Редактор: Серафима Орлова
PRESENT SIMPLEЛОРА
М.PAST SIMPLEСЬЮ КЛИБОЛДТОМ, ДИЛ, ПОЛИЦЕЙСКИЙ, АДВОКАТ – возможно, один и тот же человек.
PRESENT SIMPLEМ. Сейчас я включу запись, и мы можем начинать.
ЛОРА. Какое-то пустое здание. Здесь есть хоть кто-нибудь?
М. Сегодня выходной. Я выбрал эту студию, потому что она идеально подходит для интервью. Здесь тихо.
ЛОРА. Мне казалось, по телефону мы говорили о какой-то передаче.
М. Об интервью. Всего лишь интервью для журнала.
ЛОРА. К сожалению, я не люблю читать газеты, журналы и новости в интернете.
М. Но при этом вы регулярно даете интервью газетам и журналам.
ЛОРА. Я разговариваю со всеми, кроме Плейбоя и желтой прессы. Я довольно неприхотлива в выборе.
М. Вы всегда надеваете бейджик?
ЛОРА. Простите, я забыла снять его после работы.
М. Зачем вам бейдж на работе? Вас же все знают.
ЛОРА. Иногда приходят новенькие. Мы садимся в круг и обсуждаем наши проблемы. Некоторым людям тяжело рассказать о себе или спросить другого, а на бейджиках написано всё, даже наш статус.
М. Ваш статус?
ЛОРА. Ну да, статус. Наклейка на бейджике. Видите – моя красная.
М. Да, я вспомнил, вы говорили об этом в одном из своих интервью. Вы знаете, Лора, я всю жизнь мечтал поговорить с вами, и вот наконец-то нашелся повод. Вы можете не бояться за свои слова – мы ничего не будем использовать против вас. Я надеюсь, вы будете предельно откровенны и у нас получится неплохой разговор.
ЛОРА. Я со всеми предельно откровенна. В моих словах нет ничего нового.
М. У вас есть какие-нибудь вопросы, на которые вы бы не хотели отвечать?
ЛОРА. Наверное, вы рассмеетесь или сочтете это за излишнюю сентиментальность, но я боюсь, что меня спросят, когда я последний раз была счастлива. Воспоминания... Это воронка, которая засасывает. Когда мы знакомимся с новыми людьми в нашей организации, то стараемся не задавать друг другу неловких вопросов вопросов. Мы знаем с кем нужно быть более деликатным.
Красная наклейка на бейджике значит, что человек потерял ребенка.
PAST SIMPLE СЬЮ. Я так счастлива. Я еще никогда не была так счастлива. Я абсолютно счастлива.
ДИЛ. Разве есть повод для радости?
СЬЮ. Ты сидишь со мной здесь, в кафе. Мы едим гамбургеры с колой. Тебя сняли с учета. Скоро твой выпускной. Мне недавно исполнилось пятьдесят лет. Это счастье.
ДИЛ. Унылые скучные факты.
СЬЮ. Нет, счастье.
ДИЛ. Мам, факты.
СЬЮ. Ты стал совсем мрачным.
Куда делся мой ребенок, состоящий из сахарной ваты и мармеладных мишек? Я хочу обратно своего маленького мальчика! У меня в голове не укладывается, как ты мог так быстро повзрослеть. Где тот малыш, который только вчера ловил около озера лягушек и приносил мне их в пластмассовом ведерке? Который гонялся за бабочками и просил погладить собачек? Теперь ты вырос и ни лягушки, ни бабочки, ни собаки тебе не интересны.
ДИЛ. Фу, что за нежности. Голова раскалывается.
СЬЮ. Ты даже не делаешь больше поделки из бумаги… А помнишь, как ты меня учил?
(Берет салфетку.) Значит, складываем пополам… здесь соединяем концы… получается ромб… эту сторону на себя… разворачиваем… иии… Кажется, у меня получился бумажный дракон, а должен был получиться бумажный журавлик.
ДИЛ. Дай сюда.
(Берет салфетку.) Ты не так сложила. Вот тут надо прижать… Здесь развернуть… Видишь – получается алмаз?… Теперь нужно оттянуть крыло… Ну вот, теперь это больше похоже на журавлика.
СЬЮ. Мне столько всему еще нужно у тебя научиться. И как я буду жить без тебя, когда мы скоро расстанемся? Я ведь никогда не отпускала тебя на большие расстояния. Мы всегда были вместе. Всегда.
ДИЛ. Ты привыкнешь. Все привыкают. Сначала, конечно, бывает трудно, но потом… Люди как-то смиряются.
СЬЮ. Нет уж! Я до конца буду скучать по своему розовощекому мальчику!
ДИЛ. Мам, ну не трогай меня.
СЬЮ. Ты всё продумал?
ДИЛ. Что?
СЬЮ. Я говорю о новом месте учебы. Ты всё продумал?
ДИЛ. Я не хочу об этом думать.
СЬЮ. А тот колледж, который тебе предложили?
ДИЛ. Туда обычно идут те… Кто мне не нравятся.
СЬЮ. Нельзя судить о колледже исключительно по студентам.
Студенты бывают разными.
ДИЛ. Туда идут всякие тупые качки. Как те парни за соседним столиком.
Они слишком громко разговаривают. Я ненавижу таких парней.
СЬЮ. И все-таки, мне кажется, надо рассмотреть все варианты. Нам бы с отцом, конечно, хотелось, чтобы место учебы было поближе к дому. Чтобы ты мог приезжать к нам на выходные.
ДИЛ. Честно, мне безразлично, где я буду учиться.
СЬЮ. А твой друг?
ДИЛ. Что?
СЬЮ. Куда он поступит?
ДИЛ. Ну, если сможет закончить школу, а не останется на второй год, то, наверное, пойдет на мореходное дело. Его отец военный. Ему близко всё это.
СЬЮ. Все-таки, я думаю, именно из-за Эрика тебя угораздило попасть в полицию.
ДИЛ. Мам.
СЬЮ. Я уверена, что у тебя не было цели ограбить тот грузовик. Конечно, я считаю, что он тебя надоумил.
ДИЛ. Мы вместе это сделали. Мы оба залезли в грузовик и вытащили оттуда всю технику.
СЬЮ. Тогда скажи, почему, когда твой друг стучался к нам домой, ты просил меня сказать, что тебя нет дома?
ДИЛ. Я не хотел его видеть. Я не хотел говорить с ним.
Бывает, что люди не хотят говорить друг с другом.
И это нормально. Мама, пожалуйста, давай закроем эту тему.
СЬЮ. В любом случае я рада, что все уже позади.
ДИЛ. Ты слышишь? Они говорят обо мне.
СЬЮ. Кто?
ДИЛ. Эти парни.
СЬЮ. Они говорят о девочках и бейсболе.
ДИЛ. Нет. Они говорят обо мне. Они смеются надо мной. Эти качки…Эти тупые спортсмены смеются надо мной. Потому что я – никто. Ты слышишь – они говорят, что я никто, что я лузер, что я неудачник.
СЬЮ. Они не обращают на нас никакого внимания.
ДИЛ. Они говорят, что я мудак. Я слышу, как они говорят, что я мудак. Грязный мерзкий мудак. Потому что я не похож на них. Потому что я – другой. Они обсуждают меня. Я слышу. Я слышу это. Я хочу уйти. Мама, я хочу уйти. Пожалуйста, мама, давай уйдем.
СЬЮ. Дорогой, посмотри на меня: у тебя все хорошо?
