Редактор: Юрий Угольников
Интервью с Олегом Зоберном, писателем и редактором, создателем культовой серии современной русской прозы «Уроки русского». Вопросы задаёт Юрий Угольников.Как вообще возникла идея серии? Как появилось ощущение, что такая серия нужна, что чего-то подобного русской литературе не хватает?В армии у нас была хорошая библиотека в гарнизоне, где я служил. Гарнизон располагался на острове. Библиотекарем работал капитан-инвалид по фамилии Рябоконь, который потерял ноги в Афгане, ветеран из десантно-штурмового батальона. Он ездил вдоль стеллажей с книгами в инвалидном кресле, а книги на стеллажах стояли невысоко, чтобы он мог их достать. И вот я как-то пришел в библиотеку, попросил что-нибудь из современной прозы, и капитан дал мне почитать книгу Егора Радова «Змеесос». Не знаю, как она оказалась в гарнизонной библиотеке, там в основном классика была. «Змеесос» мне показался наркомански-вымученным текстом, но возникло желание почитать что-то ещё из Радова, и вообще современное. В будущем я познакомился с дочкой Радова Машей и она передала мне рукописи неизвестных рассказов отца, которые я включил в книгу «Мандрустра», которая в «Уроках русского» вышла... Потом я демобилизовался и стал готовиться к поступлению в Литературный институт, много читал и в какой-то момент понял, что всё самое интересное в современной русской литературе происходит в основном где-то в тени, хорошие писатели неизвестны, тексты не только не изучены, но даже не собраны, многое лежало в старых бумажных рукописях по чуланам наследников, или в РГАЛИ, или у друзей писателя на дискете-floppy. Так я нашел неопубликованные тексты Егора Радова, Александра Шарыпова, Ольги Комаровой, Михаила Новикова.
Один из самых значимых авторов серии – Анатолий Гаврилов. Его вы тоже впервые прочитали в армии? Как вообще произошло знакомство с его произведениями?Нет, о писателе Гаврилове я узнал, когда в 2004 году украл на презентации в книжном магазине его книгу, я тогда учился на третьем курсе института, книга стоила дорого, и достаточной суммы с собой не было. Мы пошли на эту презентацию с моим приятелем Ашотом Аршакяном, после лекций, и Аршакян тоже украл такую книгу, но читать не стал, а сразу кому-то продал возле входа в книжный и деньги пропил. Со временем Аршакян стал пописывать неплохие рассказы и тоже был опубликован в «Уроках русского». Это был человек фантастической наркоманской силы, ел горстями галоперидол и умудрялся от него кайфовать, курил злые смеси, пил всё. Однажды в парке его покусала лиса, когда он искал там закладку. Дилер спрятал пакетик прямо возле норы с выводком лисят, Ашот принялся там рыться, пришла лиса, стала тявкать на него, затем кинулась в атаку. Тем вечером Аршакян пришел ко мне в гости обкуренный, с окровавленной ногой.
Замечательная история, а ещё как писатели, потом вошедшие в серию, к вам попали? Много прислали рукописей?Рукописей я получил для этой серии больше тысячи со всех концов света, но ничего из этого самотёка не опубликовал. Так вышло. Попадали в «Уроки русского» авторы, например, так: мой дед по матери работал наркологом, многие его знают, профессор Рождественский, он сейчас на пенсии, а до этого полвека лечил, в том числе гипнозом, алкашей, последнее время работал в клинике недалеко от метро Ботанический сад. И дед как-то показал мне книжечку, которую ему подарил автор-пациент. Это была первая брошюра Дмитрия Данилова, выпущенная издательством «Красный матрос». Так я узнал о Данилове и собрал его прозу в книгу «Черный и зеленый», которая вышла в «Уроках русского». Эти небольшие тексты показались мне свежими в своей непосредственности, но потом это ощущение из его прозы как-то ушло, как и время профессиональных писателей. Он много лет работает над очень длинным романом про похороны хомяка.
Забавно, а хомяк кого-то олицетворяет?Наверняка. Некий трагикомический хомяк убивает себя, рабочее название романа «Хомякадзе». С этого самоубийства роман начинается. Концепция неплохая, надо сказать. Главное, чтобы он его когда-нибудь закончил.
Любопытно было бы это видеть, конечно, но сейчас всё-таки Данилов больше работает над пьесами и стихами.Иногда вижу в ленте фейсбука его стихи – корпулентные верлибры в духе позднего Буковски, дамам нравятся.
