Редактор: Евгений Никитин
(18+)
Комментарий Евгения Никитина:Эффект бурлящего водоворота речи, который мы наблюдали в недавней подборке Полины Барсковой, где могли появляться и исчезать знаки препинания, в ещё большей степени интенсивности можно наблюдать в этих новых текстах Елены Фанайловой. Елена настояла на сохранении авторской пунктуации, заметив, что это не собственно пунктуация, а демонстрация работы психики. Другими словами, точки и запятые здесь не размечают речь (эта функция у них утеряна), а являются элементами субъективной реальности, висят в пространстве, как предметы мебели, а точнее, крутятся в упомянутом водовороте вместе со всеми другими бесправными объектами. Демонстрация работы какой именно психики происходит? Мне кажется, психики, находящейся в состоянии острого политического шока. Поскольку поэтика устроена так же как политика — в ней есть власть языка и её преодоление, пространство выбора и возможность протеста — события последнего времени, а именно слом всех этических барьеров, игра без правил, прямые репрессии, – результируются в такой сломанной поэтике, где тоже исчезают все правила. Это лихорадка – защитная реакция организма, речь знобит – это особенно очевидно в последних трех стихотворениях подборки, где стих плавится в некую нечленораздельную плазму. Интересное совпадение из физики: газ, превращаясь в плазму, получает способность проводить электрический ток – так и эти тексты, разрушаясь, начинают проводить электричество поэзии – в той ситуации, когда поэзия снова кажется проблематичной в адорновском смысле. #ЛисистратапишетВсё, что я говорила, не будет прежним
Мир становится незалежным
История предупреждала:
Не рыдай мене Мати да Ты и раньше не особо сопровождала
Мы уж тут как-то сами
С нашим ОМОНом и шеями пережаты
С синими жопами после дубинок
Бережёного бог бережёт, а мы бомжеваты
С коллективным избитым телом
Мыслящих тростинок
В городе для парадов
Давно забытом
Сыном Твоим, заполненным стекловатой.
Губы и лёгкие трескаются, глотая
Новую весть, и сегодня не из Китая
В городе Солнца, построенном проходимцем
Мы наблюдаем: король умирает, и место
Новым принцессам, принцам,
Жёсткой работе силовиков.
Кем бы я там была, медсестрой и дурой
Помня, как парни с окраин двигают арматурой
Помню отчётливо этих хорьков
В Харькове на границе
Майдана и Антимайдана
(Не рыдай мене Мати, да Ты и ранее нерыданна)
Бегала б по больницам
Тупо ждала, как история движется
К окончательной фазе распада
Той страны, какую любила я поневоле
Но вскорости разлюбила
В семье и школе
И мне ничего не надо
Жду боевых Твоих мертвецов парада
Воскрешения частного человека
Страха не будет в нём и упрёка
#ТрояЛисистрата Любовь моя, возможно, мы умрём
Но нам пока не надо
Когда нам дали в глаз
Когда вломили в пах
Ну точно не сейчас
Я достаю с подвала
Заржавленный конструкт
Чем был ХХ век
Среди отличных книг
И сталинских военных депортаций
Мы десять раз соврём и сорок предадим
И чёрные чулки и красная помада
Земля горит как дым
У нас актёрский чёс
Коллаборанты нах
Я буду местным дураком и левым папарацци
На выставках беды
Барокко и печали
На кладбищах войны
Мы выступим как честный репортёр
В костюмах чёрных и очках
А девочки так в лучших адских платьях
Мы сможем это перейти
Как боевой портал
Но кем бы я ни был
В запретных человечеству занятьях
Прозрачных ФСБ
Чужого города на дне и суверенной обожаемой страны
Как довоенный хор
В начале смертного пути
Кого б я ни любил
Кого бы я ни пёр
Кого бы я ни чалил
Кого б я ни читал
В библиотеке А и Бэ
Вот это х** наны
Ходи со мной везде
Смотри на эти снимки
У нас отличный вкус
И слишком малый вес
И кем бы я ни был
Зашей мне эти ранки
Зашей мне рот чтоб не пи**ел
Зашей чтоб не орал
Снимай невидимый союз
Записывай хорал
Где рокеры и панки
И геополитический раздел
И мел глубоких рек
И холод в глубине
И ты лежишь во мне
#Лисистратапишет Розовые пони и диванные войска
С вами я ходила на протесты в ритме ска
Противу дебила, да с фанатами ЦСКА
Уходили в подворотни всей московской сотней
Ездили на киевский майдан
А потом писали в личку: убери мой укрофлаг
С твоего со мной видеоматериала
Я о**евала, хохотала, убирала
Не рыдай мне Мати, да и сам я не болван
На диване много страсти, как на нем ни ляг
Можем повторить, писали, сталинский ГУЛАГ
Над Рейхстагом мы поднимем наш совецкий стяг
Наш славянский коловрат у Божьих врат
Ну и все такое, феерически смешное, про анал и про разврат
И что баба не способна думать, как боец
Ладно, дети,
Боевая машина пехоты
Разворачивает пулемёты
В направлении всех сердец
Сука, мне писали в личку, сдохни типа тварь
То была весна протеста, а теперь январь
Розовые пони и диванные бойцы
Каждому товарищу я напишу не сцы
Я до Киева до Львова напишу до Минска
Много написала прежде, снова что такова
Города захвачены, бороните Трою
Ваши девки лучше прочих, рвали жопы им лопатой
Рвали девкам матки
На раёне в бычку
Заберите у ОМОНа чёрные лопатки
Отберите силой
Не кладите им цветочки
Для маёй жоўта-блакітны
Для червоно-білої
За отбиты почки
Я за вас отвою
Я вам отвоюю
Да за всю свою такую
Чёрную наличку
#ВсехСвятых #БруноШульц #Другаяосень #ЛисистратапишетВсё истончается. Золото осыпается как не у нас не барокко.
