Андрей Стужев. ПАРАД ПЛАНЕТ (18+)

Редактор: Сергей Баталов


(18+)



Предисловие Сергея Баталова: стихи Андрея Стужева, полные прихотливых рифм и изысканных образов, несут нам высокие в своей простоте мысли о важности искусства, трагичности жизни и об одиночестве творца в современном мире.



АЙДАХО

С неба не беспокоят,
Ангелы не галдят.
Нежно врата раскроет
Мой персональный ад.

Лёд на холсте вселенной
Словно сумы тюрьма.
Как разогнуть колени,
Если сошёл с ума?

Я упакую в ранец
Всё, что случилось в срок.
Жизнь — это быстрый танец,
Смерть — прогрессивный рок.

Джазовых полутерций
Ты припасла чуть-чуть.
Где-то в синкопах сердца
Спрятался звон кольчуг.

Грозны доспехи Бога
Мир подошел к концу
Душу за горло трогать
Дьяволу не к лицу.

Вечности свет утратив
Грянул Парад Планет.
Жаль, что опять некстати,
Жаль, что надежды нет.



ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАТВЕЯ

...В голубых глазах кота
Отражается Господь...
Чаровница-чистота
Душу вывернет насквозь.

Ангел трепетный ушёл,
Защитив наш нищий дом:
Мягкой шёрстки шалый шёлк
Под рукой струился сном.

Словно вздох святой любви
Врачевал сердечный стыд.
Нежный хвост тоску обвил,
Горечь вытравив обид.

Цапцарапки пряли свет,
Храбрый «мяв» развеял стынь.
...Ничего страшнее нет,
Безкотовьей пустоты...



DOMINUS

На руинах жирных истин
Живописный хлебный сад.
Распушите ваши кисти,
Причешите небеса.

Натяните нити нервов
На колки невольных чувств.
В робких нотах строй неверный,
Спотыкающийся чуть.

Плечи сгорбленные пряча,
В грязном рубище шахид
У Аллаха пропуск клянчит
В Джаханнам или в Аид.

Стынут души на причале
Бесконечной речки Стикс.
Слишком слаб Харон печальный,
Ищет помощи у птиц.

Поженить пастель с постелью —
Всё равно, что смерть простить.
Ближе нет крестов нательных,
В раны вставлены персты.

Жизнь — мистическое чудо,
Двадцать тысяч лье во ржи.
Мир как будто обезлюдел,
Кровоточат витражи.



MAYBE JUST HAPPY?

Соломенноволосый нежный мальчик,
Сжимающий в руках гитарный гриф,
Ты предпочёл тоске бейсбольных матчей
Причудливых каденций перелив.

Страны одноэтажной грязь и голод,
Мечты о чём-то большем злой фасад.
Продрогший в Абердине голый голос,
До хрипоты пытается спасать

С рождения больные смертью души,
Жиреющие в чёрствости сердца.
Но взрослый мир любовью не разрушить,
А матрица останется мерцать.

И петь однажды просто стало стыдно:
Не жаждут зрелищ — требуют убийств.
Ты взвёл курок, сорвав c продаж ликвидность,
И снёс себе башку, для всех «на бис».



КЕЛЬТСКАЯ МОЛИТВА

                               Памяти Тимура Бикбулатова

Sanctus Deus. Вдали, в Сальвадоре
Нам не выморщить пару рюмах.
Твой расхристанный текст на заборе
Приютила отчизна-тюрьма.

Блюз губастый, гортанный и грубый
Рваной раной клокочет в груди.
Эти ноты никто не полюбит
В скорбный век оголтелых мудил.

Dolce Vita чумного барака —
Вши изъеденных временем букв.
Нам осталось лишь «окать» да «акать»,
Мякоть мыслей вонзив в ноутбук.

Детский грех оголённого сердца
В груде грязных сенсаций увяз.
В женихи филигранному скерцо
Метит ватный тупой новояз.

Ты просрочен, а я обесточен
И бестактно свингую взахлёб.
Ты учуял меня в междустрочьях,
А себя в междуречье *****.

В три Ван Гога распахнуто небо,
Ангел плачет и кличет ребят.
Ты ещё на земле этой не был,
Но она уже верит в тебя.



НЕНАСТЬЕ НАСТЕЖЬ

                             Насте Вишневской

Не распутать эти снасти,
Не ругай меня, рыбак.
Было время, вместе с Настей
Я носил штаны в кабак.

Было время, мы чадили
Дым Отечества вдвоём.
Савахфани-или-или,
Лама-мани-падме-ом.

Бом Шанхар, куда деваться!
Вздрогнем, чарку пригубив,
Сестры-братцы, мы — паяцы,
Протрубим, or not to be.

Было время, три еврея,
Два татарина и рус
В мушкетёрской портупее
Нянчили солёный груздь.

Урожай взошёл, что надо,
Донесли не расплескав,
Мимо Рая, мимо Ада,
Выше башни, ниже трав.

