Елена Черникова. «Жизнь моя ничем особенным не примечательна...»

Редактор: Иван Гобзев


В 2020 году выйдет книга постоянного автора Лиterraтуры Елены Черниковой «Олег Ефремов», серия ЖЗЛ. Представляем нашим читателям четыре фрагмента её рукописи. Сегодня – первый.

 

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
ОТДЕЛ АКТОВ ГРАЖДАНСКОГО СОСТОЯНИЯ
АР 1538 452 
Гр. Ефремов Олег Николаевич родился Первого октября … о чем в книге записей актов гражданского состояния о рождении за 1927 год 11-го числа Октября месяца произведена соответствующая запись № 5301.

О ком? Сухая запись в книге загса. Никто не знает в момент оформления свидетельства, что будет дальше. А ты знаешь, ты приехал на Новодевичье кладбище и сидишь на бордюре его могилы. Неслыханный трепет. Олег Николаевич, давайте поговорим.

Я всё видела! Ребёнок, девочка, трёх лет научившаяся писать и читать, стал(-а) наблюдательным(-ой). В доме жила музыка. Я постоянно крутила себе пластинки, взрослые не мешали. А живую, непластиночную писал Вячеслав Овчинников. Я росла, он писал музыку, фильм «Война и мир» снимался и снимался, пять лет не меньше, и фильм стал моим домашним учебником звука, света, отношений, да всей жизни. А все его создатели – роднёй. Эпопея «Война и мир» Сергея Фёдоровича Бондарчука – моё домашнее кино. Как детские книжки, читанные под столом. Как музыка всего мира, окружавшая меня. У моей бабушки душа так повёрнута, что святы все музыканты, включая сына, Вячеслава Овчинникова, и моя мать, его старшая сестра, окончила музыкальную школу на пять. Повинуясь велению. По классу виолончели. Но потом ушла в слова. Великий музыкант получился у нас в семье один: композитор фильмов «Война и мир», «Степь», «Борис Годунов», «Иваново детство», «Первый учитель», «Андрей Рублёв», «Дворянское гнездо», «Они сражались за родину» и так сорок раз. Когда я осиротела, он меня воспитывал. А потом ещё стал мои крёстным. Он, кстати, ещё крёстный Александры Вертинской, художницы, дочери Марианны Вертинской.
А в эпопее Толстого, давшей нашему дому С. Ф. Бондарчука и великий домашний фильм, а впоследствии премию «Оскар», был Долохов. Ужасный тип! Помню с самого детства, как он гусарствует на подоконнике! С бутылкой коньяка. Да разве так можно! Что вы себе позволяете? Меняется кадр, я уже подросла, и вдруг – тот же невыносимый Долохов, жуткий бузотёр, с вашим лицом, Олег Николаевич, сидит за рулём прекрасной машины «Волга», он московский таксист, и в невыразимом восторге слушает какую-то бабёнку, поющую «Опустела без тебя…» Кино по роману Толстого, Долохов, и глаза таксиста Саши из повести Борщаговского, ставшей в 1968 фильмом Татьяны Лиозновой, все точки на i были поставлены в детстве: вас – много. В результате тот, кто и гусар, и таксист, тот интересен до дрожи: как там, внутри? Что за колдовство? Вы меня не обманываете? Это вправду вы?

Я с детства люблю этого Долохова несмотря на его шалости, и этого таксиста – несмотря на его незначительную удачливость. Но вы, Олег Николаевич, оказалось, действительно один. Давайте поговорим наконец. Вы же мне родня по «Войне и миру». Это не шутки.

                                                           ***

…Эк все выучились писать-то: вид всегда сверху, да с подъелдыкиванием. Ума палата, и все кругом, ясен пень, идиоты. Тут один злой мальчик выискался, антитеатр двигает, умора ты милая. Мы все сольёмся типа в экстазе: ни сцены, ни артистов, ни пьесы, ни зрителей – ничего не будет. Одно такое, знаете, иммерсивное шоу, всё включено. Главное – «раздрочить (это мальчик так выражается в своих блогах) е***ий русский театр».
А русский народ, с точки зрения мальчика (звать Витюшей), театра не знавал исторически, посему иноприроден театр русскому народу – что ни понимай под русским народом. Главное – что понимать под театром. Ничего не понимать. Мы, народ, услаждались, говорит Витюша, токмо публичными казнями, посему нам всё – не то, не то.

