ВОСКРЕСЕНЬЕ
на автобусе до любимого бара
заказал пива, получил порцию сухариков
дождался Ивана
Иван говорил об упадке и
о том, что грядет уже иное
о том, что человечество дошло до той точки
после которой придётся обрести лицо
и что нужно пересмотреть Солярис
и что мы достигли возраста, в котором можно
понять Жертвоприношение
он шел мимо бара
Иван заметил его, сказал: Иисус идёт!
и высунулся в окно
Иисус присоединился к нам
мы пили пиво и преломляли сухарики
покрытые неровными пятнами острого соуса
(так размазывается кровь по бинтам)
и я все хотел спросить: когда же нам ждать
всего, ну, всего - этого?
но не решился -
у него и так много дел: нужно
прописать дорожку баса для новой композиции его группы
договориться о цене сведения альбома
подумать о его распространении
а тут я со своими глупыми вопросами
мы ещё поговорили о Уэббере и
тепло распрощавшись
разошлись, напевая
я - арию Магдалены
Иван - арию Иуды
уже дома, стоя на балконе
слушал хлопки пространства:
то ли фейерверк по случаю второго пришествия
то ли кто-то снова не поделил
парковку
* * *
умер рома
старый приятель, едва ли друг, но
человек, от которого ты не ожидал ножа
подлой строки или разговора за спиной
это только кажется, что порог тридцати
делает почти бессмертными
тех, кто не сторчался и не встретил нож
на третьем десятке
мы становимся всё более смертными с каждым годом
и чертовски стареем, все мы здесь чертовски быстро стареем -
как заметил однажды марат в поэме
опубликованной в одном номере с роминой повестью
над которой мы с о.б. поломали копья (о вечный спор редактора
и главреда) но постановили что пациент скорее жив и должен писать больше
в оглавлении повесть вышла в дурацком ошибочном переводе
над которым мы потом долго смеялись
тогда мы встречались часто, потом
раз в год или два года
за это время умерла о.б.
потом в.в.
потом пашка
потом убили сашку
а потом новое сухое сообщение о смерти
и необходимость что-то сказать
такая мутная необходимость, возможно
даже не являющаяся таковой, поскольку
каждый раз, говоря о другом, ты говоришь
не о другом, а о других
о других и немножко о себе: то, что невозможно
сказать своими и простыми словами
отсюда новая необходимость -
прятаться за чужими, сложными
и порой слабо соотносящимися с реальностью, но раз
мысль изречённая всё равно есть ложь, то пусть
хотя бы эта прикинется стихами
неловкой эпитафии
ДЕВАЛЬВАЦИЯ
Новость о девальвации застигла нас с Юрой в холле гостиницы,
где мы ждали австрийского филолога Уолтера Грюнцвайга,
посвятившего себя исследованию Уолта Уитмена
и его влияния на европейский стих. Уолтер спросил:
"где можно обменять деньги”, а мы мрачно улыбнулись.
В кофейне мы встретили Дину и говорили о Уитмене и Гинзберге,
потом об Абае и Макатаеве. Потом о болонской системе,
которую Уолтер от всей души презирает, но по иронии судьбы
приглашён сюда именно для оценки качества внедрения
модульно-кредитной системы в крупнейшем университете страны.
"Я знаю слово classroom никакого moduleroom не может быть”
"Вы думаете, переименование страны может стать
основой для новой культурной идентичности?”.
"Кино и поэзия очень близки, но как это объяснить студенту?”.
"Эти чёртовы бюрократы однажды уничтожат образование”.
Потом мы разошлись по своим делам. Юра и Дина - по офисам,
успокаивать разволновавшихся коллег, Уолтер - готовиться
к первой встрече с менеджерами и бюрократами от
отечественной науки. Я, несмотря на мороз, решил прогуляться,
выудить образ из течения дня. Пройдя пару улиц
забрёл в супермаркет. И вспомнил перечисления предметов у
Уолта Уитмена. О несвежие бананы, дряблая кожура апельсинов,
о увядший укроп! В алкогольном отделе охранник пристально
наблюдал за тем, как консультант неуверенно снимает ценники
с десятилетнего скотча, выдержанных коньяков и вин.
Дети и жёны, и даже мужи, выбравшиеся на обеденный перерыв,
были тихи и кротки - ни глупых вопросов, ни криков, лишь пыхтение
под тяжестью корзинок и взгляды, обращённые долу. Как назло -
ни видений поэтов, ни образа, ни зацепки… Я поспешил
мимо кассы к выходу. Ничего не купив.
