Редактор: Евгения Джен БарановаЧасть 1,
часть 2.
Литературное исследование
ГАСТРОЛЁРЫВ Одессе, одном из крупнейших городов юга России, всегда выступало множество гастролёров. Выступали они и в театрах миниатюр – как отдельные артисты, так и целые труппы. Так, в «Театре Интермедий» на Ланжероновской, 28 осенью 1918-го гастролировал Петроградский фарс Смолякова. В театре «Гротеск» также выступали гастролёры – в 176-м номере газеты «Театральный день» упоминалось о том, что «гастрольная система введена на сей раз в широком масштабе. Последняя программа театра пестрит именами гастролёров: Елизавета Андерсон, Л. Новиков, Виктор Хенкин, Владимир Хенкин – целый букет „любимцев публики”». Некоторые гастролёры быстро приживались в Одессе и переходили в статус «своих». Это касается братьев Хенкиных, в первую очередь Владимира, а также Н.И. Собольщикова-Самарина и в большой степени Александра Вертинского.
Иногда театры сдавали свою сцену представителям серьёзного жанра. Так, в ноябре 1918 в театре Василия Вронского проходили гастроли «еврейской Дузе», известной актрисы Эстер-Рохл Каминской. Играли драму «Деревенский парень». Перед этим несколько спектаклей она сыграла в театре Болгар, но в зале было очень холодно и периодически отключали свет, в связи с чем контракт с театром был расторгнут. Весной 1919 года в помещении «Театра Миниатюр» открыл свой «Камерный театр» петербургский актёр и режиссёр Константин Миклашевский. Но самыми именитыми гастролёрами были, конечно, Никита Балиев с артистами знаменитого московского кабаре «Летучая мышь».
Они приехали в Одессу в самом начале 1919 года. Играли в Русском театре, там, где до них находился театр «Гротеск». Представления начинались в 7 вечера; первая программа состояла из пяти номеров: «Бахчисарайский фонтан» (драматические сцены по Пушкину), затем шёл водевиль «Зало для стрижки волос, или сердечный телеграф», после антракта – комическая оперетта Оффенбаха «Свадьба при фонарях», после второго рассказа – инсценировка рассказа А. Ренье «Каприз Богдыхана» и сцены Декамерона «Под звон кампаниллы, или проученный ханжа». Вторая программа состояла уже из семи номеров. Для открытия великопостного сезона были поставлены драматические сцены из «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Гоголя, чеховская «Аптекарша».
Одесская пресса живо откликнулась на приезд «звёзд». Писали, что «Летучая мышь» привозит с собой все декорации и аксессуары – им удалось получить в Киеве три вагона для провоза труппы, технического персонала и декораций.
Борис Бобович писал: «Мы снова в сладостном плену у „Лет. мыши“, она вновь коснулась нас своим вкрадчивым крылом. И каким убогим теперь кажется всё то, что преподносилось нам ранее в виде подражания „Летучей мыши“. Тут настоящее искусство, настоящее горение и чувство эстетической правды. Эти инсценировки, эти благоуханные пустяки, в них живёт скрытая тайна очарованья, высокое творческое устремление. „Бахчисарайский фонтан“, „Под звуки кампаниллы“, „Каприз богдыхана“ и др. то волнуют и трогают, то смешат или пьянят, как шампанское. Среди исполнителей ярко выделяются г-жи Дейкарханова, Туманова, гг. Волков, Подгорный и др. Ну и, конечно, неизменный конферансье Н.Ф. Балиев, этот неотъемлемый придаток „Летучей мыши“, её создатель, её прекрасный вдохновитель…». (1)
Приезд «Летучей мыши» стал для Одессы событием, а Балиев столкнулся с тем же, что так раздражало на первых порах Собольщикова-Самарина – извечной привычкой одесситов опаздывать. (2)
Вторая волна гастролей «Летучей мыши» в Одессе состоялась в конце 1919 года – из объявления в журнале «Мельпомена» от 6 декабря 1919 года видно, что в составе труппы были Н.В, Алексеева, Месхиева, Т.Х. Дейкарханова, С.В, Дианина, Я.В. Мелешев, Л. Поппер и другие. Тамар Дейкарханова и г-жа Дианина спустя три года выступали вместе с Никитой Балиевым уже на Бродвее. Вместе с ними выступал и Эмиль Борео, блиставший с парижскими песенками в театре Василия Вронского и в кабаре «Весёлая канарейка».