Чаще всего выражение «не то, не то» исходит, как известно, из уст чеховских героев. Пьесы Чехова часто ставят, знаете ли, потому не то, не то вошло в нашу кровь. Особенно утруждался постановками Чехова режиссёр Олег Ефремов, при упоминании которого у злых мальчиков, подобных вышеупомянутому, принято сыпать трафаретами, коих примерно три. Рассердилась однажды я, обладатель Медали им. А. П. Чехова, и написала о Ефремове книжку в девятьсот страниц. Чехова в ней – половина текста. Но сначала о музыке времени. И книжку надо сократить. Сижу сокращаю.

                                                           ***

Театр – это когда А изображает В присутствии С. Билеты покупает С, чтобы посмотреть, как именно А изображает В. Несложно. Чем можно усложнить формулу? Обнулить часть выражения. Например, можно поставить спектакль без актёров. Совсем. Приходит С, ждёт. Полный зал, С, смотрит на сцену, а там никого. Через час антракт и буфет с консервированным воздухом в жестяных банках. Звонок-сирена типа ахтунг, ахтунг. Второе действие. На сцене опять никого. Полный простор воображению зрителя. Он, зритель, то есть С, уходит домой переполненный. Он два часа провёл в творческой обстановке.

Можно наоборот: полная сцена актёров, зала, С, нет совсем. Актёры тепло знакомятся друг с другом и гурьбой вылетают на улицу и привлекают, и вовлекают, и вот уже вся улица, включая сотрудников полиции, импровизирует. Называется творчество-в-процессе-коммуникации. Термин.

Эх, знал бы мальчик, что всё уже было, было. И не так весело, как он себе представляет, и цена вопроса была больше, чем кучка лайков.

Можно выключить С на время цензурного просмотра. Например. Однажды Олегу Николаевичу Ефремову, тогда уже главному режиссёру МХАТа, надо было сдать спектакль, а сдавать – в условиях идеологического руководства культурой со стороны партии – было нелегко. Особенно если пьесу А. Гельмана, по которой спектакль, невзлюбил лично министр Демичев П. Н.

А Пётр Нилович был опытным министром культуры. Он царил с 1974 по 1986 гг., и если первая часть первой карьеры Ефремова-режиссёра в целом совпадает с правлением (как министра культуры) Фурцевой, то первая половина второй карьеры – с Демичевым, а не знать министра в лицо у деятелей культуры в нашей стране никогда не выходило. Как придёт министр – знай наших. Оптимизирует что-нибудь всенепременно.

Так вот. Однажды в 1981 году (то есть сдавать надо было регулярно, но тут мы для продвижения текста скажем однажды) во МХАТе имени М. Горького на Тверском бульваре, 22, надо было сдать спектакль, где играют всего двое. На сцене их бурная жизнь и кровать – и они выясняют отношения наедине со всеми. Это и вне сцены дело непростое, вы знаете, а на сцене, с красивой женщиной – то была актриса Татьяна Лаврова – при пустом зале (намеренное выключение С) – полный спектакль (за кулисами даже воздух замер) – а при странном пустом зале потому, что в зале сидел один человек. Министр Демичев. И они ему сыграли. И так сыграли, что спектакль «Наедине со всеми» он вдруг разрешил.
Теперь на телеэкранах идёт популярная телепрограмма с названием «Наедине со всеми»; название – цитата. Аллюзия на ту пьесу. Смех и ужас в том, что в 1981 двое на сцене играли, пробивая спектакль в репертуар, для одного бурные страсти под названием «Наедине со всеми». Выиграли.