ДИЛ. Все хорошо, мама. Все хорошо. Мы можем доесть в машине?
СЬЮ. Конечно, милый, сегодня тебе всё можно. Но только не пугай меня так. Скажи, честно: у тебя всё в порядке?
ДИЛ. Да, мама, у меня всё в порядке. А ты скажи честно: ты реально счастлива?
СЬЮ. Я очень счастлива, дорогой.
PRESENT SIMPLEМ. Так, значит, на данный момент вы управляете организацией, которая занимается профилактикой самоубийств?
ЛОРА. Подростковых самоубийств.
М. А также в вашей биографии сказано, что вы изучаете… Болезни мозга? Сотрясение ведь тоже – болезнь мозга? Вы сами это придумали?
ЛОРА. Нужно сказать, что я не врач и не имею права говорить с позиции медика. Я просто могу предположить, что психическое состояние человека напрямую связано с физическиь.
Часто при депрессии наблюдаются головные боли. Мозг ребенка в подростковом возрасте очень неустойчив. Он напоминает мясорубку, через которую проходят друзья, случайные влюбленности и родители. Детей не учат психическому уходу за собой, хотя, на мой взгляд, этим нужно заниматься с малого возраста. Конечно, клиническую депрессии невозможно разглядеть с помощью компьютерной томографии и нет ни одного аппарата, который помог бы ее определить. Также нельзя ссылаться только на психические болезни – это упрощает исследование. Вместо того, чтобы доходить до причины поступков, мы оправдываем всё болезнью, забывая о том, что здоровые люди тоже совершают много плохого.
М. Скажите, Лора, у вас есть друзья?
ЛОРА. К чему такой странный вопрос?
М. Просто интересно, есть ли у вас друзья. Должен же я что-то знать о человеке, у которого беру интервью. Хотя бы есть ли у него друзья.
ЛОРА. Мой бывший муж и мои дети. Вот все мои друзья.
М. Они знают, что вы поехали сюда?
ЛОРА. Мои дети уже давно выросли, они не интересуются моей скучной жизнью. Моё сотое интервью для них – не сенсация. Давайте продолжим наш разговор.
М. Конечно. Скажите, сколько самоубийств вы уже предотвратили?
ЛОРА. Мы можем посчитать только те события, которые уже произошли.
M. Я помню, как в одном из своих интервью вы рассказывали, что смогли спасти человека.
ЛОРА. Его спасла не я, а случай. Да, я часто рассказываю эту историю. Один раз моя подруга пожаловалась на своего сына. Из солнечного светлого мальчика он стал превращаться в мрачного подростка. У него пропало желание ходить в школу и общаться со сверстниками. Любой выход из дома заканчивался истерикой. Она объясняла его изменения пубертатным периодом.
Один раз, придя рано с работы, эта женщина застала своего сына за странным занятием: он стоял на шведской стенке и вешал на турник скрученный пододеяльник, как канат. Когда он увидел свою маму, то страшно растерялся и сказал, что играет. Она удивилась, ведь стенка стояла много лет без дела, а ее сын давно вырос. Она обратилась за помощью ко мне, и я посоветовала посмотреть дневник ее ребенка.
М. То есть я правильно понимаю, что вы дали посторонней женщине совет залезть в голову ее сына?
ЛОРА. Наверное, это звучит неэтично, но, к сожалению или к счастью, это было так. Когда она открыла дневник, все страницы были исписаны мыслями о смерти. А на одной из них мальчик подробно написал, как над ним издевались одноклассники. В школе была иерархия: ученики глумились над тем, кто был беднее.
М. Вы сами лезли в дневники своих детей? Представляете, если десятки наших читателей по вашему совету полезут сейчас читать чужие дневники.
ЛОРА. Я не могу с уверенностью сказать, поможет ли мой совет или наоборот разрушит чью-то семью. Я совру, если скажу, что везде и во всем необходимо соблюдать золотую середину: нигде не сказано, где находится эта золотая середина. Ее определяем только мы сами. И порой… Этих границ бывает недостаточно. Я могу только дополнить, что если бы я раньше увидела дневник своего сына, мне бы это очень помогло.
PAST SIMPLE СЬЮ. Сегодня он ушел очень рано.
ТОМ.
Он всегда встает рано на боулинг.
СЬЮ. Сегодня он ушел слишком рано. Он встал сам.
Обычно его бужу я. Ты слышал его голос?
ТОМ.
Что не так с его голосом?
СЬЮ. Его голос стал очень тонким.
TОМ.
Да брось, я слышал, как он сказал мне «готов». Очень уверено. Это было про переезд в колледж. Мы сидели вместе и высчитывали квадратные метры его будущей комнаты. Ты же знаешь, какие у него длинные ноги. Парень прирожденный баскетболист. Ему нужна самая большая кровать в общежитии. Я до сих не понимаю, как его могли не взять в спортивную команду.
СЬЮ. Том...
TОМ.
Скоро его ждет совершенно новый этап в жизни. И нас всех тоже. Все-таки выпускной год. Смена обстановки. Это всё так волнительно.
СЬЮ. Он сказал мне просто «пока» и всё. Было темно, я не смогла увидеть его лицо.
TОМ.
Если тебя это так волнует, я поговорю с ним, когда он вернется. Но, послушай, он всегда встает в будни, чтобы поиграть в боулинг. А голос… Сегодня он разговаривает с нами, как оперная певица, а завтра будет говорить, как Дарт Вейдер. Это нормально. У меня тоже было такое в его возрасте.
СЬЮ. Я спросила его, где он взял это.
TОМ.
Что это?
СЬЮ. Фляжку с алкоголем.
Мятный шнапс. Он протянул мне её после выпускного бала и сказал, что они с Робин отпили совсем немного. Ты же знаешь, как я отношусь к алкоголю.
ТОМ.
Почему ты мне не сказала? Надеюсь, ты объяснила...
СЬЮ. Я хотела начать ругаться, но он сказал: мам, я хочу, чтобы ты доверяла мне – и дал фляжку.
Пауза.Там действительно было отпито совсем немножко.
Пауза.ТОМ.
Послушай, он подросток, он мог оступиться, но мятный шнапс еще не повод для паники. Я поговорю с ним, как только он придет.
СЬЮ. Недавно я вспоминала день его рождения. Тогда у меня было похожее ощущение, как и сейчас. Я помню то раннее тихое утро, простыни в палате в желтый цветочек и разговор медсестер в коридоре. Когда мне передали его в руки, на меня нахлынуло странное тревожное чувство, будто большая хищная птица накрыла нас своей тенью. Я смотрела на маленькое создание в своих руках и думала: что-то произойдет. Что-то обязательно случится.
ТОМ.
Я до сих не понимаю, как его не взяли в спортивную команду.
СЬЮ. Поговори с ним, Том.
PRESENT SIMPLEМ. А что сделал отец того мальчика, который собирался повеситься?
ЛОРА. Отец? Кажется, он пошел к директору вместе со своей женой. Потом поговорил с родителями детей.
М. Просто поговорил?
ЛОРА. Да, просто поговорил.
М. А что сделали родители детей?
ЛОРА. Я точно не помню… Кажется, извинились... Я не вдавалась в подробности.
М. Извинились? «Извините, наш сны едва не довел вашего сына до виселицы». Вы считаете эти извинения уместными?
ЛОРА. А что еще они могли сделать? Представьте себя на их месте - вы сможете только извиняться.
М. А если бы этот мальчик… Он все-таки смог повеситься? Какой бы тогда был разговор?
