ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Алла Горбунова. САДЫ РАДУГИ

Алла Горбунова. САДЫ РАДУГИ





* * *

младенцы плывут по морю
в пухе лебяжьем;
игрушки им дарит пена:
цветные вертушки.
наливное яблоко в чаше
показывает холмы и далёкие пашни.
все безымянны, агукают,
отрешённо и просто глядят:
вот крестьянин по пашне идёт –
это дед,
вот – подёнщица-мать
полощет бельё на реке.
каждый знает: я буду врачом/пожарным/инженером/учёным
и лекарство найду от смертельной болезни,
человека спасу из огня.
вот-вот за мною аист прилетит
в капусту завернёт, в саду положит,
и угадай, как назовут меня.




* * *

1
хотел своё – и получил награду
прекрасную на койке на руках.

торчком ощерились две груди
дикобразы.

но неподвижна стрелка на весах,
и неподвижна стрелка на часах,
и не поднялся столбик ртути
ни на градус.

2
циркач-канатоходец
                         прыгнул в купол,
в расщелинах земли вскипает жупел,
                         и ты ко мне, и я к тебе бегу.

но твердь не хочет мне сопротивляться,
и мякоть мне не хочет отдаваться,
и я её коснуться не могу.

и лезут морды карликов и огров
меж ног её распахнутых при родах.

не чертит ничего энцефалограф,
нас нет на снимке, что снимал фотограф,
где мы смеялись, ели бутерброды…

3
мертворождённый лыбится дебил

/да, я Отца жестокого любил,
но больше всех – страдающую Матерь/


и падает из сонма божьих сил
танцовщик босоногий на канате.




* * *

1
чем тополиный пух не милосердный дух,
чем озеро не овчая купель,
и незамысловато коростель
поёт в прибрежных буйных купырях.

сквозь воду мелкую, сквозь солнечное сито,
чем озеро не тёплое корыто,
где Богоматерь отмывает бесенят,
им отдирает рожки и копыта
и превращает в беленьких ягнят.

2
как кости абрикосовые в ряби,
на дне чернеют юркие мальки.
о воду точат медленные рыбы
свои мерцающие плавники.

на берегу в тигриных полосах
летает шмель и собирает сладкий
бесценный для богов нектарный прах
на молодых телах в припухших складках.

и страсть, и благодать сбирает шмель
и переносит по кустам аллей,
и переносит по тропам колей:
и мёд, и яд, и хмель.




* * * (озеро Блюдечко)

---
вся бесконечность нам судьба,
а мир — разбитая игрушка.

---
в руках ребёнка –
                         нож, «Плейбой» и «Ягуар»,
плечо невесты с меткой проститутки,
и вся эта лазурь и киноварь —
кровь неизвестного солдата в незабудках.

---
но чаю-чую леший с водяным у лесного костра поют:
это мы сделали революцию в раю,
как мы были молоды и красивы в отважном строю,
как мы любили ходить на краю,
теперь смотреть на нас страшно,
но это не важно…

---
а вот и мой дружочек Вано
                             бренчит на гитаре на бережочке диком.
бескомпромиссны, несносны, чисты,
                       дети-уроды, дети-индиго,
эльфы и назгулы, братья и сёстры,
                       поём, прижавшись друг к дружке,
про судьбу — бесконечность,
                       мир — сломанную игрушку,

и дружочек мой запевает, и я подпеваю:
я ищу таких, как я,
сумасшедших и смешных,
сумасшедших и больных,
а когда я их найду,
мы уйдём отсюда прочь,
мы уйдём отсюда в ночь,
мы уйдём из зоопарка,
ла-ла-ла,
ла-ла-ла





* * *

...хаос с гармонией в полуразрушенном звуке.
– А и Б сидели на трубе –
как клоуны в цирке, падают бедные звуки
и вповалку лежат на траве.

хаос, хромая, гармонию в вальсе фальшивом
ведёт, и она не узнает себя в себе:
сползя в какофонию, станет танцующим Шивой
в миг торжества, и исчезнет, как А и Б.




* * *

уроните меня высоко-высоко,
где цветная кошка на поле овса
сторожит сбежавшее молоко,
где лепет небесный и облакá,
где господство казнить и миловать,
но всегда выбираешь – миловать,
где бесстрашное тело нетронуто даже Вами,
но Вы где-то близко,
сквозь щель между душевыми,
и говорите ласково, как лиса
повстречав колобка,

потому что сейчас Вы меня уроните низко-низко
на чёрные прóклятые века,
чтобы был я последним рабом между живыми
и мёртвыми, и не смел показать лица,
ниже стыда, и воли, хуже, чем изнасиловать,
я не смогу это сделать, ich schaffe das nicht
и теперь только Ты решаешь, казнить или миловать,
но всегда решаешь казнить.

плывёт голова, плывут руки и ноги в тумане,
потерял я надежду, и веру, и образ, и имя,
и лечу ниже, ниже,
но верно, что стали Вы ближе,
Вы меня вновь поднимете ´
Ты меня снова поднимешь
над деревьями, над домами,
в тени крыл укроешь,
ласку свою утроишь,
снова меня уронишь.




КАМЕНЬ

Что за камень – огнь ягнячий,
что горит, щекочет, скачет,
пух горючий и горячий?

