НЕСТРАШНАЯ АНГЛИЙСКАЯ ИСТОРИЯ
У леди был садик и садовник
Иван. У мужа леди была конюшня
и конюх Али. Нет, поначалу
всё у леди и её мужа было общим,
но вскоре муж, заразившись
идеями Виттгенштейна, стал
отдавать предпочтение конюху,
а леди, соответственно, Ивану.
Утром леди нюхала цветы,
а вечерами распивала с Иваном
чаи. Идиллия длилась вплоть
до дня последней русской
революции, которой были столь
необходимы знающие свое дело
садовники. Так Иван и исчез,
не простившись, а мудрая леди
выпила чаю с молоком и стала
жизнь продолжать, не обращая
вниманья ни на конюха, ни на
конюшню. Многие годы спустя
все еще крепкая леди, в мир иной
проводив всех, кого можно,
стояла в черной майке с надписью
"Англия" на спине, стояла
в черных перчатках, стояла
в любимом саду. "Эй, дорогая леди, —
раздался знакомый голос, —
все революции кончились и если
я здесь еще нужен…" Верный Иван,
без правой ноги и без левой руки,
с черной повязкой на месте глаза,
мог и не спрашивать. Леди сказала:
"Certainly, darling! Чай на столе…"
ЕДИНСТВО ФОРМ
Мне всегда полагались
царские подарки. Я получала
прохудившиеся кастрюли
и проржавевшие чайники,
залатанные простыни
и распоротые рубашки,
книги с выдранными
на самокрутки страницами
и пианино с выбитыми зубами
клавиш, стулья без ножек
и перегоревшие лампочки,
писчую бумагу времен
Китайской культурной
революции, на которой
нельзя было писать без того,
чтобы на ней не проступило
кровавое пятно. Мне охотно
дарили гвозди без шляпок
и катушки без ниток,
часы без стрелок, очки без
стекол и пустой тюбик
из-под зубной пасты.
А однажды меня наградили
фотоаппаратом без объектива.
Мне собирались вручить
еще ряд "ценных и необходимых”
предметов, но я малодушно
скрылась в подполье,
никому не оставив своих
координат. Некоторые
дары всё еще при мне,
и живу я теперь,
не имея представления
ни о месте (очки без стекол),
ни о действии (безглазый
фотоаппарат), ни о времени
(часы без стрелок).
СУММА ЧЕРНОТЫ
Черного в мире больше,
чем белого. Примерно на
26 процентов. Столько
обычно длится жизнь
человека, полного
неистребимых иллюзий.
АПРИОРНОЕ ЗНАНИЕ
Ребенком я не плакала
ни от какой боли. Как бы мне
не выкручивали руки, как бы
меня не щипали, не пороли
ремнем, не колотили по голове,
я не проронила ни слезинки.
И со сломанной рукой,
и со сдвинутым позвонком,
и брошенная в пучину,
я не плакала. Ничто не могло
заставить меня разрыдаться.
Детство — это копилка слёз,
которую ты разбиваешь в старости.
ЗИМНЯЯ ТИРАДА
Промерз ковчег, барак, глагол, рассудок.
Снеся яйцо, кукушка упорхнула
и кукушит в углах и ниоткуда.
Возможна разве цель среди разгула?
Возможен разве смысл? Невозможен.
Зима за край загнулась горизонта.
Повсюду плен, и мысль течет по коже,
поскольку древа нет в пределах фронта.
Всё брошено на ходики; коряво
ведет счета кукушка гегемонов,
а те, кто не, без права быть, без права
какой-нибудь стены, читай заслона.
Дверь хлопает, окно стучит, поджилки
трясутся, не выдерживает сердце.
Текут глаза, что выколоты вилкой,
крошится жизнь, как зубы иждивенца.
Давай кормить эмалью кукушонка,
давай в дыру забрасывать улыбки
сознанье потерявшего ребенка,
обобранного временем до нитки.
ЧЕРНЫЕ МЫСЛИ
Я почти как та темная прихожая
с несколькими фотографиями
и светильниками на стенах.
Сколько посетителей
прошло через меня,
то черных, то белых,
в зависимости от освещения.
БЕСПОЛЕЗНОЕ ЗАНЯТИЕ
Хороших впечатлений так мало,
что начинаешь их собирать.
Коллекционировать. Бесполезное
занятие. Как если бы
собирать облака. Почему, впрочем,
нет. Это облако я уже
встречала по дороге из Иерусалима
в Вифлеем.
Золото и лазурь прерафаэлитов,
застрявшее на чек-пойнте.
* * *
Отчужденец смотрит на звезду,
у него больная голова.
А в саду гуляние, в саду
напоказ ничтожные слова.
Никому не нужен блудный сын
нации, подвалов друг и ям.
Сколько можно жить, когда один?
Сколько можно ждать, когда упрям?
Сколько можно быть поэтом - ночь,
утро, дней начало и конец?..
Свет небесный клювом растолочь
должен беспросветных зим птенец.
Этот синий-синий, этот свет
должен полюбить он навсегда.
Говоря "да, да" или "нет, нет",
как Евангелист или звезда.
Как звезда или Евангелист,
тот имея свет в виду, Христов.
Где язык отверженного чист,
если на отсутствие готов.
* * *
Хорошо говорили древние —
кратко и с блеском.
Мысли у них были с крылышками,
совсем как у Гермеса.
Древних не волновало,
что их могут превратно понять.
Все их понимали,
а если встречался какой
умственный инвалид,
то он тихо сходился с одной
из девяти Муз, чтобы она
его чему-нибудь научила.
И Муза учила,
склонив темно-русую
грациозно набок головку.
Учила и дальше молчать,
молчать и молчать, а если
разрешала говорить,
так только гекзаметром.
ОРУДИЕ ПРОИЗВОДСТВА
Так уж вышло, что никогда в жизни
я не имела письменного стола, но ни разу
не пожалела об этом. Стихи писались за
кухонными столами. Самый ранний из них —
грубо сколоченный, заляпанный краской
после десятка ремонтов, выстреливал
гвоздями: стукнешь молотком по одному
железному шипу, как другие рвутся наружу.
Так что писала я, не расставаясь с молотком.
Вместе с бумагой и ручкой, был он моим
орудием производства. Что же до пользы,
то научилась я гвозди вбивать по самую
шляпку, что потом мне, конечно же,
пригодилось. И до сих пор я держу молоток
неподалеку, чтобы иметь его под рукой,
когда надо подправить какое-нибудь
стихотворение перед отправкой его адресату.
_________________________________________
Об авторе:
РЕГИНА ДЕРИЕВА
(1949—2013)
Родилась в Одессе. В 1979 году окончила филфак Карагандинского университета.
В начале 1991 года оказалась в Израиле и проживала попеременно в Вифлееме, Бейт-Сафафе и Восточном Иерусалиме, не получая израильского гражданства.
Крестилась в 1989 году в Католической церкви. Летом 1999 года, получив приглашение шведских епископов для участия в международной конференции в Линчепинге,оказалась выдворенной израильскими властями из страны без права возвращения.
Получив шведское гражданство и будучи членом Союза писателей Швеции, принимала участие в ряде шведских и международных литературных фестивалей.
В 2003 году награждена Shannon Fellowship of the International Thomas MertonSociety, а в 2009-м медалью шведской Католической церкви «ORA ET LABORA» за свою литературную деятельность.
Автор двух десятков книг стихов, эссе, прозы и переводов. Ряд книг Регины Дериевой был переведен на английский, шведский, французский, арабский и другие языки.
скачать dle 12.1