Да, почему-то Буковски часто вспоминают, когда говорят о верлибрах Даниова, хотя мне не кажется, что тут есть какая-то действительно связь, в прочем не буду спорить. Другие авторы «Уроков русского» тоже пишут стихи, например, уже упоминавшийся Николай Байтов прекраснейший поэт.Да, Байтов сильный поэт. Но сначала я познакомился с его прозой. Дело было так. Мне нравилась одна девушка, мы встречались, потом она вышла замуж, исчезла на пару лет, потом появилась, мы продолжили встречаться, и как-то раз пошли в национальный парк, большой лес на территории Москвы, она была уже серьезно пьяненькая, врала мужу по телефону, что поехала к подруге, мы забрели далеко, был август, солнце, расположились на поляне, слово за слово, дело дошло до минета. И вдруг она сделала паузу и спросила: «Зоберн, а ты читал Николая Байтова? Думаю, он бы неплохо смотрелся в своей серии». Так я узнал про писателя Николая Байтова. Ну и остальные авторы серии откуда-то брались, и каждый пел свою песенку. А вот книгу рассказов Ольги Комаровой я купил на блошином рынке возле железнодорожной станции Салтыковка, в букинистической лавке. Комарова к тому времени давно погибла, и, по словам старца Иоанна Крестьянкина, на том свете устроилась хорошо, потому что на этом свете всё делала правильно. Она разбилась на машине по дороге с богослужения, через два часа после причастия. Я сложными путями нашел в Измайлово старенькую мать Комаровой, которая позволила мне просмотреть бумаги дочери, где я нашел неизвестный до той поры замечательный рассказ «Виолетта» и включил его в книгу «Грузия» – в этом томике из серии «Уроки русского» всё, что написала Комарова.
Акцент в серии был сделан именно на малой прозе, хотя и сравнительно большие произведения, вроде «Вопля вперёдсмотрящего» Анатолия Гаврилова всё-таки издавались. Почему именно малым формам было уделено особое внимание?Большие тексты писать у этих людей не было времени, почти все они торопились жить, многие уже умерли или утратили дар, и это важно, это хорошо, ведь дело сделано.
Несколько более официально, без кого серия не могла бы состояться? В чем была основная сложность её создания и даже просто существования?Она не могла не состояться. А сложностей не было, эта история катилась сама по себе, как даун на саночках с горочки. Всё самое интересное так и происходит: и большие открытия, и катастрофы.
Серия привлекла внимание к авторам, безусловно, важным, но в момент издания их книг не мэйнстримным. Так, насколько помню, когда вышла книга Александра Шарыпова, его уже начинали подзабывать. В гораздо меньшей степени был забыт Егор Радов, но и он находился на периферии читательского интереса, а его короткие рассказы и повести была уж совершенно недооценены. После выхода книг в серии казалось, что положение этих авторов изменится, их, прошу прощения за тавтологию, «оценят по достоинству» но этого не произошло. Анатолий Гаврилов, например, так и остался автором культовым, но для узкого круга. Почему внимание читателей за пределами небольших групп ценителей так и не удалось к авторам привлечь? Или, может быть, что-то всё-таки изменилось? Или это и не имеет значения?Шарыпова я особенно люблю. Первый раз узнал о нем, прочитал его (это был рассказ «Клопы») в московском журнале «Соло», был такой литературный журнал в 90-х, его издавал Александр Михайлов. Он мне подборку этих винтажных журналов и подарил. Вот вы говорите «оценить по достоинству», но, вообще, плохая идея ценить автора по достоинству, потому что настоящее достоинство давно расползлось далеко за рамки рационального достоинства, и, как только кто-то заводит речь о неоценимом вкладе в культуру ради общественной пользы, мне хочется схватиться за черепомерку. Грубо говоря, не было цели заставить очумевшую хаусфрау читать Радова, мне был интересен процесс, к тому же некоторые тексты без этой серии могли просто физически исчезнуть.
В чем секрет этой серии? В свое время об этих книгах было огромное количество публикаций.Секрет прост, главное держаться подальше от правдоискателей в литературе. Почти все они наследники социалистической литературной травмы. Хотя это было очень давно, но они всё равно каждый год заводятся от сырости, встают из болот. Шатается такой автор по периметру большого стиля, не выходя за пределы простейшей реальности, ищет правду, как собака колбасу, и ждёт команды хозяина. А хозяина задушили подельники. И больше вообще ничего не происходит. А если с экономической колокольни посмотреть на «Уроки русского», то ситуация такая: профессиональный издатель, который занимается художественной литературой за свой счет, всегда издает очень понемногу то, что имеет условную ценность, а 95% портфеля это всякая петрушка исключительно для зарабатывания денег и возможности напечатать эти 5%. Но у меня была такая ситуация, что вопрос коммерции не беспокоил. Серию спонсировал Аркадий Мамут, а потом Ирина Прохорова. Поэтому можно было печатать большие тиражи на хорошей бумаге, платить авторам гонорары и прочее. Получается, я издавал в серии только то, что мне нравилось.
