Марианна Гейде. ОТВЕРЗЛИСЬ ВЕЩИЕ ЗЕНИЦЫ

Редактор: Марина Яуре





— Это королевская жемчужная ухокрылка, а это жемчужная ухокрылка обыкновенная.
— Простите, а в чём состоит различие между ними? Я, конечно, не специалист, но мне кажется, они абсолютно идентичны.
— Визуально они ничем не отличаются друг от друга. Строго говоря, и анатомически тоже ничем. Тем не менее, мы считаем нужным провести это разделение, потому что они сами его проводят.
— Как это?
— Ну, нет ни одного шанса скрестить представителей этих двух, будем говорить, генеалогических ветвей и получить потомство. Королевские жемчужные ухокрылки и жемчужные ухокрылки обыкновенные строго разделяют территории обитания, не завязывают контакты, не создают пар, не производят потомства. Если двух представителей обеих ветвей посадить в один вольер, то они довольно быстро всё там поделят, и пространство, и время.
— Каким образом?
— Спят и бодрствуют по очереди. Королевские ухокрылки всегда берут себе светлое время суток, а обыкновенные довольствуются ночным. Хотя вне условий эксперимента они обе ведут скорее дневной образ жизни. 
— А если взять двух детёнышей и вырастить вместе?
— Мы пробовали. Но они довольно быстро начинают драться не на жизнь, а на смерть.
— Королевские побеждают?
— Да нет, пятьдесят на пятьдесят. 
— А как они сами узнают, какие они?
— А вот это и составляет их особенность. Королевские ухокрылки знают про себя, что они это они, королевские ухокрылки. А ухокрылки обыкновенные знают про себя, что они _не_королевские ухокрылки. 
— Но откуда королевские ухокрылки это знают?
— Это отличительный признак, конституирующий их породу. Знают — и всё.
— А ухокрылки обыкновенные знают, что они обыкновенные?
— Нет, они знают, что они "не_королевские". А о том, какие они, вовсе не знают. Они определяют себя через отрицание.
— А королевские не через отрицание? Не через то, что они "необыкновенные"?
— Нет, они как раз определяют себя через утверждение. 
— Но как это возможно выяснить?
— Да просто возьмите и спросите у них.
— Они что, умеют говорить??
— Конечно. Возьмите обыкновенную ухокрылку, предложите ей что-нибудь вкусное, и она такого вам наговорит!
— А если королевскую спросить, она тоже наговорит?
— Нет. Будет смотреть сквозь вас и делать вид, будто она ни слова не понимает. 
— А она понимает?
— Ещё как понимает. Но считает ниже своего достоинства что-либо отвечать. Собственно, ни одна королевская ухокрылка, сколько я помню, ни одного слова не произнесла, даже ухом, то есть, крылом не повела, когда её спрашивали. Мы и узнали-то о том, что они умеют, только из болтовни ухокрылок обыкновенных.
— Поэтому они и "королевские"?
— Нет, не поэтому. По легенде триста сорок лет назад полдюжины таких ухокрылок привезли в подарок королевской семье. Как жест доброй воли со стороны вассального государства. Но не со стороны ухокрылок, очевидно. Поэтому сколько ни бились придворные, пытаясь разговорить диковинных тварей, но только зря время потратили. Вообразите себе, они даже начали их пытать. Не давали еды, потом воды. Ухокрылкам только и надо было, что попросить. Или потребовать. Или вообще как-то высказать своё недовольство. Но они молчали и чахли, не проронив ни звука. После того, как самая молодая и хрупкая особь испустила дух, было решено оставить их в покое. Вскоре они так расплодились, что большую часть их выпустили в лес на вольное поселение. 
— А обыкновенные откуда взялись?
— Сами приплыли, пробравшись на тот же корабль и спрятавшись в трюме среди ящиков с орехами. Всю долгую дорогу они таскали орехи из ящиков, пили перебродивший сок каких-то фруктов, которые нашли там же. И сойдя на берег совершенно пьяными и осоловелыми, принялись болтать без умолку и приставать к местным жителям. Однако прежде чем местные власти очнулись и велели их переловить, протрезвели и попрятались по лесам. Сперва все просто опомниться не могли, ведь раньше они таких созданий никогда не видели, первыми должны были стать те, которых везли на этом же корабле официально, как дар королевской семье. Но те, как было сказано, словечка не вымолвили, усиленно притворяясь неразумными животными. 
— А они разумны?
— Да не глупее нас с вами. Некоторые так даже и поумнее.
— Почему же они не обратились с жалобой на то, что их так бесцеремонно экспортировали без их на то согласия?
— Так именно потому, что умные больно. Триста лет назад не только у ухокрылок, но и у самых различных категорий людей не было здесь никаких прав. И их могли экспортировать и импортировать откуда и куда угодно. Что бы выиграли королевские ухокрылки, если б выказали свой разум? Их бы заставили развлекать болтовнёй королевских детей. Они сочли, что быть безгласыми тварями выгодней. Кошки вот всюду разгуливают, всё видят, но никто не докучает им, всем нравится, что в доме, или даже во дворце живёт кошка. Никто не станет пытать кошку о том, что она видела и слышала. Ухокрылки решили притвориться такими же зверушками, чтобы их, по крайней мере, оставили в покое. Но появление безбилетных пьяных сородичей немного подпортило им план.
— А зачем те-то полезли в трюм?
— Из авантюрного духа. Не знаю. Зачем вот люди нанимаются матросами на шхуну и плывут невесть в какие края? Им интересно.
— Значит, пьяные ухокрылки сошли на берег и перепугали бедных жителей?
— Ну да, те решили, что конец света наступил и небесные ангелы сошли на землю для последнего суда. А одичавшие ухокрылки взяли себе манеру делать вылазки к людям и расспрашивать их о том, о сём. Чтоб быть в курсе событий. Иногда слышишь за окном шорох, а это она: шуххх, шуххх, прилетела и давай выкладывать всякие сплетни. Пробовали их переловить, но это трудное дело. Они юркие, быстрые. 
— Я всё же не понимаю, почему до сих пор эти две ветви не желают иметь между собой ничего общего?
— Потому что королевские ухокрылки считают обыкновенных предателями и саботажниками. Презирают их. 
— За что?
— За то, что те говорят с нами.
— Но почему же им не говорить с нами? 
— Вы на себя посмотрите. На меня посмотрите. На них посмотрите. Оцените диспозицию, что называется. Ну что вам ещё непонятно? Мы их держим в этом вольере, демонстрируем посетителям, проводим опыты. А почему? Потому что у нас есть руки. А у них нет. Мы можем их поймать. А они нас нет. Мы можем их убить. А они со своими ухокрыльями что могут нам сделать?
Только презирать.

