Редактор: Евгений Никитин
Комментарий Евгения Никитина:
Я очень люблю эти стихотворения Аллы Горбуновой и боюсь, что моя интерпретация может исказить впечатление от них. Поэтому предлагаю пролистать её, прочитать стихи и потом вернуться к моему комментарию. Очень важно вернуться с вопросами и тогда, в чем-то согласившись, а в чем-то – нет, попытаться найти ответ самим. Такое герменевтическое взаимодействие со стихотворением и комментарием способно доставить максимальное наслаждение от поэзии. «Zerpflücke eine Rose und jedes Blatt ist schön», – писал Брехт (расщепи розу – и каждый лист прекрасен). Итак, мы в некоторой беспомощности. Давайте пойдём от текста – что именно здесь говорится? Подборка открывается вариацией песенки Винни-Пуха «Куда идем мы с Пятачком – большой-большой секрет», и в этом стихотворении мы видим, как раскручивается колесо жизни и смерти. Чувство это и страшное, и прекрасное: «смертный бой» разгоняет кровь, а «жерло огня» завораживает не меньше, чем пугает. Дальше начинаются чудеса трансгрессии. Балашиха превращается в прекрасный райский сад, птицы и рыбы танцуют на празднике жизни и смерти, одну и ту же дорогу от станции к магазину субъект речи рассматривает пристально и пытливо, умудряясь все время «любить новой любовью»: сквозной мотив этих текстов – преображение обыденности. Можно ли преобразить обыденность с помощью поэзии, не является ли это «поэтизацией», вот главный вопрос. Ответ на него, мне кажется, мы находим в стихотворении «все смотрю на то, чего нет». Если свернуть его в оформленную сентенцию, то она выглядит так: "только то есть, чего нет, а то, что считается существующим – только след". Можно увидеть здесь интерпретацию лаканианского "убийства вещи" и "рождения в купель языка", т.е. идеи, что для человека ничего кроме языка нет, это его единственная реальность. Другое объяснение – у Бодрийяра: гиперреальное становится важнее реальности, т.е. символ – вещи. По Бодрийяру это уже произошло: реальное утрачено, подменено средствами массовой информации. То есть здесь происходит не поэтизация, а предъявление «того, что есть». Реальность, как мы ее привыкли описывать, – просто морок, и поэзия рассеивает этот морок. Алла Горбунова как бы удерживает в фокусе детский, ещё не опосредованный стереотипами способ восприятия. Символы и объекты, сон и явь в этом сознании всё ещё равноценны, не приведены во взаимоотношения «означания» друг друга. И это внезапно возвращает нас назад к подлинности, так как детское сознание не лживо.* * *
внутри дождя
внутри реки
идёт своя война
там разбиваясь на куски
охотится Луна
и мчат лесные мужики
на чёрных кабанах
там слышен свист
и топот, треск
валежника и чащ
и гиканье, и пчёлы стрел
взвиваются, мечась
вонзаясь в мешанину тел
и всё это сейчас
внутри вещей
тебя, меня
не тишина-покой
идёт кровавая резня
последний смертный бой
в жерло бессмертного огня
мы брошены с тобой
монах, феллах и вертопрах
ковбой и свинобой
* * *
все зáмки Балашихи подняли флаги
и трубачи в трубы трубили
когда шли мы, катя коляску по разбитой дороге
мимо экскаваторов и КАМАЗов
и запела птица сойка вспархивающая
с ветки на ветку ковыряющая
клювом щель у чердачного окна
с синими перьями птица лесная
и забили фонтаны Балашихи
из шлангов полные грязи
разошлась земля обнажив
лужи полные глины
и какие-то бани отверзлись
и бараний шашлык на углях
в матюгах дорожных рабочих
в новострое цыганских зáмков
и пруд обрели полный уток
и селезней трав побережных
и коляску к нему подвезли
