Московский Институт телевидения и радиовещания Останкино, 26 ноября
Участники: Ян Выговский – поэт, литературный критик
Людмила Вязмитинова – литературный критик
Данила Давыдов – поэт, литературный критик
Кирилл Корчагин – поэт, литературный критик, редактор альманаха «Транслит»
Вадим Месяц – поэт, руководитель издательского проекта «Русский Гулливер»
Елена Черникова – писатель, журналист, преподаватель МИТРО
Наталия Черных – поэт, куратор поэтического интернет-проекта «На Середине Мира», автор очерков о современной поэзии
Ведущая: Клементина Ширшова – поэт, журналист
___________________________
Ян Выговский: Позиция литературного критика сейчас видится мне следующим образом: если обратиться к термину «artist» и корню «art» – «искусство», то в переносном значении критик – это человек, обладающий высоким мастерством в каком-либо деле, виртуозно выполняющий свою работу. Мое видение - это синтез, т.е. поэты уже не пишут о поэтах, как говорил коллега Вадим Месяц: произошел переворот, критик – это такой универсальный аппарат, пропускающий через себя разные пласты культуры. Перечислю несколько изданий, идущих в данном направлении. Журнал «Носорог», создатели – журналистка Екатерина Морозова, литературный критик «Коммерсантъ Weekend» Игорь Гулин и дизайнер Port Magazine Кирилл Глущенко; в нем публикуются преимущественно художественные тексты, но и теория тоже имеет место. Еще один пример – журнал «Rigas Laiks» – в каждом номере публикующий интервью с одним из известных ученых, а также одним из ярких философов современности. На русском языке журнал издается ежеквартально с весны 2012 года в Риге, Латвии. Главный редактор - латвиец Улдис Тиронс, именно режиссер, что отсылает нас опять же к истокам понятия «artist». Спасибо.
Елена Черникова: При малейшей попытке печатать всё для всех издание погибнет через пару месяцев. В продемонстрированном Яном журнале «Носорог» я обнаружила некоторую концепцию: там печатаются преимущественно молодые. Мне кажется, что чем шире и неопределённее замах у периодического издания, тем вернее оно погибнет. А чем
уже – тем будет к нему пристальнее внимание. Моя любимая «теория замочной скважины»: чем
уже целевая аудитория, тем шире реальная. Здоровое «сектантство» и концепция – это в каком-то смысле синонимы.
Вадим Месяц: Нет, не думаю. Я думаю, что эстетическая концепция наших авторов довольно широка, но что-то общее можно выделить: стремление к акмеизму, к метаметафоре, что-то ещё.
Данила Давыдов: Я согласен с идеей, что хорошо бы изданию иметь некоторую чёткую концепцию и некоторое представление о том, что оно собирается сообщить. Но что делать с толстыми журналами? Они не имеют никакой концепции. Однако выходят и будут выходить. Да, интуитивно мы чувствуем разницу между «Знаменем», «Октябрём» и «Новым миром». Литературные люди прекрасно понимают эту разницу – хотя бы потому, что там немного разный круг авторов. Однако сколько-нибудь вменяемо объяснить эту концептуальную рамку не представляется возможным при всём желании.
Елена Черникова: Соглашусь. Но ещё есть тема – определить особенности жанра рецензии, например, в газетах, таких, как «Российская», «Новая». То есть там, где она вроде бы не обязана жить, но вроде бы живёт.
Данила Давыдов: Во-первых, есть отделы культуры в очень многих газетах, но там мы не встретим рецензий на литературные произведения: мы встретим там что-то про театр, что-то про кино, что-то про моду. В 90-е был прекрасный литературный отдел в газете «Сегодня» благодаря покойному Александру Агееву. А, к примеру, в сегодняшней «Новой газете» рецензия появляется раз в год – если кто-то из их друзей вроде Дмитрия Быкова или Виктора Шендеровича что-нибудь издал. И если мы пройдёмся по всем газетам, то увидим там похожую ситуацию. Как ни странно, тенденция к публикации литературных рецензий есть в глянцевых журналах. В любом глянцевом журнале есть отдел книжных аннотаций, которые, хоть и принадлежат к той самой фельетонной традиции, о которой я говорил, порой бывают и вполне милы, но подразумевают, что современных российских авторов там никто не обозревает: если кого-то из них будут обозревать, то это будут пять возможных человек – Быков, Пелевин, Гришковец, Сорокин…
Клементина Ширшова: Спасибо. У нас есть ещё два выступления. Первое – Наталии Черных, куратора интернет-проекта «На Середине мира» и автора очерков о поэзии. Согласны ли вы с позицией Абрама Рейблата, который видит журналиста центральной фигурой литпроцесса?
