ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 223 ноябрь 2024 г.
» » Александр Карпенко. ИЗ ЦИКЛА «РАБОТА АКТЁРА НАД ТОБОЙ»

Александр Карпенко. ИЗ ЦИКЛА «РАБОТА АКТЁРА НАД ТОБОЙ»

Редактор: Павел Пономарёв





Артист

Витя Степашкин был очень плохим артистом. Просто чудовищным. Это выяснилось почти сразу после его поступления в театральный институт. Впоследствии, педагоги не могли толком вспомнить, как Степашкин попал на их курс. И мысленно винили в этом друг друга. Худрук каждый год ждал весны, чтобы отчислить Виктора Степашкина к чёрту за профнепригодность, но всё как-то не доходили руки… То одно, то другое.
Витя был человеком незлобливым и обязательным. На занятия приходил вовремя. Никому особенно не мешал. Кротко и внимательно выслушивал замечания преподавателей по актёрскому мастерству.
В конце концов на него махнули рукой: «А!.. хрен с ним, пусть доучивается!» Витя даже был задействован в одной из дипломных работ. Это, кстати, был очень популярный спектакль – фантазия, который студенты 4-го курса сочинили и поставили сами! Лёгкая абсурдистская комедия с музыкой кантри.
Степашкин там играл малюсенькую роль без слов. Деревянного человека со стеклянными глазами. 

В общем, счастливые годы студенчества пронеслись как один миг... После института Витя, ни на что особо не рассчитывая, уныло помогал своим однокурсникам на показах. К всеобщему удивлению он был замечен и принят на работу в один плохонький небольшой театр!

Как и полагается, там была малочисленная пьющая труппа и полубезумный режиссёр – самодур с манией величия и одновременно преследования…
Благодаря покладистому нраву Витя Степашкин быстро освоился и прижился в этом театре. Позже, когда начались вводы в спектакли, его положение, конечно, ухудшилось, но незначительно. В театре хватало бардака и других проблем, чтобы не замечать ещё одного странного сотрудника. Одним меньше, одним больше, какая разница? Зарплата-то у него всё равно символическая. 

Причём вне сцены с Витей Степашкиным всё было в порядке. Он не был замкнут, легко и непринуждённо общался, всегда был готов поддержать, выручить. На регулярных режиссёрских расправах, когда какой-либо его товарищ попадал под горячую руку, не злорадствовал, не хихикал. 
Но каждый раз выходя на публику, независимо от роли и поставленной задачи, Витя сразу превращался в деревянного человека, не понимающего, где он находится. Он начинал как-то идиотически переставлять ноги, сопеть, путать текст и стекленеть глазами. Актёры за кулисами сочувственно цокали языками и разводили руками: мол, ну что тут поделаешь?.. Вот такой говно-артист… 

И всё же судьба предоставила Вите Степашкину шанс проявить себя! Было это так. На очередном витке своей шизофренической и бурной деятельности режиссёр театра загорелся идеей поставить детский спектакль по пьесе малоизвестного чешского автора «В прошлом у лисы — только её хвост!».

Репетиции шли очень тяжело.

Текст пьесы был труден для восприятия, изобиловал неясными путаными аллегориями и плохо прописанными характерами персонажей. Невозможно было себе представить, что такое будут показывать детям. Тем более, что режиссёр, отдавая дань моде, внёс в спектакль некую умозрительную оппозиционность и жажду протеста.

Когда первый состав актёров, назначенный на роли в этой постановке, был полностью деморализован и частично уволен из театра, Витя Степашкин получил там крохотную роль зайца! 
Ближе к финалу, он поднимался на крышу дома, стирал с печной трубы неприличную надпись, оставленную лисой ещё в первом акте, и произносил монолог. 

Странным образом зрители в этом месте начинали оживать, просыпаться и слушать! Нет, Витя по-прежнему выглядел насколько это возможно нелепо, говорил не своим голосом не свой текст, спотыкался на ровном месте и стекленел, но зал буквально переставал дышать. 
Когда же Степашкин кое-как заканчивал сцену и слезал с крыши, зрители, особенно мужчины, пришедшие с детьми, начинали всхлипывать! К поклонам плакали все! Навзрыд и уже ничего не стесняясь… 
Такая история повторилась несколько раз, что вызвало некоторое оживление в театре. Режиссёр специально внимательно просмотрел постановку от начала до конца, однако ничего необычного не заметил. 