За что ломали комедию все эти взрослые люди? Я имею в виду всех троих: двое на сцене, один в зале. Спектаклем больше, спектаклем меньше – какая разница! Почему народный артист и красавица Лаврова разыгрывали спектакль перед выпускником химико-технологического института? А потому, что управлять культурой в советской стране – равно как и собственно страной – с самого начала должна была воображаемая кухарка. Разумеется, кухарке ничего такого не дали, но легендировали кухню, поддержали кастрюльку, вознесли – и перестарались: кухарка поверила в свои силы. Её прорвало. Отойти от некоторого шока она не в силах по сей день: управлять культурой, точно зная что такое культура, умеют абсолютно все кухарки.

Так вот… Театр. Ныне называемый продюсерским. Недавно был режиссёрским. А в XIX веке актёрским. А в XVIII веке он только родился царским указом Елизаветы Петровны. А разгадать загадку, почему А, волнуясь и ставя на кон жизнь, изображает отсутствующего В при собравшемся в зале С, заплатившего деньги за неестественное зрелище, когда А мнит себя В и не скрывает своего душевного состояния, а С верит, верит, что А есть В, плачет над его судьбиной, смеётся его конфузам, и громадный технический персонал театра помогает инфраструктурно – чему? Один ломается, другой смеётся. Нет, прав был Шекспир, которого тоже, говорят, не очень-то и было, что весь мир театр.

Все люди в нём актеры. В самом деле: росла барышня, книжки читала, вдруг встречает какого-то оболтуса с крепкими мышцами, чмок – и начинает играть роль, например, жены. Откуда? С чего? А роль уже написана. Барышня, ты только играй по тексту, а мы тебе поможем. Тут есть С? Есть. С – так называемое общество, и оно уверено, что знает правила (то есть текст роли жены) и может проверить исполнение. Оно даже за билет платит: и на свадьбу конверт, и ясли строит, оно везде. Есть и безбилетные контрамарочники – общественники, с активной гражданской позицией. Тоже уверены в своём знании текста. Театр. Этого не отнять.

Почему люди закатывают свою жизнь в роли? Почему театр у нас тоже театр-больше-чем? Почему когда О. Н. Ефремов пришёл во МХАТ в 1970 году, был скандал (здесь подборка ярких эпитетов из газет и кухонных разговоров на тему кто и куда пришёл с применением обсценной лексики), а когда в 1987 году он разделил МХАТ (жизнь разделила, об этом в главе «Восьмидесятые») на два театра, то вышла уже, считай, война, причем с освещением военных действий в прессе и на весь мир – почему?

Что случилось такого, что внутренние дела одного театра потрясли вселенную? Для получения ответа можно дочитать эту книгу до конца, а можно получить ответ прямо сейчас, я сегодня добрая. Ответ: <см. книгу>.

Давайте сначала о весёлом. Сегодня только зрелища и машина времени. Ремарка: «Тучные понятия время и современность прекрасно пасутся на искусствоведческих лугах и дают жирное молоко искусства». Полетели.

В 1992 году шёл во МХАТе спектакль «Возможная встреча». В главных ролях два гения. Роль Генделя играл Ефремов, роль Баха играл Смоктуновский. Третий, Любшин, входил с подносом и репликами. Публика вела себя странновато: аплодировала на выходах, а также посреди действия – на понравившихся репликах. Публика звучала. Она выражала мнение. Будто кто-то из героев, Бах или Гендель, прыгнул два тройных акселя на льду через горящее кольцо и тут же поцеловал тигра. Спектакль записан, можно увидеть в ютубе. Я видела.

Вообще-то именно от, хм, слишком непосредственного поведения С (см. формулу театра выше) отталкивался КСС (Константин Сергеевич Станиславский), создавая Художественный театр. Отталкивался в прямом смысле: отвергал. Ведь это всё равно что хлопать между частями симфонии. Завсегдатаи филармонии мгновенно отличают чужаков-неофитов по неосторожному хлопку восторга. Чувствуют себя неуютно, когда в зале невежды, они же по совместительству невежи.

