Елена Королькова. МОРДОВИЯ

Редактор: Женя Декина


(рассказ)



Если бы мне сказали... То есть, вероятность того, что я окажусь в несуществующей стране Мордовии... И вот, я в Мордовии. Умер дядя мужа.
Я злилась:
— Какой дядя?! Какие похороны? Когда ты видел его в последний раз?
А потом вдруг я в поезде Москва—Рузаевка, стою в коридоре купейного вагона с горячим чаем в стакане с подстаканником. Зачем взяла? Просто чтобы что-то сделать, по привычке всё время что-то делать. Стою и смотрю, как мелькнуло мимо подмосковное Красково с красивым коричневым домом, и идёт дождь, машина высветила фарами летящую дождевую пыль и лужу на асфальте. Я знала, что запомню этот миг навсегда.
Отдала стакан проводнице. Вернулась в купе. Забралась на верхнюю полку. Муж ехал в другом вагоне. Мы сорвались в последний момент, и мест рядом уже не было.
— Ты понимаешь, что он тебя бросил, когда умерла твоя мама! Он от тебя отказался! Дядя, блин!
Муж сказал, что всё равно поедет, хоть автостопом. Я поняла, что поедет. Утерла слезы. Может, мне там зачем-то нужно побывать, в этой несуществующей Мордовии.
Поезд прибыл на станцию Рузаевка в четыре утра. Оттуда до поселка Сурское, где жил и умер дядя, ещё двести километров. Нам сказали, что автобус будет в шесть. Мы не успеем на похороны. Нужно было брать такси.
Таксист уютно зевал. Меня страшно клонило в сон, и я всё уговаривала себя уснуть хотя бы на полчаса в такси, но мимо нас проносились такие пейзажи, что я не могла закрыть глаз. Равнины, равнины, равнины, зелено-ярко-желтые мягкие изгибы, хочется погладить.
— Ты не говорил, что здесь так красиво…
Когда вышли из такси в посёлке возле серых двухэтажек, было семь утра. «Я бы сейчас в Москве спала ещё часа три точно». Водитель вышел тоже, потянулся сладко, как дома в своей постельке. Смотрел нам вслед.
Мы зашли в подъезд такой тёмный, пахучий, с кривыми ступенями, что мне стало на секунду радостно, — я завтра уеду отсюда. Это всё, как ток-шоу, как игра на выживание, и я выживу.
Квартира на первом этаже. Просто открываешь дверь, толкая её рассохшуюся боком. Нас никто не встречает. Никто не выходит. Тишина. В комнате стоит гроб, вокруг него люди. Женщина тихо напевает молитвы по книжке. Нас бесшумно приветствуют кивками.
Все женщины полные, крупные, в платках и платьях-халатах. И лица у них, как на фото девятнадцатого века. Такое чувство, что я попала в секту.  
Я очень хочу есть, и на шёпотливое предложение двоюродной сестры мужа, дородной бабы с начесанной челкой, поесть, я киваю.
Она предлагает нам два вида супа; рыбный или грибной. Я выбираю грибной. Когда пробую, понимаю, что он очень невкусный. Жена умершего дяди иногда всплакивает. А тот лежит себе крохотной куклой в гробике.
— Дядя звал меня в феврале, хотел повидаться перед смертью…
Я тогда, в феврале убедила мужа, что ехать нецелесообразно. Чего вдруг он понадобился дяде? Те пару раз за долгие годы, что муж сам звонил ему, дядя только оскорблял мужа и кричал, что он дурак, если работает без трудовой книжки. Муж после этих звонков долго переживал. А я смеялась. «Трудовая книжка? Да они дикие люди! Кого ты слушаешь? Ещё скажи — партбилет!»
Мужу я посоветовала брать рыбный суп.
После мучительного супа нас позвали на молебен, который, оказывается, даже не начинался. А те полчаса, что мы уже были в квартире, просто были подготовкой. И молебен длился полтора часа. Я стояла, так уж вышло, прямо над гробом. В комнате пахло трупом. Было очень душно. Я хотела спать и что-то из «бургер кинга», хотя бы картошку по-деревенски. И кофе, как в «кофе бин» на Большой Никитской. То есть, это всё, что мне было нужно от жизни.
Я пыталась сочувствовать дяде. Но не выходило. А вот жену его было жаль. Дети выросли. Живут далеко. Она останется одна в этом богом забытом пыльном поселке в доме напротив давно закрытой ткацкой фабрики.
Потом мы долго ехали куда-то. Нас взял в свою «десятку» муж двоюродной сестры.
— Пока молодые надо ипотеку брать!
Осуждающе говорил он. А я думала, мельком ловя свое отражение в зеркале заднего вида: "Поняли они, сколько мне? Поняли, что я уже никакая не молодая?"
Мы приехали в мордовское село Морсыреси. Отсюда родом была мать мужа и его дядя, родной брат матери.
Заносили гроб в храм. Приехал молодой священник. Звонили в колокола с земли, дергая за веревку. Колокола звучали глухо, как алюминиевые вёдра. Долго-долго служили. Муж неустанно стоял у гроба дяди. Я уснула на лавке. На меня удивленно смотрели. А я видела краем своего сна зелёно-ярко-жёлтые гладкие, как бархат, поля. Вскидывала голову и снова окуналась.

