Редактор: Юрий Серебрянский
(рассказы)
ПРЕЗЕНТАЦИЯНет, я знал, что это моя последняя книга. И последняя презентация. Наигрался в писателя, хватит. Книга и так была издана божьей милостью, вопреки всему, и даже редактор, ее издавшая, всегда стремилась всячески дистанцироваться от нее. Был летний день, мне оставалось отстреляться, и можно было ехать домой, в Севастополь — загорать, купаться. В столице Крыма ведь, куда я привез книжку, моря нет, а его так хочется. Две недели отпуска бесценны для вечного офисного раба. Литературой займутся таланты, за ее судьбу не беспокойся. А ты — дерьмо. Тебя ждут другие дела, дерьмовые.
Но все же я думал: хотя бы кто-то придет. Не пришел никто.
Вчера, в Севастополе, меня слушали. Останавливались, присаживались, интересовались. Задавали вопросы. Здесь же возник лишь один — да и тот у меня:
– В городе ведь есть творческая интеллигенция, Союз писателей? Я ведь второе место занимал, на местном конкурсе.
Администратор Ксения пожимала плечами.
– Давайте тогда не затягивать, что ли, — сказал я, усевшись возле большого плаката с собственным изображением. — А то как-то глупо.
Со мной была группа поддержки — три человека. Мужчина в наушниках с чашкой кофе работал за ноутбуком, и болтовня ему явно мешала. Я взял микрофон и начал бубнить: что за книга, почему так называется. Перед скорой отправкой в небытие поиграю в интервью, потешу самолюбие.
А потом я увидел ее. Ей было лет восемнадцать — ну, девятнадцать максимум. Она появилась незаметно, словно из пустоты. Присела рядом, словно бы и приехала вместе со мной, да и вообще — всегда была где-то рядом.
Я увидел вживую свою читательницу. Раньше я переписывался, бывало, с людьми, которым небезразлично то, что я пишу. Но все они были
где-то, а она — перед глазами. Я стал поглядывать на нее, но не менял свою речь, не отвечал специально. Говорил, что думаю. А думал долго, запинался иногда. Возможно, я разочаровал ее.
А возможно, она и не знала, кто я. Просто пришла «на писателя». После короткой беседы было совместное фото, красивая девушка Ксения позировала с книжечкой в руках, и я подумал: все-таки в том, чтобы быть писателем, есть не только отчаяние, но и очарование иногда. Моя читательница стала с краю и тоже осталась на фото. Она не подошла, не задала вопросов. Но досидела до конца, смотрела на меня, слушала.
Исчезла она так же, как и появилась. Словно и не было ее.
Может, хотела совет? Спросить напрямую — это не то, стеснение — только одна из причин, не самая важная. Я и сам давно пришел к выводу, посещая встречи с писателями, презентации книг: ничего не нужно спрашивать. Во сто крат важнее подслушать, расслышать что-то свое. Что-то важное лишь для тебя одного, даже для того, кто говорит — неважное, но важное для тебя. Жизнь — она ведь дает подсказки, они ждут нас на поворотах, словно артефакты в компьютерной игре. Главное — оказаться возле них вовремя. И разглядеть.
Что я мог ей сказать? Конечно, куда деться от вопроса:
– Что бы вы посоветовали начинающим писателям?
Какой я начинающий писатель? Я заканчивающий. Да и вообще такой, какого никогда и не было. Умные люди в журналах, в жюри премии «Дебют», понятно разъяснили: «
Тебя не будет. Смотри: вот рядом с тобой литературные боги, они пойдут дальше. Будь счастлив, что твою фамилию писали через запятую с их, что разрешили рядом постоять. Пусть и не забыв всем объяснить: ты, именно ты — худший». Конечно, я хотел бы всем понравиться в волшебном писательском мире, и делал бы что-то для этого, если бы знал,
что. Но я не знал.
– Если можете — не пишите. А если пишете — помните: никто вас не ждет. Никто вам не будет рад. Читайте Оруэлла, «Да здравствует фикус», это лучшая инструкция для начинающих писателей.
Она не встала, не ушла. Если она пишет, пусть знает. Пусть помнит.
– Вы не слишком-то оптимистичны.
– Начинающему писателю, если он слишком оптимистичен, придется тяжело.
