ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Алексей Чипига. МАЛЕНЬКИЕ ЭССЕ

Алексей Чипига. МАЛЕНЬКИЕ ЭССЕ




ОН И УЛИЦА

Скажем про него: просто он. Странное существо, далёкий отсвет улыбки в объятьях цвета выгоревшей травы лохмотьев. Кому эта его улыбка, прохладная далёкая симпатия? Улице. Здесь никого больше нет. А ему и не надо. Он, видите ли, потерпел в недалёком прошлом какую-то катастрофу, о которой забыл, а теперь доволен, что небо по-прежнему осталось над головой. После ошеломлённости остаётся улица и ленивый луч утомлённого предосеннего света как закладка в книге его (не слишком ли пафосно?) жизни. Косой отсвет в имперско дряхлеющей листве акаций. Он может ориентироваться  по вывескам, по замысловатым репликам на столбах и заборах, по иероглифам теней, услужливо закрывающим прошлое (а что это такое?), по мерцанию мимолётного воздуха между домами. По каравану дворов, намекающих на унылую цедящую непристойности сквозь зубы шпану. Но он этого не знает. «Просто он» не знает, чего он хочет, «просто он» устал. Зашёл в подъезд, подышал сыростью и внезапной нервной музыкой на нижнем этаже, вышел. Дома показались больными в очереди к врачу. Зашёл в аптеку, там сияли разноцветные магические штуки-существа с этикеткой «лекарства» в набальзамированной тишине. Вышел. Чтобы обозначить его чувства, так и знайте, нужен дикий лексикон. Пожалуй, что бесчеловечный. Ветер срывает пенку новорождённых звуков с иссохших безмолвно упрямых губ. Задумался. Ржавый велик на мусорке, гниение и сухофрукты. Трезво и немного сентиментально, пивной ларёк, в рассыпанных подсолнечных семечках остановка трамвая у некого НИИ. Воробьи склевали по семечку разговор двух давних прохожих. Думает уже долго-долго, в растяжку. Когда уже он воскреснет. Невозвращенец.


О ГАНДЛЕВСКОМ

Мужественно усталый и внятный, а потому ободряющий, несмотря ни на что, голос на фоне затухающих фактов, незаметно становящихся жизненным инвентарём -  вот первое, что обнаруживается при чтении стихов Гандлевского. Обморочное цветение жизни осталось позади, и кусок действительности, выхваченный словом, неминуемо оборачивается «гербарным васильком в тетради», мумифицированной безделицей, нежным прахом воспоминаний. Жизнь, присвоенная словом поэта, обретает пугающую внятность и сухость, укомплектованность, словно бы у карандашей в пенале; в этих стихах сам воздух будто проштампован датой своего изготовления:

Лги, память, безмятежно лги;
Нет очевидцев: я последний.


Всё, кажется, расставлено по своим местам и автор язвительно соглашается на дважды два четыре, на убогую схему, в которую можно втиснуть какое угодно содержание. Многие стихотворения начинаются с этого угрюмого «как бы по трафарету», с виртуозного «позвольте начать» вперемешку с солидным покашливаньем или, напротив, с имитацией глупого энтузиазма в речи:

Дай бог памяти вспомнить работы мои:
Дать отчёт обстоятельный в очерке сжатом.


Но постепенно язвительность перерастает в недоуменно растерянное созерцание, в корку остывшей боли на границе говорения; происходит расставание с тем, с чем не мог примириться до последнего:

До свидания, лагерь. Прощай, пионер,
Торопливо глотающий крупные слёзы.


Реальность, растерзанная словами-паразитами, нечестными мыслями и пошлым теоретизированием, освобождается от самой себя, предоставляя нам сухой остаток памяти, трогательный вакуум несбывшихся надежд, за которым, быть может, видны мерцания девственных смыслов.
 

ОДИНОЧЕСТВО И КАРТА МИРА

В одном из фильмов Аки Каурисмяки есть эпизод, где отчаявшаяся найти работу героиня нанимается в некое подозрительное заведение за деньги и её найм происходит на фоне карты мира. Это выглядит так: карта мира висит на стене, но в кадре она как бы посредник между исстрадавшейся и успевшей вызвать симпатию героиней и неизвестным типом в пиджаке. Карта-посредник успокаивает (если не действующих лиц, то зрителя точно). Можно ещё,  конечно, вспомнить классическое: жарищу в этой самой Африке из «Дяди Вани», где Астров тщится возродить подобие усталого любопытства перед своим отъездом. Там тоже была карта.
С недавних пор я стал способен воспринимать начало отношений с вещами и людьми как подобный найм на работу в помещении, где висит карта мира. То есть ты понимаешь, что есть ещё целые континенты, не говоря о своём (хотя кто дал тебе право присваивать что бы то ни было), омываемые океанами, и на них произрастают бесчисленные варианты взаимоотношений, куда ты можешь быть ещё вовлечён. Но сейчас они стоят невидимо как нечто третье между тобой и той единственностью содружества, куда ты вступаешь: они будут помогать выжить в назревающей единственности конкретных ситуаций. Ведь не для того ли мы вступаем в союз с чем-либо, чтобы понять щемящий недостаток себя для другого, почувствовать, что тебя для кого-то слишком мало – и разделить с другим это «мало» как просьбу о помощи, пережитую вами обоими (коль скоро нельзя пережить целиком чужую душу, являющуюся с нашей стороны потёмками)? Иными словами: почувствовать своё прошлое исчерпаемым в потоке того «я», что исчерпано быть не может, но и не может также быть однажды достигнутым. И не является ли жажда путешествия и встречи жаждой разрыва (а одиночества – наоборот, в чём-то удушающей полноты), в просвете которого вершится надежда на то самое третье между вами, на возможность идеального варианта (с тобой и с ним, но уже пришедшими к совершенству), делающей встречу более одинокой и ответственной, чем одиночество?


