Редактор: Анна Харланова
(рассказы)
СПАСТИ ИНЖЕНЕРА ЧЕБОТАРЁВА«Срочно надо спасать Чеботарёва», – с порога заявил Сергееву Никитин и протянул ему бутылку водки. За распитием спиртного выяснилось, что спасать их общего друга Чеботарёва придётся, скорее всего, вопреки его желанию. Сергеев давно не видел своего армейского товарища и последние события его жизни теперь слушал в интерпретации Никитина. С точки зрения Никитина, инженера Чеботарёва надо было спасать от вероломной женщины Марии. Никитин начал издалека и рассказал с такими подробностями, что стало страшно.
Год назад Чеботарёв познакомился с Машей в буфете оперного театра. Она в одиночестве пила кофе и рассматривала театралов у буфетной стойки. Чеботарёва поразила ярко-красная помада на бледном лице. Залпом выпив бокал вина, Чеботарёв отправился знакомиться: «Вам тоже кажется, что прима поёт не на итальянском. Это же идиш», – глупо пошутил он. Машины глаза широко распахнулись: «Вместо второго акта предлагаю пойти покурить в сквере у театра».
В этот же день Чеботарёв безвозвратно в Машу влюбился. Маша была еврейкой и к моменту знакомства с Сергеевым уже планировала переезд в Израиль. Чтобы быть ближе к своей возлюбленной, Чеботарёв наврал Маше, что настоящая фамилия его деда Гершензон. После этого события секс с Машей стал ещё более отчаянным. Однажды, после небывалого единения в постели, Чеботарёв обещал Маше, что он на ней жениться до конца года. В перерывах между занятиями любовью, распитием сухого вина, девушка начала постепенно готовить Чеботарёва к отъезду в Израиль. На день рождения ему была подарена Тора, который он должен был изучать, затем его записали на курсы изучения иврита.
Мы должны помнить, что Чеботарёв – русский, крещеный в детстве в православном храме. До встречи с Марией Чеботарёв считал себя атеистом, иудеем становиться не собирался, а об эмиграции даже не задумывался. Кардинальные изменения, которые должны были вот-вот произойти жизни Чеботарёва, происходили из-за его страха потерять Машу. Теперь планированием судьбы Чеботарёва занимается только Маша. Чеботарёв плывет по течению, а Маша уже планирует их свадьбу на земле обетованной и скоро увезет его в кибуц. Именно поэтому Чеботарёва надо срочно спасать!»
Сергеев выслушал Никитина и начал сомневаться: «Ты уверен, что Чеботарёв хочет, чтобы мы его спасали? Конечно, я давно с ним не общался, ты ситуацию знаешь лучше, но скажет ли он нам «спасибо», если мы начнём предпринимать активные действия?» После пятой рюмки водки Сергеев согласился с доводами Никитина. Аргументы были серьезные. Во-первых, сознание Чеботарёва затуманено любовью к прекрасной, но коварной еврейской женщине. Во-вторых, высококвалифицированный инженер Чеботарёв нужен на Родине, а не в Израиле. В-третьих, Маша склоняет его к смене вероисповедания, а это недопустимо. В-четвертых, она же вскоре заставит его лишиться крайней плоти, отправив несчастного на процедуру брит-милы (обрезания), о чем в последствии Чеботарёв пожалеет, но назад не пришьешь. Сергеев, плохо представлял, что такое «брит-мила», поэтому с доводами Никитина спорить не стал, но поинтересовался: «Как конкретно ты предлагаешь спасать Чеботарёва?» Никитин выдержал мхатовскую паузу: «Если нас он не послушает, мы организуем ему встречи с такими людьми, которые его убедят в том, что он совершает непоправимую ошибку. Завтра в обед встречаемся втроем в православном храме. Заставим Чеботарёва говорить со священником».
