Ирина Хромова. ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

Редактор: Женя Декина


(Рассказ)



Дед говорил – как дойдешь до болот, кинь уголья из домашней печи, они путеводными огоньками разгорятся, вперед покатятся, за ними и иди. Раньше Пшемыслав не поверил бы, удивился чудесам, а сейчас он просто переставлял испачканные в ряске ноги. Комары гудели, налетали черным облаком, лезли в лицо. Мальчик только устало шлепал ладонью по щекам, оставляя красные полоски.
Дом он увидел издалека – небольшой сруб, потемневший от времени, таких много было на краю их деревни, только этот стоял на толстых пнях с обрубленными корнями, возвышаясь над землей. Перед ним – покосившийся кол с нанизанным сверху коровьим черепом. Пустые глазницы бледно светились в наступающих сумерках. Когда-то это показалось бы очень страшным, но теперь мальчик только прибавил шага, проходя мимо.
Изба с высоким крыльцом, единственное окно, затянутое слюдой, темно внутри. Пшемыслав без сил опустился на землю, чувствуя, как от травы промокают штаны, нахмурил светлые брови и проговорил четко и громко.
– Хозяин болот, я седьмой сын седьмого сына, хочу служить тебе семь лет!
Ничего не произошло. Дед об этом тоже предупреждал. Стоило перестать двигаться, как навалилась резко усталость, мальчик моргал все медленнее, проваливаясь в сон. Вдруг перед глазами пронеслась яркая картина – мама лежит ничком на пороге, алое пятно на ее спине расплывается все больше. Пшемыслав впился зубами в нижнюю губу, прокусил, вздрогнул от боли.
– Хозяин болот, я седьмой сын седьмого сына, хочу служить тебе семь лет! – кровь утёр с подбородка.
– Не шуми, – сильные руки дернули мальчишку вверх. – Услышал тебя, седьмой сын. Пошли в дом, простудишься.

***

Хозяин болот оказался похож на человека больше, чем Пшемыслав ожидал. Не было у него железных клыков, костяной ноги, бельма и пиявок, растущих заместо волос. Просто молодой мужчина с короткой вьющейся бородкой и шапкой русых кудрей, жестких и непослушных. Ходил он, не хромая, щурился зеленоватыми глазами подслеповато, когда надо было вдаль смотреть. Назвался он обычным именем Ратша. Комары только его не кусали да колдовать умел.
Учить мальчика своему ремеслу хозяин болот не спешил. Пшемыслав понимал – семь лет срок большой, показывать нетерпение нельзя, раз сам попросился в службу. Только как огонь внутри притушить, чтоб не жгло так сильно желание поквитаться, отомстить за родных? Вначале колдун только отмахивался от Пшемыслава, когда тот спрашивал, что ему делать, слова цедил сквозь зубы да на целый день уходил. Тогда мальчик занимался привычными делами – избу вымести, печь растопить, лыко надрать, прутья ивы нарезать, чтоб потом лапти и корзины плести. В надежде не видеть темных тревожных снов, способа лучше не нашел, чем искать себе работу и засыпать сразу, как только на лавке вытянется.
Хозяйство Ратша вел из рук вон плохо и не помер, по мнению Пшемыслава, только из-за волшебной скатерти, искусно вышитой лебедями, что раз в сутки порождала снедь – блины с медом и коливо. Одно и то же, каждый день. Где-то через месяц мальчик не выдержал и отправился с плетеным туеском на поиски ягод.
Время было подходящее для черники, ягодники начинались прямо за черепом на заостренном бревне, стелились ковром. Ладони и рот скоро потемнели, испачканные соком, туес наполняясь, давил на плечо. Если сначала Пшемыслав оглядывался часто, боясь потерять из вида избу, то теперь увлекся, выискивая темно-зеленые островки кустиков черники. Вздрогнул, услышав детский плач. Показалось? Нет, вот опять… Пронзительно, как кричала сестренка Ждана в горящем доме. Мальчик завертел головой, стараясь определить, откуда идет звук, нахмурился и кукиш сложил, чтобы морок развеять. Все затихло ненадолго, и опять кто-то заплакал. Тогда Пшемыслав закусил губу и пошел на голос решительно, проверяя дорогу рогатиной.
Раньше здесь росли березы – от веселой черно-белой рощи остались только поваленные гнилые деревья с отслаивающейся корой. За одним из таких валежников Пшемыслав нашел увязшего в трясине олененка. Тот почти обессилел, перестал барахтаться и кричал все тише. Мальчик замер, перевел дыхание и скинул ношу.
– Потерпи, маленький, я сейчас… сейчас, – сморгнул набежавшие вдруг слезы, на живот улегся, пытаясь дотянуться до передних ножек, еще видимых над ряской. Зверек словно понял его, замолк, только смотрел огромными влажными глазами и вздыхал.  Ухватиться не хватало длины рук, приходилось сползать все дальше, рубаха намокла и холодила грудь. Пшемыслав поднялся, лямку от туеса оторвал и петлей вокруг толстой ветки обхватил, подергал – крепко.  Вытянулся весь, ногами упираясь в ствол, смог ухватить олененка и потянуть на себя, чувствуя с какой неохотой отдает болото добычу.
– Сейчас…– ветка с треском переломилась, и мальчик упал головой вперед в темную воду, забился, силясь вынырнуть и вдохнуть, но только сильнее вниз его тащила топь, глубже, в холод и покой.
***
Шершавая рука по лбу погладила, после ее сменила влажная тряпица, пахнущая травами. Пшемыславу было жарко и холодно одновременно, тело била дрожь, кожа блестела от пота, но скинуть одеяло не удавалось – кто-то рядом сидел и удерживал, подносил к пересохшим губам чашку с горьким отваром.
– Что же ты, Мышонок, себя не пожалел. Жаль было зверушку? Добрая душа… Буду учить тебя. Ты только живи.