Может, ей будет полезно. Она же совсем молодая. И если ей будет больно — она может сдаться. Пусть ей не будет больно.
И в том, что я посетил этот город, чтобы произнести несколько слов в пустоте и уехать с тяжестью в сердце — была, может быть, польза? Я очень хочу верить. Так хочу, что почти верю.
Я желаю тебе удачи, даже если ошибся, и ты никакая не писательница, а просто пришла посидеть, послушать — непонятно кого и зачем. Тем лучше: в других делах человеку проще быть нужным. Проще быть услышанным.
Я желаю тебе удачи.
ПИПКОЙ КВЕРХУБлиже к одиннадцати вечера в квартире Танюхи раздался звонок. Не глядя в глазок и не спрашивая, кто там, она распахнула дверь.
На пороге стояла подруга в цветастом пуховике. Выглядела она не очень: растрепанные грязные волосы, круги под глазами, бледное лицо. Маленький вздернутый нос слегка подрагивал, как у нюхающей мышки.
– Ты одна? — она не спросила, а, скорее, всхлипнула.
– Одна, — вздохнула Танюха. — На всем белом свете.
Подруга прошмыгнула на кухню, туда же направилась и Танюха, на ходу доставая сигареты из кармана халата.
– Ты как всегда, Настенька, — протянула она. — Раньше одиннадцати не являешься.
– А ты как будто спать собралась? Небось, щас Федор с Павликом завалятся, и эти… мутные, что там вчера заходили.
– Ага, пускай завалятся, ссскоты, — зло прошипела Танюха. — Вчера здесь драку устроили, нажрались и давай мне квартиру крушить. А че, не своя же! Полхаты мне разнесли.
– Чего-то незаметно.
– В комнате, — затянулась Танюха. — Ментов вызывали. Ну не я, конечно, соседи. В общем, ночка была веселая. Пиво будешь?
– Давай, — Настенька нервно рассмеялась и посмотрела на старенький телевизор. — Чего смотришь?
– Где логика?
– Что значит, где логика? Ты мне предложила пива, я говорю: буду.
– Программа «Где логика», дура. На ТНТ. Идет вон. А пиво в холодильнике, бери. И мне дай.
Настенька подскочила к холодильнику и достала две банки «Сибирской короны».
– И что, интересно?
– Да так. Поржать можно. Но в кавээне он смешнее был.
– Понятно, — Настенька сделала несколько крупных глотков, закрыла глаза и посидела так немного, будто приходя в чувство.
Потом вдруг улыбнулась и полезла в карман.
– А у меня вот что, — радостно сказала она и поставила на стол небольшой, размером с сигаретную пачку, предмет.
– Че за хрень? —удивленно уставилась Танюха. Перед ней стояла статуэтка: на низеньком постаменте конь, поднявший одно копыто, на коне всадник с высоким шлемом.
– На воронку похоже, да? — сказала наконец Настенька.
– Чего?
– Ну шлем у него. Как воронка перевернутая, этой, пипкой кверху.
– Ты где это взяла, а? Пипкой кверху, надо же! У тебя вся жизнь пипкой кверху!
– Ой, у тебя будто нет. Пипкой книзу, — заржала она.
– Не смешно, — обиделась Танюха.
– Да возле Яузы нашла. В снегу валялся.
– Такой и убить можно, — задумчиво сказала подруга. — Тысяча восемьсот семьдесят шесть. А что в 1876 году было?
– Ты меня спрашиваешь? — с вызовом бросила Настенька и тут же рассмеялась: — Я не такая старая, слава богу.
– Вот бы мне вчера такую, когда эти гады устроили!
– Да ладно тебе причитать! Ты это, Танюх, подумай, куда ее деть можно.
– Куда-куда, ну хочешь на телек поставлю, — рассмеялась Танюха и полезла за новой сигаретой. — Да уж, дела.
– Это же бронза. Или какой-то другой металл. Ты в них разбираешься?
– Конечно! Скажешь тоже.
– Слушай, а вдруг она ценная? Старая такая, непонятная, может, из коллекции какой? Может, ее можно продать за большие деньги?
– Знать бы куда, — задумчиво сказала Танюха. — Ладно.
– Есть еще пиво, а, Танюх?
– Слушай, вот о чем ты думаешь! Пошли в интернете посмотрим. Хотя сиди здесь, я сейчас ноут принесу.