ЗВЁЗДЫВ «лёгком жанре» в Одессе выступало немало настоящих звёзд. Кто-то из них в Одессе родился – как Леонид Утёсов, Рина Зелёная, Эмиль и Владимир Кемпер, дебютировавшие в 1915 году в детской опере одесского театра «Водевиль» под псевдонимом «братья Коралли». Кто-то в Одессе вырос и начал карьеру, как Иза Кремер и Алексей Алексеев, а кто-то состоялся, став «своим», как Владимир Хенкин и Василий Вронский, чьим неизменным партнёром был ещё один любимец одесской публики, Михаил Чернов. К числу «приезжих звёзд», ставших «своими», можно отнести и режиссёра Н.И. Собольщикова-Самарина, с которым в Одессе произошла метаморфоза – из режиссёра драматического он довольно быстро стал режиссёром «миниатюрным».
«Летом 1916 года папа сообщил за обедом новость: в Одессу приезжает Николай Иванович Собольщиков-Самарин. Антрепренёр Сибиряков пригласил его в свой театр главным режиссёром. Мама обрадовалась: “Он покажет одесситам, что такое настоящий театр!”», – вспоминал Владимир Галицкий. (3)
Звездой целого ряда театров миниатюр был Владимир Хенкин, приехавший в Одессу в начале 1910-х. Леонид Утёсов говорил, что Хенкин «ошибочно не родился в Одессе».
«Владимира Яковлевича Хенкина Одесса признала сразу. Его дарование было настолько большим, ярким и несомненным, что успех сопутствовал ему с первых же выступлений. В театре миниатюр, где я познакомился и работал вместе с Владимиром Яковлевичем, он выступал главным образом как исполнитель комических еврейских рассказов. До революции существовал на эстраде такой жанр, распространён он был преимущественно в южнорусских городах», – писал одессит Игорь Нежный, окончивший в Одессе театральную школу и ставший много позже в Москве директором театров Революции, Сатиры, заместителем директора МХАТа. (4)
«Львиную долю в репертуаре Владимира Яковлевича занимали рассказы из еврейского быта, превращавшиеся у Хенкина в колоритные сценки. Их герой – купчик, комиссионер, представитель какой-нибудь фирмы, вырабатывающей, как в одном из рассказов, „сало для железопрокатных машин“, – по своей наивности, малообразованности и неистребимому любопытству попадал в переделки. В них обнаруживалась его находчивость, простодушный юмор, способность защищаться и некая местечковая философичность. Владимир Яковлевич всегда вносил в свой юмор какую-то грустную ноту, и она спасала его сценки от пасквильности», – вторит Нежному Владимир Галицкий. (5)
Среди партнёров Хенкина по театру были Леонид Утёсов, П.Н. Поль и его постоянная партнёрша Елена Павловна Баскакова. «Я видел потом много замечательных комедийных актрис, но равных Баскаковой – ни одной, за исключением, может быть, только Елены Маврикиевны Грановской», – писал о ней Утёсов. (6)
Ещё одним актёром, которого Утёсов описывал как «великолепного», был Василий Вронский, приехавший в Одессу из Петербурга в начале 1910-х годов. Он моментально влюбился в Одессу, а одесситы влюбились в него. В заметке «Летний театр Вас. Вронского» журналист под псевдонимом Уж писал:
«Амплуа – любовник. Старый знакомый одесских театралов. По капризу судьбы наделён „секретом вечной молодости“. Пуще чёрной оспы боится „солидных“ ролей…». (7) О Вронском писали и то, что он «ободесситился до того, что скоро будет играть у Фишзона. (8) Друг Чернова. Имеет автомобиль и собственный театр, где играет в „невыразимых“ и без оных. Душка, любитель одесситок. Одевается, как молодой бог, раздевается тоже». (9) Вронский был не только великолепным артистом, но и великолепным предпринимателем. Он открыл свой собственный театр, театры в партнерстве в Михаилом Черновым и Николаем Собольщиковым-Самариным, а в 1914-1919 годах был партнёром Русского театра. Эмигрировав в 1920 году в Румынию, он открыл театр и в Кишинёве, а во время румынской оккупации (1941-1944) вернулся в Одессу и, вернув себе долю в Русском театре, который называли «театром Вронского», стал его главным режиссёром.