По весне ямщик оттает,
Струны тронет, что есть сил.
И распахнутою стаей
Крыша двинет в небеси.

Было время, были страсти,
Были песни и грехи.
Я, безбожный, еду к Насте,
Замолить свои стихи.


СТРАХ ЛЮБВИ

Ангел в одно касанье
всё по местам расставит,
Не существует правил для снов.
В дар или в наказанье,
мир всё равно нас стравит.
Вечность вселенной правит без слов.

Где-то на белом свете,
где не смеются дети,
Есть только пепел смерти в кострах.
Мы навсегда в ответе
за преступленья эти,
Жизнь положив на ветер и страх.

Господи, ты же добрый,
сколько же нужно рёбер,
Чтобы достойный образ создать?
Как же тебя коробит,
что в каждой новой пробе
Вместо ребёнка собран солдат.

Поступью дирижёрской
на бытия подмостки
Зло заступает жёсткость явить:
Лезвием против шёрстки
режет во тьме промозглой.
Дай же нам, Боже, горстку любви.


НАЧАЛО

Снежнейшей сказкой скатерть декабря
Украсит мир, уставший от невзгод.
Свершает Бог завьюженный обряд,
Парад Планет, приветствуй Новый Год!

Небесный свет сочится сквозь века —
Целительный бальзам любой души.
Издалека, слегка, наверняка
От сердца к солнцу путь свой проложи.

Все братья-сёстры: нечего делить.
Границы — вздор, а нации — лишь миф.
В клубок судьбы вплетая жизни нить,
Найди себя и за руку возьми.



КЛЮЧИ

Струны страха стрелой
Сатанеют в руках.
Все поэты — трепло,
Песни — пепел и прах.
Но покуда в груди
Сердце скерцо стучит,
Вера смерть бередит,
Подбирая ключи.

Мыслей слякоть и дрожь,
Вышивают сюжет,
Где под дождь, как под нож
На крутом вираже.
Если дышишь душой,
В жизни жадно случись.
Ты пребудешь большой,
Подбирая ключи.

Из-под сомкнутых век,
Сквозь завесу руки
Счастья чуткий рассвет
Рвёт тоску на куски.
Воскрешай, возлюбив,
Страстью странствий лучись,
Сказкам строй корабли,
Подбирая ключи.



НОСТАЛЬГЕТТО

Галантно выдохнув тоску в предвечный чат,
Спешим в пещеры к спящим Галатеям.
Пигмалионы мы. Из тьмы веков торчат
Слоновьи кости варварских империй.

Домой мы тащим за плечами звон мечей,
Шарахаемся, как слепые сутры.
Каркас души черствее тысячи речей,
Произнесённых раскалённым утром.

Увы, мы больше не умеем просто быть,
Изнанка слов нам застилает ветер.
Не плачь! На площади Принятия Судьбы
Полощет плащ-палач прощённый Вертер.

Центурионы слез, конкистадоры снов —
Штрафбат потусторонних космонавтов.
Врастает смерть ежесекундно в ткань основ,
Дымящееся сердце ждёт на завтрак.



МЕГАЛОМАНИЯ

В метком определении «некрасивый»
Пронзительно отчетливо слышится «некро».
Я утомился упрашивать Всевышнего дать мне силы
И стерпелся с философской участью негра.

В какой-то степени, каждый из нас — никто,
Посторонний на ласковом празднике смерти.
Мимошедшие-бессмысленность-точка-ком,
хэштег на неотправленном жизнью конверте.

Клубок Ариадны днесь достигает дна.
Передай привет замшелому Минотавру.
И то что где-то томится Она одна
Уже наплевать, я в пункте приёма тары.

Прохожу духовную санобработку,
Очищаюсь от привкуса позапрошлых губ.
Полнею по индексу биржевой сводки,
Становлюсь щетинист, брутален, мачист и груб.

Импозантность сочится янтарной мухой,
Лопается осодомевшийся Сатана.
А впереди ширинки роятся слухи:
Не мальчик — буквально санкционный айфон в штанах.

Вокруг — карамельная Санта Муэрте.
Ванильный Инферно в бордовых полутонах.
Не хватает лишь босховского десерта
На исполинской черепахе и трёх слонах.

Трепанация реальности — Божий Дар
Для всего прогрессивного человечества.
Смочите Двуликим Янусом скипидар.
Если я перепутал чего — ответствую.

Время стелется шавкой шалелой у ног
Суггестивное слово — как шприц для наркоза.
Отойди, не маячь у параши, сынок,
Доброволчьи пожертвовав метапсихозом.



ЧЕРНЫШЕВЩИНА

Девятый сон, как дикий мёд:
Ответ настанет всем вопросам.
Эсфирь Ильинична бредёт
В последний путь из Наркомпроса.

За ней гарцует Миша Ромм
В обнимку с пьяным Мейерхольдом.
Сверхновый Мир разлит кругом,
Страна Чудес за переходом.