СУМЕРКИ Помедли, помедли, вечерний деньТютчев
*
в популярном ролике на ютубе танцуют
престарелая балерина лет
сорока и перезрелый танцовщик лет
тридцати с копейками
(на крыше на фоне нового
здания в нью-йорке
на месте старого
здания в нью-йорке)
**
о теряющие форму ягодицы и неброские руки
о тонкие ноги и неровные ногти
о напряжённые сухожилия межножья
о несокрытые морщины. подмышки
* * *
о первый луч солнца
что не попадёт в кадр ибо здесь
нужно закончить
именно здесь
* * **
и не продолжать этого невыносимого танца
этой песни угасания
скрыть принадлежность сумерек солнцу
затаиться
ЖЕНСКИЕ СТИХИ. РОЗА. МАРИЯМРоза
- я мусульманка
говорит она, и я отпускаю дверь курилки и прохожу первым
в душный коридор, ведущий в бухгалтерию
рекламный отдел и прочие подразделения филиала
международного издательского холдинга
в одном из самых респектабельных офисных ансамблей в Средней Азии
и, возможно, самом уродливом:
стеклобетонная готика, два отвратительных шпиля,
спорящих, при взгляде снизу, с горными пиками,
едва различимыми сквозь смог
я думаю о психоанализе в архитектуре и
иду, стараясь сохранить выправку опытного ландскнехта
(наёмник должен держать лицо, чтобы выиграть в цене)
завтра ей предстоит провести вечер в компании
довольно скучной: денежные мешки, струнный квартет, латышский тамада, black tie
мило улыбаться, накапливая шпильки, которые
будут затем озвучены лишь избранным за чашкой кофе
в одной из самых тихих кофеен в центре города
сейчас мы прощаемся,
я удерживаюсь от того, чтобы погладить карман с контрактом
она - от того, чтобы осмотреть манжет, не попал ли пепел
думаем, как избежать завтрашнего вечера
но об этом - ни слова
Мариям
- что-то все пьяные, а вы еще нет
зеленщик простодушно улыбается и я улыбаюсь, наблюдая
как покачивающийся юноша пытается выбрать помидоры
на деле я уже принял две кружки шымкентского пива
в кафе "Артём” у строительного рынка, поскольку
шашлычная на продуктовом закрыта по случаю светлого воскресенья
вместе с шашлычником на пасхальную службу ушли торговцы
носками, тельняшками, пиратскими дисками и даже попрошайки
лишь одинокий колясочник пристально рассматривает
пчелу, заинтересовавшуюся пятном на носке, плотно облегающем
культю
в кафе "Артём” два аксакала потягивают водку и чай
прохожие забегают на кружку пива -
мясо сегодня никого особо не интересует, поэтому
она сидит у электрогриля и напевает степную колыбельную
морщины на её лице будто застыли, застыли и губы
голос исходит как будто минуя тело звучит в пространстве
наши взгляды встречаются, когда я отвлекаюсь от кружки и
уголки её губ слегка поднимаются вверх
- апай, екi шымкентский! - мимо пролетает официантка
и колыбельная затихает
ненадолго
совсем ненадолго
* * *
звонила
с какого-то странного номера - будто французского -
заканчивающегося на -012564
говорила:
всё хорошо
(не так, как они писали, конечно, есть и свои заморочки
но в целом, в целом - порядок)
да, так неуютно, когда остается лишь голос, но что поделать
теперь - дух в голосе - знаю - теперь и ты знаешь
что - кости? что нервы? январь онкология хоспис - что?
перемолото, смыто грунтовыми водами, тёплой водкой
после обеда уже никто не видит и ты понимаешь - можно
капля застывает на твоей щеке - ловит лучик заката
превращается в маленькую ледяную радугу
я представляю
что отражаюсь в ней и -
возможно - лишь это
меня оправдывает
ПРОЩАНИЕ
имена стираются
остаются лица...
точнее
гипсовые маски-выражения
эмоций
и чувств:
немое огорчение
немое порицание
в плотности чужих губ стыд мой
<...>
когда-нибудь сын
думая о матери не вспомнит имени
лишь выражение благодарности и покоя
последнего
прощания
прощения
_________________________________________
Об авторе:
ПАВЕЛ БАННИКОВ
Родился в Алма-Ате. В 2004 окончил литературный семинар Общественного фонда "Мусагет". Окончил филологический факультет КазНПУ им. Абая в 2007 году. В 2005-2006 — редактор журнала "Аполлинарий". С конца 2006 года — редактор и колумнист в глянцевых и общественно-политических казахстанских изданиях. Составитель, редактор и соиздатель нескольких сборников произведений и авторских книг казахстанских писателей. Один из основателей антипериодического издания "Ышшо Одын" (2009), фестиваля поэзии "Сөзыв” (2012, 2013), Международного литературного фестиваля "Полифония” (с 2014). Руководитель семинара поэзии Открытой литературной школы Алматы (с 2009). Публиковался в журналах "Воздух", "Знамя”. Автор двух книг стихотворений: "И” (Алматы, 2009) и "Утро понедельника” (Алматы, 2014).
скачать dle 12.1