Что за камень – ли бесовский,
ангельский ли, философский? –
говорят. А он – щебечет,
молнии живые мечет,
по-младенчески лепечет.

В брызгах смеха и сиянья,
милосердия и знанья
камень-огнь и камень-пух
в страшном клюве птицы Рух.




* * *

белая стужа, белая пряжа, сквашенное молоко.
в чьей-то бессоннице я заблудился.
струятся стволы берёз.

корабли проплывают мимо через гусиный пух,
игры подушками в детском приюте.
двое влюблённых сирот.

в космосе сны:
падают бумажные самолёты,
уплывают в небо ладьи, ферзи и слоны.

и он – тот, кто пламенем был,
и другой – как ольха в его пламени.

чучела белых зверей
подстерегают в тумане,

Крабовидную дымку
лакает огромная кошка.

все вещи плывут, ибо они – вода,
но мерно горит на их дне неиссякаемый гнев.

три женщины нравились мне: я разбил их о камень,
и вышел их гнев наружу,
а сами они превратились в цыганок или ундин,

как от сыра осталась лужица, сжатая в кулаке.
спит будущий цыплёнок в яичном белке.
едет на ослике Ходжа Насреддин.

пойдём-ка на край Вселенной,
посидим, свесив ножки,
на Ничто поглядим.




ПАЛЕСТИНА

так шли они к земле обетованной
собирая небесную манну,
через пустыню,

так шли они к земле обетованной,
завещанной потомкам Авраама,
где текут молоко и мёд,

шли, предвкушая
дубравы и масличные сады,
мирт, лавр, миндаль, гранат.

и Господь показал Моисею пред смертью его
когда он с равнин Моавитских взошёл на Нево,
всю землю обетованную, Галаад.

век бы смотрел Моисей
на пастбища злачные и стада коз, обоняя
аромат смолы и пряностей, доносящийся с ветром.

век бы смотрел Моисей и плакал,
но время вышло.




ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ: ПОЛЫХАНИЕ

в саду сегодня час воспламененья
и полыханья яркого огня,
гранатово-смарагдового тленья,
стволы костей обнажены, и свитки,
в которые свернули свой огонь,
сокрытый в них, деревья, развернулись:
в них пламенная готика, вздымаясь,
столпами поднимается, как дым
от погребального костра в костёлы света.
гнилые корни в глине и воде
ужами извиваются, и кроны,
наполнясь ветром, как воздушные шары,
их вырывают из земли тягучей.
и тяжесть клонится, и лёгкость воспаряет
в огне, испепеляющем во прах
останки плоти летней, золотое
и розовое мясо, мякоть ягод,
калину красную и гроздья черноплодки,
и яблочек темнеющее темя,
младенческий подбитый родничок,
но в каждом – косточка мучения и жало
во плоть, дарованное всем телам.
и сосны, растопыренные, как
ежи или ерши, чтобы вращаться,
вращаются, стеная из стволов,
все в искажённой геометрии, во взгляде
лица, что запрокинуто наверх,
как все цветы, как хризантемы, что
цветут чуть раньше заморозков, как
невзрачные октябрьские астры,
и ярко-жёлтый золотарник, и
пурпурно-красная капуста, бурачки
мерцающие, маленькие глазки
анютины, и вот на них бежит
вода, густыми брызгаясь лучами,
их возжигая, ведь вода – огонь,
и сад, струясь, горит, и радугой пронзён,
от красного до фиолетового цвета,
как будто состоит из крыл стрекоз
и поздних бабочек, осыпавшихся в прах,
в пыльцу и сладость, мелкие чешуйки,
как будто он один огромный глаз,
весь запрокинутый, глядящий в синеву,
в натянутых ресницах паутины,
что злые феи, превратившись в пауков,
соткали, чтобы мелких насекомых
туда завлечь, и муравьёв потоки
текут обратно притяжению земли –
вверх по стволам, и жёлуди летят
и барабанят по скамьям и плитам,
и падают последние орехи
с орешника, вмиг втаптываясь в грязь,
и листьев золотистая парча
здесь претворяется в коричневую порчу,
в сухую шелуху, утратив влагу,
в бесцветный порошок и перегной.
сад осыпается и мечется, больной,
пред тем, как в летаргию впасть, и пясти
роняет клён, и на калине падь,
но вот и Солнце сдвинулось на пядь
невидимо, и маленькая тля
не слышит, как вращается Земля.







_________________________________________

Об авторе: АЛЛА ГОРБУНОВА

Родилась в г. Ленинграде. Окончила философский факультет Санкт-Петербургского государственного университета.
Книги стихов: «Первая любовь, мать Ада» (2008 г.), «Колодезное вино» (2010 г.) и «Альпийская форточка» (2012 г.).
Лауреат литературной премии «Дебют» в номинации «поэзия» за 2005 г. Вторая книга стихов «Колодезное вино» в 2011 г. входила в шорт-лист премии Андрея Белого.
Стихи переводились на немецкий, итальянский, английский, шведский, латышский, датский, сербский, французский и финский языки.
Публикации прозы в журналах «Новый мир», «Новые облака».
Автор рецензий для «Нового литературного обозрения», «Критической массы», «Нового мира», портала Colta.ru.
С 2014 г. – член комитета премии Андрея Белого.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
3 899
Опубликовано 02 янв 2016

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