Обзор литературной периодики от 1.12.15

Новый номер журнала «Арион» (2015, № 3) открывается подборкой Бориса Херсонского:

а выйдя на простор пройдешься по бульвару
весна и благодать каштаны зацвели
тут встретишь трех юнцов и пожилую пару
посмотришь на залив и пароход вдали

он издали похож на дом многоэтажный
вот счастие летит как ласточка лови
вновь хочется любви прекрасной и продажной
всего-то на часок но все-таки любви

В разделе «Голоса» – Сухбат Афлатуни, Алена Бабанская, Андрей Пермяков, Вячеслав Шаповалов, Вадим Жук и др.

«Проза поэта» и «Записки без комментариев» Вадима Перельмутера: «Параллельное сопоставление литературных мемуаров Ходасевича и Цветаевой напрашивается. Схожие жизненные ситуации: благополучные московские семьи – и непростые отношения с родителями; ранние – и наивные – литературные дебюты; общее «место письма» – Париж; доброуважительные отношения между собой; несколько совпадающих – ключевых – персонажей: Брюсов, Белый, а расходящиеся – расходятся, как ни странно на первый взгляд, из-за ничтожного – ретроспективно – разрыва в возрасте: каких-то шесть лет, но уже там, где у Ходасевича Блок и Сологуб, у Цветаевой — Волошин и Мандельштам...» «Мой важный поэт» Юрия Казарина и Аркадия Штыпеля – Александр Кушнер и Владимир Строчков соответственно: «Строчкова иногда называют постмодернистом. Вообще-то, мы все, без исключения, постмодернисты, ибо живем в эпоху постмодерна, когда вроде бы все уже сказано, никакая принципиальная новизна невозможна и остается только так и эдак тасовать уже имеющуюся колоду. Так это или нет, для меня сейчас не столь важно, важно другое. Я уверен, что от нашего времени останутся прежде всего разного рода поэтические хулиганства, обращенные к текущему моменту, а стихи, обращенные, так сказать, к вечности, забудутся».
Эссе Олега Дозморова «От всех в сторонке: Алексей Решетов»: «Советский поэт? Ничуть. Фронда? Тоже мимо. Если определить советскую поэзию как нечто, написанное хрестоматийным «советским человеком» для хрестоматийных же «советских людей», то Решетов — это просто иная речь».
Эссе Алексея Алехина «Радости верлибра»: «Беда в том, что уникальные возможности верлибра огромное большинство сочинителей воспринимает ровно наоборот. Не как способ отсечь, по рецепту Микеланджело, все лишнее, а как лицензию вообще ни от чего, что взбредет в голову, не отказываться. И строчить, не будучи ограниченным слогами метра, не отрывая пера (а скорее, пальцев от клавиатуры), «длинные, длинные, длинные», «без романтических затей» рыхлые не то доклады, не то школьные сочинения. Подпуская в них, в зависимости от направления, глубокомыслия, пафоса или сентиментальности по вкусу».

Вышел новый номер пермского журнала «Вещь» (2015, № 2), где опубликована подборка стихотворений Юлии Кокошко:

Маруся мерехлюндия, взгляни:
вдали, куда уносится кривая
и где вот-вот совьется эта нить,
трассирует над устьем всех ночей –
царь-колесо, гордыня, пирамида,
исполнясь разгоревшихся очей
для обозренья снов и спален мира,
ползущей пелены с пороховницы,
лунатиков, влагающих персты
в закапанные ягодой кусты…

Отрывок из повести «Оторва» Юрия Асланьяна, размещенный под названием «Кавказская мелодия»: «Кровь вдарила струей на стены и кафель пола. Я сразу перехватил запястье правой рукой выше пореза, чтоб остановить кровопролитие. Мне это удалось. И тут же вспомнилась, что у банки было какое-то мутное стекло, грязное — я даже взвыл от ненависти».
Стихотворения Сергея Жадана, Ивана Козлова, рассказы Кирилла Азерного, Екатерины Гашевой, Сергея Четверухина и др. Рецензии на книги Натальи Санниковой, Владислава Семенцула, Беллы Зиф, Марины Чешевой, Андрея Королева, Ильи Фаликова.

Армянский номер журнала «Знамя» (2015, № 11) вышел со стихами Эдварда Милитоняна, Анаит Татевосян, Эдуарда Аренца, Гургена Баренца, Гранта Алексаняна и др.

Я работал ночью
В моей вашингтонской квартире,
Объятый странным
Гулом столицы империи,
Внезапно рождаемым воплем,
Криком и завываньем
Сирен полицейских машин,
Беготнею бесцельной
Осиротевших улиц…

(Артем Арутюнян в переводе Гургена Баренца).

