ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 222 октябрь 2024 г.
» » Денис Драгунский. СОБЛАЗН ПОДЛИННОСТИ

Денис Драгунский. СОБЛАЗН ПОДЛИННОСТИ

Редактор: Евгения Джен Баранова


(Фрагмент из книги «Дочь любимой женщины», выходящей в октябре в редакции Елены Шубиной, АСТ, Москва)



Стремление к «подлинности» появилось не из-за усталости от вымысла и лжи, а из-за страха перед самой жизнью, перед ее зыбкостью и неопределенностью.

1. Театральная история
В одном театре один режиссер решил создать спектакль, которого дотоле не бывало – спектакль необычайной жизненности.
Спектакль был о людях, которые живут в глухой провинции, на окраине бедного городка, да еще и в бараке. Но это были не просто обыватели, а ссыльнопоселенцы, люди тяжелой и несправедливой судьбы. Их силой выслали из родных мест и заставили жить вот в этом месте.
Режиссёр хотел добиться абсолютной истинности. Чтоб все происходило в реальном времени и в реальном пространстве, не говоря уже о реальных костюмах, включая носки и нижнее белье.
Чтобы создать абсолютно реальное пространство, пришлось закрыть проем сцены четвертой стеной – не условной, как у Станиславского, а самой настоящей. Правда, теперь зрители их не видели. Но зато они слышали, как герои за стеной – что делают? Да просто живут во всей полноте понятия «жизнь».
Сидя в зале на так называемых «открытых репетициях», зрители тихо восхищались реальностью происходящего за стеной. Тем более что билеты на эти репетиции стоили очень дорого, а режиссер постоянно рассказывал, как он заставляет актеров гнать самогон и жарить картошку, заниматься любовью на железных кроватях за тонкими занавесочками, беременеть и рожать детей.
Зрители очень волновались, слыша сквозь стену сначала хихиканья флирта, потом стоны секса, потом звуки рвоты беременной женщины, потом крики роженицы, потом первый плач новорожденного, а потом радостные голоса людей, празднующих крестины ребенка – и вот так целый год, наверное. А то и дольше. Потому что к окончательному показу спектакля надо было хорошо подготовиться.
Но вот день великой премьеры настал.
Зал был полон. Билеты стоили каких-то несусветных денег. Ложи блистали. Партер кипел. На ярусах люди сидели по трое на одном стуле. Студенты лежали в проходах.
Свет погас, и стена между залом и сценой стала медленно раздвигаться.
Было невероятно тихо.
Свет зажегся.
На сцене не было буквально ничего. Несколько голых железных кроватей и пустая картонная коробка. Какой-то человек запихнул в эту коробку эмалированную кастрюлю, предварительно завернув ее в байковое одеяло, взял коробку под мышку и быстро ушел.
Прошло ещё минут пять.
На сцене появился режиссёр и тихо, но очень слышно сказал:
– Они уехали. Понимаете, господа… Вернее, вам, людям благополучным и сытым, этого не понять. Но вы все же постарайтесь. Сегодня у них кончился срок высылки. Теперь они больше не ссыльнопоселенцы, а свободные граждане. Поэтому они быстро собрались и поехали. По домам, понимаете? На родину, ясно вам?
Он прошёлся по сцене и сказал:
– Пожелаем им доброго пути.
Помолчал ещё и сказал:
– Ну, всё.
Махнул рукой и скрылся за кулисами.
Гром аплодисментов чуть не обрушил потолок.
А журналисты, театральные обозреватели и критики бегом помчались в свои редакции, чтобы сообщить тем, кто сегодня вечером был в театре – что они видели самый великий спектакль нашей эпохи.