Через минуту подруги уже обсуждали картинки, которые выдал им гугл-поиск, и весело смеялись. На столе появилась еще пара банок пива.
– Смотри, смотри, — кричала Настенька и шмыгала маленьким носом. — А что, похоже?
– Это памятник Александру в Петербурге. Смотри, конь другой. Да и сам он… Ты уверена, что твой русский?
– А если и не русский? — сверкали глазки Настеньки. — За нерусского больше ведь дадут?
– Надо выяснить, сколько он может стоить, — бормотала Танюха, набирая что-то на клавиатуре.
– И как мы это выясним? — с надеждой спросила Настенька.
– Давай на авито посмотрим.
– Смотри, дорогие какие!
– Дааа, — протянула Танюха — дороже, чем моя жизнь.
– Если вот эти финтифлюшки столько стоят, сколько же тогда моя! Смотри, сто пятьдесят тысяч! Сто пятьдесят! Ты прикинь, какие деньги!
– Ну, чего ты заладила, прикинь! Они вон какие большие, а твоя малюсенькая. Максимум на пять потянет.
– Танюха! — Настенька схватила подругу за руку. — Мне кажется, что эта моя штуковина, она очень, очень дорого стоит! Нужно только узнать, выяснить!
– Ну вот как я тебе выясню! — в сердцах воскликнула Танюха. — Я что тебе, оценщик?
– Нет. Но как-то же это можно?
– Никто нам с тобой не скажет, сколько она на самом деле стоит. Увидят же, что мы ни в чем не разбираемся. Скажут, тысячу, а потом сами загонят за миллион!
– Танюх, ну можно найти оценщиков каких-то. Мы же с ними поделимся.
– Тьфу ты. На хрена им с тобой делиться, если они могут все себе забрать.
– Ну да, действительно, — Настенька погрустнела. — И что же нам делать?
Танюха отхлебнула пива и внимательно посмотрела в глаза подруге.
– Ну что ты, Настенька ты Настенька! Действительно, думаешь, что дорогущая коллекционная вещь будет вот так валяться возле Яузы? Может, это вообще зажигалка. Ты посмотри, там кнопочки нет?
– Ты у себя посмотри кнопочку, дура!
– Не кипятись ты. Подумай лучше башкой: какой бы коллекционер пришел к реке и выкинул стоящую вещь там, где собаки какают? Где логика?
– Может, кто грохнул кого. И не раз. Из-за этой вещи. Скинуть нужно было срочно. А мы только часть большой детективной цепочки.
– И чего? — недоверчиво спросила Танюха. — Значит, и нас грохнут?
– Ну ты, это, не ссы, — неуверенно сказала Настенька, — Мы в этой цепочке только загоняем то, что нашли, и живем на это бабло. Спокойно, никого не трогаем. А что там будет дальше, не колышет.
– Да ну, впадляк! — Танюха захлопнула крышку ноута.
– Ты пойми, — теребила ее Настенька. — Мы же на эти бабки можем всю свою жизнь изменить! Ты представь! Может, это единственный шанс.
– Может. Дай-ка мне пива еще.
Настенька живо подскочила к холодильнику и достала банку.
– А у меня один… ну, парень работал охранником в крутом супермаркете. Прикинь? Ну, не в «Пятерочке», а в каком-то таком, с наворотами. Не продуктовом даже. Платили там раза в три больше. Так там знаешь, как охрану тренируют? Он рассказывал. Приходит психолог такой, говорит: «Есть люди, в общем, мнительные — все им кажется, что кто-то их подозревает в чем. Интеллигенция, короче, — Настенька усмехнулась. — Ну или просто параноики. Так им свиду кажется, что все люди разные, а на самом деле все одинаковые, и повадки у всех типичные, нужно просто запомнить их, выучить, и все. За полдня первой смены, говорит, перед тобой пройдут все типы людей, что существуют. А дальше знай себе сверяй с тем, что знаешь, и все. Работай».
– Твой Минча, что ли, говорил?
– Нет, какой на*ер, Минча! Этот только пить могёт. Да и не бывший он. Хотя пора бы.
– Слушай, а ты вообще это щас к чему?
– Что к чему?
– Не тупи. Историю эту.