Посетитель крепко задумался. А сотрудник зоосада вздохнул и закурил. Потом, как бы застеснявшись своей вспышки, пояснил:

— Нет, ну кое-что могут. Правда, редко так делают. Обычно они мирные. Не нападают первыми. А если на них нападут — срываются с места и улетают. К ним не подобраться, что спереди, что сзади глаза.  Но если уж нападёт такая тварь — берегитесь.

— Что ж она сделает? — посетитель от любопытства пошёл радужными пятнами. А сотрудник зоосада наклонился к нему так, что посетитель почувствовал его дыхание, холодноватое и землистое, точно из погреба, на своей щеке, и ответил с гадкой ухмылкой:

— Язык вырвет!

И тут королевская ухокрылка, до того меланхолично подвисавшая в верхнем правом углу вольера с безучастным выражением кукольного личика, тоже ухмыльнулась.







_________________________________________

Об авторе: МАРИАННА ГЕЙДЕ

Родилась в Москве. Окончила философский факультет Российского государственного гуманитарного университета. Несколько лет жила в г. Переславль-Залесский, с 2005 г. снова в Москве. Автор ряда переводов текстов Фомы Аквинского. Публикации в журналах и альманахах «Вавилон», «Крещатик», «Октябрь», «Новый мир», «Новое литературное обозрение» и других изданиях. Лауреат поощрительной премии «Триумф» (2006), премии «Дебют» 2003 г. (в номинации «поэзия»), шорт-лист 2002 г. (короткая проза). За книгу стихов «Время опыления вещей» получила малую премию «Московский счёт» и премию «Стружские мосты» за лучшую первую книгу стихов международного поэтического фестиваля «Стружские вечера поэзии» (2006), за книгу прозы «Бальзамины выжидают» — Премию Андрея Белого (2012).скачать dle 12.1