***

В первый раз они ушли так далеко от дома. Когда Пшемыслав глядел на ровное пространство, оканчивающееся где-то у горизонта кромкой леса, он часто думал, что выйти из болот невозможно. И гнал с усилием темные видения о том, как воины в плетеных тяжелых кольчугах пошли бы на дно, окажись они тут. А он бы смотрел и слушал их крики.
От резко пахнущей мази по началу свербило в носу и пекло кожу, но зато теперь комары только противно жужжали и бессильно вились около лица, не подлетая ближе. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, мальчик начал вспоминать из чего делается это снадобье, называя про себя траву и сразу же ища ее глазами. Кукушкин лён, череда, частуха… Где же она? Спросил у Ратши – тот сразу указал на темно-зеленые, немного напоминающие щавель, листья, торчащие прямо из воды.
Еще хозяин болот объяснял, как на вид отличить устойчивую кочку от обманчивого топляка, как правильно ставить ногу, как выбраться, если по дурости провалился в трясину. Мальчик слушал внимательно, все еще слишком отчетливо помня холодную тишину, сомкнувшуюся над головой. От его внимательного взгляда не укрылось, как увлекшись, Ратша ступал на пушистый мох, который только что ворошил рогатиной, показывая коварную воду под ним. Ничего! Скоро Пшемыслав все узнает, теперь он – ученик колдуна. И пусть пока ничему чудесному его не научили, все впереди.
– Устал, Мышонок? – Ратша улыбнулся, тронув его за плечо. – Давай передохнем, – кивнул на поваленное дерево, притопленное до половины. Сел, вытянув длинные ноги.
– Не особо, – вскинул головуПшемыслав, но рядом примостился, на колени руки сложил, подражая тому, как дед на завалинке сиживал, вздохнул, крякнул. – Хорошо!
– Ой ли? – колдун склонил кудрявую голову к плечу. – Что в деревне-то твоей про болота говорили?
– Кто зайдет, тот пропадет, – с неохотой признал мальчик, но тут же возразил. – По краю все равно ходили – за ягодой. С подковой и гроздью рябиновой.
Ратша наклонился и набрал пригоршню на удивление чистой воды, вдавив в мох бледную ладонь. Плеснул вдруг холодную прямо в лицо мальчика.
–  Болота для людей опасны. Много жизней забрали, много тел без погребения под водой скрыто. Погоди вытираться, погляди!
Пшемыслав поморгал мокрыми ресницами, хмурясь сердито – прохладные капли противно стекали за шиворот, впитываясь в ткань. Ахнул, чуть не кувыркнулся назад с бревна, вцепился в край рубахи хозяина болот. Пустынная водная гладь, заросшая темной травой и мхом, где глаз цеплялся только за поваленные деревья, вдруг наполнилась жизнью. Мальчик видел полупрозрачных девушек с распущенными волосами и в некрашеных одеждах до пят. Они шушукались промеж собой, сбившихся в круг и поглядывая на Пшемыслава. За кочкой с перезрелой черникой притаился кто-то с мохнатыми когтистыми лапами. Светляки висели в воздухе, и их бледный свет отражался в круглых зенках чудища, напоминающего огромную жабу. Его лысая пупырчатая голова выглядывала из ряски совсем рядом, дышала тяжело, с присвистом.
– Для духов и нечисти здесь самое место. Где грань между явью и навью тонка, там им раздолье. Тут и колдуется легче, не надо за каждый заговор часть себя отдавать.
Мальчик с трудом заставил себя перестать крутить головой, болотная вода высыхала, и все бледнее становились, таяли в воздухе, очертания мавок, кикимор, остальных неведомых тварей, чьи имена он не знал. Моргнешь – вот они, моргнешь еще раз – никого. Поднял взгляд, и крик едва сдержал. Привычное уже лицо Ратши изменилось. Впалые щеки, слепые белесые глаза, волосы клоками торчат, тонкие бескровные губы натянуты, обнажая оскаленные зубы. Зажмурился, тяжело дыша и слыша стук сердца в ушах. Бежать надо, спасаться от нежити, не разбирая дороги мчаться! Так почему Пшемыслав не двигается?
– Испугался? Прости! Сказать надо было раньше, но как скажешь-то? – вздохнул тяжело Ратша, – Ведь мертвый я, Мышонок. Не бойся, не надо! Никто тебя не тронет, я – хозяин местный, а ты – ученик мой на семь лет.  А после – уйдешь с болот, навсегда. К людям вернешься.
Мальчик открыл глаза – снова колдун выглядел как обычно, улыбался печально. От него ли бежать?
– Вот еще! Совсем не испугался. Пойдем домой лучше. – руку его холодную своей сжал крепко. – Расскажешь, как та образина называется, а? Что из-под коряги на нас зыркала.             
 