ЛОРА. Понимаете, я очень боюсь, когда кто-то моделирует ситуацию. Я могу понять этих родителей. Когда случается какое-то большое горе, виновником которого является твой ребенок, все обвиняют в этом кого угодно: болезни, интернет-зависимость, компьютерные игры, отсутствие друзей, плохую школьную среду, марсиан, а главное – тебя. Потому что, по мнению большинства, маниакально настроенный ребенок не может родиться в здоровой семье. Его родители обязательно должны быть маргиналами. Иначе это ставит под удар другие правильные семьи. Если всё объясняется нездоровой атмосферой в семье, да плюс к тому психическими отклонениями, то люди, которые привыкли считать себя образцовыми родителями, чувствуют безопасность. Они думают, что с ними этого не произойдет, потому что они не такие, а на самом деле это может случиться с каждым.
М. То есть из ваших слов можно сделать вывод, что подростки становятся опасными сами по себе и ничего на них не влияет?
ЛОРА. Нет, конечно, нет. Я ни в коем случае не снимаю ответственность. Я только хочу сказать, что этот вопрос не имеет однозначного ответа.
М. Вы хотите сказать, что смерть ребенка не имеет однозначного ответа?
ЛОРА. Конечно, нельзя полностью снимать ответственность с родителей, но, когда случается какое-та большое горе, все мы в разной степени являемся соучастниками этой трагедии. Трагедия не может появиться случайно. У нее всегда есть «хвост», длинная цепочка с чего всё началось. И иногда в этой цепочке может быть огромное количество цепей.
М. А что делать обычным родителям? Почему они должны страдать от других якобы правильных родителей, которые не в состояние контролировать собственных детей? В чем виноваты отец или мать этого мальчика? Неужели разговор действительно был эффективен? Это же всего лишь отмазка! Отмазка, которая не приводит к решению каких-то колоссальных проблем.
С ними поговорили, но они остались такими же хулиганами. Возможно, эти парни больше не будут трогать того мальчика, но пройдет день, и они найдут нового, а единственные, кто приобретет спокойствие за это время – учителя и родители, которые просто «поговорили», то есть поставили галочку для своей совести.
ЛОРА. А что вы предлагаете сделать?
М. Почему нельзя предпринять какие-то методы при первых сигналах: поставить этих детей на учет, следить за ними, перевести на домашнее обучение, сделать хоть что-то помимо пустых слов, чтобы оградить их от общества?
ЛОРА. Мы не можем оградить всех неугодных людей от общества. Изолировав, мы не уменьшим их злость, а только приумножим ее.
М. Сколько еще раз человечеству стоит встать на одни и те же грабли, чтобы предугадать то, что должно произойти? Почему вы не любите новости? Ведь именно по новостям можно отследить хронологию событий, их развитие и сделать всё, чтобы этого больше не произошло.
Новости – часть истории. А история наглядно показывает, как делать не надо.
ЛОРА. В новостях много кровавых деталей. Я против того, чтобы в новостных сводках рассказывали из какого ружья застрелился школьник, как и за сколько он его купил. Это опасно, потому что кто-то обязательно захочет это повторить.
М. Кто-то обязательно захочет купить ружье?
ЛОРА. Нет, кто-то обязательно захочет выстрелить из него.
PAST SIMPLE. ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Вы замечали что-то странное за своим сыном?
СЬЮ. Нет, он был обычным подростком: ел вредную пищу, гулял с друзьями, смотрел фильмы. Но мы всегда контролировали его выбор: никогда не позволяли смотреть слишком жестокое кино, задерживаться где-то надолго и есть много сладкого. Последний год дался нам очень тяжело. Все-таки выпускной класс. Экзамены. Нервы.
ПОЛИЦЕЙСКИ. Это правда, что он состоял на учете?
СЬЮ. Да, это правда, они вместе с его другом ограбили грузовик и вытащили какие-то вещи. Но его отпустили досрочно. Он очень хорошо себя вел.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Он увлекался взрывчаткой?
СЬЮ. Он ее не любил.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Значит, такое было?
СЬЮ. Я думала, вы говорите о петардах. Ему дали коробку с петардами, когда он подрабатывал в магазине пиротехники, но они быстро ему наскучили.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. А оружие?
СЬЮ. Мы против оружия.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Но оно было у вас дома?
СЬЮ. В этой местности очень популярна стрельба в тире.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Вам приходили подозрительные журналы?
Пауза.СЬЮ. Нам всякое приходило на почту. Реклама гомеопатия, одежда для детей, какие-то лекарственные препараты…
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Каталоги с оружием были?
СЬЮ. Каталоги с оружием, да, тоже были, но я обратила на них не больше внимания, чем на все другие и выкинула.
Пауза.Я помню…Мой сын вытащил один из мусора. Он просил купить ему тяжелые армейские ботинки и нашел пару, которая понравилась ему, в этом каталоге. Когда мы узнали, что его размера нет, я выбросила каталог еще раз.
Пауза.Почему вы так на меня смотрите?
Пауза.Он просто хотел купить обувь.
Пауза.Мой сын всего лишь хотел купить обувь.
PRESENT SIMPLEM. В наше время лучше иметь несколько детей. Неизвестно, что может случиться с твоим единственным ребенком.
У вас есть еще дети?
ЛОРА. Две дочери.
М. Всегда мечтал о дочери. О нежной трогательной девочке. Девочки – удивительные создания. Представляете, каково потерять своего единственного ребенка?
ЛОРА. Я думаю, что это всегда больно, сколько бы детей у тебя не было.
M. Ты отпустишь ее во двор, в котором она гуляет каждый день, на короткую дистанцию до школы, а потом видишь статью в криминальной хронике или фото в интернете, где на голову твоей дочери надет полиэтиленовый пакет. Когда у тебя есть ребенок, ты никогда не представишь его с пакетом на голове.
ЛОРА. Конечно, я не могу представить ни одного своего ребенка с пакетом на голове.
M. Вы никогда не представляли, что кто-то может убить вашего ребенка? Просто обнулить его крошечную жизнь и все ваши труды. Страшно, когда ты немолод, когда тебе и твоей жене пятьдесят или шестьдесят лет, а твоего единственного сына или дочь убили, и нового в ближайшее время не предвидится. У твоей жены схватит сердце. И ты один. И ты абсолютно одинок. С физиологической точки зрения ты бы еще и мог сделать себе потомство, если бы был принтером, но ведь для создания детей тоже нужны силы, а смерть… ну вы понимаете.
Пауза.ЛОРА. Мне не нравится этот разговор. Мы отошли от формата нашей встречи. Я хочу, чтобы мы вернулись к прежнему разговору без нарушения журналистской этики.
М. Вам не надоело везде говорить одно и то же?
ЛОРА. Я с первых минут сказала, что у меня нет ничего нового, чем бы я могла вас удивить. У меня нет секретов. Я уже всё высказала. Если вы собираете сплетни или сенсационные новости, то у меня нет ни того, ни другого. Прошло слишком много времени.
М. У любого человека есть секреты. Даже у вас. Вы не можете быть абсолютно искренней. Я более чем уверен, что половина из того, что вы говорили – ложь.
ЛОРА. Простите, но я вынуждена покинуть это помещение и прервать наше интервью. Вы агрессивны. Вы говорите какие-то страшные вещи и моделируете ситуацию. Повторюсь: я боюсь этого. Когда вы повторяете от а и б какой-то случай, всегда есть тот, кто захочет его повторить.
M. То есть, если я чисто теоретически возьму пистолет и чисто теоретически приложу к вашему виску… Кто-то захочет это повторить?