На следующий день Сергеев с тяжелой головой приехал к храму. У входа в церковь его ждал хмурый Никитин. Он был один. «Где Чеботарёв?» – удивился Сергеев. «Я не смог его вытащить из Машиной постели, поэтому говорить со святым отцом будем вдвоём, а потом его слова я передам Чеботарёву», – Никитин явно злился. Через минуту появился бородатый батюшка в церковном облачении. Священника звали отец Зосима, Никитин явно был знаком с ним ранее. Кратко пересказав историю своего друга Чеботарёва и ситуацию, в которой он оказался, Никитин попросил совета. Поп был краток: «Если вашего друга волнует вопрос веры, если он хочет сохранить внутри себя православие, то женитьба на женщине иной веры и отъезд на чужбину недопустимы. Это грех. Пусть он откроет и прочитает Евангелие: « И так всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю, и я пред Отцом Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того, и я пред Отцом Моим Небесным». Никитин нервно переминался с ноги на ногу и согласно кивал. После слов «помогай Бог», атеист Никитин схватил Сергеева за рукав и потащил к автобусной остановке. «Куда мы едем?», – уже в автобусе задал вопрос Сергеев. «К знакомому раввину. Зададим ему вопросы, а потом также передадим всё, что он ответил, Чеботарёву. «У тебя есть знаемый раввин? – удивился Сергеев. Никитин заулыбался: «Не совсем раввин, но в некоторых важных вопросах разбирается».
Встреча состоялась не синагоге, а в рюмочной «Второе дыхание». «Раввином» оказался приятель Никитина, вчерашний выпускник филологического факультета университета по фамилии Шифман. Никитин представил Шифмана как знатока древнееврейских священных текстов. Шифману такое определение не понравилось. «По крайней мере, Тору читал», – поставил точку в споре Никитин. Шифману, также как отцу Зосиме, была в общих чертах пересказана история Чеботарева. «А от меня чего вы хотите?» – спросил Шифман. Выпили ещё по одной рюмке имбирной настойки. «Так ведь ситуация непростая у нашего товарища. Выбор уж больно сложный. Совета хотим». Вчерашний филолог на секунду задумался, а затем сказал: «Тора говорит, что вначале Саваоф создал три вида существ: ангелов, зверей и людей. Ангелов он сотворил из чистого слова, у них нет намерений творить зло. Зверьми управляет инстинкт, но у них тоже нет намерений сойти с пути, предназначенном Творцом. И только люди способны на неповиновение, только у людей есть свобода воли, только у людей есть выбор. Мы, люди, как бы застыли между чистотой англов и инстинктами зверей, мы должны постоянно выбирать. А выбор – это и награда, и тяжелая ноша».
Никитин внимательно слушал бывшего студента-гуманитария, при этом он сильно тёр виски пальцами, как бы стараясь понять, насколько эта история близка к озвученной им ситуации, как будто он сразу пытался примерить полученную информацию к задуманной им операции по спасению Чеботарёва. На Сергеева притча произвела сильное впечатление. Он даже не хотел уходить из рюмочной, не спросив, какие выводы следует делать им из этой истории. Однако, Никитин уже заплатил за выпивку, попрощался с Шифманом, и уже тащил Сергеева к такси: «Теперь едем в больницу». Сергеев в этот раз даже не удивился. В машине Никитин пояснил, что едут они встречу с доктором.
Хирург, знакомый Никитина, прежде чем его выслушать, принял в дар пакет с чем-то приятно булькающим внутри, затем указал Никитину и Сергееву на стулья рядом с его столом и стал внимательно слушать. В этот раз в рассказе Никитина о помощи их другу Чеботарёву акцент был смещён с религиозного аспекта больше в сторону медицинскую. «Меня интересует, что будет, если наш друг Чеботарёв подвергнет себя процедуре обрезания? Как это происходит»? – заметно волнуясь, интересовался у хирурга здоровьем Чеботарёва его верный товарищ. Хирург смотрел поверх очков на Никитина так, как смотрит врач на безнадежно больного пациента, с любопытством и сожалением: «Мне немножко странно, что вы пришли за консультацией по этому вопросу ко мне. Насколько я знаю, процесс обрезания, брит-милу, у евреев проводит специально обученный человек: могель. Проходит она после длительной процедуры гюира. Если отбросить ритуальные и религиозные моменты, то я бы сказал, что сама по себе операция не сложная, проводится с местной анестезией. Недели через три ваш друг будет чувствовать себя вполне сносно».
