Геннадий Майоров. АРТИСТ

Редактор: Анна Харланова


(рассказ)



Сцена пахла пылью.
Молодой актёр Кирилл Светлов изнурённо угнездился в реквизитном кресле, где безуспешно боролся с дремотой, то и дело расщуривая усталые глаза. Мелкая дрожь налётами покалывала обмякшее тело.
Электрик Слава в шуршащем синтетическом халате пронёс мимо банку с краской, оставляя за собой едва уловимый запах ацетона. Где-то за кулисами заскулила музыка. И тотчас сцена стала заполняться голосами. Кирилл очнулся, мотнул головой, прогоняя сонливость, и различил в полутьме фигуру электрика.
– Спёкся? – сочувственно ухмыльнулся Слава.
– Да, немного, – вяло ответил Кирилл, энергично растирая виски.
– Скоро закончат, – Слава закурил сигарету, с опаской поглядывая в сторону служебного входа, где справно нёс службу строгий дядя Паша – вахтёр и инспектор пожарной охраны в одном лице: – Сейчас последнюю сцену прогонят, и всё!
Кирилл встал и осторожно, стараясь как можно меньше тревожить скрипучие доски, направился в администраторскую. Яркий, резкий свет электричкой промчался по глазам. Заметив графин на столике помрежа, Кирилл набрал в ладонь немного воды и плеснул в лицо. Освежило.
В большой уютной комнате, заставленной по периметру диванами и креслами, вальяжно устроились два актёра. Они беспощадно и беспрерывно курили, закрашивая потолок сизым дымом, и тихо о чём-то спорили. Один из них – седой, но с пышной шевелюрой, Андрей Константинович Боярцев, легенда театра – приветливо подмигнул Кириллу; он всегда излучал доброжелательность, стараясь по-отечески поддерживать молодых, умело подогревая их фантазийные амбиции. Парень галантно ответил кивком головы.
Кирилл по-доброму завидовал ветерану, постоянно глотающему валидол, но всегда сохраняющему бодрость духа и оптимизм. Все удивлялись его бесконфликтности, мэтр постоянно отшучивался, даже когда впору было плакать; так было и после того, как Боярцеву «зарезали» звание народного артиста, хотя все спектакли с его участием, в том числе и на столичных подмостках, проходили с полным аншлагом. Он философски парировал провокационные сочувствия: «Главное – зритель, а не чиновники от культуры. Я и «заслуженному» рад, и тому, что ещё не надоел истинным театралам».
Кирилл лёгким поклоном головы приветствовал и второго мужчину – Анатолия Викторовича Боровика, с ним он почти не был знаком, сорокалетний актёр недавно прибыл откуда-то с Украины и ещё не имел в их театре значимых ролей.
– Как дела, Кирилл Петрович? – Боярцев широко улыбнулся и мельком взглянул на часы.
В театре, по заведённой традиции и правилам хорошего тона, все называли друг друга по имени-отчеству или по имени, но обязательно на «вы».
– Пока тридцать шесть и шесть, – развёл руками Кирилл.
Андрей Константинович искренним добросердечием и отцовской заботой положительно влиял на молодого актёра. Боярцев поднял большой палец вверх и засмеялся:
– Так держать, даровитая смена!
Кирилл восторгался талантом ветерана сцены, его умением в любых обстоятельствах отрекаться от суетности бытия, моментально превращаясь в своего сценического героя, забывая о болячках и плохом настроении.
Ещё в детстве, впервые попав на спектакль, Кирюша был изумлён игрой актёров. С раскрытым от удивления ртом он смотрел на сцену, где коварная Баба-яга замышляла погубить царевича. Как отрицательный персонаж ведьма тем не менее притягивала своим темпераментом, страстно зажигала зал, и юные зрители не жалели аплодисментов после представления за доставленное им удовольствие. Уже тогда мальчишка, усвоивший «что такое хорошо и что такое плохо», стал размышлять о природе сильной личности, а повзрослев, об искусстве перевоплощения артистов, играющих порой диаметрально противоположных персонажей. Та же актриса, изображавшая Бабу-ягу, в спектаклях «Мария Стюарт» и «Ричард III» вдохновенно представала в новом качестве и пленяла страстями «старой доброй Англии». И это было похоже на чудо.
