ВОЗРОЖДЕНИЕ
Сотворенный из света спускался во тьму,
Лечь на влажные листья и травы.
И река распахнула навстречу ему
Оба берега – левый и правый.
Он сошел в камыши, словно в жаркую рожь,
На лишайники, в мягкие лапы,
Под прозрачную воду, где нежную дрожь
Выдыхают надменные карпы.
Где молока густых облаков и икра
Мелких звезд, и туманные тени
Истекают росою в истоме песка,
Ноют птичьей поилкой в коленях.
Сотворенный касался плодов и корней,
Тонких веток и сладостных клубней.
Несмолкаемый стон комариный звенел
В паутинах каштановой лютни.
И шумел водопад, словно сдавленный смех
Из речного зажатого горла.
Сотворенный из света карабкался вверх
Изнутри, опираясь на рёбра.
* * *
В понедельник утром Господь призывает к себе душу Эль-Греко,
Говорит: «Нарисуй, пожалуйста, портрет
Петра, у него юбилей, будет банкет...»
Душа Эль-Греко морщится, будто по ней прошла радиопомеха,
Но соглашается. Трудно ответить «Нет»
Господу, если живешь в поселке «Райские кущи».
День разгорается, свет становится гуще.
Вечером, в пятницу, перед концом недели
Бог призывает к себе души Петруччиани и Граппелли,
И они, подмигнув друг-другу, рассыпают такие трели...
Жаль, что там никто, ни на какие носители
Не запишет этот тандем.
Да и зачем?
* * *
Провинциальность- это не черта,
а способ жизни...
И моя национальность
предполагает провинциальность...
Черта оседлости не зря проведена:
Нам не осесть, увы......
Зато любой пророк
Приходит из провинции.
В любом
местечке изредка рождается мессия.
Потом
стремление в столицу
перерастает в обещанье ее разрушить,
Не оставив на камне камня...
...и я порой стремлюсь увидеть храм...
Свой непорочный плод двоим богам
Я жертвую всегда. Хотя при этом
Я верую, что Бог у всех один.
К поэтам
Он благосклонен...
Напоследок напиши:
"Учитывая личные заслуги
И склонность изувеченной души,
Он поселил их в самом первом круге,
В провинции, в Саратове,
В глуши."
* * *
А. З.
Господи, моя жизнь иногда состоит из такой ерунды!...
Не спечь пирог из крошек чужого торта...
В шесть утра зазвонил телефон. Я испугался. Думал- мама. Оказалось- ты.
В Дюссельдорфе. Просил забрать из аэропорта.
Сколько лет мы не виделись? Знаю, что ерунда.
Степень близости, увы, не зависит от времени и расстоянья.
Мой стол, например, сделан из сосны, как и сама сосна.
А если продолжить дальше, то из нескольких кварков составлено мирозданье.
Твоих публикаций уже - тома.
Я пытался читать, но не понял и половины.
А в игрушечном Лейдене украшают стихами дома.
Из русских- переводы Хлебникова и Марины.
Помню, ты брезглив. Достану с чердака
Новый комплект постельного... Не забыть полотенце.
Разопьем бутылку коньяка и будем слушать друг-друга,
От удовольствия улыбаясь, как престарелые младенцы.
Главное- не пытаться взять, чего не дано.
Блаженна лиса, ибо верует, что виноград кислый.
Поехал бы другой дорогой, был бы дома давно.
Знал бы, что пробка- взял бы компакт-диски.
Что толку дергать за нитки, если марионетка?
Как написано в пьесе, так и будешь разводить руками.
... ты проголодался, а у меня дома всего одна котлетка
на двоих, как в этой дурацкой рекламе.........
ВИОЛОНЧЕЛЬ
Когда я, страдая, любил твоё тёмное тело,
Протирал влажной тряпкой,
украшал озорною резьбой,-
Тело под каждым движеньем стамески пело,
Истекало смолою, шершавилось под рукой.
Теперь оно всё в пыли,
в засохших ракушечных бляшках,
Днище распорото об араратскую мель.
И видишь, что это лишь полая деревяшка,-
Ложка.
Матрёшка.
Чаша.
Виолончель.
* * *
Женские взгляды – морозны, мужские – волнами жара.
Жадно глядят подростки на экзотический фрукт.
Гита идёт по кромке узенького тротуара.
Ей салютуют окна, фасады стоят во фрунт.
Гита подходит к витрине, словно актриса к рампе.
На Гите звенят украшения, ненужная ерунда.
В лавке от напряжения перегорают лампы,
И на стене наружные трескаются провода.
У Гиты пухлые губы, сухие на вкус, как вата.
Гита опять в движеньи, она никогда не ждёт.
Гита идёт по асфальту, а кажется - по канату,
И этот канат дрожащий проходит сквозь мой живот.
* * *
Он улыбнулся, снял с руки часы
И положил их временем на стол.
Потом провел ладонью по лицу,
Стирая выражение с лица.
Затем закрыл глаза
И ощутил
В ушах прозрачный бархат тишины,-
Беззвучный шепот стереоподушки.
Протиснувшись сквозь пеструю пургу,
Он увидал себя на берегу
Реки своей души, он различал
Вдали, у устья, сумрачный причал,
Угадывал невидимый исток,
И русла нить, и спутанный клубок
Несбывшихся притоков, рукавов,
Жгуты плотин и раны островов.
Стоячих вод тягучая тоска,
И темный ил, и звездочки песка,-
Река жила. С подвижностью теней
Другие реки отражались в ней,
Чужие проступали времена,
Чужие судьбы достигали дна.
Он снова видел спутанный клубок
Течений; закипающий поток
Из отражений тысяч тел и лиц
Людей, зверей, камней, растений, птиц
Свивался в нить, в спираль, затем - в кольцо.
Рой острых брызг летел ему в лицо
И низвергался водопадом ниц,
И снова закипал потоком лиц,
Свивался в нить, в спираль, затем в кольцо,
Из тысяч лиц творя его лицо.
_________________________________________
Об авторе:
МИХАЭЛЬ ШЕРБ
Родился в Одессе, окончил физфак ОГУ. С 1994 года в Германии, окончил Дортмундский технический университет. Победитель ряда литературных конкурсов, в т. ч. "Эмигрантская лира", "Чемпионат Балтии по русской поэзии". Публиковался в журналах "Крещатик”, "Интерпоэзия", «Эмигрантская лира», альманахе "Побережье” и др.
скачать dle 12.1