Ходила публика и на Юрия Морфесси – знаменитого исполнителя цыганских романсов, выступавшего в разное время на сценах одесских кабаре и театров миниатюр. Одним из коронных номеров Морфесси был романс А. Макарова «Вы просите песен, их нет у меня». Родившийся в Афинах Морфесси в семилетнем возрасте переехал с родителями в Одессу, пел в церковном хоре, был принят в труппу Одесского оперного театра. Переехав в Петербург, окончательно перешёл из оперетты на эстраду. В 1917 году вернулся в Одессу, в 1920 эмигрировал.
Кумиром одесской публики стал Александр Вертинский, который жил и выступал в Одессе с июня 1918-го по декабрь 1919 года (с перерывами) и оставил несколько замечательных воспоминаний об Одессе тех лет:
«Шел 1918 год. Одессой правил тог¬да полунемецкий генерал Шиллинг. По улицам прекрас¬ного приморского города расхаживали негры, зуавы; они скалили зубы и добродушно улыбались. Это были солда¬ты оккупационных французских войск, привезенные из далеких стран, – равнодушные, беззаботные, плохо по¬нимающие, в чем дело. Воевать они не умели и не хоте¬ли. Им приказали ехать в Одессу – и они поехали. Как туристы. Им интересно было посмотреть Россию, о кото¬рой они так много слышали, и… больше ничего. Они хо¬дили по магазинам, покупали всякий хлам, переговарива¬лись на гортанном языке.
<…> В Одессе было сравнительно спокойно. Работали те¬атры, синема, клубы. Музыка играла в городских садах.
<…> На бульварах, в садовых кафе подавали камбалу, то¬лько что пойманную. В собраниях молодые офицеры, про¬срочившие свой отпуск, пили крюшон из белого вина с земляникой. Они были полны уверенности в будущем, чокались, поздравляли друг друга с грядущими победа¬ми, пили то за Москву, то за Орел, то без всякого повода. Потом теряли эквилибр и стреляли из наганов в люстру». (10)
Вертинский, певший тогда ежевечерне в «Доме артистов», где «внизу было фешенебельное кабаре с Изой Кремер и Плевицкой, а вверху – карточная комната», вспоминал и о том, что однажды ночью, после концерта, в его комнату постучали два адъютанта и попросили поехать с ними к генералу Слащеву, в огромном пульмановском вагоне которого, стоявшем на вокзале, был самом разгаре банкет. Генерал и его спутница, одетая в офицерскую форму Лида, влюблённые в творчество Вертинского, попросили его спеть «Я не знаю, зачем…» – одну из самых пронзительных его песен.
«Мы все помешаны на этой песне. Странно, что никто не сказал этого раньше», –сказала Вертинскому спутница генерала. (11)
Владимир Галицкий вспоминал о Вертинском:
«В театрализованных программах театров «Миниатюр» он пел в своём обычном костюме Пьеро и стилизованном гриме. На сборных концертах «Дома актёра» он выходил во фрачной паре. Крошечная трубочка из слоновой кости на обшлаге фрака заменяла традиционную хризантему.
Его мягкий женственный голос, слегка жеманная интонация «в нос», изысканность чувств создавали нежную, оторванную от грубого, вещного мира поэзию экзотической любви на лоне природы, где-нибудь в “бананово-лимонном Сингапуре”». (12)
Газета «Театральный день» осенью 1918 года публиковала шуточную «Театральную энциклопедию для молодых хозяек». О Вертинском «энциклопедия» писала: «Печальный Пьеро. Отличается печальной особенностью для Одессы: „С глаз долой – из сердца вон”: придёт – хвалят, уйдёт – плюются. Впрочем, это Одессе стыдно, а не Вертинскому, который всё-таки в своём жанре – оригинальный, яркий и даровитый артист». (13)
Интересный факт – Вертинского обокрали в гостинице «Московская» – об этом писал «Театральный день» № 186 от 18 ноября (2 декабря) 1918 года.
Ещё одной безусловной звездой одесских театров была певица Изабелла Яковлевна Кремер, Иза Кремер, чьим первым мужем был редактор газеты «Одесские новости» Израиль Хейфец. После двухлетнего обучения вокалу в Италии она вернулась в 1911 году в Одессу и начала выступать в оперном театре, исполняя ведущие партии в «Богеме», «Иоланте», «Евгении Онегине», «Пиковой даме», «Фаусте», пробует силы в оперетте. В 1915 году на одном из одесских концертов артистка впервые выступила в жанре «интимных песенок», вызвав бурю аплодисментов. После этого Кремер окончательно переходит на эстраду, вскоре превратившись в звезду всероссийского масштаба наряду с А. Вертинским, Н. Плевицкой, Ю. Морфесси. В 1918-19 годах Кремер регулярно выступает в Доме артиста. Её стихи охотно публиковали одесские журналы.
