, в гору, и ноги не уводили в сторону. Когда он почти достиг высоты горного хребта, который высился рядом с вершиной Вечерней горы, усеянной громадными глыбами скал, он заметил, что местность стала зеленее, а растения свежее и пышнее. Очевидно, дожди здесь бывали. Вскоре между деревьями стало светлее, и одновременно он услышал постукивание и пронзительные крики множества дятлов. Тут он вышел к месту сильного опустошения. Когда-то здесь через лес прошел ураган и выкосил широкую полосу, на которой остались стоять лишь некоторые молодые деревца с растрепанными кронами. Все старые же гиганты лежали на земле. Они были перевернуты вместе с корневищами. Обнажившаяся под корнями земля густо поросла кустами малины и другими разнообразными растениями: особенно ядовитая наперстянка стояла там целыми полянами и привлекала внимание своими красными и желтовато-белыми цветами.
Прежде чем углубиться в эти заросли, Йозеф остановился и осмотрелся. Солнце уже садилось, заливая красноватым светом возвышающуюся вершину Вечерней горы и набрасывая золотистую вуаль на макушки темнеющего вдали леса. В этой вечерней тишине Йозефу показалось, что он слышит неясное, многоголосое скрипение и копошение бесчисленных жуков и древоточцев, сидящих внутри останков могучих деревьев. Однако эти тихие звуки перекрывались усердным барабанным стуком дятлов всех видов и пород, которые, видимо, слетелись из округи к этому богато накрытому столу.
Йозеф продолжил путь, пробираясь между пластами вывороченных корней. Не успел он далеко уйти, как его испугало тихое, сонное шуршание в траве. Дрожь пробежала у него по спине: он заметил спинку гадюки с зигзагообразными полосами, которая медленно уползала от него. Теперь он стал ощупывать палкой землю перед собой, прежде чем ступать дальше. Иногда какая-нибудь змея с шипением приподнималась и раздраженно кусала палку. Несколько раз он замечал отвратительные клубки гадюк, свившихся на открытом месте. Змеи, взирающие на него злыми глазами, были толстыми, большими и даже красивыми. Ему отчаянно захотелось выбраться из этого лабиринта. К тому же вокруг стоял сладковатый тяжелый запах хвои и сучьев, весь день пекшихся на солнце, а также диковинных растений, чьи невиданные цветы смотрели на него словно глаза чужаков.
Внезапно он опять испуганно вздрогнул, когда с пронзительным криком неподалеку от него взмыл в воздух черный дятел и с шумом полетел прочь. Но кто это был? В том месте, где растворился в воздухе дятел, шел господин Пикус в своем черном одеянии и с красной шапочкой на голове, сгорбленный, занятый, видимо, сбором своих растений. Йозеф уже хотел было дружески окликнуть его, но присмотрелся и понял, что это всего лишь причудливо загнутый корень дерева, на котором краснели цветы наперстянки.
Наконец, он выбрался из этого рая дятлов и лежбища гадюк. С облегчением зашагал он дальше по темнеющему лесу. Ему надо было подумать о месте для ночлега, но рядом с этими ядовитыми гадами он бы ни за что не остался. Дорога снова пошла вниз, и Йозеф последовал по течению прозрачного полноводного ручья. Каким восхитительным показалось ему бодрое журчание, плеск и бормотание воды после стольких дней засухи дома.
Между тем темнота стала сгущаться меж стволов деревьев, а издали по временам доносились уже крики сов. Тогда Йозеф нашел место, которое приглянулось ему для ночлега. Здесь он поужинал и забрался на дерево, где из обломанных веток соорудил себе какое-никакое пристанище.
Когда совсем стемнело, взошла луна, и ее неясный свет прорезал темноту. То тут, то там в этом свете посверкивали бегущие воды ручья. В ночной тиши отчетливее, чем днем была слышна нескончаемая музыка воды, журчание, бормотание, всплески и перезвоны словно бы серебряных колокольчиков. Но под мелодичный аккомпанемент ручья Йозеф различил и другие звуки. Из серебристой ночной дали доносилось пение чудесного женского голоса, как будто сам лунный свет превратился в звук, в прелестную, грустную мелодию – нежную колыбельную для спящей природы. Прислушиваясь к этой музыке, он, наконец, заснул.
(продолжение в следующем номере)___________________
[1] Слово «picus» на латыни означает «дятел».
_________________________________________
Об авторе:
ХАЙНРИХ ЗАЙДЕЛЬ (1842–1906)Немецкий инженер и писатель. Известен автобиографией «Из Перлина в Берлин», а также стихами и романами («Леберехт Хюнхен»), в которых присутствует влияние родного для Зайделя нижненемецкого диалекта («платтдойч»). Во многих произведениях писателя поднимаются проблемы современной ему городской жизни, ее оторванности от вековых сельских традиций и ее движения по пути все большей механизации. В этом контексте можно воспринимать и волшебные сказки Зайделя, в которых чувствуется свойственная романтизму тоска по прошлому.
_________________________________________
Переводчик:
АЛЕКСЕЙ ГОРОБИЙРодился в 1982 г. в Твери, выпускник Тверского государственного университета. Кандидат исторических наук. По образованию историк, переводчик, тележурналист. Опыт работы переводчиком более 15 лет. Рабочие языки – английский, немецкий и французский. Проводил исследования по истории и философии в университетах городов Хайдельберг и Берлин.
скачать dle 12.1