Наталия Черных: Фигура журналиста имеет очень большое значение. Если посмотреть на всю новую философию, на медиа в классическом понимании слова – как медиума, транслятора – то мы в этом убедимся. Значение рецензии мне видно по сайту «На Середине мира», который я курирую: я сама пишу отзыв о каждой представленной подборке, это фактически рецензии. Но, конечно, очень многое зависит от автора: если он хочет, то ему приходится «пускаться во все тяжкие» и вступать в отношения с медиумом, а если не хочет – то приходится ждать, пока пройдёт время, и его найдут. Что касается сегодняшнего разговора, то у меня возникло несколько мыслей по картографии: сейчас это понятие очень сложное – маппинг. Это накладывание нескольких слоев один на другой. Историческая карта, политическая, карта природных ресурсов и обычная географическая карта. Процесс накладывания трудный, без профессиональной подготовки такую карту не сделать. Имея в виду общую политизированность, картографирование современного литературного процесса будет напоминать составление геополитической карты. Геополитическая карта состоит из этих слоёв, которые накладываются и накладываются. Обрисовка контуров контекста так же, как и карты, требует времени и умения. И то же самое с критикой и с рецензией. Второй момент – как теоретизирование соотносится с практикой.Опыт работы с изданиями у меня не очень большой: я всегда позиционировала себя как поэт, пишущий о поэзии, и вот почему-то Илье Кукулину захотелось, чтобы в статье о стихах Игоря Вишневецкого фигурировал Александр Ривин. Это был камень преткновения. Мне оставалось только развести руками, в результате статья вышла, и Сергей Завьялов сказал: «Наташа, я знаю, как вы пишете, но что это такое?». Формат «НЛО» очень определённый. А я человек восприимчивый, и при работе с журналами это, конечно, недостаток. Что касается «Нового мира» и «Знамени», мне с ними работалось очень хорошо. Пример – статья о собрании сочинений Ольги Седаковой «Четверокнижие», редактором которой был Владимир Губайловский. Что касается жанра рецензии, то он представляется мне гораздо более плавающим, чем было лет десять или пятнадцать назад. Прошу запомнить имя – Алексей Ерохин, его больше знают как кинокритика. В 1988 г. в журнале «В мире книг» вышло несколько его эссе о литературе, на которых я училась писать эссе. В частности, эссе «Заповедник. Охота на человека», в котором освещались «Белые одежды», «Пушкинский Дом», «Дети Арбата». Блестящий образец эссе и рецензии в одном тексте, на новейшие и актуальнейшие публикации. Тема и сами книги требовали именно такого формата. Это были рецензии, которые очень помогали в поиске информации: они не определяли область поиска, они ничего не преподавали, они просто рассказывали. Мне как раз такие рецензии очень нравятся.
Елена Черникова: Классическая рецензия должна содержать информацию о явлении и его оценку. Всё.
Данила Давыдов: Мне как раз оценка кажется лишней. Мне интересно, что за книга вышла и как она устроена, а большинство рецензий как раз построены так: вот я обязательно скажу, что я об этом думаю.
Елена Черникова: У меня иногда возникает ощущение, что конституционное право на высказывание собственного мнения многие люди сейчас интерпретируют как
обязанность. Ещё хотелось бы заметить, что представители толстых журналов иногда обижаются, когда им говорят, что они занимаются журналистикой. Хотя журналы зарегистрированы как СМИ – согласно Закону о СМИ. У толстых журналов мысль о журнализме вызывает потрясение: они ведь причастны к интеллектуальной элите, а слово «журналистика» для них звучит бранно (по отношению к их делу, то есть литературе). Журналисты – это-де не в толстых журналах, это другое: борзописцы, репортёришки… Комплект ассоциаций, которым пронизано всё это взаимодействие – это очень интересно. Рецензия в таком контексте – как лодчонка, которая плавает туда-сюда: то к одному берегу прибьётся, то к другому…
Клементина Ширшова: У нас остался финальный аккорд – выступление Людмилы Вязмитиновой. Вопрос: Людмила, как Вы считаете, способность критически смотреть на чужое произведение является природной расположенностью или это навык, который является в высшей степени ремеслом?
Людмила Вязмитинова: Я глубоко убеждена, что с этим надо родиться. Когда-то очень давно, ещё когда я училась в школе и мы начали писать сочинения, я написала своё мнение о книге Стругацких, которая только что вышла, и учительница пришла к нам домой и спросила: кто написал за ребёнка сочинение? Потом поняла, что, в общем-то, некому. И по прошествии многих лет мне стало ясно, что это была именно рецензия, хотя слова «рецензия» в свои 9 лет я ещё не знала. Я считаю, что природной расположенностью в данном случае является наличие аналитических данных: если вспомнить знаменитого Эркюля Пуаро, определённых «серых клеточек», дающих возможность раскрыть секрет литературного произведения и понять, что это такое. Три года назад я присутствовала на выступлении Владимира Губайловского, в ходе которого он сказал, что базовый жанр критики – рецензия. Можно писать обзоры, статьи о направлениях, это порой более интересно, но если критик не может взять книгу и написать толковую рецензию – он не имеет права заниматься критикой. Здесь много говорилось о том, что рецензия находится на стыке литературоведения и журналистики. Я считаю, что можно сказать так: это журналистика на базе литературоведения, потому что в рецензии книга рассматривается как явление, как некое происшествие в жизни, а именно этим, по сути, занимается журналистика. Каждый раз, когда я писала о конкретной книге, мне хотелось прежде всего представить ее автора: а что это за автор, что он делает в контексте происходящего в литературе и вообще культуре. Думаю, что Губайловский именно это имел в виду, говоря о рецензии как базовом жанре критики. Если ты умеешь понять, что такое автор в контексте происходящего и что такое эта его книга в контексте его творческого пути, то ты – литературный критик. После этого ты можешь и обзоры писать, и о направлениях рассуждать, но – на базе умения взяв книгу, понять, что это вообще такое, и донести это понимание до окружающих. Это и есть способность быть литературным критиком. Здесь много говорилось о мнениях – с точки зрения их субъективности и объективности. Я считаю, что не может быть чисто объективного мнения, и стремиться нужно не к объективности, а к тому, чтобы знать как можно больше: если ты знаешь достаточно много, разнонаправленные контексты начинают у тебя в голове пересекаться и взаимодействовать, давая возможность естественным путем быть более-менее объективным и не зацикливаться на том, что тебе лично нравится. Чем больше я знаю – тем объективнее я могу судить, в данном случае – о литературном произведении.