Зачарованный, Кирилл всецело погружался в загадочный и таинственный мир, а когда подрос, без колебаний записался в школьный драмкружок, где ему доставались положительные роли пионеров-героев, а потом поступил в театральное училище. Педагоги выделяли незаурядного парня, прочили ему хорошую карьеру. И только Андрей Константинович как-то во время очередного послепремьерного банкета деликатно предостерёг: «Надо уходить от ролей любовников и принцев. Это всё временный успех. А без характерных ролей не подняться на новую высоту…»
Кирилл упросил режиссёра сменить амплуа. Но дебют вышел комом. Вдобавок не заладилась личная жизнь, скороспелая женитьба расползлась по швам. Доброхоты посоветовали снять стресс известным русским способом. Но вовремя вмешался тот же Боярцев, его укоризненного взгляда и лёгкого порицания оказалось достаточно, чтобы Кирилл встрепенулся и отказался заливать горе горькой. Андрей Константинович к тому же прилюдно обратился к режиссёру с просьбой назначить его партнёром по спектаклю «Бой с тенью» именно Светлова. Уверял, что молодой задор смягчит тяжёлую философскую сцену. Режиссёр согласился. Вышло неплохо. Боярцев только хитро подмигнул: «К юбилею Островского будут ставить его пьесу «Невольницы». Почитайте на досуге. Поразмышляйте. А потом встретимся, обсудим. Думаю, там есть роль и для вас…»
– Старик, ты прямо на ходу спишь, – перегородил дорогу электрик Слава. – Чего ты тут маешься? Репетиция закончена. Иди-ка, отдыхай, набирайся сил.
Кирилл направился к служебному выходу через сцену. Пылью больше не пахло. Уборщица тётя Люся заканчивала сбрызгивать подмостки водой, в которую добавляла какую-то ароматную жидкость. Повеяло утренней свежестью.
– Ну чего задумался, касатик? – пропела всегда позитивная тётя Люся, и актёр в ответ улыбнулся. Он, как и многие в театре, питал к уборщице нежные чувства, она этого была достойна: то предложит посидеть с чьим-то ребёнком, которого не с кем дома оставить («…ничего-ничего, мне не сложно, своих четверых вырастила»), то пирожками домашними побалует («…а то голодные рыщут, скоро одна кожа да кости останутся»), то, не дожидаясь костюмеров, придёт на помощь («… давайте подошью, иголка с ниткой у меня всегда с собой»). Она же и психолог, если кому-то надо душу отвести или посекретничать, как с лучшей подругой…
Кирилл вышел на улицу. Задохнулся от бодрящего морозного воздуха. Неспешные бархатистые снежинки липли к непокрытой голове. Люди вокруг суетились с ёлками, подарочными пакетами. Он вспомнил, что скоро Новый год, чересчур удлинённый праздник для всех, кто предпочитает «лишь бы не работать», но гробить своё здоровье чревоугодием и жертвоприношением Бахусу. Самому же в одиночестве слушать бой курантов не хотелось, тем более не было охоты идти к кому-то в гости: всё же это, как уверяли с детства, семейный праздник. Хорошо, что все каникулы предстоят детские спектакли: не будет так грустно и одиноко.
Возле магазина наткнулся на старушку, та суетливо крутила головой, кого-то выискивая в толпе. Заметив Кирилла, зашептала:
– Молодой человек, вам цветы не нужны?
Он растерялся на мгновение и хотел было ответить отказом, но жалкий вид старушки буквально молил о помощи. Не спрашивая, что за цветы и сколько они стоят, Кирилл полез в карман за деньгами.
Букетик ромашек, упакованный в целлофан, цветочница извлекла из хозяйственной сумки и спешно передала покупателю, приговаривая: «Спрячьте, спрячьте…»
Он стал лихорадочно соображать, кому бы подарить цветы, не нести же их в свою холостяцкую однокомнатную берлогу. Обернулся и увидел Светлану – художника по костюмам из их театра. Обаятельная, но излишне застенчивая девушка на работе старалась не бросаться в глаза, не отвечала на ухаживания, и вскоре вся мужская половина труппы с нерастраченным тестостероном утратила к её персоне всякий интерес.
– Света, – окликнул девушку Кирилл. Она едва не споткнулась от неожиданного окрика и ещё более смутилась, когда увидела широкую улыбку молодого актёра. – Мне вот тут по случаю досталась эта прелесть, – он ловко распахнул пальто и извлёк запотевший букетик, – терзаюсь в сомнениях, как с ним поступить. А тут ты! Выручай…
– Что вы, что вы, – заволновалась художница, – разве можно разбрасываться таким сокровищем…
– Нужно. У меня ведь дома даже вазы нет. И вообще я и цветы – вещи несовместимые. Так что принимай новогодний подарок смело, тебе он в самый раз.