«А его орган, он будет функционировать после операции также же, как и до неё?» – не унимался Никитин. В этот момент Сергеев внимательно посмотрел на своего товарища, как бы со стороны, и ощутил всю абсурдность происходящего: два странных типа пришли к доктору и разговаривают с ним о крайней плоти их отсутствующего товарища. «Почему врач не прекратит этот балаган. Разве это нормально?» – рассуждал Сергеев. Потом вспомнил, что у врачей критерии нормальности отличаются от представлений о нормальности у простого обывателя, и немного успокоился. «Смею вас заверить, что через определенный промежуток времени, всё будет работать отлично. Главное, доверить это дело квалифицированному специалисту», – хирург начал постукивать ручкой по медицинской карте, заметно показывая визитёрам, что их время на консультацию истекло. Никитин уходил из больницы такой же встревоженный, как и до визита в больницу. Сергееву начало казаться, что в желании помочь Чеботарёву они зашли слишком далеко. Он захотел домой, подальше от странных вопросов Никитина.
При прощании Никитин сильно жал руку Сергееву и уверял его, что все итоги сегодняшних встреч он передаст Чеботарёву лично при встрече, что, возможно, именно они своей инициативой отвратили Чеботарёва от неправильного, даже рокового решения. На следующий день Сергеев уехал в командировку, затем в отпуск и совсем забыл об усилиях по спасению Чеботарёва. Ему никто не звонил, у него тоже не было желания брать в руки телефонную трубку. Примерно месяца через три он случайно встретил в центре города Чеботарёва. Подавив удивление, Сергеев обнял старого приятеля: «Так ты, выходит, никуда не уехал? А как обстоят дела с твоей женитьбой?» Лицо Чеботарёва выражало недоумение: «Я же старый холостяк: у меня и в планах не было жениться. И уезжать я никуда не собирался, так и работаю инженером в том же самом институте, что и раньше. А вот у меня есть новость про Никитина. Вот он отчебучил номер. Он женился на еврейке и уехал в Израиль, сейчас живет и работает в каком-то кибуце!»
Сергеев хотел пошутить в духе «не спасли товарища», но вместо этого взял инженера Чеботарёва за руку и повёл его в рюмочную «Второе дыхание».
ПОИГРАЕМ? Вряд ли стоит подробно останавливаться на том, что с помощью несложного альпинистского снаряжения, которое можно купить почти в любом магазине для активной жизни, при правильной тренировке и желании, достаточно просто попасть с крыши жилого высотного здания на не застекленный балкон последнего этажа высотки. Такая информация может представлять интерес для квартирного вора. Для меня, но не для вас. Этой ночью я реализовываю план, на который ушел месяц подготовки. Я знаю, что в каждом плане, даже самом тщательно подготовленном, может быть момент, который невозможно предусмотреть. Однако это мало кого останавливает.
Меня еще ни разу не ловили. Это внушает уверенность. У меня дубликат ключа от входа на чердак и крышу дома, у меня альпинистский трос, алмазное оборудование для резки стекла и четкое представление, где искать. Так получилось, что я уже бывал в этой квартире. Я знаком с владельцем помещения и даже предполагаю, где он хранит наличные. В доме нет сигнализации (такое бывает). Но самое главное, у меня есть проверенные сведения, что хозяин квартиры не будет сегодня ночевать в своем владении. Этой ночью у меня хорошие шансы завладеть большими деньгами, а затем исчезнуть в городской темноте.
На моем воровском послужном счету больше двадцати удачных квартирных краж. Меня нет ни в одной картотеке, я ни с кем не связан в криминальной среде, я не вызываю подозрений. Я вор-одиночка. Я стараюсь не импровизировать и четко следую заранее подготовленному плану. Я вор, а не убийца: я не беру с собой на дело ни холодного, ни огнестрельного оружия, потому что я не могу представить, что я могу его применить. Я не беру с собой мобильный телефон, чтобы не оставлять следов. Я работаю в перчатках, чтобы не оставлять отпечатков. Возможно, единственный мой недостаток: я слишком самоуверен, так как считаю, что могу справиться с любыми, даже невесть откуда взявшимися, препятствиями на своем пути. Однако, недостатки, как известно, лишь продолжения наших достоинств.