– Ну так, про воров говорили. Не, ты прикинь, всех людей за полдня изучить можно!
– Ну, я прикинула. Слушай, пошли спать, а?
– Да я домой, наверное, Танюх. Ты только помоги. Подумай, может че придумаешь. Ну как загнать. Я чувствую, Танюх, вещь драгоценная. А меня чуйка не подводит. Ты вспомни, я тебе с Вадиком сразу сказала — подставит тебя. А ты…
– Хватит, — резко сказала Танюха. — Хочешь спать, разложись вон, и спи. Хочешь, телек смотри. Хочешь, домой иди. А меня уже рубит.
Настенька встала и пошла к двери.
– Только это, Танюх, не забудь.
– Есть у меня знакомые, поспрашиваю. У родителей еще спрошу.
– Ага, Танюх, до завтра. А, забыла! Я у тебя его оставлю, ладно? Всадника. Всяко, в доме лучше с мужиком!
Ночью Настеньке не спалось. Она полезла в интернет и все искала статуэтки. Похожих находилось море — и стоили они от ста рублей до ста тысяч долларов. Но сколько ни вглядывалась девушка в экран, не могла понять, в чем между ними разница. Вбивала в Яндекс: как оценить драгоценную статуэтку. Все сводилось к тому, что нужно обращаться или к оценщикам, или напрямую к коллекционерам. Вот только где же найти их контакты, коллекционеров? Да еще вдруг на хозяина нарвешься!
Совсем скоро Настенька поняла, что ей жутко неинтересно изучать коллекционерские сайты, читать статьи и комментарии, вникать в них. Рассматривать всех этих мужиков, коней. Загнать статуэтку, конечно, хотелось, но листать все эти страницы дальше было выше ее сил. Она залезла в Контакт, просмотрела стену. Наконец, по-настоящему, до слез посмеялась. Зашла в аудиозаписи, включила Земфиру:
Пожалуйста, не умирай,Или мне придется тоже.Ты, конечно, сразу в рай,А я не думаю, что тоже…Закурила. Услышала шум в прихожей.
– Минча? Минча, ты? — крикнула Настенька.
– Минча, — шептала через полчаса в постели. — Меня так накурило, разморило, ты прикинь. Ну не надо, Минча! Я не хочу сегодня. Не хочу, не хочу…
И нос ее вздрагивал, словно она была готова разрыдаться. А может, она и была готова.
Назавтра Танюха лежала в постели, когда зазвонил телефон. Солнце било в глаза, и все тело покрылось липким потом. Спать хотелось сильнее. Танюха мычала, не желая просыпаться, но солнце било так нещадно, а телефон звонил и звонил.
– Время час дня, ты чего, издеваешься? — буркнула в трубку.
– Танюх, — голос Настеньки был тихим и совсем не эмоциональным, словно неживым, мертвенным. Танюху аж передернуло от собственных ассоциаций. — Что бы ты сделала, если бы у тебя был миллион?
– Не знаю, — сказала Танюха, закуривая. — Ты что, за этим звонишь?
– А я тут представила, что у меня есть миллион, — ответила Настенька все тем же голосом. Танюха на миг вообразила, как подруга лежит в ванной с перерезанными венами, и в горячую воду стекает ручьями кровь, и поднимается до потолка кровавый пар.
– У тебя все нормально?
– Ну почти. Да, все нормально, Танюх.
– Ладно. А почему миллион?
– Ну а сколько тогда?
– Миллиард, не хочешь?!
– Миллиард нереально представить.
– Не знаю, — сказала Танюха. — Хэзэ, что бы сделала. Да и чего об этом думать?
– А у нас мог быть миллион! Помнишь эту статуэтку?
– Ну, может еще и будет. Погоди, я же еще никому не звонила. Только проснулась. Ты, мать, даешь!
– Слушай, — голос Настеньки стал еще тише, скорбнее. — Я тут с Минчей рассталась. Ночью. Осталась совсем одна.
Она наконец расплакалась. Подруга молчала, не зная, что произнести, только курила, шумно затягиваясь.
– А еще с работы звонили. Говорят, сокращения. Вызвали, говорят, приезжай.
– Ну съезди, узнай, чего там.
– Да чего там, и так понятно. Не просто же так. Слушай, Танюх?
– А?