ЛОРА. Кто-то обязательно захочет приложить пистолет к моему виску. Миллионы людей захотят приложить пистолет к моему виску.
M. Но перед этим я спрошу верите ли вы в Бога.
ЛОРА. Откуда у вас пистолет?
PAST SIMPEСью нажимает на магнитофон. Идет аудиозапись.УЧИТЕЛЬ. Я учитель в средней школе, здесь ученик с пистолетом, он выстрелил в окно…
ОПЕРАТОР. Кто-нибудь был ранен, мэм?
УЧИТЕЛЬ. Я, да…да!
ОПЕРАТОР. Хорошо. Успокойтесь.
УЧИТЕЛЬ. В школе паника, я в библиотеке. Со мной… все вниз! Дети, под стол! Головы под стол! Они кричат… Нам нужна полиция…
ОПЕРАТОР. Хорошо. Мы отправим помощь.
УЧИТЕЛЬ. Поторопитесь, пожалуйста!
ОПЕРАТОР. Кто этот ученик, мэм?
УЧИТЕЛЬ. Я не знаю. Я видела его снаружи, когда шла по коридору… Я увидела подростка с оружием, мне показалось, что это была шутка. Какой-то розыгрыш. Он направил пистолет прямо на нас и выстрелил. Окно разбилось. Дети стояли рядом со мной, я думаю, он задел их.
ОПЕРАТОР. Хорошо.
УЧИТЕЛЬ. У меня что-то в плече.
ОПЕРАТОР. Помощь уже в пути.
УЧИТЕЛЬ. Дети, не высовывайтесь!
ОПЕРАТОР. Оставайтесь со мной на линии.
УЧИТЕЛЬ. Не высовывайтесь, говорю вам!
ОПЕРАТОР. Вы знаете, где он?
УЧИТЕЛЬ. Хорошо, я в библиотеке, он снаружи.
ОПЕРАТОР. Снаружи? На улице?
УЧИТЕЛЬ. Нет, в коридоре.
ОПЕРАТОР. Хорошо.
УЧИТЕЛЬ. Тут включилась сигнализация. Дым… Дым проникает внутрь комнаты.
ОПЕРАТОР. Я понял.
УЧИТЕЛЬ. У меня тут дети под столом, я не знаю, что происходит в других частях здания.
ОПЕРАТОР. Хорошо.
УЧИТЕЛЬ. У нас также дым в здании. Я не знаю, я уверена, что кто-то еще должен звонить в 911.
ОПЕРАТОР. Да, у нас много звонком… Я хочу, чтобы вы оставались со мной на линии, мы должны знать, что происходит.
УЧИТЕЛЬ. Я на полу.
ОПЕРАТОР. Хорошо, у вас есть дети?
УЧИТЕЛЬ. На пол! Ребята, оставайтесь на полу!
ОПЕРАТОР. Там есть чем закрыть дверь?
УЧИТЕЛЬ. Дым проникает снаружи и … Стреляют прямо за дверью… Я не смогу, я не смогу выйти отсюда.
ОПЕРАТОР. Хорошо, вы в средней школе?
УЧИТЕЛЬ. У меня трое детей.
ОПЕРАТОР. Хорошо, мы поняли.
УЧИТЕЛЬ. Я…
ОПЕРАТОР. Да.
УЧИТЕЛЬ. Пойду к двери, чтобы закрыть и запереть ее. Хорошо? Дети на полу… Со мной все дети в библиотеке…
ОПЕРАТОР. У нас парамедики, пожарные и полиция в пути. Хорошо, мэм?
УЧИТЕЛЬ. Хорошо… хорошо.
ОПЕРАТОР. Да.
УЧИТЕЛЬ. Он продолжает стрелять и стрелять.
ОПЕРАТОР. Скоро пребудет помощь, пожалуйста, оставайтесь на связи.
УЧИТЕЛЬ…Я подумала, это был розыгрыш…
ОПЕРАТОР. Постарайтесь успокоить детей в библиотеке.
УЧИТЕЛЬ. Да…
ОПЕРАТОР. Есть ли способ заблокировать дверь, чтобы никто не смог войти?
УЧИТЕЛЬ. Я боюсь…
ОПЕРАТОР. Это нормально.
УЧИТЕЛЬ. Я думаю, что могу попробовать, но он прямо за дверью! Я боюсь идти… Он там.
Я боюсь туда идти.
ОПЕРАТОР. Хорошо. Это нормально. Нормально, что вы боитесь.
УЧИТЕЛЬ. Я сказала детям лежать на полу. Я сказала им… Дети на пол и под столы!… Они все под столами.
ОПЕРАТОР. Хорошо. Продолжайте сохранять спокойствие.
УЧИТЕЛЬ. Я слышу что-то происходит там прямо сейчас.
ОПЕРАТОР. Да сейчас у нас сработала сигнализация.
УЧИТЕЛЬ. Да, есть сигнализация. В этой комнате полно дыма.
ОПЕРАТОР. Продолжайте держать всех на полу.
УЧИТЕЛЬ. Он был снаружи какое-то время. Я дежурила в холле. Я даже не знаю, кем был этот ученик… Он сделал ву, ву, ву! Я увидела его, он был в черном.
Он выглядел очень крупным.
Этот парень. Он был там и стрелял. Он выглядел так… Я сказала, что здесь происходит?... Вероятно, снимали видео, вы знаете, они снимают такие видео часто. Боже это было очень близко…
ОПЕРАТОР. Мэм, я вас не слышу.
УЧИТЕЛЬ. Я думаю, он здесь.
ОПЕРАТОР. Вы узнали его?
УЧИТЕЛЬ. Он в библиотеке, он всех расстреливает.
Сью нажимает отмотать назад. Несколько раз прослушивает последнюю фразу.PRESENT SIMPLEМ. Неужели вам не показалось странным, что какой-то неизвестный журналист приглашает вас дать интервью в пустой студии?
Пауза.Вы не потребовали у него аккредитацию, не уточнили издательство, в котором он работает. Вы просто согласились и поехали. И даже не удивились, когда я спросил, знает ли кто-нибудь, что вы находитесь здесь.
Пауза.ЛОРА. Может быть вам нужны мои деньги? Моя машина?
М. Я не грабитель. Да и вряд ли если бы я был грабителем, я бы стал изобретать такой хитрый план для того, чтобы просто ограбить вас.
ЛОРА. Откуда у вас пистолет?
М. Вы знаете, Лора, я ведь сам не любитель оружия. Оно так же отвратительно мне, как и вам.
ЛОРА. Я закричу.
М. Кричите. Я давно работаю здесь охранником.
По выходным тут никого не бывает. А стены впитывают шум.
ЛОРА. Зачем вам убивать меня? Я заслужила это несколько лет назад, но не сейчас. Зачем вам убивать старую женщину, которой все равно грозит смерть?
М. Мне тоже грозит смерть,
ЛОРА. У меня рак.
ЛОРА. Я очень соболезную.
М. Смешно слышать это от вас в данной ситуации. Иногда нам не хватает толчка, чтобы решиться на какой-то поступок. Я всю жизнь мечтал поговорить с вами, но всё не находил повода. А когда мне сказали: «у вас рак», повод сразу нашелся, я понял, что не могу умереть, пока не сделаю этого. Сейчас я держу пистолет и целюсь вам в лоб, как пятнадцать лет назад один парень целился в беззащитных учеников, а потом расстрелял их, как животных.
ЛОРА. Это месть?