Почему на спектакле 1992 аплодируют когда вздумается, что за моветон, откуда оно во МХАТе? Конечно, дышать и смеяться С (тот, в присутствии коего А изображает В) мог всегда сколько угодно. И плакать. И обмирать от счастья, и жить вместе с актёрами в едином порыве. Но руки распускать (то есть аплодировать не к месту) этого впечатлительного С уже вроде бы отучили отцы-основатели Художественного театра, хотя поначалу театр и назывался общедоступным. От чего С забылся и вдруг повёл себя, как ещё самый первый состав С, в далёкой глубине веков, когда в театре и ели, и пили, и опаздывали, и бисировали по десяти раз? Ведь были жуткие ретровремена буйного премьерства, когда выходил артист, уточнял быть или не быть, а его потом вызывали и вызывали, и он повторял монолог, быть-или-не-быть да быть-или-не-быть, пока не отваливались ладони охочего до чужих слёз С. Ведь так было – и конец этой разнузданности С в нашей стране положили Станиславский и Немирович-Данченко с помощью совершенного инструмента, ими созданного, Художественного театра (1898 г. рожд). Откуда в 1992 году пошёл новый прилив плебейства?

А время пришло. То самое время, когда революция выносит ил наверх. В содержание времени всю жизнь вслушивался актёр и режиссёр О. Н. Ефремов. Спектакль «Возможная встреча» это 1992, символическое во всём начало девяностых. Декабрь, премьера, через два дня в Большом Кремлёвском дворце свой спектакль – Съезд народных депутатов РСФСР уже снимет Гайдара. Сцена в Кремле, когда Гайдара не утвердили, а Черномырдина выбрали, была не менее сильной, чем тут же, через улицу, одновременно показываемый спектакль «Возможная встреча». Про Баха и Генделя. О «Возможной встрече» никто никогда не писал и не думал в подобном контексте: в Камергерском премьера, и в Кремле выбирают премьера. И всё на одну тему: как жить в это самое время.

Упрощение, опрощение, смена парадигмы, а с нею – состава С. То есть зал теперь всегда будет иной.

Напор глянца и развлекательности, новое знание о деньгах и даже уверенность в силе денег, остатки прошлой восприимчивости (всё-таки зал пришёл на диалог Баха и Генделя, хотя, возможно, на звёзд – Смоктуновского и Ефремова, и кто знает, на кого в первую очередь!), переход хода на этическом поле и гол в ворота гуманистической морали. Всё новое, а артисты старые. Из того прошлого, где талант ещё имел право на существование по определению. Ценность. И беседуют Бах с Генделем ровно об этом: почему гений, Бах, обладает ровно одним камзолом, а способный хорошо предъявить себя, ловкий, оборотистый Гендель – живёт успешно и на широкую ногу. Надо сказать, Гендель реальный – композитор замечательный, совсем не так плох. Ораторию «Мессия» всё-таки написал. Но, выражаясь современно, он, ровесник Баха, по сравнению с Бахом – попса. Классическая. Блестящая.

В реальности Бах и Гендель не виделись никогда. В пьесе они пьют, закусывают, причём бедный голодный Бах ест непрерывно, они говорят и говорят, срываются на крик, а зритель смеётся и хлопает, хлопает, ещё не догадываясь, что поезд уже ушёл и очень скоро вопросы, выкрикнутые в этой постановке, поселятся в каждой голове. Страна вся будто завшивеет, до того густо покроется вопросами. Начиналось и типа началось типа открытое общество – с иным отношением к дару: не ты важен, о гений, а как ты себя представишь, каким способом вынудишь окружающих заметить твою звёздность. А ты вообще кто?



***

АВТОБИОГРАФИЯ
Ефремова Олега Николаевича
Я родился в 1927 году 1-го октября в городе Москве. Жизнь моя ничем особенным не примечательна.
В 1935 году пошел учиться в школу.
В 1941 году уехал в Коми АССР по месту работы отца. На севере учился в 7ом и 8ом классах средней школы. В 1943 году вернулся в Москву. В 1945 году сдал экзамены на аттестат зрелости и поступил в Школу-студию им. В. И. Немировича-Данченко при МХАТе. В 1949 году закончил студию и поступил работать актером в Центральный Детский театр, где и работаю до сего времени.
В 1949 году я женился на Лидии Михайловне Толмачёвой, которая сейчас работает актрисой во МХАТе.
В 1945 году я вступил в ВЛКСМ.
Под судом и следствием не состоял.

Ефремов (подпись)



Продолжение следуетскачать dle 12.1