2. «Основано на реальных событиях».
Для меня загадка, зачем это пишут в титрах или аннотациях. Ну, ладно пишут – мало ли чего напишешь на афише или обложке, чтоб смотрели (покупали). Самое смешное, когда это пишут как бы в оправдание. «Вам не нравится этот фильм (роман), вы находите его искусственным, вымученным, конъюнктурным – а ведь он основан на совершенно реальных событиях, и его герои – на самом деле реальные люди». Ну и что тут удивительного? Бывает ведь честный нон-фикшн – биография знаменитого человека, документальный рассказ о реальном событии, и т.п.
Но тут вот какая закавыка. Биографический роман о прославленном маршале или академике-нобелиате, с именами и фамилиями – это сложившийся тип книги нон-фикшн. А вот написать этакий «как бы художественный, но отчасти нон-фикшн» о неких реальных, но не очень знаменитых личностях – не получится. Это будет уже не нон-фикшн, а самый что ни на есть «фикшн», который судят по совсем другим законам. Не по законам документалистики, а по законам художественной литературы.
Почему? Потому что прототип никому, кроме автора, не интересен. Он не может сам по себе служить ориентиром. Мы не можем воскликнуть: «А на самом деле все не так было!» (что на самом-то деле означает: «в других книгах рассказано по-другому!») - как восклицаем, читая нон-фикшн про Шостаковича или Ландау, например.
А тут – извините. Никого не интересует, что описанная вами история на самом деле случилась в таком-то году в таком-то городе, с такими-то людьми. Важно, как это написано.
В конце концов, все художественные тексты так или иначе «основаны на реальных событиях», то есть на событиях, действительно имевших место. И в них действуют некие «реальные персонажи», то есть люди, которые на самом деле жили и совершали примерно такие же, как в книге, поступки. Надоевшие примеры – и «Война и мир», и «Преступление и наказание», и «Бесы». В конце концов, любой текст – это некое «лего» из кусочков реальных историй, реальных людей и реально сказанных слов.
Авторы иногда ставят в начале текста вот такие забавные заявления.
Либо: «Все события и персонажи являются вымышленными, все совпадения случайны».
Это означает – перед вами памфлет. Так что ловите тайные намеки, разгадывайте имена, адреса, должности.
Либо же: «Основано на реальных событиях».
Это означает – если текст вас не убеждает, если вы не верите автору, то вы дураки, потому на самом деле все так и было.
Но в искусстве действует совсем другое «на самом деле», чем в жизни.

3. «Красная книжечка»
Не так давно с огромным успехом прошел фильм «Зелёная книга» – о чернокожем пианисте и его шофере-расисте. В конце концов они подружились, и расист почти изжил свои предрассудки. А афроамериканец – свои. Умеренно трогательная, очень политкорректная и морализующая история.
Думаю, мы – бывшие советские люди – тоже можем сочинить не хуже.
Вот, например, так:
***
1937 год, январь.
На секретном заводе под Челябинском – взрыв. Производство советского чудо-оружия застопорилось.
Сталину докладывают, что в деле может разобраться только профессор Антон Викентьевич Белосельский. Он уже приговорен к расстрелу на Втором Московском процессе как троцкист, но еще не казнен. Сталин приказывает наркому внутренних дел Ежову найти надежного человека, который отконвоирует профессора на Южный Урал. Это сложное задание, потому что фото профессора уже помещено во всех газетах, и трудящиеся хотят убить его, как бешеную собаку.
Ежов поручает дело капитану госбезопасности Яну Газемберу. Сын румынской еврейки и венгерского австрийца – он в ЧК считается кровавым садистом. Он патологический русофоб. Кроме того – гомосексуал, побывал даже любовником самого Ежова. Он с презрением и брезгливостью относится к самой идее семейной жизни, к женщинам, терпеть не может детей. Он убежденный плебей. А профессор – русский дворянин, натурал, семьянин, с нежностью вспоминает о своей жене и четверых малышах. И, по старой дворянской привычке, не любит «извращенцев и инородцев».
Но в ходе длинной поездки, в которой злобный Газембер вынужден с помощью маузера и своей красной книжечки защищать Белосельского от разгневанных трудящихся – они начинают понимать друг друга.
Кровавый чекист-гей понимает, что дворянин, гомофоб и шовинист Белосельский – это несчастный человек, изуродованный ужасной средой дворянства, гимназии и университета. А шовинист-натурал профессор чувствует, что под суровым френчем чекиста, который походя пристает к мальчикам-официантам, бьется нежное сердце, полное любви к женщинам и великой русской культуре.
Авария на заводе ликвидирована.
Профессор Белосельский даёт инженерам нужные указания, и линия по производству чудо-оружия вот-вот вновь начнёт работать.
Последний разговор в гостиничном номере. Герои вспоминают свое детство.
Выясняется, что оба они из Бессарабии, а отец профессора, известный тамошний антисемит, во время погрома убил деда и бабку Газембера и изнасиловал его мать. То есть не исключено, что они – братья. Белосельский становится перед ним на колени и просит прощения. Газембер его прощает. А Белосельский в ответ прощает его за то, что «инородцы сделали с Россией». Они оба понимают, что России нужно не чудо-оружие, а духовное возрождение, демократия и толерантность.
Поняв это, они среди ночи выходят из гостиницы.
Сначала на завод. Белосельский обрывает и перепутывает все провода на диспетчерском пункте. Потом идут в городской отдел НКВД, где Газембер сжигает все доносы и расстрельные дела.
Возвращаются в гостиницу. Но там их ждет другой человек с красной книжечкой. Чекист Газембер арестован, а профессора Белосельского должны везти в Москву для исполнения приговора.
На прощание они обнимаются, теперь уже как лучшие друзья, как братья.
Даже чекист номер два не может сдержать слез.
***
Хотя все это на самом деле – несмотря на общий трагизм контекста – очень смешно. Даже если в архивах отыщутся документальные материалы, подтверждающие реальность этой высосанной из пальца истории.
Литература бывает гораздо более правдивой, чем жизнь.
А жизнь, в свою очередь, бывает куда более слащавой и надуманной, чем литература.