Снова гляжу в старое зеркало, где появлялись убиты
Пугали молчаньем мешканок
Занявших чужие комоды и кресла
Осень пришла и ее совершенный холодный застенок
Операция Висла
В старых садах было душно в запасниках старых музеев
Груши и яблоки гнили и распадались
В старых виллах
Наши девушки подражали
Позам мужчин на тронах и на охоте
Там же немного вина и немного е*ли
Дивные чресла,
Трусы и чулки довоенной моды
В карандаше, акварели, чернилах
Здесь никогда не скушно
Позже дизайн костюмов и сцены совсем сменился
Следуя артиллерии и пехоте
Черные платья и запонки старой школы.
Истинные убийцы: Холодный, Весёлый.
Я не знаю имен, не понимаю, как за них помолиться.
Некоторые безымянные на Соловках
Это искусство уже не в моих руках
Амальгама плывёт, превращается в жижу
Есть кого ненавидеть, я их искренне ненавижу
О любви побеседуем позже
Дерево перевёрнутое корнями снилось Елене
Дерево перекрещённое скрученное Марианне
Апостол Пётр вниз головою
Дерево жизни и смерти
Род продолжается вопреки
Изнасилованные, убитые, измученные
И ад торжественный, и ё***ые черти
В Библии и в Коране
Ссученые растоптанные, татуированные штопаные
Воскресшие в одной случайной ране
Возникшие из помышленья частного, одной строки
Есть города, где их макет и сновидения о пытках
В музеях душно, как сегодня
Прозрачная гравюра
Барокко сыплется, как на открытках
Камера обскура
Видения в режиме неосюра
На кладбище Л-ском студенты
Уборка на могилах преподов
Тату защиты против сердца выколов
Похоронив защитников страны
Построив стены для врага невидимы
Провинциальная большая увертюра
И маленькая преисподня
Но зрителю х*й слышно
В процессе пересмотра киноленты
P.S.
Закрой мне глаза на сон, Господь, как если бы Ты был моя мать. Зачем ты меня родила сюда, на это страдание, я Спрашивала её в мои пятнадцать лет. Она отвернулась и молча заплакала, как никогда, как не моя. В момент вопроса она уже не могла вставать. Я выносила из-под неё утку с её дерьмом Но оно не воняло мне, вообще не воняло мне. Я её мыла, как научил отец, как врач. Нет никого, кого бы я любила в этом мире больше тебя. #Лисистратапишет Когда я смотрю на твое лицо Когда я в зеркало не гляжу Я никуда не восхожу Но вижу одних из нас Я ничего тут не попрошу И точно не в этот раз Когда мы здесь родились для всех Мне не вообразить Но твёрдо могу узнать. Ты жизнь моя, как и см-ть. Твоя мораль и работа зла Восточноевропейского узла. И сердце у нас за всех.
Насчет меня не гони. Я делаю русским такой заход, к которому не они Из них никто не готов. Всего сложней последние дни, и это не в первый раз Среди предсмертных понтов
У них конечно козырный лёд и великолепный ад. Но ихние близки дни. Разрушить не потерпеть. Построить не рассказать. Зачем бы Бох познакомил нас как не за этим сейчас Чего бы еще бы Ему прошить, как умственный пулемёт Нас много чего не берёт И есть кое-что вперёд
Пока я дышу под большой водой, Пока ты дышишь, мой свет Пока до зла всего пять минут, и синий бархат, и чёрный суд И верхний парад планет Вздохни во сне глубоко как мир, Запомни меня такой. Я буду жить под твоей рукой, и ты сейчас под моей.
