ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Егана Джаббарова. ЛЮДИ БЕЗ ВЕЩЕЙ

Егана Джаббарова. ЛЮДИ БЕЗ ВЕЩЕЙ

Редактор: Нина Александрова 





Комментарий Нины Александровой: Егана Джаббарова работает с темой двойственной, расслаивающейся внутри колониальных практик, идентичности. В этих текстах она пытается найти ответ на вопрос, а что останется от тебя, когда Родина, дом и язык исчезнут, с чем ты останешься тогда. В неуютном новом мире, который весь - чужое страшное тело (“тонкие пальцы лианы мёрзнут под окном/ крепкие ветви деревьев крошат здание на два / крепко сжимают стены/ выдавливают дому глаза”), только любовь к далеким, но родным, позволяет сохранить себя, подтвердить существование и удержаться на краю.




***


даже на маленький остров холод пришёл
тонкие пальцы лианы мёрзнут под окном
крепкие ветви деревьев крошат здание на два
крепко сжимают стены
выдавливают дому глаза
мёрзнешь в маленькой комнате по ночам
кутаешь тело в ткани, а ткань мертва
ткань говорит: спи, ночь – это длинный сон
о любви

улица сиротливо озирается по сторонам
даже горам холодно без людей
тёмные тропы чайной горы одиноко кричат туда-сюда
зазывают ещё оставшихся в живых людей
вспомнить, что мир больше, чем человек,
что у стихии есть только рот, чтобы глотать существ
скажет дух предков вода, и начнётся дождь
он не закончится больше уже никогда
скажет дух предков холодно, и в окно
дунет морозный ветер тайфуна, его молчаливого отца

это такое место, здесь ты не значишь совсем ничего
ты только маленькая ласточка,
вылетающая из дедушкиного чердака,
он на тебя посмотрит и молча умрёт.

гёз мунджук
 
в нашем доме над входной дверью всегда висел гёз мунджук
большой синий круг с маленьким чёрным зрачком
защищал ещё в детстве
мама подкалывала булавку с маленьким глазиком снаружи, приговаривая
pis gözlər partlasın
bismillahi rahmani rahim

густые клубы узерлика забивают рот и уши
странный, приятный запах
беспамятства и не нахождений
запах неведомой защиты и дома

в доме моей тёти
в доме моего дедушки
в магазине отца
в случайной лавке старого города
повсюду смотрят на нас одиночные синие глаза.

ходжа говорит, что это око сатаны,
голубые глаза иноверцев и чужих
безумная женщина на тайбэйской улице
подозревает всех носителей голубых глаз в том, что они гой,
в их телах больше нет живых, только мёртвые обитают, как птицы,
чирикают над рекой императорского дворца

помнишь, как первое, что я сделала, повесила гёз мунджук у нас дома
откуда он к нам попал?
то ли мы, то ли друзья привезли из Стамбула
он висит в прихожей вместе с одеждой, преданиями и сказками наших тел
(с арабского это слово означает смотреть внутрь, смотреть в глубину)

говорят, что дочь пророка Фатима дала подобный амулет жениху в долгую дорогу,
и он вернулся домой живым
я взяла с собой только длинные мелкие чётки с двойной кисточкой на конце,
кажется, это четки деда,
сначала были у него на кровати,
потом в кармане мёртвого дяди,
теперь у меня рядом с кроватью
зачем нужны вещи без людей,
которые наделяют их смыслом,
которые передают послание?

в музее императорского дворца нет гёз мунджука,
но он есть в турецких ресторанах Şafranbolu и İzmir,
встречает своим одиноким оком одиноких турецких жителей
в музее императорского дворца предметы спрашивают меня,
зачем нужны люди без вещей,
вещи живут дольше любого глупца

в маленьком магазине рядом с кампусом университета я увидела ловец снов
полностью из гёз мунджука, поначалу я не поверила своим глазам,
вернулась проверить ещё раз: все ещё висит,
подумала: может купить, чтобы не сглазили,
чтобы вернуться живой домой,
чтобы оставить после себя в маленькой комнате
крошечную память о своем существовании




***


ты когда-то уехал в Россию,
чтобы обратить бедность и гладкие придорожные камни в будущее своих родителей:
оба они умерли без тебя
одинокими и напуганными свидетелями горной войны
ты говоришь:
возвращайся домой, слушай папу
ты начал видеть сходство во мне
в моем сиротливом одиночестве прошлого и будущего трудового мигранта
что сказать тебе, папа,
деньги нельзя обменять на потраченное время
они приносят вместе с собой
холодную кровать,
одинокий приём пищи,
родительскую старость,
слова сериальных персонажей,
болезни детей, кошек и собак,
очертания настоящих друзей в экране ноутбука,
тревоги любимых людей в голосовых сообщениях




***


руки хранят русский алфавит,
помнят, как расположены буквы,
интуитивно говорят по-русски
даже через английскую клавиатуру
набирают пустота, мне так тяжело без тебя,
нет ничего сложнее расстояний между
любимыми людьми

я ненавижу расстояние
ненавижу историю с ее кровавым ртом
она глотает тебя целиком
в утробу к ожидающим полуживым-почтимертвым
как говорить о будущем,
где его ощупать,
как сделать ультразвук будущей жизни?
узнать пол следующего мертвеца?

