ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 222 октябрь 2024 г.
» » Иван Клиновой. КУСОК МИНТАЯ

Иван Клиновой. КУСОК МИНТАЯ

Редактор: Роман Рубанов





* * *

В эпоху цифровых клондайков –
Биткойн, блокчейн и в ступе чёрт –
Не человек, источник лайков,
Живёт судьбе наперечёт.

Он, как лошадка-пржевалка
(и по касательной – маскот),
Идёт ни шатко и ни валко,
Повозку лайков нам везёт.

А за утайку селфи – сайка,
Баян запощенный – залёт...
И лишь по недостаче лайков
Заметят, если он умрёт.

 

* * *

Я пил из черепа мате
И думал с теплотой,
Что сколь бы Йорик ни ацтек,
А умирать – отстой.

Пока напиток мой горяч
И полон калебас,
Я откажусь, когда палач
Вдруг пригласит на вальс.

Я пил, и пью, и буду пить,
Я подобрал бар-код,
И ариаднутая нить
Меня ведёт в обход,

Я всё брожу по краю ржи,
Мотнёй своей звеня...
Бомбилья, милая, держи,
Над пропастью меня!

 

* * *

                                      Дмитрию Воденникову

Каждый день находя новый способ сойти за другого,
Человек устаёт и беспомощно сходит на нет.
Он мечтал, что когда-нибудь сможет взорваться сверхновой
И светить не десятку, а ста миллионам планет.

Но ему подрезают закрылки и гонят сквозь рамки,
Норовят обыскать и найти хоть какой контрафакт.
Хочешь в дамки? Бурлачь! Для тебя приготовлены лямки.
Шаг не в ногу – уже экстремизм, пропаганда, теракт.

Столько способов сбруи: от веры до психиатрии, –
Стоит только поддаться толпе и она понесёт...
Каждый день становясь всё искусней в своей мимикрии,
Человек превращается в функцию. Синус, и всё.



* * *

По колено в воде. Как пиявка разбухший шнурок
В люверс не попадает, как этой заразой ни целься.
Но пока у меня есть жилет и спасательный глок,
Я держусь на плаву, я иду по затопленным рельсам.

Я слежу, наклоняясь чуть-чуть над ступенями шпал:
Вот раздавлены водоросли, вот обломки коралла, –
Это явно следы тех, кто здесь до меня прошагал,
Словно инициалы в углу заливного мурала.

А по правую руку – грейпфрутом горчащий закат,
А по левую руку – дельфинов разняшена стая.
Вместе с рельсами кончится действие биоблокад,
И свирепый Банзай превратится в лихого Мастдая.

Где-то там, вдалеке, ждёт меня окончательный глитч,
Заводящий в тупик бесконечные рифы фракталов.
По-дельфиньи кричу, только сколько их, вольных, ни кличь,
Не дождёшься и фака, тем паче – страховочных фалов.

И когда-нибудь я не сдержусь-таки, дёрну стоп-кран:
Нахер минус 140, подайте мне вечное лето! –
И тогда в честь меня назовут наконец ураган,
А разлом Сан-Андреас пройдёт через сердце поэта.

 

* * *

Don't worry, be happy... Akuna matata...
Слова не приносят тебе облегченья.
На фоне скайлайна не видно заката.
Сокрыты личины в глубинах блокчейна.

И лётчик по небу идёт пешедралом,
Барханы теряют за ним очертанья.
С какой стороны ни смотри, за Уралом
Нечётные люди встречаются тайно.

Ты можешь сойтись невозбранно с любою,
И лифчик, расстёгнут, летит в неприличку,
Но то, что одни называют любовью,
Другие давно превратили в привычку.

А ты между ними – то вира, то майна –
Всё мечешься молча, глядишь виновато,
Как звёзды восходят над кромкой скайлайна,
И шепчешь: «...be happy, akuna matata...»

 

* * *

                            Александру Переверзину

Сырдарья вероятна не более, чем Эверест,
Эйяфьядлайёкюдль и какая-нибудь Амазонка,
Потому что оркестр, собиравшийся грянуть окрест,
Не посмел разбудить прикорнувшего с краю ребёнка.