Что объединяет авторов «Уроков русского»?Почти всех авторов этой серии я видел в абсолютно невменяемом состоянии. В состоянии принятия дозы такого количества алкоголя или наркотиков, что простой человек сразу бы умер. Но больше всего меня впечатлила Валерия Нарбикова. Как-то раз мы приехали с Аршакяном в гости к ней в квартиру, это в Москве неподалеку от метро Полежаевская. Был июль, ночь, сильный дождь и гроза. Нарбикова налила водку в три стакана, быстро выпила их один за другим, как будто играя в поддавки с Сатаной, прикурила сигарету, встала, сказала: «Сейчас начнется, мальчики мои!», подошла к окну, в это время сверкнула молния, загремел гром, и Нарбикова рухнула на пол в полной отключке. Мы с Аршакяном попытались дотащить её до дивана, Аршакян тянул за одну ногу, я за другую, но это было невозможно, потому что она весила килограмм сто семьдесят. В итоге я вынул у нее из пальцев тлеющую сигарету, чтобы не случилось пожара, и мы ушли от греха, оставив дверь в квартиру незапертой.
А еще что объединяет этих авторов, если ближе к текстам? Почти всех авторов этой серии любят за рубежом, переводят на разные языки. Но последнее время меньше стали переводить – в тамошних интеллектуальных издательствах и на европейских кафедрах славистики сейчас занимаются не наукой, не исследованием литературной ситуации, а каким-то состязанием в левизне. Но они и не обязаны нас любить. Вообще, любовь к русской литературе опасная карусель, залезаешь в кабинку, вроде как аттракцион, кабинка ржавая, скрипит, а внутри сидят бесполые рожи, обсуждают Транстрёмера, страпон и холокост, им уже не до русской литературы, а по мере того как карусель раскручивается, они вываливаются из кабинки в никуда. Теперь уже можно об этом говорить: на острове, где я служил, располагалась секретная ракетная база, раз в год по регламенту в ракетах меняли жидкое топливо, и любовь к литературе с капитаном Рябоконем тоже сыграла злую шутку. Он любил повторять, как персонаж Льва Толстого, что «старый служака еще полезен отечеству», и вот он, вместо того чтобы тихо чифирить в библиотеке, во время плановой замены топлива взялся помочь отвезти ведро со старым слитым ракетным топливом от шахты к цистерне-утилизатору, при этом закурил, случайно облил себя топливом и сгорел за несколько секунд. Я это видел: столб света в сумерках, похожий на архангела с картины «Благая весть» Генри Оссавы Таннера.
Что читаете сейчас?Мне нравится датский писатель Ким Ляйне, один из лучших европейских писателей нынче. Он долго жил в Гренландии, работал там фельдшером и смотрителем туземного поселка, основательно торчал там на казённом медицинском морфии, как в старые-добрые времена. И его первый роман – про Гренландию, называется «Пророки фьёрда вечности». Грандиозный текст. На русский язык его частично перевёл писатель Егор Фетисов. Мы как-то сидели с Ляйне в кафе в Копенгагене, я спросил, чем он занимался в молодости, и Ляйне ответил, что в молодости был геем. А сейчас он многодетный бородатый отец и вообще другой человек. Что интересно, один из любимых русских писателей у него Варлам Шаламов. Вот откуда эта беспощадная красота и ясность в описании Гренландии, суровой, как Колыма. Я сейчас встаю рано и по утрам читаю небольшими порциями дневник Дерека Джармена, который издали на русском Александр Иванов и Михаил Котомин – легендарные основатели AdMarginem, спасибо им.
Читаю утром, чтобы как-то компенсировать это движение в противоход – пока всё выше встаёт солнце, Дерек Джармен всё дальше погружается во тьму врёмен – старый мальчик со своим жалким бессвязным кино и, в то же время, один из достойнейших мужей Британии.