Даже усилившийся в три часа ночи ветер не мешает мне оказаться на нужном балконе в заранее определенное мною время. Специально подобранная обувь и спортивная одежда, навыки скалолаза сильно помогают в этом деле. Черный рюкзак плотно прилегает к спине. Единственный раздражитель – лыжная черная маска, скрывающая мое лицо, она слишком плотная для лета, по этой причине мне приходится дышать через рот. С помощью алмазного стеклореза я успешно вырезаю стекло в балконной двери и, согнувшись пополам, аккуратно проникаю внутрь темного пространства. Мне не нужно включать свет: у меня в руке фонарь. Он поможет быстрее сориентироваться в уже знакомом помещении. Я делаю несколько тихих шагов в сторону спальни хозяина квартиры и останавливаюсь, как вкопанный. В ночной тишине я отчетливо слышу звук ключа, который входит в дверной замок и начинает его с заметным скрежетом открывать. Мой мозг мгновенно взрывается и начинает мыслить вспышками. Итак, мой план рухнул. Владелец квартиры возвращается домой, либо кто-то другой, имеющий ключ от входной двери пытается войти в квартиру. Надо забыть о деньгах и спасать себя. У меня не больше двух минут, чтобы покинуть помещение и исчезнуть. Возможно, через 120 секунд будет обнаружена дыра в балконной двери и последует звонок в полицию.
Я выключаю фонарь и двигаюсь назад в сторону балкона. Я слышу, как щелкает замок, и входная дверь с шумом открывается. В этот момент я пытаюсь сложиться так, чтобы удачно пролезть в вырезанный мною проем в стеклянной балконной двери, но тороплюсь, и моя ладонь задевает конец обрезанного стекла. Резкая боль пронзает не только раненную руку, но и все тело. Я не вижу, но чувствую, как стекло разрезало черную тонкую ткань перчатки, и моя кровь начинает заливать рукав свитера и капать на полы балкона. Левой здоровой рукой я пытаюсь зажать кровоточащую рану на ладони. Мой мозг понимает, что я совершаю, возможно, непоправимую ошибку, но тело продолжает действовать. Взгляд наверх на крышу. Порез на правой руке не даст мне возможности быстро забраться на крышу, ветер увеличивает вероятность того, что я могу сорваться вниз. Взгляд вниз. Я вижу край балкона квартиры, находящейся этажом ниже. Широкий выступ оставляет мне хорошие шансы спрыгнуть на него и не разбиться. И главное, почему я принимаю такое решение: я слышу звуки хлопающей от усилившего ветра балконной двери. Дверь внизу не закрыта. Это говорит мне о том, что вход в незнакомую квартиру для меня открыт. В фрагментарно работающем сознании всплывает такая картина: прыгаю на балкон этажом ниже, вхожу через балконную дверь внутрь, двигаюсь к выходу, вне зависимости от того, где находятся хозяева или хозяин, открываю дверь, оказываюсь на лестнице и растворяюсь в ночи до появления полиции. План, прямо скажем, так себе, но другого у меня нет. Либо боль в руке уже мешает мне мыслить рационально.
Прыжок прошел почти удачно, если не считать того, что из кармана падают вниз на землю фонарь и стеклорез, а я больно бьюсь спиной о перила балкона и пачкаю кровью все, к чему прикасаюсь. Важно только то, что я не разбился и у меня открывается прямой путь к бегству из злополучного дома. Я оказался прав: балконная дверь не закрыта. Удача мне улыбнулась. Вхожу медленно внутрь темной квартиры. Пот заливает мне глаза, но лыжную маску я не снимаю, лицо должно быть закрыто. Если повезет и дальше, я смогу быстро пройти квартиру, найти дверь и оказаться в подъезде раньше, чем всполошатся разбуженные нежданным гостем жильцы.
Боль в руке пульсирует, но я сразу же чувствую, что в этой квартире что-то не так. Я замираю: где-то совсем рядом, в двух-трех шагах от меня источник странного равномерного звука. Как будто я слышу щелчки хлыста о твердую поверхность. Итак, здесь я тоже не один. Выбора нет: левой рукой шарю по стене в поисках выключателя: нахожу рычаг и поворачиваю его. Без электрического света я потеряю драгоценные минуты, пока ищу выход. Свет заливает комнату и то, что я вижу, на мгновенье меня парализует. Открывшаяся картина абсолютно неуместна, нелепа, и поэтому еще сильнее пугает меня. Прямо в центре абсолютно пустой, свободной от мебели комнаты, очень худая девочка лет двенадцати в розовом воздушном платье ритмично прыгает на скакалке. Она, сощурившись от резко включенного света, прямо смотрит на раненого мужчину в черном трико и лыжной маске. Смотрит на меня без всякого испуга. Она как будто ждала меня, как будто появление посреди ночи преступника вполне ожидаемо. При этом девочка не прекращает свои нехитрые простые движения, не прекращает скакать. По-видимому, и до моего появление в квартире, она выполняла это упражнение в полной темноте. Из оцепенения меня выводит оглушающий звонкий голос девочки: «Поиграешь со мной?» Пока я соображаю, как мне реагировать, девочка видит, что из моей руки на пол капает кровь. Прыгать она все равно не прекращает. Сюрреалистичность ситуации усиливает то, что с лицом девочки что-то не так. Я не сразу понимаю, в чем дело. Маска прилипла к лицу от пота, налезла на глаза и наполовину закрывает мне обзор. Очень скоро я догадываюсь, почему лицо прыгающей девочки кажется мне искаженным. На нижнюю часть ее лица, на губы, подбородок, на всю кожу вокруг рта жирным слоем нанесена ярко-бордовая губная помада. Помада придает лицу девочки известную долю трагизма, напоминает мне сцену из криминального фильма.
