Редактор: Анна Харланова
(рассказы)
МИР, ПОХОЖИЙ НА ПЛОМБИР, ИЛИ КОНЁМ ПО КОМНАТЕДаша считает, что кровать должна стоять в центре спальни. А я люблю, когда вся мебель распихана по углам и не мешает мне ходить кругами и думать.
– Спальня для сна, – Даша сладко растягивает слова, сама лениво потягивается и снова заныривает головой в подушки. Луч утреннего солнца соскальзывает с её плеча и подсвечивает безымянное кольцо на пальце.
Мы ничего не планировали. Просто оказались рядом, и нас потянуло друг к другу. Ей понравилось, что я весь такой талантливый, а мне – что она сильная, уверенная в себе…
– Так. А что ещё понравилось? – Даша снова выглядывает из-под подушек.
– Грудь.
– Тааак. А ещё?
– Вторая грудь тоже ничего.
В ответ снова прозвучало «тааак», но интонированное куда более агрессивно.
Вчера мы весь вечер оказывались рядом. Я опускал руку и каждый раз ловил кончики её пальцев. Поворачивался и встречал её губы. Мы чувствовали, угадывали друг друга с полукасания.
Даша спрашивала, зачем мы всё это делаем. А я не отвечал и не останавливался.
Теперь мы у неё. Даша лежит, раскинувшись как древо жизни посреди райского сада. А я как конь хожу по её комнате буквой «Г».
– Что будем делать? – снова оживляется Даша.
– По умолчанию можем понадеяться на авось. Если не прокатит, я что-нибудь придумаю.
– А вообще: не всё ли равно, что скажут люди? Мы сделали то, что хотели. И это – прекрасно.
Если я – конь, то Даша – ладья. Прямая, как пешка. Но если надо, может и вправо, и влево, и назад. И вообще может далеко пойти.
– Сходи за мороженым. Я пока встану и умоюсь.
Себя она, кажется, убедила.
Когда вернулся, Даша ещё была в душе. И я подумал, что мир похож на пломбир. Его не нужно ни познавать, ни менять. Просто облизывать, пока не растаял.
КВАЛИА Х [1]
Закрыв глаза, я ясно представляю полоски зебры, полустёртые с асфальта. Но сколько их? Штук семь? Двенадцать? Пять? Не вижу толком. Только цвет и обобщённый счёт. И я глаза обратно открываю.
Автобус подъезжает. Вхожу, прикладываю карту, на место у окна сажусь. Следом Олеся. Я заходил когда, она перебегала зебру. Снова здоровается. Я киваю. Садится по соседству, с той стороны и тоже у окошка. Чуть запыхавшись, смотрит в телефон. И куртку в фоновом режиме поправляет.
Мы виделись с ней только что на паре. Я читал лекцию, она в первом ряду сидела с краю. Сейчас Олеся в белой куртке. А на занятиях я помню её в кофте. В какой? В зелёной? В красной? С капюшоном?
Вспомнил! Не цвет, про зрение периферийное, которое цвета не различает. А мы как раз с Олесей смотрим друг на друга обычно так, периферийно. Сидим, как зомби философские . А «зомби» – это мем. И мы сидим, как мемы. Но «мем» ведь – тоже мем? И мы ни бем, ни мем. Сидим и смотрим прямо.
Тем временем к Октябрьской подъезжаем. Встаю к дверям, смотрю на капюшон, торчащий из-под куртки у Олеси. На цвет его. Она кивает. Я выхожу и снова забываю.
Из снов не забываю выходить. Хотите ли?
Тилинь! Тилинь!
Делители – родители несчастных! Тех частных случаев, которые как раз ка краска красная с зелёной, смешавшаяся в форме капюшона на нос, на нас, на ана на стоящих под ливнем красок настоящих!
Хихищно, весело Олесе! И я задорно куролесю! Полоски зебры приставляю – рога! Троллейбус представляю: цветочным, точным и восточным экспрессом! Брэ! Сомбреро вместо капюшо. На облака по каше пшённой без молока с Олесей ле. Земля всё дальше. Мысли выше. И если вышли, ва мешали лишь мысли, сливы, квали, шали. Шали мы весело! Залейся! Зелёным, красным, небом ясным! Землёй под нас там клали насто мос. Ты не думай, не опасно. Мы знаем: плавали, летали! Нас облака атакова. Лени, вальяжно на бумажном легли однажды покрывале. Упаковали, покивали, и полетели вниз сандали. И босиком по облакам несёмся как по пустяка.
Мы созвучны, как сарказм с оргаз. Моментально ощущая счё твоего и моего дыханья и спускаясь с облака на лё. Тихо, хорошо и что-то слышно. Шёпотом. Потом. Потом ещё. Ощущенье помнится и длится. Небылица. В небе не разлиться. Не без сожаления проститьс. Автобус давит тормоза. И проснуться. И открыть глаза.
1 - Приватные состояния ментальных образов.
ТОЛЬКО ПЕРЛЫРано или поздно мне должно повезти. Но у меня нет повести. У меня есть только перлы, в которые я перерабатываю свои раны.
А тут и ран-то особых нет.
Было, конечно, что-то по мелочи. Но как на математике учат: если можно сократить, нужно сокр. А ещё не забыть избавиться от иррациональности в знаменателе.
Знамя на теле – это её домашняя футболочка с мультяшными белочками, приподнятая по самый числитель. И грудь без лифчика: маленькая, а-ля колючки.
– Ключики, говорю, возьми. Запрёшь за собой, – уже одетая и накрашенная, она отдаёт мне связку ключей с домофонной карамелькой на брелоке. Я кладу их под подушку и снова засыпаю.
Рационального в наших отношениях мало. В апреле мы катались на самокатах по Стрелке и ели фисташковое мороженое на лавочке в Демидовском сквере. А потом как-то всё само собой закрутилось. В мае мы съехались, и весенняя влюблённость незаметно перескочила в знойное лето.
А лето мы р остались воспоминания. Но ни романа, ни ран. Только прелые перлы.
_________________________________________
Об авторе:
ИЛЬЯ КАРАМЫШЕВПрозаик, участник шорт-листа международной литературной премии им. А. И. Левитова. Родился в Рыбинске в 1993 году. Окончил бакалавриат и магистратуру математического факультета ЯрГУ им. П.Г. Демидова и аспирантуру философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Кандидат философских наук, член Союза писателей России, автор книг «Исключения» и «Через зеркало». Проза публиковалась в журналах «Новый мир», «Урал», «Наш современник». Живет в Ярославле.
скачать dle 12.1