4. «Это не факт, это на самом деле было»
Если в «документальном театре» вдруг окажется, что несчастные несытые и небритые люди в помятых пропотевших одежках, сидящие на деревянных чемоданах в обшарпанной квартире, которых представили жертвами какой-то социальной катастрофы – это не «настоящие несчастные», а актеры – то зрители сочтут себя оскорбленными. Хотя радоваться надо как минимум двум вещам. Во-первых, на самом деле этим людям совсем не так плохо, как они изображают. Во-вторых, перед нами прекрасные артисты, раз мы им поверили, браво!
Если в «документальной прозе» вдруг окажется, что все это автор сочинил, выдумал, нафантазировал и изложил в форме очерка или репортажа – то читатели считают, что их обманули. Так было с повестью Валерия Аграновского «Остановите Малахова», которая в 1976 году печаталась в «Комсомольской правде» в виде серии статей. Читатели были разочарованы, узнав, что это не репортаж, а беллетристика. Хотя надо было аплодировать писателю.
Но нет! В зрителях и читателях бушует какое-то римское чувство: чтоб гладиатор умирал по-настоящему.
Зачем? А затем, чтоб увидеть жизнь как она есть.
Но невдомёк этим новым римлянам, что «жизнь как она есть» - в смысле правдивости гораздо менее надежна, чем беллетристика, чем художественный вымысел. История Анны Карениной (Раскольникова, Свидригайлова и т.д.) безупречна с точки зрения истины: никакой критик не скажет, что «на самом деле все было не так!». Но попробуйте рассказать на ток-шоу историю реальной Анны К. из соседнего подъезда. Вас тут же уличат в тысяче неточностей и передержек, в неведении и в злонамеренном вранье.
Жизнь как она есть, реальная жизнь – бесконечно лжива и неточна, в отличие от жизни-вымысла. Каждый так называемый факт – сам по себе сомнителен и требует бесконечных уточнений, которые все время переворачивают его смысл, а иногда и ставят под сомнение и самое «фактичность» (было или не было).
Поэтому стремление к «подлинности» появилось не из-за усталости от вымысла и лжи, а из-за страха перед самой жизнью, перед ее принципиальной зыбкостью и неопределенностью. Перед необходимостью искать истину самостоятельно и безо всяких гарантий.
Стремление к подлинности – тоталитарно по сути. Это желание некоего «окончательного факта». Это спрос на «окончательного учителя», который нам, запутавшимся в сомнениях людям, наконец расскажет, как оно было «на самом деле».
Дело кончается грандиозными инсценировками жизни, в которых искомая подлинность – не более чем изящный художественный прием, не лучше и не хуже, чем в классицистической пьесе, где античные герои говорят французскими стихами и наряжены в парики и камзолы.
Дело кончается выставками, на которых половина экспонатов – подделки.
Впрочем, какая разница? Если картина три раза перепродана на хороших аукционах как подлинная, то она тем самым становится подлинной. Так сказать, по рыночному определению.
Вот и все о подлинности. Не надо преувеличивать.

скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 329
Опубликовано 30 сен 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