«Где твои родители?» – выдавливаю я из себя. Девочка не удивляется моему вопросу и сразу отвечает: «Их нет. Они тоже не хотели со мной прыгать, не хотели со мной играть. Так ты поиграешь со мной?»
Наконец-то! Что-то же должно было случиться для меня хорошее этой ночью: взрослых в квартире нет. Я замечаю на стене за спиной без устали скачущей девочки большой фотографический портрет в рамке. На нем изображены мужчина и женщина средних лет, которые склонили головы на плечи друг друга. Бросается в глаза не сам фотопортрет, а то, что он перечеркнут кривым крестом бордового цвета. Точно таким же цветом обезображено лицо девочки. Девочка следит за моим взглядом и спокойно произносит: «Это мамина помада». Еще пара минут – и время будет безвозвратно для меня потеряно: надо действовать. Вместо того, чтобы оттолкнуть девчонку и бежать к выходу, я зачем-то начинаю ей объяснять ситуацию: «Послушай, я не хочу причинить тебе вреда. Я оказался здесь случайно. И мне надо срочно уходить. Так будет лучше всем». Скакалка стучит по полу, уничтожая мою способность мыслить логически. «Не будет», – не соглашается со мной маленькая хозяйка квартиры. «У меня есть для тебя пуля». Мне как-то сразу становится не по себе, хотя я не верю в наличие у ребенка оружия. Я как под гипнозом продолжаю стоять на месте, обхватив кровоточащую кисть второй ладонью. «Пуля – это мой ротвейлер. От Пули еще никто не уходил».
Мне впервые начинает казаться, что я попал в ловушку, но организм сопротивляется. Он хочет найти выход. Девочка со мной еще не закончила: «Если я дам команду, Пуля прокусит у тебя кость раненной руки». Пытаясь не задеть свистящую скакалку в руках мерзавки, я бросаюсь в сторону предполагаемого выхода и тут вижу, как навстречу мне стремительно движется раскрытая пасть огромной собаки. Ротвейлер перекрывает мне выход, и чтобы не столкнуться с псом, я резко сворачиваю вправо в коридор, врываюсь в открытую дверь ванной комнаты и успеваю захлопнуть дверь прямо перед мордой Пули. Я слышу, как пес бешено рычит и перебирает мощными лапами по двери, но чувствую, что дверь выдержит. Я пытаюсь отдышаться, срываю с себя маску и опускаюсь на белый пол. Уйти через балкон квартиры, находящейся этажом ниже, было плохой идеей.
Я замечаю, что весь кафель на полу испачкан кровью так же, как и моя одежда. Меня начинает тошнить. Не хватало еще потерять сознание. Мозг-предатель не дает ответа на вопрос: «Как мне отсюда выбраться?» Я впервые жалею, что не беру с собой на дело оружие. «Будешь прыгать со мной или нет?» – кричит мне через дверь нехорошая девочка. «И не вздумай открывать занавески в ванной. Это запрещено правилами игры». Моя голова невольно поворачивается. Занавеска скрывает от меня ванну или душевую. Ткань занавески в багровых пятнах. Может быть, это снова губная помада, но больше похоже на кровь. И мне начинает казаться, что это не моя кровь. Моя левая здоровая рука тянется, чтобы отдернуть занавеску. Хотя я думаю, что не хочу заглядывать за нее, так как я боюсь увидеть там то, к чему мое воображение не готово.