#ПроектЕвропа Сухие розы бронзовая ваза Белая роза железные кресты парад мёртвых в досье юриста лежит любой убитый в Мюнхене, на Урале, в Донбассе, кто восставал. Речь о мёртвом классе, работа зла в Норильске и Варшаве Киеве и в империи, в державе И это только часть рассказа стрикулиста в моем лице, чиновника Башмачкина на службе. Я сам отдам шинель желая быть тобой Смертельный мост становится всё уже. Я ненавижу запахи и крой Шанель, я ненавижу кровь, которой покупалось всё благоденствие Европы и Москвы. Надеюсь, я не только вы Уверена, не ты Не пыточный подвал концлагеря Востока Украины, и в прошлом веке Польши под гестапо Поднимите веки, остановите землю, включите Заппу, не берегите жопу, вы практически невинны
Страх пахнет белым. Я всерьёз надеюсь, что ты-то во тьме ума благополучен. Что в деревнях проложен свет и газ и на карпатский иконостас все молятся, пока идет туман с окрестных гор, и лес молчит с угрозой, где мёртвые поют своё в ушах живых, и нечто скрыто. И ветер каменный холодный качает сосны что скрипят и не ломаются, но гнутся до колен И синий ливень накрывает всех тех, кто ждёт, не отвечает, он идёт, как не бывает, до всех костей на пАру метров в глубину, под пашней на парУ. Мы станем золотою розой ветров. Они встают, забывшие страну и старый спор в кафе, сейчас бесплодный. Единоутробный, как и земноводный, трогают карман, где спрятанный лежит наган. При чём здесь см-ть и тлен. Я просто вижу их: не умирая, отстреливаясь со двух рук с окраин городов и деревень, с подвала и сарая, из окон. Закон любви и ненависти суров, и он закон.
Сухие розы. Можно уничтожить, размножить нежить. Выйти на помойку. Сохраню сиреневую акварель и серую гравюру. Там старый город и партнерки ню, там мать сгорает на глазах от рака, сапожник правит стёртую набойку, цирюльник шею брата бреет. Оркестр играет в яме увертюру. Попа четыре отпевают человека. Когда б ты был еврей, то взял бы гойку, была б охотничая верная собака. Она вот только смерти не умеет, вылаивает всех окрест в комендатуру, на свет из мрака. Так рассмотри её кандидатуру
Сухие розы прорастают втайне Поет небесный песий Чайна-таун Мы никому не ровня, мать-деревня, мы никогда не пепел, брат мой город, отец-столица. Мы скрытная и нервная лисица что путает следы под снегопадом, и в ярости мы крайне. Мы притворяемся, как мальчик-даун среди цивилизации нормальных В крови по локоть и в дерьме по горло в чернозём В плену истории, её живой разлом. Мы носим в головах карбидовые свёрла Мы видим всех на площадях и в спальных, и тут немало остроумных и печальных. Мы смотрим в зеркала лицом к лицу со злом.
#Странамёртвых Я сплю, я сплю в снегу, и ты поспи. Мне снятся мёртвые в сухой степи, пересечённой местности, где жар и лёд, и нет воды. Там марш-бросок, кроссовки, берцы, рюкзаки И пот в песок, и бьют с носка и неизвестные гористые окрестности засыпанные тоннами песка обрыв над пропастью над узкою рекой не перепрыгнуть но ползти в обход всем брюхом превращаясь во безводных обездвиженных и пресмыкающихся ядовитых мы выползем в нору и встанем во ущельях, человеческому миру скрытых в адских белым светом залитых прекрасных подземельях к их стенам припадая шелестящим ретроградным ухом с инфернальным древним страхом
Там тот, кто ждёт меня, кто жив, легко стоит на собственных ногах, пока он мёртв. Мы обсуждаем разные дела. Его великолепный волейбол (команда выиграла, капитан доволен), и весь порядок страв, и для стола бухло, как он умел. Он слишком худ, высок, ума во тьме не потерял Вот инженер любви, маркшейдер адских штолен. На третьем плане ангел и верблюд На первом весь психический материал а на втором утрата памяти что это за река в песках в горах где нет моста и только дикий страх сорваться. И каждый план от зрителя там скрыт. Мы выползли ползком на животе и скинули рюкзак с зашитым парашютом. Рассчитывали время по минутам и ели молча камень и песок. В посмертном мире пленных не берут.
Мы можем наконец отчётливо обняться, я чувствую щетину на щеке. У мёртвых же растут и ногти, и борода. Я слышу интонацию, смешок от названного братца: мы сделаем так точно, как обычно, мы выполним так ясно, как всегда. Так расскажи мне, что нам надо, чтоб отбиться. Зачем-то ты пришла ко мне сюда.
Я буду тут с тобой. Всегда, мой друг, везде. Не надо сомневаться. Куда б ты ни пошла, я следую, слежу за каждым шагом. Держи себя в руках. Не доверяй бумагам. Всё прочее, любовь моя, ни при пи**е.
_________________________________________
Об авторе:
ЕЛЕНА ФАНАЙЛОВА Родилась в Воронеже, окончила Воронежский медицинский институт и отделение лингвистики романо-германской филологии Воронежского университета. Работала врачом, преподавателем, редактором. С 1995 корреспондент Радио «Свобода», с 1999 г. живёт и работает в Москве. Стихи и рецензии публиковались в журналах «Знамя», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса», «Сеанс», «Иностранная литература», «Митином журнале» и др. Была колумнистом Openspace.ru, colta.ru. Вышедшая в США книга Фанайловой «The Russian Version» (2009) в переводе Стефани Сандлер и Евгении Туровской получила премию Рочестерского университета как лучшая переводная книга года. Стипендиат фонда Бродского — 2013.Лауреат Премии Андрея Белого (1999), премии «Московский счёт» (2003), премии журнала «Знамя» (2008).
скачать dle 12.1
