Редактор: Юрий УгольниковБеседовала Ганна ШевченкоГШ. Впервые ваше имя услышала в связке с сетевыми авторами – Солой Моновой, Ах Астаховой, Верой Полозковой. Понятно, что в академической среде к сетевым поэтам относятся несколько снисходительно. Готовясь к интервью я помониторила запросы по именам и выяснила, что в месяц у Веры Полозковой 30 000 запросов, у Солы Моновой 15 000, у Ах Астаховой 10 000, а у вас всего 500. Столько же примерно у Инги Кузнецовой, которая является толстожурнальным автором. Почему такой разрыв? СД. Я пришла в интернет, когда мне было 17. И первый, с кем я познакомилась, был сетевой поэт Арчет. Он убедил меня создать паблик. Первые, о ком я узнала из современных поэтов, были сетевые. Про толстожурнальных я ничего не знала, несмотря на то, что я училась в Академической Гимназии и у нас была очень сильная литература. Я считаю, что нужно в 10-11 классах проходить современников. Многие в этом возрасте начинают работать со словом и им нужна правильная тусовка. Я выросла, как сетевой автор. 17 лет – это пора юношеских мечтаний, романтических переживаний, поэтому в то время у меня было много любовной лирики. Благодаря этим стихам я обзавелась большой аудиторией, у меня 30 000 подписчиков Вконтакте. У меня там галочка официальности и на этой платформе я, действительно, популярный поэт. Но с течением времени, когда я стала узнавать о спектре и возможностях поэзии, я открыла для себя журнальным мир, и поняла, что там не очень любят сетевиков. И когда я открывала стихи академических поэтов, понимала, что мне все это намного ближе. Со временем я познакомилась с Татьяной Вольтской, с Сергеем Гандлевским, с Яном Бруштейном, с Надей Делаланд, и поняла – вот то, куда мне нужно было попасть с самого начала. Но мне еще не поздно. Некоторые называют это переобуванием, но я считаю, что нужно сойти с пути, который не очень тебе подходит, и прийти туда, где тебе реально что-то дадут. Мне интересно не только постить стихи и собирать лайки, но и читать, слушать, общаться. Сейчас у меня есть паблик, я иногда пощу там стихи, но это уже больше площадка для общения с людьми, которых я чему-то учу. И когда им даешь текст, который высоко оценивается журнальными критиками, он набирает мало лайков. А если же текст набирает много лайков в сети, в журналы обычно его не берут. Поэтому сейчас, когда я представляюсь, я говорю, что публикуюсь «Юности», в «Севере» в «Авроре», я езжу на семинары в «Липки». А блог веду в свое удовольствие. Не люблю себя позиционировать, как сетевой поэт.
ГШ. А когда вы были в «Липках»?СД. В 2018 году на семинаре Алехина и Василевского.
ГШ. Это мой любимый семинар, он самый жесткий! Когда бывала на Форуме, приходила их послушать.СД. А я после семинара поняла, что выбрала не ту поэтику, нужно было пойти на «Знамя» или «Дружбу народов». Но поскольку я слышала, что Алехин пропускает авторов через мясорубку и многие после его семинара бросают писать, я решила пойти именно к нему. У меня был переломный момент, трансформация, я осознавала, что если меня сейчас переедут танками, возможно, я оставлю, наконец, это занятие. В «Арионе» меня не опубликовали, но в целом сказали много хороших и правильных вещей, отметили пагубное влияние сетевой поэзии, после чего я стала активно идти куда надо. Сейчас я пытаюсь приучить сетевую аудиторию к журнальной культуре. А вообще обоим есть чему друг у друга поучиться. Журнальникам – навыкам продвижения, а сетевым авторам, разумеется, технике.
ГШ. Прочитала в Википедии, что у вас вышло 16 поэтических книг. У большинства моих сорокалетних ровесников по 3-4 книги, но мы в литературе по 15-20 лет. Откуда столько вдохновения? СД. Все отмечают, что у меня много энергии. Я это объясняю тем, что в моей жизни было три момента, когда я была в пограничной ситуации. Это была серьезная болезнь, это было ДТП, в котором мы выжили чудом, это была инвалидность бабушки, которую я переживала очень тяжело. И когда такие моменты происходят, я начинаю думать, как в каждый день прожить целую маленькую жизнь. И если хочется что-то выразить, то пусть родится стих. Единственное, что я бы изменила, если бы могла, я бы помещала в старые книги поменьше стихотворений. Показывала бы эти книги критикам, или серьезным поэтам, чтобы был более жесткий отбор. Я сочетаю составление книг с маркетинговыми приемами. Например, последние семь книг вышли одновременно – это семикнижие на семь лет на сцене. Каждая из книг на отдельную тему – одна про путешествия, другая про любовь, третья – остросоциальная. Четвертая о волшебных сказках. Книжка интервью. Книжка «Стихи, какими они должны быть». И книжка про психов.
ГШ. Почему про психов?СД. Потому что психиатрией я увлекаюсь в силу того, что встречала много людей с диагнозами. Мне в этом интересно разбираться и думать, почему так произошло. Больше всего я боюсь сойти с ума.
ГШ. Вы рассматриваете свою деятельность как коммерческий проект или как служение?СД. В своей диссертации «Коммуникативные практики продвижения современного поэта» я делаю на этой проблеме особый упор. Безусловно, миссией поэта всегда было служение. Вызов катарсиса. Отражение времени. Но, пока поэт жив, у него есть различные социальные роли. И здесь у меня есть внутренний конфликт. Когда я пытаюсь продавать свои книги, я чувствую внутри дискомфорт. Но понимаю, что должна их продавать. Каждая вещь – это про труд, про ресурс, про энергию. Я вложила свои деньги, свои силы, пережила эмоции, которые люди хотят пережить заново с личными проекциями, и как это всем раздавать бесплатно, себе в минус? Значит, нужно отграничивать поэта, как некое бестелесное существо, и живого человека, у которого есть свои потребности, и не чувствовать за это вины или стыда.