Пронзительная трель звонка застает меня врасплох. Такое ощущение, что внутри меня что-то оборвалось. И тут же приходит мысль о спасении. Кто бы это не пришел, для меня это лучший выход из сложившейся ситуации. Если девочка откроет звонившему – у меня появляется возможность вырваться из западни. Даже если это полиция. Может быть, полиция, это даже неплохой вариант. Очень хочется курить, я вспоминаю об оставленных у себя дома сигаретах. Провожу окровавленной рукой по лицу, оставляя на нем кровавый след. Надо прижать ухо к двери и попытаться не пропустить ни единого звука. Мне становиться жарко. Я больше не чувствую боли в руке. Зато мое сердце стучит так, как будто его задача вырваться из груди. Я слышу, как девочка открывает дверь, слышу тяжелые шаги большого взрослого человека: «Как у тебя дела, дорогая?» – спрашивает у девочки глухой мужской голос. Даже не эти слова, а именно голос, жуткий тембр вошедшего в квартиру человека отбирает у меня последнюю надежду. Я стягиваю с себя свитер и накрываю им свое лицо, как будто я уже мертвый. «В ванной комнате сидит еще один. Он тоже отказывается со мной играть», – обиженно говорит девочка, обращаясь к пришедшему. «Малышка, поверь мне: он согласится с тобой играть. Я обещаю».
Рано или поздно любой план идет не по намеченному сценарию, так как реальность всегда непредсказуема. Уверенность в своих силах – это самая большая ошибка. И уже не знаешь, в какой момент ты принял неправильное, роковое для себя решение. Вряд ли сейчас стоит подробно останавливаться на том, что с помощью несложного альпийского снаряжения, которое можно купить почти в любом магазине для активной жизни, при правильной тренировке и желании, достаточно легко попасть с крыши жилого высотного здания на не застекленный балкон последнего этажа высотки.
НЕПОТРЕБНАЯ ВЕЩЬВитю Смирнова за его тринадцатилетнюю жизнь предавали дважды. Первый раз его предала мама, когда развелась с отцом и лишила его возможности видеться с родным человеком ежедневно и жить с ним под одной крышей. Во время развода мама сказала Вите, что он ни в чем не виноват, но он ей не поверил. Мама вышла замуж за незнакомого для Вити человека, привела его в дом и через 9 месяцев, не спросив Виктора, родила ему братика.
Второй раз Витю предал его школьный друг Сережа Козлов. Это произошло в среду днем сразу после окончания уроков, когда они после школы пошли к Вите домой. Отчим был на работе, мать уехала с братом в «Детский Мир»: Виктор был рад тому, что его товарищ побудет с ним до возвращения родителей. Хотя, если признаться, до роли родителя отчим, в представлении подростка, никак не дотягивал. Как не старалась мать, Смирнов-младший не хотел видеть в новом муже своей мамы близкого человека. Витя тосковал по отцу, с которым ему было разрешено встречаться только по выходным. С отчимом он вел себя отчуждено, старался лишний раз не встречаться с ним в квартире, совместные походы в кинотеатры и кафе часто саботировал. Самое главное, Витя не знал, как называть этого мужчину, живущего в их с мамой доме, и даже не знал, как правильно к нему обращаться. Слово «папа» он бы не стал произносить даже под пытками святой инквизиции, а называть взрослого мужика Алеша, как звала его мать, он считал недопустимым. Больше всего, с точки зрения Вити, к отчиму подходило обращение «Алексей Петрович» (так на самом деле его и звали). Однако мать, услышав, как ее сын назвал за обедом отчима по имени отчеству, закричала на него, что не позволит обращаться к отчиму, как будто тот ему коллега по офису.
Витя чувствовал себя дома чужим. Под предлогом подготовки к урокам, он все чаще закрывался у себя в комнате и часами просиживал за ноутбуком, играя в «Майнкрафт». Отсутствие понимания дома, Виктор пытался компенсировать в школе. Дружить со многими у него не получалось. Одноклассницы Смирнова не замечали. И как-то само собой получилось, что его главным приятелем заделался Сергей Козлов, или просто Козел, как называли его старшеклассники. Козлов имел в школе репутацию хулигана. Он умел все то, что у Смирнова не получалось, или то, на что он бы никогда не отважился. Например, курить в школьном туалете и флиртовать с самой симпатичной в школе одиннадцатиклассницей.
