Редактор: Иван Гобзев
ПОЭТЫ НА ПУТИ К СВЕРХПОЛИТИКЕСвязь поэтического и политического в последнее время активно обсуждается в литературном сообществе. Выход статьи Игоря Караулова (а затем и второй) на эту тему вызвал и ответные публикации и разнообразные отклики в соцсетях. В общем, такой интерес понятен: всплеск общественной активности, с одной стороны, с другой – ощущение замкнутости, какой-то исчерпанности внутреннего потенциала развития литературной жизни. Нужен читатель, собеседник – возможно, если его нет на литературном поле, он найдется на поле политическом. Но, как при этом остаться в рамках поэзии, не превратившись нечаянно в «агитатора, горала и главаря»?
ФУТБОЛ, ДА И ТОЛЬКОСобственно политические взгляды литераторов не так уж важны. Это все равно что спортивные пристрастия. Конечно, и это характеризует автора – «боление» за «Зенит» или, наоборот, за «Спартак». Однако это послание и материал для анализа даже не критикам, а литературоведам – причем отдаленного будущего. При этом кто-то делает из своих футбольных пристрастий важный элемент творческой конструкции – как, например, Дмитрий Данилов. Так же происходит и с политикой.
Стоит взглянуть на проблему глубже. В какой мере сама суть поэтического и политического может смешиваться без угрозы потери идентичности? Враждебны или союзны эти начала?
Игорь Караулов справедливо вспоминает Платона, настаивавшего на изгнании поэтов из идеального государства. Основание для этого было самым серьезным: поэты врут, это в их природе (скажем иначе – фантазируют, придумывают несуществующее, желают запретного, и т. д., можно продолжить). Это плохо и вредно потому, что нерационально. Государство, политика, наоборот, стоят на позициях разума. И не только они.
Как писал по этому поводу философ и искусствовед Борис Гройс, «для Платона понимание мира и его истины достижимо не на пути воображения, а исключительно на пути разума. Сфера разума традиционно включает в себя логику, математику, мораль и гражданское право, идеи добра и зла, систему управления государством – все методы и техники, на которых базируется обществ». Поэзия вне данной сферы – а потому и вне системы управления.
Собственно, разделение на рациональное и нерациональное стало классическим для отделения «политики» от «поэтики». И, как покажем далее, это принцип применим даже сегодня. С существенными оговорками.
Главное здесь то, что политика и поэзия существенно изменились со времен Платона, причем преимущественно в двадцатом веке (хотя началось все в эпоху романтизма). Искусство в целом и поэзия в частности пошло по пути сугубой рационализации. Авангардисты вели себя подобно политикам – сначала выпускали программные заявления-манифесты, потом подбирали под них материал, сочиняли, так сказать, по придуманным ими самими правилам. Формалисты разложили поэтическое по иерархическим полочкам – совсем как государственное устройство. Концептуалисты рациональное сделали своим материалом, выработав даже особый вид «рационального вдохновения».
С другой стороны, психоанализ объяснил нам, что ничего «до донышка» рационального не существует, и платоновская «сфера разума» крайне непрочна. И политики, вынужденные поменять строго определенный «закон и порядок» на заигрывание с массами стали склонны к мелодекламации и цветистым обещаниям небывалого.
Другое дело, что особо поэтичные политики, как правило, втягивали свои страны и народы в страшные бедствия. Можно вспомнить тех же большевиков. Или диктаторов двадцатого века, среди которых были и самые настоящие поэты. Но поэты ли в полном смысле этого слова? То есть, не те, что умеют сочинять «складно и в столбик», увлекаются стихосложением вроде как футболом, а те, что имеют дело с особой словесной и смысловой стихией, живущей по другим законам, нежели законы государства. В этом смысле президент или премьер-министр, равно как и генерал, поэтами быть не могут.
Я ЗНАЮ ПАРОЛЬ, Я ВИЖУ ОРИЕНТИРТо есть, рациональное/иррациональное как разделитель политики/поэтики больше не работает. Но ориентир остался. И он весьма прост.
«Политическое» – это то, что имеет четкую цель, выражаемую в категориях социальной прагматики. «Поэтическое» – то, что такой цели не имеет.
Я иду на выборы, чтобы одержать победу (вариант – стать кандидатом-спойлером, заработать денег). Я устраиваю протест, участвую в протесте, пишу антиправительственные прокламации и посты в соцсетях чтобы ослабить власть, добиться ее падения. Наконец, я собираю лайки и восторженные комментарии, вербуя тем самым сторонников своей политической позиции. И так далее.