БЕЗРАЗЛИЧИЕ СТРАСТИ, ИЛИ ПОДАРОК ПОД ЁЛКОЙ

Жестокость, пронзившая наше «сейчас», проникшая в наше сознание столь ошеломительным потоком. Кажется, сейчас невозможно о ней не думать. Откуда она, заставляющая человека сомневаться в своей человечности, что бы она для него ни значила? Невольно вспоминаю себя, давящего в детстве муравьёв из-за того, что «они жалят», себя, в предвкушении Нового года, ожидающего подарка под ёлкой и старающегося скрыть неприличие ожидания, вести себя так, как будто ничего особенного мне не предстоит, как будто не я обязан времени, а время мне. Но что общего в казни муравьёв и переживании близкой смены времён (подарок лишь означал, что время становится моей собственностью) – почему два этих воспоминания первыми откликнулись на мысль о жестокости? Ведь агрессия - сила, направленная на собственное подавление, изнутри подрывающая себя своим «слишком», вызывающим отрицанием покоя. Возможно, нетерпение ребёнка, ожидающего подарка, лежит в основе определённого вида жестокости – в той ситуации я запомнил совершенное безразличие ко всему, что не говорило мне напрямую о желанном подарке. Самозабвенье же в рамках безразличия – главнейший признак жестокости. Возможно, потенциальная агрессия воспитывается двумя человеческими качествами – безразличием и нетерпением. Безразличие, апатия и так нас поджидают на каждом шагу, стоит только забыть о той жизни, которую ты живёшь, тогда нетерпение можно провозгласить формообразующим элементом этой забывшей о себе жизни, заменой цели и самоцелью – единственным, что заинтересовало бы нас внутри неё. Это хорошо знают религиозная вера и искусство, потому они и противопоставляют терпение полотна и молитвы агрессии чувства, не могущего уместиться само в себя. Но, конечно, искусство нередко делает человеческую нетерпимость  предметом художественного исследования и потому ещё больше подчёркивает контраст предмета изображения и стихии художественного.
Так, герои чеховских рассказов и пьес находятся под обаянием своих занятий, после же выясняется отрешённость и жестокость, казалось бы, самых обычных повседневных дел по отношению к самому существу жизни, их зацикленность на себе. Верность себе подвергается испытанию верностью единичного дела, замкнутостью жизни, под рукой человека превращающейся в искусственный проект. В рассказе «На пути» горячо верующий даже в неверие герой так рассуждает о вовлечённости человека в им же созданный мир весов и мер: «Все науки, сколько их есть на свете, имеют один и тот же паспорт, без которого они считают себя немыслимыми: стремление к истине! Каждая из них, даже какая-нибудь фармакогнозия, имеет своею целью не пользу, не удобства в жизни, а истину. Замечательно! Когда вы принимаетесь изучать какую-нибудь науку, то вас прежде всего поражает её начало. Я вам скажу, нет ничего увлекательнее и грандиознее, ничто так не ошеломляет и не захватывает человеческого духа, как начало какой-нибудь науки». Но чем же начало наук так соблазнительно? «С первых же пяти-шести лекций вас уж окрыляют самые яркие надежды, вы уже кажетесь себе хозяином истины. И я отдался наукам беззаветно, страстно, как любимой женщине». Одно из кажущихся противоречий: быть хозяином истины и отдаваться, как женщине, той, что к истине стремится (по крайней мере, заявляет об этом). В наших взаимоотношениях очень часта подобная схема: я доверюсь тебе за власть, что ты мне обещаешь. Но в вышеприведённом монологе сквозит и иное: недоверие к стремлению, решившемуся преследовать определённую цель, преследуя другие. Почему бы вместо истины не избрать что-нибудь иное, почём знать, может, в жажду обрести наконец желанное вложена не естественная наша потребность, а скорее страх не найти, остаться без путеводителя. Ведь рутину делает рутиной именно страх потери, заставляющий имитировать воодушевление там, где его нет, усилие осмыслить бессмыслицу вместо того, чтобы пускаться в опасные дебри неизвестного смысла. Страх делает скучным сам процесс, поскольку обессмысливает его, поэтому для нашего героя настолько соблазнительно начало любой науки, где нет его, а есть ощущение всеохватности знаний. Страх потерять бдительность и  вместе с тем отчаянное понимание её потери толкают на убийство ребёнка и няньку Варьку в удушливом рассказе «Спать хочется». Детский плач – всего лишь возбудитель преступного нетерпения, выросшего из боязни не справиться с вынужденной бессонницей.
Нужно ли отделять преступление от нас, точно ли мы знаем, на что способны, когда скучаем или ищем того, чего не можем найти (тогда как это «что-то», тем временем, возможно, изо всех сил старается для прекращения наших поисков) и нет уверенности в обретении дальнего? Пусть каждый ответит за себя. Окружающий мир, увы, помогает нам в этом всё больше.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 127
Опубликовано 18 янв 2015

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