Скупил все романы Кормака Маккарти, причем «Кровавый меридиан» стал вдруг библиографической редкостью, хотя вышел в России относительно недавно тиражом четыре тысячи. Сейчас лукавые продавцы просят за эту книгу почти сто долларов. Купил мемуары князя Феликса Юсупова, большого развратника и душегуба; Россия больше не погибнет, потому что не осталось людей такого масштаба. Коллеги из АСТ сделали мне подарок на 23 февраля – собрание сочинений генерал-майора Петра Краснова, очень недооцененный автор, белогвардеец, Бунин отзывался о нем с почтением. Взялся вот перечитать рассказы Пола Боулза, их выпустило в нескольких книгах издательство «Колонна», которое курирует Дмитрий Волчек, он занимается просветительским книгоизданием в России непреклонно и бескорыстно, как суфист. Нет сомнения в том, что его ждёт награда на небесах.
Широк, однако, датский писатель и меняется интересно, в России вот наоборот – чаще меняется мир вокруг писателя, например, когда тот попадает в тюрьму.Да, Юрий, у нас тут, если писатель психоквир, он психоквиром умрёт, а перед этим будет добиваться сакрализации своих чувств.
Вообще я как раз знаю людей претерпевших интересные метаморфозы, хотя скорее в сторону, я даже не скажу противоположную Ляйне, в разные стороны, черт знает даже в какие… И здесь писатели меняются, хотя это совсем отдельный разговор кто и как… А какая книга вышла в серии «Уроки русского» последней?Называется она «Петруша и комар», рассказы, на этой книге серия достойно закончилась. Московский писатель и поэт-песенник Игорь Лёвшин. Пожалуй, самый известный автор в районе Новогиреево. Других писателей там не найдешь, сколько ни броди по этой типовой застройке.
Современных так не вспомню, но, кстати, в Новогиреево жил Матвей Ожегов, автор романса «На муромской дорожке».Ах вот оно что… Значит, у них там сильная песенная традиция.
А как вы в целом оцениваете современное положение дел в русской современной прозе? Есть что-то интересное?Русская литература сейчас на коне. Писатели управляют государством. Только никто не обращает внимания на то, что конь сдох. Я написал рассказ о России будущего, вот-вот должен выйти в сборнике прозы «Россия 2050», который подготовил Михаил Ратгауз для издательства фонда Фридриха Эберта. А какие длинноволокнистые куколдианские романы регулярно выходят в Москве в редакции Елены Шубиной! Одно удовольствие.
Кстати, я только что обратил внимание, в «Уроках русского» нет ни одного автора из Санкт-Петербурга.Я собирался издать в серии книгу Аркадия Бартова, петербургского писателя-структуралиста, неизвестного даже в Петербурге, собрал книгу под названием «Горячие трубы» и написал аннотацию, но выпустить не успел. Считайте, что это неизданный автор серии «Уроки русского». Кстати, Бартов симптоматично для «Уроков русского» завершил земной путь – в результате пожара. И ещё я хотел издать в этой серии книгу Петра Капкина, писателя из Дубны.
Не говоря о книгах, само названии серии - «Уроки русского» отлично звучит. Может быть, собираетесь продолжить?Серия давно не выходит, а название это подобрал, как сосаный леденец с пола, Захар Прилепин. И назвал так свою передачу в телевизоре.
А если говорить не только о его деятельности, что вы думаете о его литературном таланте как таковом? Понимаю, что это вопрос примерно из той же серии, что: «мог бы Гитлер работать вожатым в пионерском лагере», но могла бы какая-нибудь книга Прилепина выйти в серии?У Гитлера по крайней мере был стиль. А Прилепин просто носится со своим картонным Джугашвили, как дурень со ступой. Он не написал ни одной хорошей книги, не умеет.
Серия прекратила своё существование. Возможно ли сегодня появление чего-то подобного серии «Уроки русского»?Я знаю, есть люди, которые собрали себе все книжки «Уроков русского». Они вдохновляют их на борьбу, вдохновляют их на покаяние, а один мужик, прочитав пару книг из серии, отдал большой старый денежный долг, я свидетель. Они не хотят «чего-то подобного», они хотят именно эти книги, это такой большой каприз и в то же время допинг. Эти книги вдохновляют человека на подвиг перестать быть человеком и, вообще – перестать быть, не цепляться за привычные гнилые веревочки, это как на высоте,
кислорода мало, сложный ледяной рельеф, выцветшие флажки предыдущих экспедиций. Долго находиться тут нельзя. Существует ли книжная серия «Уроки русского»? Пока какой-нибудь прекраснодушный идиот сдувает с этих книг пылинки – серия существует.
А. Аршакян О. Разумовский Соня Купряшина, 1991 г.
Егор Радов Олег Зоберн
скачать dle 12.1