В бэкграунде Козлова был даже такой любопытный эпизод. Сережа считал, что поскольку его отец пару раз давал ему водить их личный автомобиль за городом, то к 13-ти годам он полностью овладел автоделом. Несколько месяцев Козлов вынашивал план самостоятельной ночной поездки на машине по безлюдному городу. Дождавшись, когда отец уедет в командировку, а мать заснет, юный злоумышленник стащил отцовские ключи от машины и отправился на встречу неизведанным приключениям. На стоянке его ждали трое таких же тринадцалетних авантюристов из неблагополучных семей (Смирнов благовидно отказался участвовать в затее по угону автомобиля). Пацанам же из соседнего класса погонять по ночному мегаполису показалось отличной идей. Самого смышлёного ровесника Сережа посадил на пассажирское место рядом с собой и вручил ему правила дорожного движения. По задумке Козлова, пацан на переднем сиденье должен выполнять роль штурмана, заранее замечать на дороги знаки, смотреть в брошюру и говорить, что они обозначают, водителю. Так они смогут не нарушить правила дорожного движения и не привлекут внимание ГИБДД. «Не дрейфь, пацаны, ночью ментов мало, покатаемся с ветерком». Пацаны не дрейфили и отчаянно курили заблаговременно украденный у Серёжиного отца «Кент».
Со стоянки выезжали медленно, никем не замеченные. Правда, уже через несколько минут план начал давать сбой. Притормозив у первого же светофора на красный, шофер Козлов увидел, что машина на левой полосе, стоящая рядом, имеет мигалки. Полицейский патруль с любопытством разглядывал белый «Хендэ», битком набитый несовершеннолетними подростками, из открытых окон которого валил сигаретный дым. «Сейчас будет погоня, как в американском кино», – подумал Козлов и со всей дури нажал на газ. На ближайшем повороте Сережа, как и учил его отец, сбросил скорость и врезался в столб. По счастливой случайности никто не пострадал. Полицейские всем составом патруля ловили разбегающихся во все стороны хулиганов.
Последствия этого форсажа для Сережи Козлова были тяжелые. Месяц он не выходил из дома. Родители спрятали от него компьютер. Козлов долго не мог сидеть на правой ягодице, и об этом знали все в школе. Не смотря на наказание, Козлов не был бы Козловом, если бы он вскоре не придумал что-то новенькое и хулиганское. Вот и в среду утром на перемене Сережа подошел к Вите, похлопал по школьному рюкзаку и загадочно подмигнул однокласснику: «Сегодня тебе покажу то, что ты никогда не видел». Витя был заинтригован. Правда от товарища можно было ожидать всякого, но любопытство переселило и после уроков они вместе отправились к Смирнову домой. Выплюнув жвачку прямо на паркет в большой комнате Смирновых, Козлов торжественно вынул из рюкзака незнакомый предмет и сунул его прямо в лицо приятеля. «Что это?» – растерялся Витя. «Как что? Это искусственная вагина. Я ее выписал на Ozon».
Предмет был телесного света и напоминал большую губку для мытья посуды. Вагина была резиновая и прилипала к рукам. «Китай, что ты хочешь», – с интонацией знатока прокомментировал Козлов. Дальше было весело. Ребята кидались вагиной друг в друга, играли ею в домашний футбол, пробовали играть в теннис и даже придумывали ей прозвища. «Знаешь, моя мать называет такое непотребной вещью», – сказал Козлов. «Твоя мать это видела?» – Витины зрачки расширились. Приятель покрутил пальцем у виска: «С ума сошел! Нет! Просто все, что относиться к сексу, алкоголю, сигаретам, все, что для нас подростков запретно, она называет непотребной вещью. То есть гнусной». Казалось, Сергей на минуту глубоко задумался, а потом резко засобирался домой. Перед уходом из квартиры Вити, Сергей зашел в ванную комнату вымыть руки, чего раньше никогда не делал. «Будь здоров!» – Козлов сильно хлопнул на прощанье Витю по плечу, схватив рюкзак, выбежал из квартиры. С этого момента начиналось его предательство.