Коллеги писали об Изе Кремер исключительно в восторженных тонах:
«Это был какой-то торжественный вечер. Кажется, его устраивала одна из одесских театральных студий по поводу своего юбилея. Приглашены были, что называется, все сливки, весь цвет театральной Одессы. В первых рядах сидели режиссёр городского драматического театра Николай Иванович Собольщиков-Самарин, артист того же театра Степан Леонидович Кузнецов, Александр Николаевич Вертинский, известная танцовщица Эльза Крюгер, популярные киноактёры Вера Холодная и Осип Рунич… В концерте на этом вечере участвовала Иза Кремер. Она пела много, с подъёмом. Её никак не хотели отпускать со сцены. И вот на очередной „бис“ она исполнила песенку „Все эти платки, все эти платочки…“, простенькую, немного сентиментальную, с довольно банальными мелодией и текстом. Но Иза Кремер пела её с таким неподдельным чувством, с таким проникновенным лиризмом, что зал буквально замер. … Когда артистка спела последнюю музыкальную фразу, никто не шелохнулся, словно боясь нарушить, спугнуть неповторимое очарование. Потом в общей тишине встал со своего места Собольщиков-Самарин, поднялся на сцену, подошёл к певице и, опустившись на колено, поцеловал край её платья. Тогда-то зал и разразился шквалом, бурей аплодисментов… Так пела Иза Кремер. Такое впечатление производила она на слушателей», – вспоминал Игорь Нежный. (14)
«Когда она с Митрофаном Днепровым спела в оперетте песенку „Ха-ца-ца“, через несколько дней не только весь город пел эту песенку, но в продаже появились галстуки и сорочки „Ха-ца-ца“ с портретом Днепрова и конфеты „Ха-ца-ца“ с портретом Кремер на коробках. Этот успех натолкнул её на мысль петь в концертах лирические и юмористические сюжетные песенки. Тексты она переводила с французского, немецкого, итальянского – языков, которыми хорошо владела, а затем и сама стала писать стихи для песенок. <…> В Изе Кремер сочетались две не так уж часто встречающиеся грани дарования: умная, образованная певица и умная, чуткая актриса. <…> … в „её манеру“ входили и искренняя веселость, и молодой задор, и пленительная улыбка, и умная насмешливость, и чудесный голос!», – писал Алексей Алексеев. (16)
Начинал свою деятельность на подмостках одесских театров миниатюр и Леонид Утёсов, начинавший как чтец, артист (в том числе и драматический) и позже ставший певцом. Именно в Одессе придумал он комический хор, в котором пели босяки, опустившиеся интеллигенты, разного рода неудачники, одетые во что горазд и представлявшие из себя живописную картинку. Под стать им был и дирижёр с моноклем в глазу.
«Если бы меня сегодня спросили, что было предтечей моего оркестра, то я бы сказал — этот комический хор. Не случайно я не оставил его после нескольких дней показа, как это обычно бывало с моими номерами, я застрял на нем довольно долго, чувствуя, что не исчерпал его возможностей до конца, и выступал с ним не только в Одессе, но и в Москве и в Свободном театре Ленинграда», – вспоминал он. (17)
Знаменитые слова Бабеля об Утёсове: «Мы предчувствуем высоты, которых он может достигнуть: тирания вкуса должна царить в них» появились неспроста. Распространённая в одесских театрах тенденция к пошлости коснулась и его. Вот несколько примеров. Во время исполнения сценки „Хор братьев Зайцевых“ (где Утесов играл роль дирижера и размахивал руками так, чтобы манжеты слетали с рук и летели в зал), он кричал зрителям: „Подай белье!“ А в ответ на аплодисменты после исполнения куплетного номера сообщал публике: „Хватит хлопать – хочу лопать“. Понятно, что, создавая тот или иной номер, актер не мог не учитывать интересы массовой аудитории. Основной же публике такие номера нравились. Недостатки в работе актера отмечались в некоторых рецензиях: «Слишком уж грубо играет еврея-студента Утесов». И еще: «...в ущерб изображаемому персонажу старался всячески комиковать». Но, справедливости ради, следует отметить, что положительных и благожелательных отзывов было намного больше: «Недурно рассказывает еврейские анекдоты г. Утесов», или – «Несомненно даровитый, музыкальный, с чутьем, мастер на комические роли, но, увы, слишком рано познал сладость успеха. И жаль будет, если он так и закончит „миниатюрными“ успехами. А успех у него большой... Любимец Большой и Малой Арнаутской». (18)
ФИНАЛ7 февраля 1920 года длинная история смены властей в Одессе закончилась. Город окончательно заняли большевики.
