* * *
Беременные долго не живут.
Они сезон всего лишь плодоносят
и падают подрубленной лозой.
У той лозы засушенные стебли
отрывистый и тонкий издают
свистковый звук – на дудочке играют
темноволосой девочке вдали.
Родная, незнакомая, прости,
дыханье перехватывает нежность
к твоим грудям, набитым молоком,
к горбатому литому животу.
К нему печально, верю, прижимался,
поглаживал и песенки баюкал,
и думал, как назвать меня, о, ты,
мой легкомысленный влюблённый папа,
а мама подходила к телефону
и спрашивала медленно: алло?
Из цикла "СТОРОНЫ СВЕТА, ТЕНЬ"
<III>
Прогонит и вернёт, прогонит
и снова выйдет и вернёт,
промокнувшая в темноте,
закутается плоть живая.
Он спал, и погружённый в воду
трап самолёта в горле сна
не отплывал, не удалялся,
был вроде вобранных шасси –
держал, как рыб над океаном.
Она опаздывала, ждал
и вспоминал не наказанье,
начало: перекрёсток взглядов,
в них дом пылал – не был спасён,
неосторожный пыл замечен.
Сняв туфлю, женщина спешит
по острой гальке. Кровь сочится
из зацелованной ноги.
<XVII>
Он был там и вернулся, сел
и попросил густого чаю,
облокотился, протянул
ладонь, услышав дождь; окно
в соседнем доме колыхнулось,
мигнуло и пропало, он,
себя увидя, ужаснулся,
но не по-новому, закрыл
глаза – и сон его окутал.
Она была к нему спиной,
смотрела на горящий чайник,
рассказывала: в тот же день,
как ты уехал, на пороге,
под лестницей, нашла змею –
в клубок свилась, ушла тогда лишь,
когда плеснула кипятком.
Дом слушал и стонал от ветра.
* * *
Тихонечко сев и медленно, легонько
раскачиваясь на стареющей карусели,
я вижу, как вдоль удаляющегося поезда
девочка едет на вело-велосипеде.
Вижу и думаю: если бы я так ехала,
я бы на месте сменного машиниста
поезд водила кругами, вокруг да около,
чтобы дорога её никогда не кончилась.
* * *
Говорят,
Что в последний миг,
Если, конечно, речь не идет о бомбе,
Жертва всегда произносит имя убийцы:
Кричит его, выцарапывает на камне
Или на том, что под руку подвернется,
При этом, еще надеясь остаться целой,
Имя шифрует, оставив, остыв, загадку.
Так и я без устали произношу твое имя,
Пряча его в облаках, снах, цитатах, кронах
Голых деревьев: они обязательно возродятся,
Прошелестят, прошепчут, откроют тайну —
Что может быть на свете ее банальней.
Той, что в любви всегда каждый миг последний,
Каждый рассвет в разлуке не свет, а мука:
Если бы не умирала, не знала жертва,
Как упоительно складны слова в кроссворде,
Как близнеца в потоке находит лодка,
Как восхитительно головы кружит листьям
Маленький смерч влюбленного в осень лета.
* * *
Арбалеты,
Ружья для подводной охоты,
Шашки, сабли, тесаки, ятаганы, палаши,
Мечты, шпаги, штыки, кинжалы,
Если бы ты не предал меня тогда.
Ножи: охотничьи,
Ножи с выбрасывающимися клинками,
С запирающими замками,
Имитаторы любого вида оружия,
Если бы ты просто позволил любить себя.
Земля,
Самая что ни на есть сырая,
Не отстающие от нее в смысле влажности облака,
Вода,
Небо,
Огонь,
Хозяйственно-бытовые ножи (ножницы)
С длиной клинка (лезвия) свыше 60 мм
Разрешено перевозить на борту воздушного судна
Членами экипажа и пассажирами
С соблюдением требуемых условий.
Когда-то я думала,
Что любовь – это быть вдвоем,
Алкогольные напитки с содержанием более 24%,
Но не более 70% алкоголя по объему
В емкостях вместимостью не более 5 литров, в таре,
Предназначенной для розничной торговли,
Не более 5 литров на одного пассажира.
* * *
любое страдание пахнет глиной
любые слезы утрет веревка
любая смерть не покажется длинной
любая агония будет легкой –
легко оказаться нигде по пояс,
весенними бедами быть влекомой,
дрожа провожая последний голос
знакомый.
* * *
Жизнь распалась на тогда
и не началась,
жизнь распалась — и, пуста,
вдруг овеществясь,
светом падает в окно,
озером на дно,
увивается — темно —
ленточкой кино.
Серой ложечкой сучит
по тарелке сна,
серым елуром урчит
у веретена,
утолщает палисад
впору ноябрю.
Вот и первый снегопад.
Видишь? Не смотрю.
* * *
У него была близорукость,
у неё была дальнозоркость,
он любил по ночам мяукать,
ей не нравилась невесомость.
Когти цокали по брусчатке,
в ложе пуха двоих бросало,
что рождалось из опечатки,
в опечатке и угасало.
Чёрный кот, как смолистый угорь,
с темнотою любил сливаться,
ей не верилось в эту удаль,
ей не грезилось рисоваться
силуэтом на небе светлом,
и она бы предпочитала,
чтобы был, как она, он белым,
всё чего-то, да не хватало.
И однажды она уснула,
нарыдавшись под одеялом,
но икринкой звезда блеснула
на ковше и большом, и малом —
посмотри, ты увидишь точно
то, чего никогда не видел
обнимающий еженощно
этот шар, как свою обитель.
_________________________________________
Об авторе:
ЕЛЕНА СУНЦОВА
Жила и училась в Нижнем Тагиле и Санкт-Петербурге, окончила факультет «Литературное творчество» Екатеринбургского театрального института. С 2008 года живет в Нью-Йорке, США. Публикуется с 1994 года. Стихи печатались в журналах «Воздух», «Волга», «Дружба народов», «Интерпоэзия», «Урал», Homo Legens, TextOnly и др., входили в антологии «Анатомия ангела», «Полярная антология», «Современная уральская поэзия» и др., переводились на английский язык. Автор восьми книг стихов. Главный редактор издательства «Айлурос». Лауреат специального диплома премии «Anthologia» 2014 года.
скачать dle 12.1