Тогда, переодевшись и загримировавшись, что было довольно странно, потому что его никто не знал в лицо, режиссёр-постановщик вышел после спектакля на улицу и стрельнул сигаретку у одного из зрителей. Тот с полными слёз глазами помогал одеваться дочке и покачивал головой, видимо вспоминая и заново переживая увиденное…

Режиссёр органично прикинувшись простым прохожим, сухо поинтересовался, как вообще спектакль, стоит ли смотреть.
Расплакавшийся папа огляделся и достал платок.
— Да хрен его знает… Я, если честно, не очень понял, о чём там. Но когда этот парень появился — заяц что ли?.. хомяк?.. Я про жизнь свою начал думать. Ипотека… работа… тёща… А я такой маленький и беспомощный… И выхода нет никакого. И денег нет. И я уже не чувствую, что живу… Как… как… Буратино какой-то…

Девочка, ожидая папу, крутилась у мужчин под ногами, то роняя, то поднимая варежки. Шёл лёгкий снежок. Родитель встрепенулся, вспомнив что ему надо домой, порывисто обнял оцепеневшего режиссёра, взял дочку за руку и устремился к метро. Оглянувшись, крикнул:
— Спасибо вам большое за спектакль!



Спектакль

Спектакль «Хроники марсианского рудника ­номер 17» был поставлен на скорую руку с пятью малоизвестными актёрами. Репетиции шли неровно, режиссёр приезжал редко, поскольку параллельно был занят в Подмосковье с одарёнными детьми.

Артисты «Хроник» были не столь одарены... Трое из них давно оставили профессию и работали где придётся. Вели свадьбы, таксовали, перебивались случайными съёмками. Двое других настолько долго служили в плохих театрах, что проросли в них корнями, стали монолитной частью этих «учреждений культуры» и чувствовали себя настолько плохо, что им от этого было уже хорошо.

Бюджета толком не было, репетировали по квартирам и до последнего момента ничего не было понятно с арендой площадки. Хорошие площадки были слишком дороги, а на плохих плотно шли плохие спектакли.
Премьера была собственно и первым прогоном на зрителя. Публика в зале сидела преимущественно своя. Знакомые, друзья, бывшие жёны... Звукорежиссёр и осветители знали материал приблизительно и, исходя из ситуации, делали всё возможное, чтобы актёров было получше видно, а музыка хотя бы не забивала текст. Это удавалось не всегда, и когда в очередной раз песня Олега Митяева вдруг громко раздавалась посреди «тихой» сцены, режиссёр решительно вставал из первого ряда, шёл в радиорубку, открывал дверь и с порога изничтожающе смотрел на людей за пультом.

Положение усугублялось тем, что в зале, во-первых, присутствовал случайно зашедший сюда театральный критик; а во-вторых, силами кабельного канала северо-восточного округа зачем-то велась съёмка. Играли два акта без антракта...

...То, что произошло по окончании спектакля, невозможно описать смертными словами. У актёров было ощущение, что одна реальность просто наклеилась на другую!

Финал. Перемазанные оранжевой сажей, шахтёры марсианского рудника, стоя на авансцене, провожают закат. Бригадир прыгает в ковш, нажимает на доводчике транспортёра кнопку и поднимается под колосники. Разводит руки в стороны... Глядит в зал одновременно пронзительно и как-то по-родному... Звучит текст: «Ну что ж, ребят... Завтра будет новый день!»
Начинаются поклоны под интропесню Митяева «Когда проходят дни запоя»...
Актёры берутся за руки... Медленно идут на зрителя...
Зал сидит не шелохнувшись десять секунд, пятнадцать, семнадцать... И вдруг бешено взрывается аплодисментами, рёвом, криками!!! Начинает происходить какое-то безумие. Люди обнимают друг друга, целуют как на победной кинохронике... Потом с такой же светлой радостью срывают с рядов кресла, бросают их друг в друга... На сцену на руках тащат режиссёра! Он испуганно отбивается. Хлопают до тех пор, пока не заболят ладони. До тех пор, пока на поклон не выйдет и звукорежиссёр, и все осветители, и даже администратор Коля...

Успех постановки имел в Москве и области эффект разорвавшейся бомбы! На следующий день в «Театральном вестнике» вышла статья «Мой номер 17!».
Желчный и весьма мизантропичный театральный критик писал: «Плотина, прорвавшаяся вчера в ДК на окраине столицы, перевернула с ног на голову все мои представления о театре, о жизни, о людях. После того, что произошло, я отказываюсь от своих прежних слов, убеждений, прекращаю марать бумагу и уезжаю жить на Кольский полуостров. Навсегда».

В утреннем шоу СВАО-ТВ тоже дали развёрнутый сюжет. Корреспондент там пытался осмыслить увиденное, но не смог этого сделать. Бросил микрофон, закрыл лицо ладонями и заплакал. Показали несколько отрывков из спектакля. В тот же день их транслировали по всем федеральным каналам.