– Ты это, давай, во двор выходи. Пошли эту хрень загоним.
– Да погоди ты! Я же никому не звонила, говорю тебе.
– Похер. В ломбард наш пойдем. К Ринату. У тебя деньги есть?
– Вообще по нулям.
– Вот и я, — Настенька всхлипнула. — Расслабиться надо.
– Ну ладно. Щас я оденусь.
– Ты только это, статуэтку не забудь.
Танюха открыла кран над раковиной, затушила водой сигарету.
– Ну давай. Сейчас зайду за тобой. Давай, подруга.
/Анна БАТАНОВА — Георгий ПАНКРАТОВ/ПОСЛЕ ДОРОГИМы давно никуда не едем. Приехали. Старик за рулем такси не отпускает меня. Не из-за платы, вернее, не так: не из-за денег. Моя плата в другом.
«Ты у меня самая любимая и дорогая. Звезды на небе гаснут, а тебя все нет», — я старательно жму на кнопки чужого телефона. Модель простая, старая, надежная. Как и слова, которые появляются на экране.
Старик думает, смотрит, как елозят дворники по лобовому стеклу.
– Напиши еще, что она самая добрая, — говорит он. — И справедливая.
– Справедливая, — повторяю я.
Он подмигивает:
– Знаешь, на самом деле она не такая. Но стоит ли об этом говорить ей?
На секунду отвлекаюсь от экрана, чтобы всмотреться в его лицо. Кто ему эта «добрая»? Жена, с которой разошлись из-за обиды? Давняя знакомая? Молоденькая девочка, которую подбросил до дома? В его возрасте случается всякое. Да вроде не такой уж он и старый — жизнерадостный. Всю дорогу байки травил.
Как спросить? Вопросительно хмыкаю.
– Жена, — он смотрит на свое отражение в зеркале.
Облегченно вздыхаю. Участвовать в сомнительном любовном приключении не так-то и приятно. А здесь все ясно: уехала куда-то, трубку не берет. А sms еще надо освоить, это ведь молодым все просто.
– У вас случайно сына нет? — зачем-то спрашиваю. — Я б замуж пошла.
Вопрос отвлекает старика от мыслей, и он начинает хохотать:
– Нет, у меня две дочки, да и те за границей. Не повезло тебе. Да и мне-то не особо повезло: работаю вот таксистом. Надбавка к пенсии!
Он чувствует мою усталость, не продолжает этот разговор, обычный для таксиста. У самой настроение скверное, да еще этот дождь... Позади долгий путь домой, несколько дней в дороге. Там, далеко, на расстоянии этих дней, остались те, кого я любила. Мужчина. Город.
– Я надеюсь, она ответит, — говорю искренне, тянусь к ручке двери.
– Напиши еще одно, пожалуйста, — тихо просит он.
Снова беру телефон в руки.
– Диктуйте, — невольно зеваю.
– Напиши ей, что она у меня единственная. Что никто, кроме нее, мне не нужен. И что я очень скучаю.
– Однако же, какой же вы романтичный, — быстро отправляю сообщение и вновь встречаюсь с ним взглядами.
– Она умерла, — говорит таксист. — А я никогда не присылал ей смс. Да и теперь вот, так и не разобрался.
Мы давно никуда не едем. Приехали.
_________________________________________
Об авторе:
ГЕОРГИЙ ПАНКРАТОВ Родился в Санкт-Петербурге в 1984 году. Вырос и учился в Севастополе. Окончил гуманитарный факультет СПБГУТ им. проф. М.А. Бонч-Бруевича. Публикации: «Знамя», «Новый мир», «Дружба народов», «Юность» и проч. Автор четырех книг прозы. Сборник рассказов и повестей «Российское время» вошел в длинный список премии «Большая книга» в 2020 году. Проживает в Севастополе и Москве.
_________________________________________
Об авторе:
АННА БАТАНОВА Анна Чудакова (Батанова) - писатель, журналист, родилась в Москве в 1982 году. Проживала в Чечне, Дагестане, Ингушетии, Элисте, Ростове-на-Дону, Киеве, Одессе. Работала в ТАСС, "Русской планете", "Аргументах и фактах", "Федерал-Пресс", "Крымском телеграфе", женском журнале myJane. В настоящее время проживает в Севастополе.
скачать dle 12.1
