"ПОДУМАЕШЬ, ТОЖЕ РАБОТА!”Поэтом быть приятно и легко,
пусть легкие черны от никотина.
Пока все трудятся, поэт, скотина,
небесное лакает молоко.
Все "муки слова” — ложь для простаков,
чтоб избежать в милицию привода.
Бездельная, беспечная свобода —
ловленье слов, писание стихов.
Поэт чирикать в книжках записных
готов, как свиноматка к опоросу.
А умирают рано те из них,
кто знает труд и втайне пишет прозу.
TO COLUMBOНаучи меня жить напоследок, я сам научиться не мог.
Научи, как стать меньше себя, в тугой уплотнившись клубок,
как стать больше себя, растянувшись за полковра.
Мяумуары читаю твои, мемурра
о презрении к тварям, живущим посредством пера,
но приемлемым на зубок.
Прогуляйся по клавишам, полосатый хвостище таща,
ибо лучше всего, что пишу я, твое шшшшшшщщщщщщ.
Ляг на книгу мою — не последует брысь:
ты лиричней, чем Анна, Марина, Велимир, Иосиф, Борис.
Что у них на бумаге — у тебя на роду.
Спой мне песню свою с головой Мандельштама во рту.
Больше нет у меня ничего, чтобы страх превозмочь
в час, когда тебя заполночь нет и ощерилась ночь.
ПРОЗРАЧНЫЙ ДОМНаверное, налогов не платили,
и оттого прозрачен был насквозь
дом, где детей без счету наплодили,
цветов, собак и кошек развелось.
Но, видимо, пришел за недоимкой -
инспектор ли, посланец ли небес,
и мир внутри сперва оделся дымкой,
потом и вовсе из виду исчез.
Не видно ни застолий, ни объятий,
лишь изредка мелькают у окна
он (все унылее), она (чудаковатей),
он (тяжелей), (бесплотнее) она.
А может быть, счета не поднимались,
бог-громобой не посылал орла,
так - дети выросли, соседи поменялись,
кот убежал, собака умерла.
Теперь там тихо. Свет горит в прихожей.
На окнах шторы спущены на треть.
И мимо я иду себе, прохожий,
и мне туда не хочется смотреть.
ФУКОЯ как-то был на лекции Фуко.
От сцены я сидел недалеко.
Глядел на нагловатого уродца.
Не мог понять: откуда что берется?
Что по ту сторону добра и зла
так засосало долихоцефала?
Любовник бросил? Баба не дала?
Мамаша в детстве недоцеловала?
Фуко был лыс, как биллиардный шар,
не только лоб, но как-то лыс всем телом.
Он, потроша историю, решал
ее загадки только оголтелым
насилием и жаждой власти. Я
вдруг скаламбурил: Фу, какая пакость!
Фуко смеяться не умел и плакать,
и в жизни он не смыслил ни хрена.
Как низко всё, что метит высоко,
нудил, нудил продолговатый череп.
Потом гнилая хворь пролезла через
анальное отверстие Фуко.
Погиб Foucault, ученый идиот
(idiot savant), его похерил вирус.
История же не остановилась
и новые загадки задает.
* * *
Повстречался мне философ
в круговерти бытия.
Он спросил меня: "Вы – Лосев?"
Я ответил, что я я.
И тотчас засомневался:
я ли я или не я.
А философ рассмеялся,
разлагаясь и гния.
"ДЕНЬ ПОЭЗИИ 1957"Убожество и черная дыра -
какой? - четвертой, что ли, пятилетки.
В тот день в наш город привезли объедки
поэзии с московского двора.
Вот, дескать, жрите. Только мы из клетки
обыденности вышли не вчера...
На пустыре сосна, под ней нора,
тоскующий глухарь на нижней ветке...
В наш неокубо- москвичам слабо,
в сей- футуризм, где Рейн ревет: Рембо! -
где Сфинкс молчит, но в ней мерцает кварц.
В глазах от иероглифов рябо
Ерёминских и Бродского ребро
преображается в Елену Шварц.
ОТКАЗ ОТ ПРИГЛАШЕНИЯНа склоне дней мне пишется трудней.
Все реже звук, зато все тверже мера.
И не пристало мне на склоне дней
собою подпирать милицанера.
Не для того я побывал в аду,
над ремеслом спины не разгибая,
чтоб увидать с собой в одном ряду
косноязычащего раздолбая.
Вы что, какой там к черту фестиваль!
Нас в русском языке от cилы десять.
Какое дело нам, что станет шваль
кривлять язык и сглупу куролесить.
* * *
Отменили высшую меру.