«Одесса стояла разграбленная, пустая, голодная. Трубы фабрик и заводов не дымились, трамваи не ходили, топлива не было, хлеб выдавался по карточкам. Городу предстоял долгий и нелёгкий путь через разруху и голод. <…> Центральная часть города опустела, многие магазины закрылись, в ресторанах организовывали общественные столовые. Быт военного коммунизма стал прививаться и в Одессе. От него неотделимо распределение, недоедание, туго затянутые ремни на поясах. … Наступило лето. Театр „Фарс“ закрылся», – писал Владимир Галицкий. (19)
А вот что писал об этих днях Леонид Утёсов:
«… разнёсся слух, что к Одессе приближается Красная Армия. Белогвардейцы засуетились, побежали с чемоданами на пароходы. Я злорадно смотрел им вслед и испытывал удовольствие, видя их жалкими и ничтожными.
Полки красных ворвались в Одессу вихрем, и этот вихрь смел в море остатки беляков. Они уже не дрались с врагом, они дрались за каждое местечко на пароходе. Корабли отшвартовывались без гудков, посылая городу густые клубы черного дыма, словно свою бессильную злобу.
И было смешно при мысли, что все „спасители“ России уместились на нескольких судах. Скатертью дорога! Но когда „дым“ рассеялся, оказалось, что вместе с ними уехали Вертинский, Морфесси, Липковская и Кремер. Этого я не ожидал. Их поступок мне был непонятен и тогда уже показался нелепостью. Ну да бог с ними, мало ли что может сделать растерявшийся, слабовольный и не представляющий ясно что к чему человек». (20)
Судьбы всех эмигрантов сложились по-разному. Иза Кремер сделала блестящую карьеру, уехав сначала в Константинополь, затем в Париж, потом в Нью-Йорк и прожив последние тридцать лет в Аргентине. В Америке её раскруткой занялся сам Сол Юрок. Во время гастролей в Лондоне её представили Уинстону Черчиллю. В 1943 году он пригласит её выступить в Тегеране, на конференции – перед Рузвельтом и Сталиным. Вместе с ней выступали Морис Шевалье, Вадим Козин и Марлен Дитрих.
Юрий Морфесси жил в Париже и Югославии. В Париже Морфесси пел сначала в «Тройке», потом в «Кавказе» Балиева, затем — долгое время в «Эрмитаже». С 1935 Морфесси надолго поселился в Югославии. В годы Второй мировой войны он вступил в артистическую бригаду «Русского корпуса», созданного русскими эмигрантами в Югославии. В 1943 году гастролировал в Берлине, где записал пластинки. По мере продвижения Красной армии на запад Морфесси отступал с немецкими частями и в итоге оказался в городке Фюссен, где и умер в 1949 году.
Трагически завершилась жизнь Василия Вронского. В марте 1944 года, при приближении к Одессе советских войск, власти Германии планировали эвакуировать театр Вронского, но Вронский саботировал это решение, в результате работники театра не были вывезены в Германию, имущество также осталось в театре. 6 октября 1944 года Вронский был арестован сотрудниками СМЕРШ в городке Либлинг на западе Румынии. Он был доставлен в Одессу и обвинён в сотрудничестве с румынской разведкой и антисоветской агитации (дело № 2494). Следствию не удалось найти доказательств сотрудничества Вронского с румынской контрразведкой и немецкой полицией, однако Вронский был вынужден согласиться с обвинениями в антисоветской агитации. 2 марта 1945 года он был осуждён военным трибуналом НКВД на 10 лет исправительно-трудовых лагерей и умер в феврале 1952 года в Николаевской области, в сельскохозяйственной исправительно-трудовой колонии № 12. Похоронен в общей могиле, место захоронения неизвестно. В 1996 году Василий Вронский был реабилитирован в связи с отсутствием в деле доказательств преступления.
