Редактор: Роман Рубанов* * *
Рыжий в коляске — с одной диатезной щекой,
белоголовый — с румянцем на обе щеки,
небо такое, что можно достать рукой,
низкое небо, как потолок в хрущевке.
Что-то такое, чего не возьмешь с собой.
Рваные облака, из щелей вылезает вата,
улица узкая — просто толкнуть рукой,
тесная улица, как прихожая с самокатом.
В старых обоях, изученных до запятой,
в краске зеленой, в пожухлой траве облезлой,
и никого из них не забрать с собой —
вон они сгрудились, потные, у подъезда.
Эта чугунная ванна была страной,
точно броня, тяжела, и ее тащили
папа и дядя Коля. Стоят спиной.
Невероятно сильные и большие.
* * *
Был пруд, и в том пруду — полно амфибий,
— о, греки, амфибрахий и пиррихий! —
загон, в котором я пасу гусей,
стрижи, что разгромили партитуру,
клянусь тобой, моя литература,
мне никаких не надо новостей!
Вот облако зависло мягкой глыбой,
есть фото: баба Маня чистит рыбу —
пузатых задремавших карасей.
Есть фото, на котором живы все.
Они как будто дымом или фоном,
слегка не в фокусе или совсем за домом,
уехали на рынок, за грибами,
ушли на озеро или стоят за баней,
и все же — где-то рядом с бабой Маней,
за ситцевой худой ее спиной.
Оглянется — они стоят стеной.
И крутится щенок, как заводной,
и радуется, и немного тру´сит,
и котики, схороненные Люсей,
и котики, схороненные мной...
И крутит колесо свое фортуна,
и латы карасей лежат латунны.
Мне больше даже нечего просить!
За этот вдох или за этот выдох, —
— о, греки, амфибрахий и пиррихий! —
За то, что я могу их воскресить.
* * *
Отворотка на Волок —
верхний мир здесь прозрачен и тонок:
в стадо божьих коровок
затесался обычный телёнок.
Мошкары мелкой — морок,
дед Макар лущит лес на лучины,
в стаде божьих коровок
потерялся земной и мычит там.
Что до божьих предгорий?
Делов-то! Не дальше, чем птицам!
Бросить старый топорик,
свою завести колесницу.
Что до верхних пределов?
Не любитель он этих локаций.
Только что тут поделать?
Придётся туда подниматься.
Есть ли повод для грусти?
Его мы, наверно, пропустим.
Над зелёною Русью
Он на синем летит «беларусе»!
На железной трёхтонке
парит между солнцем и пылью
среди божьих коровок,
что тут же его облепили.
* * *
На башенном кране написано «РЖЕВ»,
Два ангела – в шлепках, в исподнем,
Не видно, прилипнув к стеклу, приржавев,
Что в облаке их происходит.
– Товарищ начальник, болит голова,
До перышка ватник промок!
– Какая погода, какая страна,
Какое столетье, милок?
К ребру батареи приклеен носок,
Футболки на шконке навалом
И серого неба колючий кусок,
Подоткнутый, как одеяло.
* * *
«Русь» стоит, вокруг — забор,
у ворот — корыто.
А у Пушкина айфон —
новенький, да битый.
Где забор сошёл на ноль,
всё равно — крапива.
А у Пушкина пароль
на джимейл — arina.
За крапивою — вокзал,
тройки с бубенцами,
проезжал когда-то царь
мимо на сапсане.
А теперь закрыт вокзал,
лужи — по колено,
но у Пушкина нисан —
старенький, да целый.
— Пушкин-Пушкин, как ваш Питер?
— В пистолет заряжен!
— Лучше и не говорите!
— Лучше и не скажешь.
* * *
В инстаграме Пушкина — зимняя дорога,
Маша-недотрога, синие глаза.
Лайкает Жуковский, пара-тройка ботов,
Бенкендорф не лайкает Пушкина, нельзя.
В инстаграме Пушкина дворики одесские,
дюжина шампанского, устрицы во льду,
пистолет на бархате, папильотки женские,
валенки извозчиков — обнови, найду.
Дальше — лет за сто листай — автор нас не радует:
мутное и зябкое, строки от руки,
воробьи и ангелы, облака и радуги,
и вопрос от Дельвига: «Пушкин, где стихи?»
* * *
Говорят, в природе есть рыбаки —
что-то вроде норвежского бога,
говорят, есть исток у нашей реки —
мы не ходим дальше порога.
Да и ближе порога ходить не моги —
там одни караси-иноверцы,
что едали рыбники-пироги,
и тому подобные зверства.
Не хватает нынче братской любви,
даже в море дела не лучше,
и молчим, и скрываемся, и таим,
как учил команданте Тюльче.
У кого в четверг соловей — на нож,
Тот селись вдоль ручьев и рек!
Как писал великий поэт наш и вождь
Афанасий Карпович Хек.
* * *
Что дальше Вологды, ребята?
Архангельск, Котлас, Воркута.
В какой карман захочет спрятать
тебя красавица-страна?
Что дальше Вологды, касатики?
Так Воркута же есть, браток?
Из мандельштамовского ватника,
из пастернаковских сапог
вытряхивай свою убогую,
и понимай, что вырос ты
из фрака, из шинели Гоголя,
из Петербурга, из Москвы.
_________________________________________
Об авторе:
НАТА СУЧКОВА Родилась в Вологде в 1976 г. Автор трех книг стихов. Лауреат малой (2010) и специальной (2011) премий «Московский счет», премии «Антология» журнала «Новый мир» за книгу стихов «Ход вещей» (2014). Живет в Вологде.
скачать dle 12.1