М. Глупо мстить родителям за грехи их детей. Смотрите - я отложу эту игрушку, чтобы нам было более комфортно. Видите – я пришел не убивать вас, а поговорить. Правда, от этого разговора зависит ваша жизнь. Я несколько лет смотрел интервью с вами. Интеллигентная женщина, в костюме, читает пацифистские лекции о школьных шутерах, а огромное количество людей ей аплодирует, считает матерью Терезой, благодетельницей и святой. …И все за потоком этих слов забывают о том, что она – мать не Иисуса Христа, а того парня, который однажды возомнил себя Богом, и в один прекрасный день принес несчастье огромному количеству семей.
ЛОРА. Мне больно всё это слышать. Почему вы отложили пистолет? Может, вы все-таки меня убьете?
М. Я не садист, Лора, я не садист. Я смотрел кучу ваших интервью и никак не понимал: как вы не сошли с ума. Мне казалось, что вы врете, что вы все врете. Вы говорили, что у вас была светлая религиозная семья, что ваш ребенок рос в частном доме среди животных и был своего рода Каином, вы говорили, что маленький Каин был чудесным малышом, а в один день он убил своих братиков и сестричек. Но ведь так не бывает. Мне всегда казалось, что вы врали. Что у вас не было никакой счастливой семьи, что на самом деле вы держали своего сына запертым в подвале, били его, угрожали ему, а потом давали свободу, отчего он становился бешеным… только так я мог объяснить себе появление на свет убийцы. Я всегда думал, что у вас есть какие-то свои «Подвальные ленты». Вы ведь знаете про «Подвальные ленты» Колумбайна? Знаете?
СЬЮ. Да, это видео, которое снимали два мальчикам перед нападением на школу Колумбайн.
М. Правильно. Мать одного из них, известная активистка Сью Клиболд, впоследствии запретила показывать где-либо эти записи.
ЛОРА. Она хотела, чтобы Колумбайн больше не повторился.
М. А вам не кажется, что эта женщина просто скрывала правду о своем сыне? Так же, как и вы скрываете что-то сейчас? Ведь на том видео, он был таким, каким она его не принимала. Клиболд боялась, что так его запомнят другие.
ЛОРА. Я думаю, она ничего не скрывала, да и записи давно есть в интернете. Во всяком случае мой сын пошел по стопам Колумбайна и без них. Возможно, ей хотелось, чтобы хоть какая-то информация о ее ребенке не стала общедоступной. Может быть, вы в чем-то и правы, утверждая, что она не желала, чтобы его видели таким другие. Я думаю, что чувства, которые переживают матери преступников, во многом схожи. Эти женщины будучи внутри абсолютно одинокими никогда не знают одиночества. Они постоянно оборачиваются, ожидая увидеть на своем плече чужую руку. Они горят в бесконечном людском гневе и не могут требовать сострадания. Однажды мне пришло письмо, написанное на арабском языке, и я подумала, что это может быть очередная угроза. Но, когда я перевела его, оказалось, что письмо отправила мне мать смертника. Точно я поняла только две фразы: «Я с тобой. Я тоже горю в огне». Раньше я бы не поверила, что меня и ее может хоть что-то связывать. Теперь я знаю, что у нас с ней есть нечто общее – мы обе в ответе за дело, которое никто из нас не совершал. Мы обе горим в огне.
PAST SIMPLEАДВОКАТ. Вы о чем-нибудь догадывались?
СЬЮ. Мы последние люди на Земле, которых кто-то ожидал увидеть в такой ситуации.
АДВОКАТ. Я помогу вам с судом, но суд – это меньшее из того, что вас ждет.
СЬЮ. В глубине души я надеюсь, что проба на наркотики окажется положительной.
АДВОКАТ. Ваш сын был замечен в употреблении наркотиков?
СЬЮ. Нет, никогда. Просто тогда я смогу объяснить его поступок. Я не могу поверить, что он совершил это, находясь в трезвом уме.
АДВОКАТ. Я боюсь, что это маловероятно.
СЬЮ. Если честно, мне очень хочется поехать домой и просто побыть одной. С того момента я еще ни разу не была в одиночестве…
АДВОКАТ. Не подумайте, что я нагнетаю, но про одиночество сейчас можно просто забыть. Полиция, журналисты, родственники погибших, случайные люди… будут хотеть узнать у вас всю правду.
СЬЮ. Но я сама не знаю всей правды. Они звонили моей восьмидесятилетней тете и угрожали ей. Но она ни в чем не виновата, тетя всего один раз в жизни видела моего сына. Племянник мужа был вынужден сказать, что ничего не знает о нашей семье, чтобы его перестали обзванивать. Журналисты звонят даже моим коллегам по работе и прячутся в соседних домах.
АДВОКАТ. Это затянется надолго. Люди будут писать вам гневные письма. Вам, вашим родственникам и друзьям.
СЬЮ. Насколько сейчас опасно возвращаться домой?
АДВОКАТ. Будет сложно даже приблизиться к дому.
СЬЮ. Мне стоит переночевать в гостинице?
АДВОКАТ. Если вы не собираетесь оставлять там свой паспорт. Сейчас любое упоминание вашего имени – опасно. Нужно стараться соблюдать конфиденциальность.
СЬЮ. Я никогда не стыдилась своего имени. До этого дня.
АДВОКАТ. Если вы решите сменить фамилию, то многие могут принять ваш поступок за трусость. Теперь все ваши действия люди станут оценивать по-своему. Вы будете плакать – они будут осуждать вас за слезы, будете держаться – люди обидятся, что слез нет.
СЬЮ. Я верю, что в мире могут быть те, кто проявит сочувствие к моей семье. Сегодня какой-то добрый человек передал мне на работу коробку с горячим обедом в знак сострадания.
АДВОКАТ. Надеюсь вы ничего не ели?
СЬЮ. У меня не было аппетита.
АДВОКАТ. Эта еда может быть отравлена. Вы не должны принимать такие подарки.
Пауза.Сью, повторяю – подумайте о своей безопасности, постарайтесь не давать интервью. Любые слова могут быть использованы против вас. Ваш сын умер и его уже не призовут к ответу, но вы живы и все будут требовать ответа у вас.
СЬЮ. Но они пишут неправду.
АДВОКАТ. Что вы имеете ввиду? Эта информация не сопоставима с реальными фактами?
СЬЮ. Они пишут ложь про моего сына. Они пишут про то, что он был изгоем.
Но это неправда! Да были те, кто недолюбливал его, но он имел друзей и много хороших друзей. Он нравился девочкам.
У него была девочка на выпускном бале. Они пишут, что мой сын был фашистом, готом, хулиганом! Но он был обычным подростком, который страдал депрессией. Я знаю, что это прозвучит глупо, но…(пауза) Они напечатали самую худшую его фотографию.
АДВОКАТ. После того, что он сделал… Вряд ли вам хоть кто-нибудь в это поверит. Знаете, отправляйтесь пока к близким друзья или родственникам, отдохните. Вашему мужу и старшему сыну тоже нужна помощь. В первые дни после трагедии они могут думать о самоубийстве. Пусть всё немного уляжется. Я приготовлю документы для суда и уточню, провели ли уже вскрытие тела, а также когда можно будет забрать его.
СЬЮ. У меня в голове не укладывается, что мой сын – тело
. (Пауза). Он лежит там один?
(Пауза.) Да, простите, глупый вопрос. Конечно, там же все лежат по одному. Наверное, ему там холодно.