Для кого я в букет собирал столько роз и ветров,
Что теперь ими урны забиты на всех перекрёстках
Городов, где я часто психически был нездоров,
Из большого ребёнка спеша превратиться в подростка?

А когда заединщик и автор подробнейших схем
Отступленья, ощерясь, и стал отступленья причиной,
То, никем побывавший, он так и остался никем,
А вконец озверевший подросток очнулся мужчиной.

Но мужчина ребёнка в себе сохранил, на краю
Уложил его бережно спать, подоткнул одеяло
И опять затянул колыбельную про Сырдарью,
Чтоб, когда он проснётся, она вероятнее стала.



* * *

Убедись, что не привёл хвоста;
Сбрось рюкзак под старою сосною:
Здесь такие чу́дные места,
Что легко представить, как под хвою
Скроется твой почерневший труп,
Как размокнет от дождей записка,
Как потом отсутствующий зуб
Меж других примет опишут близким,
Как, достав блокнот из рюкзака,
Твой курсив не разберёт спасатель...

Что ж, хороший день для марш-броска:
Твой последний хайкинг по глиссаде.

 

* * *

«Мой милый друг, я шлю тебе привет
С границы между...» приступами боли.
Ландшафта немудрящий трафарет
Однообразен и прямоуголен.

Тут, сколько ни гони велосипед,
Луга глухи к твоим мольбам и матам,
А все ларьки закрыты на обед,
Но это не мешает быть поддатым

Ни слесарю, ни кесарю, пока
Не наступает время пересменки,
И к пистолету тянется рука
Моя – за недоступностью коленки.

И так уже незнамо сколько лет,
Испытывая перекати-боли,
Я за приветом шлю тебе привет,
Покуда не отняли все пароли.

 

* * *

Уходи из города на попутках,
Убегай, пока не растратил гнев:
Слишком мало повести – в незабудках,
Слишком скован будешь – обледенев.

На коньках заусенцы, в кармане рында,
На груди наколотый Буссенар
Не дают забыть, что бывает стыдно
Только тем, чей выдох – угарный пар.

Если смех, краснея и пунцовея,
Всё никак не впишется в схиму схем,
Прилетит на помощь зубная фея:
Выбьет пару сбоку, и нет проблем.

А поскольку доктор к тебе не едет,
Вытри сопли кошкой и дуй в дуду,
Чтобы всем на свете хватало меди
Хоть на тазик «Цезаря» раз в году.

Даже если градусник не оттает,
Буссенар, наколотый на груди,
Разморозит сердце – кусок минтая –
Сунет в руку, скажет: «Давай! Иди!»

 

* * *

Врачебный консилиум над пациентом кольцо
Сомкнёт и к кончине отложено приговорит,
И ангелы слезут с иглы пересесть на лицо,
А все, в ком не умер Кобейн, перейдут на иврит.

Шанель и Кензо беззастенчиво в моду введут
Линейки духов с формалином и нашатырём,
Хозяева детской площадки приспустят батут,
Монстрация вздёрнет плакаты «Мы все не умрём».

И горло, которым идёт менструальная кровь,
И лёгкие, в сотах которых засахарен мёд, –
Смартфону лишь повод насупить свою монобровь
И сделать вальяжное селфи ногами вперёд.

Майдан перейдён, пациенту отключен вай-фай,
И признаки жизни лежат на монтажном столе...
Не скажет никто «Александр Сергеич, вставай!»,
Поэзии нет и не будет уже на земле.







_________________________________________

Об авторе: ИВАН КЛИНОВОЙ

Поэт. Родился в 1980 году в Красноярске. Дипломант «Илья-премии», лауреат премии Фонда им. В.П. Астафьева, лауреат премии имени И.Д. Рождественского. Публиковался в журналах «День и ночь», «Сибирские огни», «Огни Кузбасса», «Континент», «Интерпоэзия», «Новая юность», «Октябрь» и др. Автор книг стихов «Шапито», «Античность», «Осязание», «Латте-арт», «Варкалось», «Пропан-бутан», «Блукалось». Член Союза российских писателей, член Русского ПЕН-центра. Живёт в Красноярске.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
896
Опубликовано 30 апр 2020

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