Низшей оказалось
пожизненное заключение
во вполне сносной, однако, камере:
кровать, унитаз, раковина, всегда
большой кусок мыла,
верёвка (если чего посушить),
картина —
— портрет обитателя камеры
в косых лучах заходящего солнца.
Крюк для картины велик,
зато крепок.
КВАРТИРА
Мне приснилaсь квартира окном на дворец и Неву,
на иглу золотую, что присниться могла б наркоману.
Мне сначала приснилось: я в этой квартире живу.
Но потом мне приснилось, что мне это не по карману.
Мне приснилось (со злобой), что здесь будет жить
вор-чиновник, придворная чeлядь, бандитская нелюдь
иль попсовая тварь. Мне приснилось: пора уходить.
Но потом мне приснилось, что можно ведь сон переделать.
И тогда в этом сне я снова протопал к окну
и увидел внизу облака, купола золотые и шпили,
и тогда в этом сне мне приснилось, что здесь и усну,
потому что так высоко, а лифта еще не пустили.
БРОДСКОГО, 2*Вольный перевод из Верлена:
"Мужики замазюканные
кантовали рояли
из тучных грузовиков”.
Видно, нам было велено:
в очереди за музыкой
мы за кем-то стояли
много веков.
Напрасные слёзы — слижем.
Что делать, коль нету блата.
Нас, как бубновую мелочь,
кроет король червей.
Поэтому мы не услышим
Моцарта, Гайдна, Баха,
не вольёмся в Мелос,
не выясним, что первей —
этика или эстетика?
или синица за морем?
Выпрашивание у Всевышнего,
вымаливание у Творца
лишнего билетика.
"Нет ли билетика лишнего?”
Мольба замирала за мрамором
Мраморного дворца.
Белая ночь. Ночь белая.
Пластрон в вырезе фрака.
Чёрные ля бемоли,
влюблённые в белые си.
Улыбка Рихтера беглая
из белёсого мрака
в чёрной лодке такси.
Улиц клавиатура.
По нотному стану проспекта
мы разбредались группами,
как аккорды Шопена.
Всё прочее — литература,
поскольку песенка спета.
Мы стали глухими и грубыми
потом, постепенно.
* Адрес ленинградской филармонии._________________________________________
Об авторе:
ЛЕВ ЛОСЕВ(1937—2009)
Родился в Ленинграде. Окончил отделение журналистики филологического факультета ЛГУ.
В 1962—1975 гг. работал редактором в детском журнале «Костёр», писал пьесы для кукольного театра, стихи для детей.
Эмигрировал из СССР в США в феврале 1976 года. В США работал наборщиком-корректором в издательстве «Ардис», окончил аспирантуру Мичиганского университета и с 1979 г. преподавал русскую литературу в Дартмутском колледжев штате Нью-Гэмпшир. Написал диссертацию об эзоповом языке в советской литературе и много статей.
Писал лирические стихи в студенческие годы, но сомневался в их самостоятельности и бросил. Начал писать снова, неожиданно для себя, в 1974 г., а с 1979 г. печататься, сначала в эмигрантских изданиях, а с 1988 г. и в России.
Умер 6 мая 2009 в Гановере, Нью-Гэмпшир, США.
Библиография:
Закрытый распределитель,Tenafly, N.J., 1984 (эссе о своей журналистской работе в СССР)
Эзопов язык в современной русской литературе, 1984
Чудесный десант. — Tenafly, N.J.: Эрмитаж, 1985.
Тайный советник. — Tenafly, N.J.: Эрмитаж, 1987.
Новые сведения о Карле и Кларе: Третья книга стихотворений. — СПб.: Пушкинский фонд, 1996.
Послесловие: Книга стихов. — СПб.: Пушкинский фонд, 1998. — 56 с.
Стихотворения из четырёх книг. — СПб.: Пушкинский фонд, 1999.
Sisyphus redux: Пятая книга стихотворений. — СПб.: Пушкинский фонд, 2000.
Собранное: Стихи. Проза. — Екатеринбург: У-Фактория, 2000.
Как я сказал: Шестая книга стихотворений. — СПб.: Пушкинский фонд, 2005. — 64 с.
Иосиф Бродский. Опыт литературной биографии. Серия ЖЗЛ. — М.: Мол. гвардия, 2006. — 480 стр.
Говорящий попугай. Седьмая книга стихотворений. — СПб.: Пушкинский фонд, 2009. — 40 с.
Солженицын и Бродский как соседи. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2010. — 608 с.
Меандр: Мемуарная проза. — М.: Новое издательство, 2010. — 430 с.
Стихи. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2012.
скачать dle 12.1