Пауза.АДВОКАТ. Подумайте, как будете его хоронить. Скорее всего придется прибегнуть к кремации – вероятность, что над могилой надругаются слишком велика.
СЬЮ. Страшно представить, что только так я могу согреть своего мальчика.
PRESENT SIMPLE М. В тот день моя дочь как обычно собирала свой портфель. У нее было много милых бесполезных штучек, всякой девичьей ерунды, которую я никогда не понимал, но мне нравилось смотреть на весь этот нежный мир. На розовый пенал, на колпачки от ручек в виде смешных животных, на разноцветный ластик, пахнущий жвачкой. Я никогда не понимал, зачем нужен ластик, пахнущий жвачкой, если его нельзя съесть. Она была страшной перфекционисткой, в ее комнате всегда было чисто и всё рассортировано по полочкам.
Мы с женой не учили ее этому. Она сама по себе была такой. Лучшая ученица. Спортсменка. Девочка с большим будущим.
Когда моя жена забеременела, страшно подумать, но я не обрадовался дочке. Я хотел сына, который был бы похож на меня и рос сам по себе, как сорняк. А девочки… Казались мне такими капризными. Но когда она появилась, это просто перевернуло всю мою жизнь и наполнило ее чем-то трогательным.
Я люблю закрывать глаза и представлять ее.
Пауза.Каре, черные волнистые волосы. Бордовая синтетическая кофточка с блестками. Короткая джинсовая юбка, которая, кстати, могла быть и подлиннее. Тонкие запястья с браслетами из мелкого бисера. Сережки-гвоздики. Розовые. Рюкзак на магнитной застежке. Желто-малиновый. В маленьком кармашке ключи от дома. Застегни молнию. Выпадут.
Я повторял все это несколько лет, потому что боялся, что мозг меня подведет и вычеркнет детали из памяти.
Помню в тот день я сказал ей, что мне не нравится ее кофта, потому что, когда она поднимала руки, ткань задиралась и пупок был виден. Я представлял, как она завязывает волосы в школе, а какой-то парень долго пьет воду у фонтанчика, поглядывая на кусочек ее белого тела. Я очень боялся, что она свяжется с каким-то подонком и он испортит ее. Смешно, но это был самый большой мой страх.
Один раз она гуляла со своим другом, так она представила этого парня мне, а я тихонечко ехал за ними на машине. Как только они собирались проявить всякие телячьи нежности, я сигналил так, что этот придурок подпрыгивал, а она оборачивалась и обиженно кричала мне: «Паааапаааа!». А я смеялся. Она злилась, но потом отходила. Она понимала мой юмор.
В тот день я поцеловал ее в идеально ровный пробор, но она не придала этому никакого значения, потому что это был привычный наш ритуал. Она всегда выходила вовремя и этот раз не стал исключением.
Моя дочь была первой, кого застрелили.
Пауза.Иногда я думаю: почему она была такой пунктуальной? Бывает, я читаю новости про невероятную удачу. Историю девушки, которая спаслась, потому что опоздала на рейс самолета. Или интервью про одиннадцатое сентября, в котором люди рассказывают, как они остались живы только потому что не пошли на работу. Я не знаю, почему она не заболела в тот день. Я не знаю, почему она была такой ответственной. Я не понимаю, почему Бог не сберег ее. Для меня это самый большой вопрос.
ЛОРА. Я бы всё отдала, чтобы в тот день мог умереть только мой ребенок, не причинив зла другим.
Если бы можно было, я бы пожертвовала свою жизнь за каждого из этих детей.
М. Моя жена не смогла пережить смерть своего ребенка: через несколько дней у нее случился сердечный приступ. Я остался один в пустом доме, где жили мои девочки. В этом женском мире, пахнущим духами и ароматными ластиками, который был мне чужд. Я пробыл там день и чуть не сошел с ума. Пришлось ехать в гостиницу, чтобы ничего этого не видеть. До этого я имел бизнес - маленький магазин, который вскоре обанкротился, потому я не мог им заниматься. Я пил. Очень много пил. Тратил деньги, которые мне заплатили за смерть моей дочери. Потерял всякое человеческое достоинство. Озверел. Попал в больницу. Понял, что нужно что-то делать. Начал работать в тюрьме для малолетних преступников. Захотелось быть полезным для общества, а еще понять, кто они. Эти дети. Я подсматривал, как они общались, вели себя, чем развлекались и занимались на досуге. Я изучал их и в конце сделал неприятный вывод. Самое страшное, что они ни о чем не жалеют.
ЛОРА. Я всегда мечтала узнать, что было в голове у моего сына в тот момент.
М. Раньше, когда я верил в Бога, я думал, что Бог наказывает плохих людей, а хороших гладит по голове, но теперь… Я понял, что ада и рая нет, а Бог – плохой парень. Человек, который убил ребенка, умирая, видит одно сплошное черное пятно, как и убитый им ребенок. У него нет отдельного канала и картина для них двоих одинаковая. Какой толк, что умер Гитлер, если он при жизни не получил наказания? Он прожил свою жизнь и всё. Он сам распорядился ею. Если человек не получил расплаты в нашем мире, то кто накажет его в загробном? Как говорил Вольтер: «Кто прощает преступление, становится его сообщником». Почему я должен мириться со всем этим? С тем, что мою дочь убили и никто, никто не получил за это наказание? В какой-то момент, когда я долго об этом думал, я решил, что я сам себе Страшный суд.
ЛОРА. Но Вольтер говорил про другое… Он не имел в виду возмездие. И вы решили убить меня? Но ведь вы говорили, что не собираетесь мстить родителям за грехи их детей!
М. Я просто хочу узнать правду. После того как я окончательно потерялся, я решился устроиться охранником на эту студию, решив, что умственную работу все равно не потяну. Делать было нечего. Там был телевизор. Я смотрел разные ток-шоу. Однажды наткнулся на передачу, где показывали вас. Вы говорили о гуманизме и как правильно пережить утрату, оставаясь при этом человеком.
И во мне родилась такая ненависть, что она переполняла меня изнутри, она разрывала, она мучила меня. Я-то не остался человекоМ.
Я не смог. Ненависть поглощала меня всё больше и больше, а потом… врач дал ей имя. Он назвал ее опухоль. Знакомьтесь, Лора, это опухоль. Опухоль, это Лора.
ЛОРА. Я готова признаться, что соврала вам только один раз: когда я каждый раз рассказывала про женщину, которая застала своего сына за попыткой повеситься, я имела ввиду себе. Это я застала своего ребенка за попыткой повеситься. Но тогда… я была слепой матерью. Я поняла, что он хотел сделать, но я не желала принимать этого и сделала вид, что мне просто показалось. Я нашла его дневники после всех событий и только тогда поняла, как он чувствовал себя одиноко. Я рассказываю всем эту историю так, как мне бы хотелось, чтобы она закончилась. Но… вы знаете ее настоящий финал. После того как мой сын застрелился, он дал почувствовать мне то, что испытывал сам – желание умереть. И сейчас я очень хочу умереть.
PAST SIMPLEСЬЮ. Не включай свет. Вдруг они заметят, что мы вернулись домой.
ТОМ. Думаю, на четвертый день журналисты уже сдались. Но надо все равно прикрыть окна.
СЬЮ. У тебя есть фонарик?
ТОМ. Куда-то делся весь наш запас батареек.
СЬЮ. Есть старые свечи. Сейчас я поищу спички (пауза). Их тоже нет.
ТОМ. Они забрали всё, что может быть опасно. Свечи можно зажечь от плиты.