На этом, пожалуй, и заканчивается история одесских кабаре и театров миниатюр досоветского периода. К моменту их прихода в Одессе почти не осталось актеров – те, кто не эмигрировал, вскоре уехали в столицы. Переехали в 1922 году в Москву даже участники театра «Крот». Короткий всплеск случился в середине 1920-х, во времена НЭПа. Так, в 1924 году в бывшем помещении театра «Фарс» на Ланжероновской, 24 (теперь она называлась Ласточкина) открылось кабаре «Даёшь веселье». И затем долгое время, почти до конца 1950-х годов, в Одессе не было театра «лёгкого жанра». Лишь в 1958 году появился Одесский городской студенческий театр миниатюр «Парнас-2», среди основателей которого были Михаил Жванецкий и Виктор Ильченко, Роман Карцев и Давид Макаревский. Ещё один театр был основан вернувшимися из Ленинграда от Райкина Жванецким, Карцевым и Ильченко в 1970-м году, но просуществовал он недолго, как и возникший в 1987 году театр миниатюр «Комедиум». Нет в Одессе театра миниатюр и сегодня.
1 - [Нет автора]. «Театральный день», № 231, 10 (23) января 1919 года. С. 4.
2 - Вот что писал об этом уже знакомый нам Пер Гюнт: «Театральная жизнь в Одессе засверкала всеми цветами радуги. Открыл Н. Балиев сезон в бывшем „Гротеске“. И с первого же слова принялся отчитывать одесситов. Одесский хороший тон заключается в том, чтобы запаздывать к началу спектакля. На сцене идут очаровательные художественные сцены по Пушкину. А публика марширует по фойе и проходам театра. Но г-н Балиев не прав. Одесситы, это те, которые сидят на местах. А в проходах и в фойе маршируют приезжие. Которых теперь больше в Одессе, чем коренных одесситов. Этим и объясняется подъём сборов в театрах. Балиевская „мышь“ начала с аншлага. Полно было и в театре литературно-артистического общества. И в „Весёлой канарейке“, прелестном кабаре г-на Алмазова. И на открытии „Дома артистов“. Зал „Малого театра“ неузнаваем. Из холодного, запущенного, забытого Богом и полотёрами места он превратился в художественный уголок. На открытии была буквально „вся Одесса“. И эта вся Одесса осталась очень довольна». «Театральный день», № 229, 8 (21) января 1919 года. С. 4.
3 - В. Галицкий. Театр моей юности. М., «Искусство», 1984. С. 42.
4 - И. Нежный. «Былое перед глазами. Театральные воспоминания». М., Всероссийское театральное общество, 1965. С. 65.
5 - В. Галицкий. Театр моей юности. М., «Искусство», 1984. С. 40.
6 - Л. Утёсов. «Спасибо, сердце!». М. Всероссийское театральное общество, 1976. С. 92.
7 - «Благоухающий пепел. По страницам одесской периодики». Одесса, 2009. С. 306.
8 - Авраам Фишзон – актёр и антрепренёр, создавший в Бердичеве труппу актёров и перебравшийся с ними в Одессу.
9 - «Благоухающий пепел. По страницам одесской периодики». Одесса, 2009. С. 331.
10 - http://morpolit.milportal.ru/aleksandr-vertinskij-odessa/
11 - Там же.
12 - В. Галицкий. Театр моей юности. М., «Искусство», 1984. С. 78
13 - «Театральный день», № 170 от 1 (14) ноября 1918 года. С. 7.
14 - И. Нежный. «Былое перед глазами. Театральные воспоминания». М., Всероссийское театральное общество, 1965. С. 70.
15 - А.Г. Алексеев. Серьёзное и смешное. М., «Искусство», 1984. С. 82.
16 - Л. Утёсов. «Спасибо, сердце!». М. Всероссийское театральное общество, 1976. С. 140.
17 - https://www.migdal.org.ua/times/13/2033/?&print=1
18 - https://www.migdal.org.ua/times/13/2033/?&print=1
19 - В. Галицкий. Театр моей юности. М., «Искусство», 1984. С. 82, 84-85.
20 - Л. Утёсов. «Спасибо, сердце!». М. Всероссийское театральное общество, 1976. С. 145.
скачать dle 12.1