Колонка Анны Аркатовой(
все статьи)
Все говорят о премии «Поэзия» - и никто не говорит об одиночестве. Это как-то странно, ведь это системно связанные вещи. Стихотворение, признанное Стихотворением года (концепция премии) обрушивается на неискушенного читателя, который сразу начинает чувствовать что-то не то. Впрочем, c искушенными та же фигня.
Сначала, правда, кажется, что всё нормально – какой год, такое и стихотворение. Год (2020), напомню, отметился изощренным тестом на проживание с самим собой, импортозамещением по всем позициям, где ничего уже ничем заместить не получится. Общий фон как-то приглушился, проступила фактура, о которой многие не подозревали. Например, белая красно белая оппозиция дружественной нам Беларуси.
Но речь не о политике – а об одиночестве.
Как дачную мебель на зиму накрывают полотном, и от всей обстановки остаются очертания, напоминающие макет горного ландшафта, так 2020 год опустил на мирное бытование стерильную медицинскую марлю, выставив пейзажу молчаливый хребет одиночества.
Говорят, настольные игры в период
одино изоляции разлетаются как горячие пирожки.
В детстве папа придумал такую игру для моих гостей – на столе выкладывались предметы и накрывались тканью. Ты должен был поверху наощупь отгадать что там за предмет. Угадал – он твой. (Не так-то просто как может показаться). Так вот - вы следите за метафорой? – проводя ладонью по нашему спанбонду-2020 , каждый нащупывал и угадывал знакомое, желанное, щекотливое, пугающее – на что была настроена душа во внезапных сумерках. И с этим отправлялся жить.
Поскольку подсказок ждать было неоткуда – мы все обернулись внутрь. Обострить свой слух, голос и подушечки пальцев оказалось делом занятным, кропотливым и даже рискованным. Зато расслышав себя – уже отказаться от расслышанного не было никаких сил. Распознав один смысл – другого уже не искали. Мы вошли во вкус дарвинского стиля натуралиста, который, правда, по замечанию Мандельштама, питался жизнерадостностью, а не кошмаром тупика. Так что наша благая добровольная созерцательность в данном случае сработала против нас - в следующий год мы двинули уже с определенно пальпированным страхом и негасимым желанием разделить его с другими напуганными, что профессионалы определяют как стойкий невроз.
Страх будущего (Христианство. Основная сцена) совершенно не поддаётся термальной обработке, для борьбы с ним существует только одно оружие - страх уже пережитый. У нас был год – и еще неизвестно сколько будет впереди – на его эксгумацию и последующее воскрешение. Справляемся как можем. То есть призвав на помощь всё одиночество без остатка. Одиночество прошлое, данное при рождении, отстоянное в углу, шибанувшее на первой контрольной, залепившее рот на первом свидании, а также холодящее все отверстия на последнем. И одиночество грядущее, в котором одна за другой неизбежно отвалятся ступени твоего ракетоносителя, а станция Мир с едой и подарками пронесется мимо вместе с Юлией Пересильд.
Так что если взять страх одиночества как контекст любой поэтической речи, а стихотворение – как попытку преодолеть его, то мы обнаружим себя свидетелями здорового инстинкта самосохранения. Только не путайте самосохранение и саморазрушение. Всё очень близко.
скачать dle 12.1