Светлана совсем смутилась, её глаза заблестели то ли от частого моргания, то ли от назойливых снежинок. Кирилл припомнил, что раньше никогда всерьёз не общался с этой очаровательной девушкой, если не считать традиционное: «здрасьте – до свидания». Пауза, далеко не театральная, затягивалась, вырисовывая тупиковую мизансцену. Он не знал, о чём дальше говорить, так и стоял с протянутой рукой. Выручила Светлана:
– Ой, так цветы замёрзнут. Их срочно надо в тепло. Пойдёмте, я тут живу недалеко.
Кирилл послушно утеплил букетик на своей груди и безропотно поплёлся за Светланой через дорогу к её дому. Уже в лифте девушка строго покачала головой и огорошила:
– Вы плохо выглядите, совсем не отдыхаете. Так нельзя. Жизненный ресурс не безграничен.
– И что же делать? – Кирилл с интересом разглядывал собеседницу, теперь напоминающую строгую учительницу или серьёзного врача.
– Надо срочно поменять режим дня. Берите пример с Боярцева, он умеет всякий раз, когда выдаётся перерыв, отключаться. Минут двадцать отдыха с закрытыми глазами – и вроде как подзарядился от аккумулятора. Замечательная метода!
– Я сегодня попытался по его методе отключиться в кресле за кулисами, но в голову лезли всякие кошмары.
– Хотите, я вам дам занимательную книжечку об аутотренинге? Я ещё в институте её проштудировала и с тех пор могу настраивать свой организм на позитив…
Когда вошли в квартиру, где царил идеальный порядок, Светлана мягко скомандовала:
– Раздевайтесь и дайте ногам отдохнуть. Не стесняйтесь, откиньтесь на диване, я включу успокаивающую музыку, посидите так минут пять, пока я чай заварю.
– Лучше кофе.
– Нет, кофе возбуждает, а вам надо расслабиться.
Она прошелестела на кухню. А он сел на диван и тут же растворился в истинной благодати. Очнулся от нежного прикосновения. Светлана, успевшая переодеться, сидела рядом за журнальным столиком, сервированным по всем правилам китайской чайной церемонии. Здесь же в хрустальной вазе по-весеннему радовал глаз оттаявший букетик ромашек.
– Пора просыпаться, а то чай остынет, – от её улыбки повеяло нежностью.
Кириллу стало неловко, что так беспардонно заснул в незнакомом месте, но оправдываться не стал: день действительно выдался тяжёлым:
– Ну вот, совсем другое дело, даже морщинки вокруг глаз разгладились. Выпейте чаю с лимоном и печеньем.
– А печенье, вроде, не покупное, – оживился Кирилл, – сама, что ли, готовила?
– Так это несложно. Я же несколько раз приносила в театр, разве не пробовали?
– Как-то не доводилось. А теперь буду знать…
За окном загрохотало.
– Это мальчишки фейерверками забавляются, – подошла к окну, чтобы закрыть форточку Светлана. – Для них Новый год уже наступил.
Кирилл подхватился:
– Надо бы и нам старый год проводить, я сбегаю…
– Не надо, – жестом остановила Светлана, – у меня есть немного коньяка… с прошлого праздника. Нам, думаю, хватит.
Кирилл внимательней пригляделся к девушке, на вид робкой и сдержанной, но несомненно имеющей и свою точку зрения, и некие жизненные принципы.
С каждой минутой приятного общения они становились ближе, расслабляясь в душевной обстановке. Не замечая бега времени, долго и увлечённо говорили о своих профессиях, стараясь вспоминать только яркие и приятные эпизоды. Кирилл искренне рассыпал комплименты костюмерному цеху, поражаясь, как там порой умудряются из ничего сотворить шедевр, какие шикарные модели придумывает художник. Светлана же признавалась, что смотреть спектакль из-за кулис ей нравится больше, чем из зала: актёры прямо-таки излучают сумасшедшую энергетику, которой можно заряжаться на день вперёд… И так за разговорами как-то непринуждённо они договорились вместе встретить Новый год.
Детские новогодне-каникулярные спектакли прошли на ура. Руководство театра расщедрилось на премии, которые повысили вечно бедствующим актёрам градус настроения. Только вот Боярцев всё чаще стал избегать посиделок, ссылаясь на недомогание, и уходил в пустой зал, чтобы побыть одному. Иногда позволял присоединиться Кириллу. Сидели молча в полумраке, лишь изредка перебрасываясь незначительными фразами. Но однажды Андрей Константинович завёл странный разговор:
– Надо вам, дорогой Кирилл Петрович, браться за серьёзные роли. Нам, старикам, скоро на покой, а достойной замены я что-то не вижу. Спешите, мой юный друг, жизнь скоротечна, можно и не успеть сыграть свою самую главную роль… Уж я-то знаю: в суете театральной много чего не исполнил, всё думал – успею, впереди целая жизнь. Ан нет, жизнь пролетела ракетой. А ведь мог попробовать воплотить многие образы, что запали в душу. Не обнаружил характер, не отстоял свою точку зрения, размениваясь на проходные роли. Главная ошибка, что ждал предложений, а сам не проявлял должной инициативы… Нет, конечно, и Гамлета сыграл, и короля Лира – грех жаловаться, но всё же гложет что-то недоигранное, недовоплощённое.