и обратно брели по осенней субурбии
* * *
хочу увидеть маму в детстве
дитём доверчивым и сладким
в младенческих припухлых складках
задолго до всех взрослых действий
дитём улыбчивым и кротким
до первой тени под глазами
до первой бедки и заботки
я бы сказать хотела маме
так вот ты мамочка какая
давай тебя я приласкаю
ты мамочка моя родная
ты мамочка моя грудная
и я бы долго с ней играла
её качала на руках
пока она бы созревала
опарой на живых дрожжах
и вот уже ходила с пузом
и ножкой я внутри пинала
и вылезла на свет обузой
и мы всё начали сначала
* * *
всё смотрю на то, чего нет
то, что спрятано у белки в дупле
то, на чём лежит зимний плед
то, что ночью зарывается в снег
только то и есть, чего нет
тихий дом, дорога к звезде
то, как бабушка дышит во сне
дождь, идущий везде и нигде
и всё то, что считается здесь
будто есть, как закат, рассвет
вовсе не есть, не здесь
только след, только то, чего нет
* * *
подружка веселого серого воробья
уличного музыканта, аскающая в метро
и одноногая девушка журавля
ждут жаворонков, грачей, куликов-сорок
на птичий собор, пламенный птичий костел
а подо льдом рек
рыбы сложили в огромный яркий костер
свои колкие руки, разноцветные плавники
крылья падают ниц, плавники воздымаются ввысь
лепестками, качаясь, плывут, как мальки в невода
и вода ударяет в песчаный мыс
и цветы улетают, как птенцы из гнезда
в никуда, в никогда.
ДОРОЖНАЯ ПЕСЕНКАя буду ходить по одной и той же дороге
от дома до станции от станции до магазина
эй, что нового на дороге? и что вечно
останется тем же самым?
вот новые люди идут по дороге а вот знакомые люди
вот алкоголик Букаха под грузовик попавший
вот продавщица постаревшая тётя Валя
я буду смотреть на одни и те же озёра
в лесу на одни и те же деревья
что нового появилось сегодня на закате и на рассвете?
что осталось как было?
знаю эту полянку эту скамейку
этот клочок болота это грибное место
эту развилку
я буду останавливаться у одних и тех же предметов
смотреть подолгу любя и запоминая
я никогда не пресыщусь одним и тем же любимым
буду проснувшись спрашивать каждое утро:
как спалось? что нового и что вечно
останется тем же самым?
пусть отвечает: люблю тебя новой любовью
наяву и во сне, но вечно
остающейся той же самой
я буду ходить по одной и той же дороге
от дома до станции от станции до магазина
эй, что нового на дороге? и что вечно
останется тем же самым?
* * *
благое неподвластное в корнях
прибрежных сосен крысой водяной
живёт в норе и в тёмной кладовой
хранит припасы для худого дня
вот целый мир и корни той сосны
которая растёт из наших снов
там в глубине нет никаких основ
нет власти нет работы нет весны
непостижимо булькает вода
у входа в норку. не ходи сюда
там нет внутри ни воли ни любви
а просто одеялко из хвои́
там мокрый и мозолистый песок
внутри него так тихо и темно
ты ждал лицо, но видишь не лицо
а просто морду крысы водяной
песчинка в неподвластном узелок
завязанный на время до поры
ты более не будешь одинок
вокруг песок, и ты внутри норы
ты спал в норе весь этот долгий день
а в сумерках увидишь в облаках
дурное неподвластное как тень
тебя преследующего хорька
_________________________________________
Об авторе:
АЛЛА ГОРБУНОВА Родилась в Ленинграде. Окончила философский факультет СПбГУ. Широко публиковалась в периодике, включая «Новый мир» и «Воздух». Автор шести книг стихов и двух книг прозы. Лауреат премии «Дебют» (2005) и Премии Андрея Белого (2019). Стихи и проза переводились на европейские языки. Живет в Москве и Санкт-Петербурге.
скачать dle 12.1