СЬЮ. Я сниму простыни, приготовлю газеты и клейкую ленту, чтобы закрыть окна. Я смотрела в кладовке, куда-то исчезли наши спортивные сумки.
Пауза.Думаешь, он взял их?
ТОМ. Возможно, он принес их в школу.
Пауза.СЬЮ. Его матрас лежит прямо на лестнице. А кровать разобрана. Они всё переворошили. Том, я боюсь заходить к нему в комнату.
ТОМ. Сейчас нам необязательно это делать.
Пауза.Заклеивают окна.СЬЮ. Теперь можно включить свет в одной из комнат.
ТОМ. Будем спать при свете?
СЬЮ. Вдруг кто-то ждет, что мы погасим свет, чтобы пробраться к нам.
ТОМ. Хорошо. Будем спать при свете.
Пауза.СЬЮ. Я не могу уснуть.
ТОМ.
Кажется, это была глупая идея.
СЬЮ. Я боюсь, что я засну, а когда проснусь, это всё окажется правдой.
Пауза.Помнишь, я говорила тебе, что, когда Дилан только родился, у меня было ощущение, что надо мной пролетела большая хищная птица и закрыла нас своей тенью? В тот момент я решила, что меня ждет что-то плохое.
Тогда наш сын серьезно заболел: его вырвало после кормления и он был совсем худеньким.
Оказалось, проблемы с кишечником.
Его вовремя прооперировали, и он снова выздоровел, стал румяным и пухлым.
Пауза.Я решила, что это оправдалось мое предчувствие и все самое страшное уже позади.
Пауза.Если бы я знала тогда, что нас ждет.
Пауза.Ты видел, какую они напечатали фотографию?
ТОМ.
Какое значение имеет сейчас эта фотография?
СЬЮ. Он похож там на парня, с которым не хочется сидеть за одним столом.
ТОМ.
А какую фотографию они должны были напечатать? Фото в яслях? Его портрет в детской кроватке? Фотографию, где он катается на лошадках? Ты же понимаешь, что это он для нас – любимый ребенок. А для других? Плотник сделал кресты всем детям, ровно пятнадцать крестов, не прошло и пяти минут, как два из них вырвали из земли и выкинули. И правильно! Зачем ставить кресты убийцам? Для других - он убийца. А мы всегда будем родителями убийцы. Всю жизнь. Это клеймо.
Пауза.Одно я знаю точно: я не хочу общаться с журналистами, я не хочу давать интервью. Я хочу жить тихо и мирно, чтобы все поскорее забыли, если такое вообще возможно забыть или хотя бы не обращали на нас внимания. Забыли о том, что мы есть.
Пауза.СЬЮ. Мне хочется говорить о Дилане.
Пауза.Том,
Мы двадцать восемь лет прожили вместе.
СЬЮ. Ты помнишь, как он нас учил?
ТОМ.
Чему?
СЬЮ. Бумажный журавлик?
ТОМ.
Ты серьезно?
СЬЮ
(берет бумажку). Угол к углу. Свернуть пополам.
Алмаз. Должен быть ровный срез. Развернуть. Потянуть на себя. Оттянуть крыло. Вот тут голова… Не получается.
ТОМ.
Угол. Крыло. Срез. Алмаз. Угол. Крыло. Голова. Потянуть на себя.
СЬЮ. Алмаз. Угол. Пополам.
Крыло. Голову. Оттянуть.
ТОМ.
Не получается.
СЬЮ. Я никогда этому не научусь.
ТОМ.
Мы занимаемся какой-то ерундой.
СЬЮ. Не уходи, Том.
PRESENT SIMPLEЛОРА. В меня верили многие женщин, в которых я вселяла надежду. Это как, если болит палец, смотреть на человека, у которого нет руки. Так и в моем случае. Матери, которые потеряли детей в результате самоубийства, слушали меня и понимали, что их дети хотя бы никого не убивали. Они думали, что раз я живу в таком аду, то и они найдут в себе силы, чтобы жить дальше.
А я очень хотела умереть. Но… Если человек, создавший организацию по профилактике самоубийств, наложит на себя руки, это будет просто неудачный анекдот. Ведь я повторю поступок своего сына – уйду из жизни и оставлю близких мне людей с большим горем.
Умереть намного легче, чем жить. По крайне мере мне так кажется.
Я стояла на дороге или под деревом, крышей, баннером, надеясь, что на меня что-то свалится, собьет меня, что я умру любым нелепейшим способом, но главное – это наконец-то случится.
А когда мне позвонил человек с незнакомого номера, выдумав издательство, которое я сразу же пробила в интернете, и обнаружила, что такого издательства нет, я подумала, что может быть этот человек облегчит мне жизнь, может быть, он просто убьет меня.
М. Значит, вы не такая наивная, как я думал. Вы все знали?
ЛОРА. Невозможно знать о подобном.
Можно только догадываться. И я догадывалась, что, если я приеду сюда, меня ждет нечто плохое. Но что может быть хуже того, что я уже пережила? У меня нет права на счастливую жизнь. Люди не должны видеть, как я радуюсь хорошей погоде, ароматному кофе или красивой прическе. Все это мне не доступно. Я должна только страдать и прятаться в своей раковине. Один раз кто-то сфотографировал меня обедающей в кафе, и выставил фото в интернет и написал: «Наши дети – мертвы, а она наслаждается жизнью». Когда прошло еще не так много времени с Колумбайна, Сью Клиболд поехала в парикмахерскую и ее осудили за то, что она просто хотела хорошо выглядеть и как-то продолжить свою жизнь. Мне не дана радость, но и на смерть я не могу рассчитывать, потому что смерть – облегчение. Я подумала, если вы убьет меня, значит, я буду не виновата. Я буду чиста перед своими детьми, перед своим бывшим мужем, перед женщинами, которые пытаются быть сильными, смотря на меня. Наконец-то я обрету свободу.
М. На самом деле я бы хотел застрелить того парня, который продал мне оружие. Знаете, я купил этот пистолет с рук, потому что решил проверить: удастся ли мне сделать это нелегально? Спросят ли для чего этот пистолет мне нужен? Я мечтал размозжить голову этому идиоту, пока он считал мои деньги, но сдержался… Иначе я не дошел бы до вас. Столько прошло лет, а закон не стал лучше.
ЛОРА. Чего вы так долго ждете? Стреляйте! Я думаю, что хоть так моя боль сравниться с той болью.
М. Я специально оставил только одну пулю, чтобы не становиться садистом, и если уж выстрелить, то сразу убить. Когда ваш сын убивал мою дочь, он выстрелил ей сначала в живот, потом в руку и ногу. Несколько часов она была жива, но потеряла много крови. Возможно, это будет сказано не по-отцовски, но мне бы хотелось, чтобы он выстрелил в нее единожды и убил, чтобы она не чувствовала так много боли.
Пауза.Отпустить я вас, конечно же, не могу, потому что у каждой истории должна быть своя финальная точка. Я могу облегчить вам жизнь и убить вас, но при этом я сам попаду в тюрьму, с тяжелой болезнью, и скорее всего не выживу. А еще есть вариант застрелиться на ваших глазах, чтобы причинить вам еще больше страданий. Как интересно поменялись карты…. Сегодня я - Бог, потому что у меня в руках целых две судьбы.