Так что мой вам совет: перечитайте повнимательней классику, проникнитесь смыслом талантливых драматургов и не бойтесь предлагать себя в той роли, которая задела за живое. Но не повторяйте уже сыгранное другими, ищите свой подход к персонажу, бередите душу, не боясь ошибиться или кому-то не угодить.
Боярцев посмотрел на Кирилла в упор, просиял улыбкой и подытожил:
– Если хотите, я подберу вам несколько кандидатур, чтобы вы на досуге поразмыслили над этим. И не теряйте время!
Андрей Константинович подошёл к сцене, мягко провёл рукой по рампе, тихо заметив при этом: «Тётя Люся уже вымыла сцену» и, не прощаясь, медленно пошёл к выходу.
Странный монолог мэтра ошарашил Кирилла, он не на шутку воспалился и поспешил найти Светлану, ему не терпелось вместе обсудить намечающиеся перспективы. Они общались горячо, до полуночи.
– Я думаю, надо быть посмелей, – художница, стараясь смягчить тон, наставляла. – Боярцев прав: нельзя ждать у моря погоды, тем более у вас есть все шансы заявить о себе.
Кирилл пожимал плечами, словно оправдываясь:
– Наша профессия вторична, многое зависит от режиссёра, да и не хочется выглядеть выскочкой. Хотя, ты права, надо пробовать…
И на следующий день – в законный выходной – они продолжали спорить, придирчиво обсуждая каждую деталь возможного поворота событий. Пошли в библиотеку, попросив подшивку журнала «Театр» и там же заказав пьесы Шекспира, Островского, Чехова, Гоголя, Ибсена, Мольера…
Утром перед репетицией, собрав всю труппу, режиссёр-постановщик Борис Бергер без предисловий начал загробным голосом:
– Нам передали заявление от актёра Андрея Константиновича Боярцева, в котором он просит освободить его от работы в театре в связи с ухудшением здоровья. Придётся пересматривать репертуар, где он был задействован, и искать ему замену. Посему утренняя репетиция отменяется, нам надо посоветоваться с руководством.
Разом зашуршали-захлопали кресла. Театр тут же опустел, все эгоистично-довольные разлетелись по своим делам. В зале остался один Кирилл. Несколько минут он сидел как пришибленный, не в силах сообразить, что делать дальше. Очнулся от тихого голоса Светланы:
– Надо адрес Боярцева узнать, съездить.
– Да, да, надо навестить, может, чем помочь, – рассеянно ответил Кирилл. – Узнай, пожалуйста, в месткоме или на вахте, там должен быть список с адресами и телефонами. И подходи к выходу.
Электрик Слава щёлкнул, похоже, всеми выключателями одновременно, свет в зале, жмурясь, медленно угасал. Лишь узкая жёлтая полоска от дежурных лампочек пробиралась на авансцену.
Кирилл медленно приблизился к рампе, дотронулся там, где последний раз приложил руку Боярцев. Поднял голову, вглядываясь в потемневший задник. Что он хотел там разглядеть?..
Сцена, как и прежде, пахла пылью.








_________________________________________

Об авторе: ГЕННАДИЙ МАЙОРОВ

Родился в Ленинграде в семье с творческими корнями, занимался в балетной студии, народном театре, окончил музыкальную школу по классу баяна. Серьёзно увлекался спортом, был членом юношеской сборной команды России по футболу. Перед армией окончил заочный университет искусств имени Н.К. Крупской (курсы актёрской грамоты и основ режиссуры). Служил в армии в Забайкалье, где пришлось участвовать в пограничных конфликтах. В армии пристрастился к журналистике, появились первые литературные опыты. Работал в молодёжной газете, на радио, на телевидении, был собственным корреспондентом газеты «Советский спорт». Параллельно получил профессии режиссёра и психолога. В 1992 году основал издательство «3-е ИЮЛЯ». Автор 20 книг художественной и документальной прозы. Лауреат премии Орловского комсомола, премии имени И.С. Тургенева, премии журнала «Молодая гвардия» и других. Председатель Орловского регионального отделения Союза российских писателей. Член Международной федерации журналистов.
скачать dle 12.1