Проза Вагана Сагателяна, Рубена Овсепяна, Сусанны Арутюнян, Анаит Григорян: «Он умер весной, как раз накануне нашего приезда. Когда дед был жив, мы никогда по собственной воле не заходили в его комнату: она казалась нам такой же страшной, как сам дед, и мы называли ее мамонтовой пещерой. Забегали на минутку, не оглядываясь по сторонам. Дед, наверное, был бы рад, если бы мы пришли просто его навестить, посидеть с ним. Но мы не приходили».
Рубрика «Моя Армения» с Алисой Ганиевой, Максимом Амелиным, Ириной Сурат, Александром Архангельским, Юрием Манном и другими. Алла Марченко: «Кавказ, как и русские его отражения, и много- и разносоставный, но и Есенин (в 1924-м), и Мандельштам (в 1922-м) имели в виду не вообще Кавказ, а Грузию». «Впрочем, в 1972-м общая пока что большая страна не кажется такой ужасной, как в 1968-м. Мы то ли притерпелись, то ли приспособились. Да и караул слегка устал бдеть. В том же 1972-м, весной, по настоянию документалистов «Арменфильма», Сагиян появляется в Москве. По сценарию для встречи-беседы в доме М. С. Петровых. Снимать в помещении технически невозможно. Перемещаемся во двор. Перемещается и аппаратура. Установить ее не успевают. Из оруженного глухой стеной секретного предприятия выбегают персонажи не в штатском и всех подозрительных, включая технику, арестовывают. На воле случайно остается молоденький помощник оператора, а на лавочке, у подъезда, Мария Сергеевна, Сагиян и я. Эту фотографию Мкртчян и вставил в книжицу о Петровых без всякого объяснения. А объяснение необходимо».

«Детский» номер «Дружбы народов» (2015, № 11) открывается сюжетами из будущей книги Дмитрия Шеварова: «Оказавшись за калиткой, торможу на минуту. Мои военные глаза защитного цвета выхватывают из утренних сумерек дальние огни школы. Убедившись, что школа на месте и ничего ей за ночь не сделалось, я берусь за тугие ремни ранца и натягиваю их еще туже, представляя себя десантником перед открытым люком». Повесть Юрия Петкевича «Голубь в Казейках», и тоже о детстве: «Солнце уже высоко; заглянув за перегородку, я увидел на диване дядю Бэдю. Он сладко спал, будто никуда и не гонял на мотоцикле ночью. Когда я подкрался к нему на цыпочках, лицо у дяди разъехалось от улыбки; я так и не узнал: это он во сне улыбался или же проснулся от моего взгляда. Я выскочил в сени, затем, спустившись по ступенькам на крыльце, побежал на речку. За огородом в паводок намыло песка. Хотя вчера прошел дождь, но солнце вовсю пекло — и песок под ногами рассыпался сухой. Идти босиком по горячему песку невозможно больно». Подборки стихотворений Евгения Фельдмана, Марины Вишневецкой, Григория Кружкова:

Ой, какой смешной
                                   с клешнёй!
 Поиграй-ка с малышнёй!

Посмотрите –
 это Краб.
 Невелик,
 но очень храб…

Невелик,
              но очень храбр!
 Пусть теперь зовётся –
Крабр!

«Мир детской книги» и рецензии Ольги Баллы под шапкой «Наука расставания»: «Известный, взрослый и серьезный писатель Дмитрий Бавильский вдруг взял да и написал такую книжку для детей, какой, кажется, до сих пор еще не бывало. Во всяком случае, на русском языке. И уж во всяком-всяком случае, такой точно не было в нашем детстве — даже завидно. Лет в десять прочитать было бы очень здорово — как раз тогда, когда изо всех сил хотелось ездить и даже мечталось о жизни в движении — в доме на колесах» (о книге Дмитрия Бавильского «Чужое солнце (путешественник, странник, изгнанник)» — М.: Эксмо, 2012). Статья Юрия Нечипоренко «Писатель сродни клоуну»: «В детской литературе мы себя чувствуем пока, как в песочнице, если даже и повздорим — то это не так серьезно, не так зло, как у взрослых: и премий Нобелевских у нас нет, и народ притягивается сюда подобрее — видно, все же облагораживает писателей общение с детьми-читателями. В последние годы появились у нас новые чудесные писатели и поэты: Артур Гиваргизов, Дина Бурачевская, Настя Орлова, Ирина Краева…»