После ухода одноклассника, ничего не подозревающий Витя закрылся в своей комнате, пытаясь заняться выполнением домашнего задания. Однако легкое чувство тревоги, внезапно его охватившее, не давало сосредоточиться. Через некоторое время он переключился на «Майнкрафт» и ушел от реальности. Вскоре к Смирновым пришла тетя Валя, старая мамина подруга, которая выполняла у Смирновых роль помощницы по хозяйству. По средам она мыла пол, протирала пыль и выносила мусор. Открыв тете Вале дверь, Витя вновь погрузился в компьютерную игру и вынырнул из нее, когда вернулись мама с братиком и пришел с работы отчим. Едва поздоровавшись с отчимом, Витя зашел на кухню, схватил нарезанный тетей Валей бутерброд и шмыгнул обратно в свою комнату. «Стоп! А что это лежало рядом с кухонной раковиной и чистой посудой!? Это же Серегина искусственная вагина!!!» – эта мысль прожгла мозг мальчишки.
Позднее Витя смог выстроить реальную картину произошедшего: Козлов оставил вагину в ванной, когда «мыл руки». Оставил ее сознательно, а не забыл. Зачем он это сделал, Витя до конца не понимал, но чувствовал, что одноклассник хотел нанести ему психологический ущерб в отместку за неучастие в угоне отцовского автомобиля. Возможно, со стороны Козлова это выглядело комично. Вите Смирнову в этот момент было невесело, он готов был провалиться сквозь землю от стыда. Ведь обнаружив странную находку, взрослые сразу решат, что это Витя принес ее в дом. О том, что мама и отчим будут представлять, каким способом эта игрушка для взрослых использовалась, Витя даже боялся подумать. Не объяснять же им, что они с Козловым играли вагиной в футбол. Итак, тетя Валя, протирая полки в ванной комнате, обнаружила неведомый ей предмет среди мыла и шампуня, приняла его за губку для мытья посуды и перенесла липкую резиновую вещь в кухню. Охваченный волнением Витя упустил драгоценное время, чтобы рвануть на кухню и попытаться спрятать находку. Через пару минут он услышал мамин крик. Мама требовала объяснений от отчима. Приоткрыв дверь своей комнаты, Витя наблюдал следующую сцену: мама держала в руках искусственную вагину, а Алексей Петрович отрицательно качал головой. Взрослые перешли на шепот, по-видимому, чтобы дети не слышали, о чем спорят взрослые.
Витя считал, что вот-вот отчим ворвется в его комнату и потребует от него объяснений. И тогда он просто умрет от стыда. Однако этого не произошло. Сославшись на плохой аппетит, Виктор отказался от ужина и решил вообще сегодня не выходить из своего убежища. Ночью Смирнову снились кошмары. Вот он идет в отдел выдачи посылок ОZON, получает посылку, радостно открывает ее дома, а из коробки выпрыгивает липкая и противная непотребная вещь.
Проснулся Витя по будильнику в мокрой от пота пижаме. Надо было идти в школу. Собирая учебники в школьный рюкзак, он обнаружил на учебнике биологии все тот же «подарок Козлова». Наверное, утром, пока Смирнов спал, отчим вошел в комнату и положил на Витин учебник предмет, вызвавший у его жены вчера бурную реакцию, давая тем самым понять пасынку, что он знает, откуда тут «ноги растут».
Удивительным образом эта ситуация явилась катализатором постепенного улучшение отношений Вити с отчимом. Он был благодарен, что отчим не стал доискиваться до правды. Мама посматривала некоторое время с подозрением на своего нового мужа. Витя был вроде бы вне подозрений. Получалось, что теперь у него и отчима была своя общая мужская тайна. Со временем Вите стало казаться, чтов общем-то Алексей Петрович не такой уж и плохой мужик, хотя он и никогда не заменит ему отца. «Бывает же в жизни такие странные события, когда даже непотребная вещь может помочь людям показать, что они друг другу не чужие», – думал впоследствии Витя. Впереди у него было долгое мучительное осознание того, что его мать имеет право на новую любовь, и развод – это не всегда предательство. А Серегу он так и не простил.
С тех пор, как Витя выбросил в люк канализации резиновое изделие, Серега Козлов для него превратился просто в Козла, как правильно и называли его в школе все старшеклассники.
_________________________________________
Об авторе:
АЛЕКСАНДР КАШТАНОВЗакончил Уральский Государственный Университет. Автор рассказов и пьес. Печатался в журналах "Слово.Word", "Современная драматургия ","Перископ", "Нижний Новгород", "Бельские просторы", на интернет-порталах "Год литературы","Прочтение". Сценарий "Никакого смешного" занял 1 место на Международном конкурсе киносценариев ВГИК "Новый взгляд". Живет в Екатеринбурге.
скачать dle 12.1