ГШ. Ваша известность началась с проекта «Бабушка Пушкина». Была ли точка отсчета, когда вы проснулись и почувствовали себя знаменитой?СД. Взяв академический отпуск в вузе, я поехала на год сниматься в этом шоу в Москву без денег и связей. Мне было 19 лет, и очень хотелось достойно проявить себя. Я, если подхожу к делу, стараюсь делать максимально хорошо. Но это история не про экспансию, а про рост вглубь.Я жила в Измайлово на окраине Москвы - мне читатель просто отдал свою квартиру пожить. Мне очень сильно фартило – это были знаки, что я иду верно. И вот я захожу в суши-бар и вижу в телевизоре себя – превью из «Бабушки Пушкина». Это был федеральный канал, и участников транслировали несколько раз в день. И я смотрела на себя со стороны, и пыталась понять, кто это на экране, потому что сценическая и живая я – разные. Не могла же это быть одна и та же я.
ГШ. Расскажите немного о шоу «Бабушка Пушкина».СД. Это шоу из двенадцати раундов, где участвуют двенадцать поэтов. Они пишут на каждый раунд стих из двенадцати строчек на заданную тему. Одно из них – посвящение поэту. Мне как раз выпал Пушкин и я написала текст «Я вас любила». Поскольку это было посвящение человеку, которого я действительно любила очень долго, и он меня повсюду заблокировал, у меня появился шанс, что он меня услышит по телевидению. Взаимности я не получила, но это уже оказалось неважно.
ГШ. На искренковских чтениях вы говорили, что ведете тренинги. Чему учите молодых поэтов?СД. Мой курс называется «Искусство выживания в мире современной поэзии». С каждым я стремлюсь работать индивидуально, в первую очередь выясняю, какой у человека запрос. У меня сейчас семь учеников. Есть двенадцатилетний мальчик, который любит стихи и хочет быть поэтом. И я ему предлагаю варианты – вот так в журнальном мире, вот так в сетевом, чего ты хочешь, что про тебя? Есть девочка, которая не хочет издавать книги. Она философ, и мы с ней пишем цикл стихов по концепциям философов, которых она любит. Есть девочка, которая хочет работать на сцене. А если бы у меня был поток студентов, они бы все писали эссе на тему «Как я вижу себя в поэзии через год», потому что для кого-то это история про полные залы, а для кого-то про журналы. А кто-то пытается в синтез, как я. Конечно, постоянно идет шлифовка техники, довольно жестко мы проходим по каждой строчке. Далее, обязательно рассказываю про дихотомию современного литературного мира и намекаю, что за поэзией нужно идти в журналы, но при этом, что в блоге нет ничего плохого, главное, не считать, что вот эта тысячи лайков что-то тебе дадут. Есть еще исторический блок. Есть блок обзорный, про фестивали, форумы, конкурсы, рассказываю, где и как можно себя применять, где нужно публиковаться, а где лучше не публиковаться, почему не стоит печататься за свой счет. Про культуру общения в мире поэтов. Почему нельзя писать только про себя. Как взаимодействовать с поэтами, с музыкантами, как выигрывать конкурсы.
ГШ. Кого из современников любите и читаете? И предлагаете своим семинаристам? СД. Марию Ватутину очень люблю. Татьяну Вольтскую, Надю Делаланд, Яна Бруштейна, Михаила Айзенберга, Полину Корицкую, Евгению Бильченко, Татьяну Богатыреву, Дмитрия Воденникова. А вообще у меня список из тридцати авторов, которых мы тщательно разбираем на семинарах.
ГШ. Послушала на Ютубе ваш ролик «Тыжедевочка». Феминистическая тема – это дань моде?СД. Не как поэт, но как женщина, я не могла не высказаться. Мне повезло, вот эти «Тыжедевочка» в моей жизни звучали не так часто. Однако, были моменты, когда на меня поднимали руку, плюс фразы про «тебе уже двадцать и часики тикают», «когда ты остепенишься», «женщина, и не умеешь готовить!», «женщина, и такие ногти ужасные!». И это был текст по мотивам того, что девочки постоянно слышат. А было бы неплохо все это перестать слышать. Критикуешь – предлагай, а не плюйся фразами абьюзеров. И вот это вот «ты женщина, ты должна», вот этот «долг» – что это за кабала, которую на человека навешивают? Я за полную реализацию человека по его собственным лекалам и законам. Если женщина хочет водить танк, пусть она водит танк. И ее никто не остановит. И если мужчина хочет носить розовое – это его право. Цвет не может сделать человека геем.
ГШ. Хочу задать вам вопрос, подобный тому, что вы задаете своим ученикам – как вы себя видите через 10 лет?СД. Я доктор наук. Продолжаю заниматься исследованием современной поэзии. Почему-то у меня обязательно серебряный тонкий браслет с камнями. Я элегантно выгляжу. У меня желтый пиджак. Туры по миру. И в каждом городе я собираю небольшой, но очень внимательный зал – тридцать-пятьдесят человек. Выступаю на национальном радио, и мы говорим о местной литературе. Я сотрудничаю с интересными авторами. Издаю книги, но это уже не только стихи, а сборники статей, монографии, посвященные заново открытым авторам и тайне поэзии. Я организую камерные фестивали с необычными концепциями. Противник мейнстрима и масскульта. У меня есть огромная машина – автодом, и именно на нем я познаю мир вместе с любимым.
ГШ. Прекрасные мечты! И пусть они осуществятся!
скачать dle 12.1