***

Пшемыслав решительно откинул резную крышку тяжелого сундука – много времени ему понадобилось, чтобы вскрыть все замки – видимые и невидимые. Разрыв-траву безлунной ночью голыми руками рвал – до сих пор саднят ладони. Совесть некстати кольнула – Ратша взял с него слово, что он без спроса не возьмет хранящихся здесь сокровищ. Но ведь одно и так его по праву – через полгода закончится служба, долгие семь лет. А за это награда положена. Только вот столько ждать он не может. Недавно встревоженные мавки рассказали – по краю болот шел конный отряд. Шлемы сияли, кольчуги звенели, а заметнее всего реял ярко-голубой стяг с пикирующим соколом. Снова князь Финист с верной дружиной нагрянул в эти края. Ненависть, за годы словно бы подернутая пеплом, вспыхнула снова, заставила горячо спорить с учителем, убеждая напасть, заманить в топи, натравить диких зверей… Хозяин болот только хмурился, а в итоге запретил Пшемыславу от избушки уходить. Тот вслух согласился, замечая вдруг, что перерос почти на голову Ратшу, который с их первой встречи совсем не изменился.
Ничего страшного не случится. Наоборот, он доброе дело сделает, убив кровожадное чудовище, лишь по ошибке считающееся человеком. И сразу же вернется на болота. Принесет волшебные вещицы обратно, попросит прощения у учителя, если надо отслужит еще семь лет. Тот поймет, примет, должен… Так Пшемыслав уговаривал себя, прежде чем забрать меч в украшенных самоцветами ножнах.  На правую руку перстень с красным камнем надел – чтобы раны заживали, на левую – с зеленым, чтобы колдовать сподручней было. Кошель, в котором всегда золото водилось, на пояс подвесил.
Около столба с черепом замер, не в силах переступить черту, ноги к земле приросли. Нахмурился и с одного удара перерубил толстое бревно. Мизинец тут же иссох, посеревшая кожа обтянула кости. Пошевелил им – мертвый палец слушался как живой. За большую ворожбу и плата соответствующая. Ничего, ради родителей и братишек с сестренками он готов заплатить. Жаль, что лиц их уже не вспомнить…

***

Хозяин болот отмахнулся от назойливых духов – он и без них знал, кто идет к нему. Ждал его каждый день и вот дождался. Отчего ж так горько теперь? Высокий худой старик с серой нездоровой кожей, плотно обтягивающей череп, шел напрямик, твердо ставя ноги в ярких сафьяновых сапогах. Чело венчала корона, на поясе – меч в дорогих ножнах. Остановился напротив Ратшы, смерил глубоко запавшими глазами.
– Хозяин болот, я седьмой сын седьмого сына, задолжал тебе полгода службы, – голос напоминал царапанье костей.
– Здравствуй, мальчик, – колдун вздохнул тяжело. – Всем отомстил? Всё получил, что хотел?
– Почти. Не люблю должником быть.
Лезвие рассекло воздух – голова Хозяина слетела с плеч, темная кровь медленно и лениво выплеснулась из обрубка шеи. Болота замерли, тишина стала полной, мертвой. Такой не бывает.
– Что же ты, Мышонок, себя не пожалел…– взгляд Ратшы гас, зеленоватые глаза выцветали, белели. – Не смог я тебе помочь… Думал, сумею с ненавистью совладать… Простишь ли?
– Прощу, почему бы и нет? – Пшемыслав наклонился, узловатые пальцы в кудри запустил, поднял голову на уровень своего лица. – У бессмертного для прощения времени вдоволь.
Размахнулся и швырнул ее далеко в трясину.

***

Пшемыслав впился зубами в нижнюю губу, прокусил, вздрогнул от боли.
– Хозяин болот, я седьмой сын седьмого сына, хочу служить тебе семь лет! – кровь утёр с подбородка.
– Хозяин болот, я седьмой сын седьмого сына, хочу служить тебе семь лет! – третий раз позвал мальчик, уже не скрывая злых слез. Никто ему не ответил – избушка стояла пустой и покинутой.







_________________________________________

Об авторе:  ИРИНА ХРОМОВА

Прозаик. Закончила курс «Как писать фантастику: теория и практика» от Band. Победитель конкурса на бесплатное обучения от «Книжного переплета». Лонг-лист «Городские сказки: День/Ночь». Печаталась в сборниках «ФантЛаб о любви. Том второй», «Мифы и герои», «Рассказки-2023», «Самая Страшная Книга 2024».
скачать dle 12.1