ЛОРА. Если вы Бог, тогда чем вы отличаетесь от моего сына? (пауза) Ведь мой сын тоже в один день возомнил себя Богом и решил, что он властен над чужой жизнью. Мой сын забрал не одну жизнь, он решил забрать десятки жизней, так и вы: вам грозит смерть, но вы не хотите уходить один. От того, что вы убьете меня, вашу дочь никто не вернет. Пострадают мои дочери, которые будут хоронить свою маму. От того, что вы убьете себя – вашу дочь никто не вернет. Пострадаю я, потому что ваша смерть добавиться ко всем смертям, что совершил мой сын и это будет не на его, а на моей совести. Вы просто увеличите количество жертв. Все, что я сказала – это правда. У меня нет секретов, а те, которые были, я уже выдала. Если я когда-нибудь совру, то пусть закон покарает меня смертной казнью. Если вы Бог – то убейте меня. Я заслуживаю смерть за то, что я до сих пор люблю своего сына.
М. Вы правы, Лора, я не Бог. И я не хочу быть Богом.
Бог очень не справедлив, а мне хочется быть справедливым.
Сохраните, пожалуйста, запись нашего разговора. Она вам еще пригодится.
ВыстрелPAST SIMPLE – PRESENT SIMPLEСЬЮ. Я благодарю вас, что вы пригласили меня на эту конференцию. Последний раз я слышала голос сына, когда он вышел из дома и пошел в школу. Он лишь выкрикнул из темноты: «Пока». Это было 20 апреля 1998 год. Позднее тем же утром в школе «Колумбайн» мой сын Дилан и его друг Эрик убили 12 учеников и учителя и ранили более 20 человек после чего лишили себя жизни. Сегодня я хочу поделиться опытом, каково это — быть матерью человека, который убивает и ранит других людей.
ЛОРА. Спасибо, что дали мне последнее слово. Простите, но моя речь частично будет посвящена моему сыну. Я умоляю простить меня всех, кому покажется это оскорбительным.
СЬЮ. За два года до смерти он написал на тетрадном листке, что резал себя. Он сказал, что был в агонии и хотел бы убить себя. Я узнала об этом лишь спустя месяцы после той стрельбы. Эта трагедия доказала, что я потерпела неудачу в роли родителя, и эта неудача частично является причиной, по которой я здесь сегодня.
ЛОРА. Я бы никогда не подумала о нем то, что нашла в его дневнике. Сейчас я понимаю, что я просто не хотела принимать тот факт, что ему было плохо. Что я могла делать что-то не то. И я думала, что, если ему будет очень плохо, то он подойдет и скажет. Но оказалось, что нет.
СЬЮ. Депрессия развивалась у него в течении двух лет и ему еще можно было помочь. Ряд пережитых им в школе событий повлек за собой чувство унижения, обиду и злость. У него были сложные отношения с другом, с парнем, которому тоже были свойственны ярость и отчужденность, и который был психопатом, доминантным и одержимым мыслями об убийстве. И на пике этого жизненного периода крайней ранимости и хрупкости Дилан получил доступ к оружию, которого у нас в доме никогда не было.
ЛОРА. Я думала, что достаточно того, что я люблю его, чтобы предотвратить зло. Но одной любви не достаточно.
СЬЮ. Я поняла, что независимо от того, как сильно мы верим, что можем, мы не в силах понять или контролировать все, что чувствуют и думают наши близкие. И упрямое убеждение, что мы чем-то отличаемся, что те, кого мы любим, никогда не подумают о том, чтобы навредить себе или кому-либо еще, может заставить нас упустить то, что не лежит на поверхности. Мы всегда должны допускать, что кто-то, кого мы любим, страдает, независимо от того, что он говорит или как себя ведет.
ЛОРА. Я хочу рассказать об одной женщине. Ее звали Сью Клиболд, а ее мужа звали Том.
Том не хотел говорить о Колумбайне, а Сью хотела рассказывать о своем сыне. Это стало причиной их развода. Сью работала с инвалидами, она как никто другой понимала, что будет с выжившими и пострадавшими после того рокового дня. Она долгое время пыталась справиться со своей болью, чтобы она приносила благо. И ей это удалось. Я не была знакома с ней. Но мой путь очень похож на ее путь, как и дорога любой матери, пережившей такое.
СЬЮ. Я знаю, что буду жить с этой трагедией, с этими многочисленными трагедиями, до конца своей жизни. Я знаю, что многие думают, что моя потеря несравнима с потерями других семей. Я знаю, что мои усилия не сделают их борьбу легче. Моя прискорбная правда в том, что даже самые бдительные и ответственные могут быть не в состоянии помочь, но во имя любви мы не должны переставать пытаться познать непостижимое.
Спасибо.
ЛОРА. Это было мое небольшое лирическое отступление. Сейчас я перейду к самой сути. Я действительно выстрелила в голову гражданина Альфреда Маузера, который пригласил меня на интервью. Я поехала на звукозаписывающую студию сама, меня никто не заставлял. Последнее время меня начали донимать журналисты и ради собственной безопасности я приобрела этот пистолет. Я купила его нелегально, с рук. Запишите это, пожалуйста, в мое дело. Маузер задавал мне провокационные вопросы. Нет, это не была самооборона… Я целенаправленно выстрелила в него. Сдали нервы. Мой адвокат ссылается на запись нашего интервью с господином Маузером, но я прошу не учитывать эту запись в суде – она не сохранилась. Я самостоятельно удалила ее. Думаете, я бы стала удалять эту запись, если бы она могла спасти мне жизнь? Конечно, нет. Я же не самоубийца. Я еще раз повторяю: я целенаправленно убила господина Маузера, отца ребенка, погибшего от рук моего сына. На пистолете – мои отпечатки. Я не в чем не обвиняю господина Маузера. Я верю, что господин Маузер был прекрасным человеком, он любил свою жену и дочь. Я прошу судью не смягчать наказание, ссылаясь на мой общественный статус и преклонный возраст. Как говорил Вольтер: «Кто прощает преступление, становится его сообщником». Я знаю, что по закону нашего штата, меня ждет смертная казнь, но я не собираюсь ничего обжаловать, я готова принять это наказание.
СЬЮ. Напоследок я хотела сказать...
ЛОРА. ..что если бы у меня был шанс изменить что-то чтобы не оказаться сейчас на скамье подсудимых…
СЬЮ. …я бы проснулась в то утро пораньше…
ЛОРА… закрыла бы дверь на ключ…
СЬЮ… обняла бы своего ребенка…
ЛОРА… и сказала одну единственную фразу
ЛОРА,
СЬЮ. Ты сегодня никуда не идешь.
Март, 2022 год
В истории Сью использованы: расшифровка выступления Сью Клиболд на TED, ее воспоминания из книги «Дневники матери», а также – запись телефонного звонка учительницы Патти Нильсон во время нападения на школу Колумбайн.
Линия Лоры и Маузера полностью вымышленная. Благодарю за помощь в работе над пьесой режиссера Арсения Бехтерева._________________________________________
Об авторе:
ЕКАТЕРИНА ТИМОФЕЕВА Драматург, студентка Высшей школы сценических искусств К. Райкина, курс «Театроведение и драматургия». Финалистка многих драматургических конкурсов («Любимовка», «Ремарка», «Евразия», «Баденвайлер» и др.), а также участница театральных лабораторий и резиденций. Была драматургом-куратором на детских документальных лабораториях Марфы Горвиц, проходящих в рамках фестиваля «Территория. kids» и «Детского Weekend’а» — внеконкурсной программы «Золотой Маски». Автор пьес, идущих в нескольких городах России: в Москве, в Прокопьевске, в Орске, в Казани, в Самаре, в Кургане и в Перми.
скачать dle 12.1