Поэтому «стихи на случай», политические агитки что за левых, что за правых, изложение в стихах видения идеального мира, России Будущего, гендерного идеала и т. п. – это и не поэзия вовсе, несмотря на все вторичные признаки (рифма, строфы, многозначительность и прочее). Это, по выражению того же Гройса, всего лишь «политический дизайн».
Такого рода тексты оцениваются по другим критериям, чем тексты художественные. Критерий тут прост – политические тексты, в том числе и написанные в рифму, оцениваются в зависимости от своей эффективности, то есть способности привести к реализации этих целей. Зашатался режим, уменьшилось количество сторонников власти или иной политической силы – молодец, не зря писал!
Конечно, есть нюансы. Существует довольно почтенная традиция разделения социальных субъектов, в том числе индивидуумов на «машин» и «животных». Машина – то, что действует в рамках нормативного дискурса, линейно (постановка цели – достижения цели). Животное – то, что нарушает нормальность выламывается из нее, ведет себя непоследовательно и «дико». Согласно романтической традиции, машина – политика. Животное – поэзия. Но существуют сегодня и «машины поэзии», тот же поставангардизм, постконцептуализм, да и постмодернизм в целом. Но они также подчиняются вышеизложенному – ставя перед собой цели, не определяющиеся социально-политической прагматикой. Д.А. Пригов мог писать о чем угодно, однако его целью точно не было свержение советской власти в ПОЛИТИЧЕСКОМ ее аспекте. В эстетическом – безусловно.
ПОЭТЫ И ДИЗАЙНЕРЫСоответственно вышесказанному, можно определить несколько поэтически-политических позиций сегодняшнего дня и высказать предположения по персоналиям, эти позиции занимающим.
1. Политические дизайнеры. Эта категория – вне рамок поэзии. Авторы стихотворных памфлетов и фельетонов. Живут преимущественно в социальных сетях и онлайн медиа. Яркие примеры – Дмитрий Быков с политической сатирой из цикла «Гражданин поэт», Орлуша.
2. Поэты-эхо. Они вдохновляются политическими событиями, однако в итоге нередко получаются тексты, выходящие за рамки политической прагматики. Это и Всеволод Емелин, и – в отдельных текстах – Юрий Гуголев, Игорь Караулов, Александр Кабанов, Виталий Пуханов, Ирина Котова. Идеальным примером может служить отклик Алексея Цветкова на бесланские события.
3. Поэты-наблюдатели. У них можно встретить многочисленные рецепции социально-политической повестки, нередко именно они являются отличительными признаками их поэтики. При этом от конкретных примет и обстоятельств они отталкиваются, уходя на уровень обобщений. Это – традиция «Московского времени», Сергей Гандлевский и Бахыт Кенжеев ей по-прежнему верны. Упомянем также Владимира Гандельсмана, Ирину Евсу. Да и вообще – уже много лет такой «постакмеизм» остается в тренде.
4. Поэты-эскаписты. Те, кто время и политику в свои стихи не впускает принципиально. Вспомним здесь Дмитрия Воденникова, Веру Павлову, Сергея Шестакова, Васю Бородина, Сергея Золотарева, Германа Власова, Надю Делаланд.
Особо следует сказать об «актуальной поэзии», включая сюда «Ф-письмо». Судя по напряженному вниманию к общественно-политической поэзии, без которого представителей этого направления как будто и не существует, можно говорить в их отношении о политическом дизайне. Однако в этом случае «политика» является имманентной частью «поэтики». Перед нами «поэтические машины», иной раз занимающиеся дизайном, иной раз – поднимающиеся выше.
А ТЕПЕРЬ – СВЕРХПОЛИТИКАКак же выглядят «идеальные» соотношение политики и поэтики? Речь, конечно, не о личном поведении, тут дело каждого , в какую партию записываться, ходить на митинг или нет.
В литературном смысле, конечно, не стоит загонять себя в рамки и «вступать в ряды» - если этого не хочется, если это идет «поперек» творческой индивидуальности. А если хочется в политику?
Можно, и нужно ставить перед собой прагматические цели, социальные и политические, но исключительно в том случае, если они будут заведомо невыполнимыми!Например – достижение бессмертия для всех жителей Земли. Или победа коммунизм. В этом смысле феминистки могут служить своего рода образцом. Но неизмеримо более значимый пример тут – Велимир Хлебников, или же Владимир Маяковский (многие тексты которого иначе как политическим дизайном не назовешь – а во многих других, к примеру, в поэме «Про это», он сверхполитик).
В общем – «вся власть поэтам!» – вот идеальный сверхполитический лозунг.
скачать dle 12.1