В сети появились противоборствующие фан-клубы. С принципиально различной трактовкой того, что ребята сыграли. Фейсбук и твиттер легли... 
К продюсеру спектакля, который к этому времени посвятил себя фермерскому хозяйству, варке сыра и совершенно ничего такого не ожидал, обратилась крупная израильская компания по пошиву одежды с предложением выпустить серию футболок с лицами актёров...

После такого успеха сцену можно было выбирать!
В одном театре, где в это время царствовал один известный «голый режиссёр», предложили даже доплатить, если второй спектакль «Хроники марсианского рудника номер 17» состоится в этом модном и популярном месте. Театральная Москва замерла в очередях...
 
Однако на общем совете решено было играть на сцене Малого театра!
Один из участников спектакля пару лет учился в Щепкинском и смог убедить остальных, что именно этот театр подойдёт им лучше всего.
Спектакль о далёких тружениках космоса в Малом был подготовлен по высшему разряду. Добротная реклама, шикарные декорации. Две недели ежедневных технических прогонов, оттачивание малейших нюансов.
Билеты были полностью выкуплены перекупщиками, за входные и пригласительные дрались до крови. Говорят даже, что мэр Москвы Собянин нашёл в своём графике время, чтобы посетить это культурное событие...

В результате прошло неплохо, в зале достаточно живо реагировали, много хлопали... Актёры работали старательно и точно. Вроде не переорали... Но в целом всё равно что-то не то. Тяжеловато... Эффект второго спектакля или просто не пошло. Хз, короче.

 

Весёлая историйка

Пожалуй, это одна из самых неоднозначных историй из серии «знаменитые дети-актёры». Началось всё с того, что Славу Никитенко утвердили на роль пятиклассника в фильме «Весёлая историйка». В своё время это был очень масштабный проект. Мальчик прошёл пробы, на которых высокая комиссия Госкино отсмотрела более двух тысяч школьников со всего Советского Союза. Скрупулёзно выбирали паренька, который по очень жизнеутверждающему сценарию во время пожара в школе, проявив выдержку и характер, спасает свой класс. Потом, несмотря на протесты подоспевших пожарных, возвращается в горящее здание и выносит оттуда ещё и классную руководительницу Светлану Афанасьевну. Вытаскивает её из-под завалов. 

По замыслу режиссёра фильм должен был закончиться как сейчас говорят «хэппи-эндом». Слава в новой школе, в окружении спасённых одноклассников, поёт под гитару звонким и чистым голосом. 
Но как это нередко бывает в кино, уже на подготовительном этапе начались трудности. С бюджетом, с утверждением взрослых артистов, спорами вокруг редакции сценария... Потом запил режиссёр. Пока искали на Мосфильме свободного режиссёра-постановщика, на экраны вышла «Гостья из будущего». Так как сюжет у этой популярной в своё время картины во многом совпадал с «Весёлой историйкой», съёмки снова перенесли. Время шло. 
Слава перешёл из пятого в шестой, а потом и в седьмой класс... Раз в полгода звонили всё время меняющиеся ассистентки по актёрам и успокаивали Славу и его родителей. Мол, съёмки вот-вот начнутся, надо немного подождать... Однако скоро и эти звонки прекратились...
 
У студента Вячеслава Никитенко стали пробиваться усы. Армия, Архитектурный институт... Наконец, он завёл семью, у него родилась дочь. Славе предложили интересную работу в Минске, и он со всей семьёй уже собрался переезжать. И вдруг, как гром среди ясного неба, звонок! Съёмки! Начинаем! 

Слава прямо с Белорусского вокзала помчался на Мосфильм. Он был ужасно взволнован. «Как?! Что?! Мне же почти пятьдесят лет! Как я буду играть школьника?!» Но режиссёр смог его убедить. В итоге, фильм был снят и даже имел небольшой прокат в кинотеатрах. Зрители с недоумением увидели на экране пожилого дядьку — непрофессионального актёра, который почему-то изображает из себя маленького мальчика среди обычных детей. 
Картину повезли по европейским фестивалям. Там, как ни странно, «Весёлая историйка» получила пару номинаций за что-то и благосклонную критику. В целом же, вышла такая маловменяемая, артхаусная, мутная пурга. 
Слава Никитенко после этого никогда больше не снимался в кино.







_________________________________________

Об авторе:  АЛЕКСАНДР КАРПЕНКО

Родился 24 января 1975 года. Окончил Высшее театральное училище им. М. С. Щепкина по специальности «Актёр театра и кино». С 1996 по 2003 – актёр театра «Модерн». С 2009 по 2014 годы являлся ответственным редактором, автором и ведущим программ на «Русском радио». С 2014 по 2018 годы занимал должности редактора эфира и ведущего программ на «Новом Радио». С ноября 2018 года возглавляет редакцию радиостанции «Калина Красная». Автор многочисленных заметок о театральной жизни.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 256
Опубликовано 28 янв 2020

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