я не могу спать, по ночам мне кажется,
что я жду тебя после работы,
просто слишком долгий спектакль
ты придешь, и мы ляжем спать
вдвоем, как и подобает любимым

иногда я забываю есть,
мне кажется, что еда – это любовь
это делить пространство на два
две тарелки вместо одной
нарезать твой любимый салат
с розовой солью

история говорит А
ай как больно
история говорит Б
будущее бежит
история говорит В
время
история говорит Г
город горит
история говорит Д
детей не рожайте
история говорит Е
езжайте
история говорит Ё
ёрзать
история говорит Ж
женщина равно жена
история говорит З
землетрясение
история говорит И
исповедально
история говорит К
карать
история говорит Л
легализовать не легализовать
 
“я” история не говорит никогда.




***


за привычными очертаниями белого мела,
обозначающего слово "дом", прячется новый запах:
сырости, сладкого теста, машинного масла, редкого табака, холодного зеленого чая, вонючего тофу, гнилых овощей                                 
скажи мне, пожалуйста, что-нибудь на английском, русском, турецком: хочу распознать сказанное, расшифровать смысл, не подорваться на незнании       
зной сменяется ливнем, потому что так положено в этом месте, выходишь, незамедлительно распознаешься как инородное тело, спотыкаешься о мир, становишься поперек горла, мимикрируешь под здание                
сколько не мой обиталище, в нем все равно найдутся ящерицы и пауки: это их комнаты, напоминание азиатского бога,
то ли хозяйка медной горы подглядывает за сбежавшими, то ли драконы лижут языками стены и оставляют трещины
ходишь в черных туфлях с фениксом с одной стороны и с драконом с другой, спрашиваешь у местных:
оберегают ли локальные боги нерезидентов страны?




***


безразличное небо везде одинаково безэмоциально
пропускает по венам самолёты, ракеты, воздушные корабли, птиц
никогда не меняется и пристально смотрит в глаза,
из какой страны ты не смотри

равнодушный отель стелет белую простынь
как свидетеля пустоты, как лист показаний,
сколько миль, сколько часовых поясов между нами?
5946 причин, по которым я не могу заснуть

привыкание тела не означает отсутствие разрыва,
рана на ноге не заживает,
напоминает время, проведённое вместе,
обналичивает валюту под названием страдание

только корням свойственно расти в одиночку,
всякая тень спасительное желание деревьев обнимать людей
оборачиваюсь от сна,
чтобы увидеть тебя рядом

только ночь рядом отзывается на моё движение
и смеётся
металлическим гулом кондиционера.




***


полгода смерти и вот живешь на вершине Тайпея в горах
дожди чаще, чем все остальное, пахнет грозой,
одинокие зрители в виде деревьев глядят на тебя
по-китайски обсуждают твое странное поведение

никого не трогай – гласит мануал
люди могут подумать что-то не то
могут решить, что ты точно враг
прикасаешься к их телам
отбираешь душу

твое одиночество – расплата за покинутый дом войны
сиротство объединяет других, немых,
не имеющих языка,
скитающихся и не знающих дома,
как много километров нужно проехать,
чтобы найти, где мертвые вновь обретают тела,
становятся живыми,
любимые не расстаются
родные не ссорятся?




***


как пережить расставание с тем, с кем расставаться не положено?
в точке необратимого одиночества пахнет жареным чесноком,
люди говорят слова, будто мяукают,
пространство сжимается до маленькой-маленькой комнаты,
в которой тебе жить целый год

помимо тебя ее населяет геккон в ожидании добычи
помимо тебя стены тоже плачут протекающим кондиционером
весь мир это экран ноутбука, видеозвонок,
посмотреть на свою утраченную нормальность,
на свой устоявшийся быт из точки расстояния
сколько пить воды, чтобы возместить утраченный запас жидкости?

как пережить расставание с миром, в котором все было знакомо?
в котором не надо брать с собой гугл-карту?
в котором не надо ставить геометку, чтобы не заблудиться?
как жить, когда все, что ты знаешь, уничтожено?
как привыкнуть спать одному без кошки на теле и дыхания любимого человека?
как привыкнуть к миру, который совсем не знает холода и не говорит на твоем языке?

очень страшно в момент, когда еще не уснул, но почти засыпаешь
мир обретает ясность, слишком острые углы, непроизносимые вещи
слова встают поперек горла: убаюкивают только разговоры людей из ютуба
где то стекло, что разбивают в случае острой необходимости?








_________________________________________

Об авторе: ЕГАНА ДЖАББАРОВА

Поэт, кандидат филологических наук. Организатор и куратор фестиваля «Межа». Автор поэтических книг «Босфор» (2015), «Поза Ромберга» (2017), «Красная кнопка тревоги» (2020). Лауреат премии «Поэтический дебют» журнала «Новая Юность» (2016). Лонг-лист премии Аркадия Драгомощенко (2017), лонг-лист премии Аркадия Драгомощенко (2019), шорт-лист премии Аркадия Драгомощенко (2019). Публикации выходили в толстых и сетевых журналах в России и Украине. Участница международных антологий «Под одной обложкой» (Казахстан), F-Letter (Англия), DEARS (Швейцария). Вела воркшоп по деколониальному письмо в рамках FemWorkshopAlmaty при поддержке Фонда Принца Клауса. Составитель сборников «Деколониальность: настоящее и будущее», «Семь текстов о феминизме: обезоруживая гендер». Стихи переведены на английский, польский, белорусский, немецкий и итальянский языки.

скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 242
Опубликовано 31 дек 2022

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