Метро мерцает в пустоте.
Отсель грозить мы будем шведу,
Но идеальные «не те»
Экспроприируют победу.

Кряхтит Неаполь в кишлаке,
Копытом бьют седые волны.
В тулупе, в красном кушаке
Нам «марсельезу» не исполнить.

Нам уготован Третий Рим,
а вместе с ним — бои без правил:
Ведь златокудрый Херувим
Октябрь в исподнее заправил.

Теперь он скалится в значке
Иезуитскою камеей.
Кемарит Русь на облучке,
С колен подняться не умея.



ТОПОГРАФИЧЕСКИЙ МАНЬЕРИЗМ

Иствикскому Бесу одиноко,
Некому согреть его постель.
Лишь иллюзий око с поволокой
И надсадный кашель — из гостей.

Ведьмы разлетелись по шабашкам,
Дорого пристроив свой талант.
Бесу скучно, он играет в шашки
С бабочкой, напялившей скафандр.

Бряцать с шестиструнным самураем
Смысла мало. Нечего обвыть.
Он теперь его не приглашает,
И при встрече холоден: «на Вы».

Все осточертело до предела —
Прятать гномов больше не бодрит.
К мотоциклу крылья не приделать,
Чтоб летать гусей дразнить в Мадрид.

В Мулен Руж немытая посуда,
Апельсин заводит Агасфер.
А ведь жизнь была, порой, как чудо,
Внутренним империям в пример.

Блеск из глаз сочится еле-еле,
Сна бурлеск безмолвствует семь лет.
Бесу грустно. Дети повзрослели,
Расселились ночью на Земле.



ПОСЛЕДНИЙ СОН РАЗУМА

Вещий
Ветер полощет вещи.
Вечер, увы, не блещет.
Встретимся в пустоте...
Вечность
Хищно вслепую хлещет.
Мы с тобой снова дети
Мы одни на свете,
Беспощадно метим
В клещи
Тел...

Важно
В ногу шагать отважно,
Чтобы вселенской жажде
Не уступить свой смех...
Стража
Бросит свой пост однажды.
Ты обреченно скажешь
Мне три слова страшных,
Отпечатком губ, чуть влажных, —
Снег...

Мысли
На проводах повиснут.
Если случится выстрел —
Боги возьмут мой след...
В высь ли,
За руки взявшись, с вышки
Мы полетим, как птички,
Или вниз, как свечки,
Обгоревшие, как спички
Лет?..



УЛИСС

                      Памяти Никиты Титаренко

Сентябред сентиментально жёг мосты,
Тремор мира убаюкал манекен.
Жаль, что кофе Твой порядочно остыл,
В предвкушении Его коммюнике.

Проектировался карстовый массив,
Разве кастовость сквозь кассовость познать?
Мы курили, дым стихами закусив,
И сачками муз ловили допоздна.

Преисполнены каденций и терцин,
Измочаленных об острые края,
Мы варили песен нитроглицерин
И горланили скрижали по ролям.

Микрофон ловил Эолову Любовь,
Волны Света трансгрессировали в Звук.
Но читатель жаждет пошлой рифмы «кровь»
И она, увы, прольётся наяву…

Мел Судьбы крошился между строк и строф,
Стрекотал кузнечик, словно пулемёт.
На столе небес разлей, мой Друг, по сто,
Ну а Бог на кнопку красную нажмёт.

Знаешь, Ник, я давеча чуть-чуть не сдох,
Испугался только, что не всё успел…
Сатанеюще гребя в дерьме эпох,
Человече измельчал и обмелел…

Оставался чистым лист мой, но стихи
Не смогли избыть чернухи ржавый шрифт.
Я их выносил, немым, слепым, глухим,
Вены чувств ножом тоски распотрошив.

Нам с Тобой стеречь столетья пустоты,
Но Тебе терпеть теперь уже не в масть.
Даже ежели в меня не веришь Ты,
Я приму, как Дар, любой удар, крестясь.

Помнишь, в Унимери, Брат, я нёс Твой крест?
Видишь, он пока ещё со мной, во мне…
Словно стылых глаз бессмысленный арест,
Соляным столбом позволь окаменеть…







_________________________________________

Об авторе: АНДРЕЙ СТУЖЕВ

Поэт, прозаик, публицист, филолог, музыкант. Выступает в составе групп «XL-55», «ПолЯRник», «Книги Просперо», «Вишневская и Братья», «МК сотоварищи», «Край», «Присутствие», «Dionysus», «Зал ожидания», участник проекта «Планетарное искусство: Место действия Земля», лауреат и дипломант ряда литературных и музыкальных фестивалей. Выпустил семь книг стихов, сборник рассказов, пять сольных пластинок. Неоднократно печатался в периодике, коллективных сборниках и альманахах, принимал непосредственное участие в записи альбомов многих рок-коллективов.скачать dle 12.1