Редактор: Сергей Баталов
Предисловие Сергея Баталова: данная подборка — это первая публикация молодого поэта Анастасии Степановой. В этой публикации она предстаёт поэтом со своей узнаваемой интонацией, умело играя ритмом в рамках классического стиха. И у неё есть своя тема! Расставание с миром детства — у кого-то только возрастное, а в данном случае — ещё и географическое — это тот травмирующий опыт, который приобретает каждое вступающее во взрослую жизнь поколение. Осмысляет его и Анастасия Степанова. Но у поэта достает чуткости, чтобы увидеть в этом опыте источник не только травмы, но и своей силы.
***
Свойство сна: смена кадров — без всякого смысла.
Театральный плей-бэк или авторский кинематограф
Не имеют эфирности этой, где время зависло
И возможны любая спонтанность, порядок просмотров.
Вот мне снова лет восемь, у бабушки в старой квартире
По периметру кухни — закат в очертаниях леса,
Пляшут блики на стенах, на палевой кошке Глафире,
Она смотрит на них и хвостом шевелит с интересом.
Новый кадр: в чистом поле ковыль и душица,
Одинокая верба стоит, приунывши, у старого храма,
Собираются тучи — и дождик намерен пролиться,
И с порога мне машет — ровесница будто бы — мама.
Сновиденья о лете моментом окрасились в синий,
В тусклой комнате, мертвенно-бледный, на стуле
Дед-утопленник воет, качаясь: «Забыли, за-бы-ли-и!..
Почему и про что, ты скажи, мы здесь все навсегда потонули?..»
Просыпаюсь в бреду, вереница видений мелькает
Напоследок — и вся растворяется разом.
Подоконник усеян погибшими в ночь мотыльками,
И воркующий голубь уставился в комнату охристым глазом.
ГОСЭКЗАМЕН В ИНСТИТУТЕ КУЛЬТУРЫ Разноцветные ленты пестреют в тугих волосах,
А на девушке с краю платочек повязан зелёный,
Постепенно стихают, волнений полны, голоса,
Раздаётся во тьме: «просим вас отключить телефоны».
И всё так же — во тьме — зарождается песни мотив:
« — На кого покидаешь меня, милый суженый Ваня?»
В гробовой тишине — только льющийся речитатив
Неуёмной тоски и неведомых нам гореваний.
Где-то справа заплакал, растроган, солистки отец,
Вслед за ним — целый зал погружается в память народа:
«Не хотела я замуж, силком повели под венец!» —
И тропинкой становится сцена в минувшие годы.
МОСКВА КАЗАНСКАЯ – ТОЛЬЯТТИКаждый раз, в скором поезде тупо в окно наблюдаю,
Как Рязань утопает в медовом закате сперва,
Череда деревень, неприметные домики с краю,
Следом — Инза, Барыш, Сызрань-2.
В эту ночь я не сплю — ветер треплет в окне занавеску —
Всё смотрю, чтоб состав не свернул не туда,
До тех пор, пока Волга, вся полная бликов и блеска,
Не покажется в окнах — мне верится только тогда:
Вот и всё, вот я дома. Могу ли я звать это «домом»?
На пять лет была старше, на голову ниже теперь —
Мы идём с младшим братом — родным и таким незнакомым —
Неизменной осталась одна лишь подъездная дверь.
А когда уезжала, озябнув в тумане вокзала,
Я такой молодой обнимала теперь поседевшую мать!
Моя бабушка поезду вслед всё бежала, махала,
А теперь не смогла даже выйти к подъезду встречать.
***
Я любила замёрзнуть, всю ночь проведя на траве,
Слыша шелест и гул, что она издаёт, прорастая.
Небосвод тяжеленный, под утро бледнея, растаял,
Навсегда сохранив свою мрачность в моей голове.
В пять утра я любила один неизменный маршрут.
В эту сонную рань солнце ласково трогало крыши,
Я, касаясь груди, ощущала: она еле дышит,
Потому что спала я в то утро от силы пятнадцать минут.
Я любила, как люди угрюмо косились на нас.
Ещё больше любила нарциссы у старенькой церкви,
Что сияли, как звёзды, полгода, и долго не меркли,
И до самой зимы ни один среди них не погас...
А сейчас мне любить остаётся: четыре стены,
Из угла неустанно глядящих кошачьих два глаза,
У окошка стоять одиноко, читая рассказы,
И смотреть каждой ночью влекущие в прошлое сны.
***
Ни лечь, ни встать — ничто уже не можется,
Если получится, то сидя и засну,
Под одеялом ветхим, как под кожицей,
Встречая двадцать первую весну.
С пустым и взглядом, и руками: нечего
Здесь ни коснуться, ни приметить, ни сказать.
Пестреют трещинами стены беззастенчиво,
Отсутствует посуда и кровать.
Дрожит весь дом, и ландыши жемчужные —
Единственный здесь символ перемен —
Роняют лепестки свои ненужные,
Их запах отражается от стен.
***
По асфальту бегут тени листьев отцветшей сирени,
Чуть потрогав скамейку, играют с застывшим лицом,
Ниспадают с него на ладони, ласкают колени,
И совсем исчезают с погасшим к утру фонарём.
Остаётся лишь небо и листья тревожащий ветер,
Вместо тени спадают соцветья с вершины куста.
Ты прошёл — пролетел: то ли правда меня не заметил,
То ли попросту очень устал.
Через пару минут показался в окошке совместно
С сигаретой в руке, не погасшей от ветра едва:
— Ты давно здесь сидишь?
— Я не помню уже, если честно.
Полтора часа, час, может — два.
Ветер стих постепенно, теперь расстоянье в три метра
Без помех сокращённым казалось на треть.
Произнёс монотонно, туша сигарету без ветра:
— Поднимайся, чего там сидеть…
***
На камере память неспешно листая,
Ты в каждом из кадров находишь себя:
Немая улыбка, одежда простая,
Сиреневый снег, что не сразу растаял,
Ворвавшись в тоскливый пейзаж ноября,
Находишь свои беспричинные слёзы,
Три тысячи пёстрых бездомных котят,
Людей, что сейчас к тебе очень хотят,
Во весь подоконник — цветущие розы
И следом — негаснущий любящий взгляд,
Который давно уже стал незнакомым,
Но в памяти всплыл фотоснимком. Опять
Глядишь на седую озёрную гладь,
На место, что раньше звала своим домом —
Сейчас тебе нечего так называть.
_________________________________________
Об авторе:
АНАСТАСИЯ СТЕПАНОВА Поэт. Родилась 13 декабря 2001 г. в г. Тольятти (Самарская область). Учится в Литературном институте им. А.М. Горького (семинар очерка и публицистики). Ранее не публиковалась.
скачать dle 12.1