Ещё я хотела сказать о том, что больше всего раздражает меня в практической деятельности критика: это скорость выхода текста. Книга выходит в марте, а рецензия на неё публикуется в феврале следующего года, когда общая ситуация уже сильно изменилась. Если бы текст о книге вышел, скажем, в июне, то на книгу был бы другой отклик. Я жду выхода одной из своих рецензий уже семь месяцев: я уже сама успела забыть об этой книге, мне самой уже все это не слишком интересно.
Елена Черникова: Недавно были введены новые издательские стандарты – книга, вышедшая, допустим, в июле 2014-го, имеет право быть датированной 2015-м, чтобы рецензент имел право написать отзыв на неё в течение полутора лет. У меня одна из книг вышла в июле 2010-го, а издатель спокойно поставил 2011-й год: более того, в сентябре 2010-го мне уже дали за неё премию. Это почти анекдот, но он как раз иллюстрирует вашу мысль.
Людмила Вязмитинова: Интернет-издания быстрее реагируют на новинки, чем толстые журналы, которые скованы сроками выхода и последующего размещения в сети. Хотя лично я – за толстые журналы. Мне кажется, если их убрать, то образуется какая-то яма, и это непонятным образом скажется на общем процессе. Они образуют некий фундамент, к которому всё остальное как бы прикладывается. И ещё я хотела сказать о всеядности: никакой всеядности не существует. Когда формируется критический отдел, внимание направлено не столько на книги, сколько на авторов. Сколько раз я слышала в «Новом мире» или «Знамени»: это «наш автор», а это «не наш автор».
Наталия Черных: Клановость – это вообще бич, я сама об это разбивалась.
Людмила Вязмитинова: Но мне случалось и в этой ситуации «пробивать» автора. Я говорила: вот автор восходящий, о нём надо написать. Так что и в этой ситуации что-то можно сделать, всё не так плохо. И ещё я хотела сказать вот о чём: рецензия может быть более «тяжеловесна» или более «легковесна» – с точки зрения насыщенности «крутым» литературоведением. И понятно, что чем ближе к массовым изданиям, – тем она «легковеснее». И это, в общем, вопрос профессионализма: можно хорошо писать, ориентируясь на разную аудиторию. Я глубоко убеждена, что цель рецензии – доведение до сведения читателя, что такое эта книга как явление литературы и культуры в целом, а какого читателя и каким образом – вопрос профессионализма. Хотя большинство из написанных лично мною текстов, если отвлечься от участия в разных литературных энциклопедиях, были написаны для «своих».
На самом деле всегда можно найти издание, где тебя не пошлют куда подальше. И способность убедить редактора в том, что вот это стоящий автор, и вы не пожалеете, что опубликовали рецензию на его книгу – это тоже вопрос профессионализма.
Данила Давыдов: Надо понимать, что те блоги, которые ведут уважаемые литераторы – это порой тоже важная часть литпроцесса. И порой их высказывания в социальных сетях приближаются к рецензиям в строгом смысле слова. И они в последнее время формируют какую-то литературную дискуссию – гораздо больше, чем рецензии в толстых журналах. По крайней мере, все литературные скандалы происходят именно на этих площадках.
Людмила Вязмитинова: Да, на текст, исполненный в жанре рецензии, можно наткнуться где угодно. В одной из последних рассылок «Культурной Инициативы», в разделе отзывов о прошедших литературных мероприятиях, я наткнулась на заметку, которая была полноценной рецензией на недавно вышедшую книгу.
Елена Черникова: Если человеку заказали рецензию и он написал именно рецензию – то его целовать надо, потому что большинство пишет всё, что угодно, далёкое от жанра: я столкнулась с этим при проведении одного журналистского конкурса.
От имени кафедры журналистики благодарю всех за участие в круглом столе. Вы серьёзно помогли дипломному проекту Клементины Ширшовой. Такое мероприятие, как сегодня, было в МИТРО впервые.
Клементина Ширшова: Спасибо уважаемым участникам и зрителям. Сегодня у нас, можно сказать, состоялось открытие новой литературной площадки. До новых встреч!
скачать dle 12.1