Ехали в гору на кладбище. Накануне прошел сильный дождь. Машина застревала в месиве. Буксовала. Решили идти пешком. «Почему кладбище на горе? Это ваши мордовские традиции?» Муж не знал. На горе, и на горе. Какая разница.
На кладбище я вдруг увидела крест с фотографией молодой женщины, невероятно похожей на мужа. Я посмотрела на него — он смотрел прямо перед собой. И потом, после того, как могилу дяди закидали землёй, муж не хотел подойти к могиле матери. Или не мог. Какой-то мужчина сунул мужу в руку тысячную бумажку, муж не хотел брать, но мужчина настоял. «Мы помним Любу» - бубнил он, растерянно улыбаясь и сжимая двумя руками кулак мужа с бумажкой.
После кладбища сидели в большом здании бывшей школы за длинными столами без выпивки, только с жидким компотом и поминали. Ели «икру» из манки. Все в платочках. Все между собой говорят на чужом странном языке.
— Артём, ты помнишь, как я тебе жизнь спасла? - вдруг сказала тетка напротив, - Ты маленький таблетки все из тюбика выпил, тебя ко мне в медпункт привезли…
“Как человек живёт? Как выживает в мире, где с ним в любой момент может что-то случится?” — часто рассуждает муж. Его удивляет хрупкость человеческой жизни.
Его дядя умер от истощения. Ему вырезали большую часть желудка, желудок стал настолько крошечным, что дядя мог есть только мёд. Он ел мёд ложечкой. Усох. И умер. А был когда-то большим, злым, несдержанным, не принимающим ничьего мнения, бил жену, бил детей. Сын живет далеко и не успел прилететь на похороны отца.

Наконец-то, собрались обратно. Но тут нас дёрнула троюродная бабушка, желающая обязательно дать нам с собой мёду, завела в свой дом, достала из погреба трехлитровую банку меда, и стала переливать нам в литрушку. Я смотрела на неё, и до меня дошло, что это та самая бабушка Нюра, которой муж звонит раз в два месяца, и она каждый раз говорит, что умирает и уж точно им не свидеться. Бабушка выглядела лет на шестьдесят пять и ловко держала в руках тяжелую банку мёда. И снова она говорила, провожая, что больше уж им не свидеться. Что она умрёт.
Мы ехали обратно. Избавленные от мертвеца.
И только его жена возвращалась туда, где ей предстояло долго-долго привыкать к тому, что его нет.
Мы с мужем остались у неё на ночь. Обратные билеты у нас были на завтра. Она долго грела бойлер, чтобы я могла помыться. Я мылась пять минут, а потом бойлер, остывая, всю ночь издавал щёлкающие звуки, мешавшие мне спать. Мы спали в комнате, где утром стоял гроб.
Я не слышала, но знала, что толстая старая вдова тихо ходит по квартире всю ночь или сидит на кровати, вперив взгляд в темноту, и ей предстоит долгая тяжкая работа – жить с раной, которая всё время болит. С раной этой просыпаться, пить чай, идти в огород, греть бойлер. Будить нас спозаранку и всё подгонять: «Опоздаете на автобус, ну вы и спать». Мы вышли на солнечную летнюю улицу посёлка и потопали к автостанции. В дорогу тётя дала нам яиц и пирогов с поминального стола. По обе стороны шоссе вновь сияли зелёные и жёлтые поля, поля, поля. На первой остановке возле заправки мы взяли себе кофе в бумажных стаканах.  
- Дядя хотел меня к себе взять, когда мама умерла, просто не смог, - сказал муж, глядя мимо.
- А ты смог, Артем, ты смог.
Мы сели в маршрутку и поехали в Москву.





_________________________________________

Об авторе: ЕЛЕНА КОРОЛЬКОВА

Поэт, драматург. Родилась в Великом Новгороде. Окончила сценарную мастерскую ВГИК (мастера Степанов А.Я. и Фокина Н.А.) по специальности «Кинодраматургия». Участница «Пролиткульт-школы», Второй Всероссийской литературной мастерской для начинающих писателей АСПИР. Публиковалась в журналах «Искусство кино», «Русский динозавр», «Дактиль», «Пашня», «Формаслов». Лауреат конкурса духовной литературы «Молитва» в номинации «Поэзия»-2022. Живёт в Москве.

скачать dle 12.1