ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Александр Мельник. МЕБЕЛЬ, БЕЛЬГИЯ, ЖУРНАЛЬНЫЙ МАГАЗИН

Александр Мельник. МЕБЕЛЬ, БЕЛЬГИЯ, ЖУРНАЛЬНЫЙ МАГАЗИН


Цикл эссе


Гулька

Наша эмигрантская жизнь началась в феврале 2000 года, когда мы с Оксаной приехали в Бельгию и поселились в небольшой, но довольно уютной студии студенческого городка Лувэн-ла-Нёв. Студия представляла собой одну комнату с двумя окнами и с деревянной лестницей, ведущей на второй ярус, где располагались кровать и чуть в стороне – крошечный туалет с душем. Потекли мои студенческие будни… Каждый день я ходил на занятия, а Оксана занималась хозяйством и усиленно изучала французский язык.

В начале мая на нашем подоконнике, прямо за стеклом, одна пара голубей свила себе гнездо из веточек и прутиков, которые им каким-то непостижимым способом удалось прикрепить к оконной раме. Через несколько дней в гнезде появились три яйца. Мама-голубка терпеливо их высиживала, а папа-голубь периодически её подкармливал. Всё это происходило на наших глазах (естественно, когда мы были дома). Каждый раз, сидя за кухонным столом, мы смотрели на ворковавшую голубку, сидевшую по другую сторону стекла к нам в профиль. Два яйца оказались бракованными, и голуби сами сбросили их на землю. Из третьего же яйца вскоре вылупился птенец, которого мы назвали Гулькой. Он был похож не на птицу, а на неопределённой формы шевелящийся комок, из которого периодически возникал широко раскрытый клюв.

Голубёнок подрастал прямо на наших глазах. Кормил его сначала папа, а потом в поисках пищи начала улетать и мама-голубка. К тому времени мы научились их различать. Мало-помалу птенец начал ёрзать в своём тесном гнёздышке и стал пытаться из него выходить. Каждый день мы открывали окно, чтобы проветрить студию, поэтому Гулька с первых дней своей птичьей жизни привык к нашему существованию. Однажды он выбрался из гнезда и потопал в сторону раскрытого окна, замер на мгновенье… и, перешагнув через раму, ступил на подоконник нашей студии. Мы стояли как вкопанные, боясь испугать пернатого гостя. Птенец, стоя на узком подоконнике, фактически внутри студии, поглазел на нас, затем развернулся и пошагал в своё гнездо. Так повторялось несколько раз.

А в один из майских дней Гулька, подойдя снаружи к раскрытому окну, сделал шаг, другой, отчаянно забил крыльями и… влетел в нашу комнату. Это был его первый полёт – не под синим небом, а под потолком нашей тесноватой студии. Голубь сделал несколько кругов и приземлился… прямо на Оксанину голову. В этот момент я его сфотографировал. После этого Гулька опять вернулся в гнездо. Он пробыл в нём ещё несколько дней. Родители продолжали приносить ему червячков и разных козявок. Иногда росший на глазах голубь по привычному маршруту заходил к нам в студию и позволял взять себя в руки. Мы привыкли к птенцу и гладили его, как котёнка. А в середине мая Гулька исчез. Он вырос и по зову природы улетел к своим пернатым собратьям. Время от времени мы видели нашего «летающего котёнка», сидящего на дереве напротив дома, а потом потеряли его из виду.

Прошло около месяца. Однажды вечером мы с Оксаной пили чай. Вдруг раздался шум крыльев… На подоконник прилетел и сел большой взрослый голубь. Это был наш Гулька. Мы осторожно открыли окно. Голубь нас не испугался, но заходить не стал. Он жил уже по своим птичьим законам. Несколько минут мы смотрели друг на друга. Наконец Гулька вспорхнул с подоконника и улетел – на этот раз навсегда.


Собачья будка

Чем только не приходилось нам с женой заниматься в первые годы жизни в Бельгии! Избавлю читателей от перечисления всевозможных шабашек и авантюрных проектов, от грубо-физических до высокоинтеллектуальных, расскажу лишь об одной небольшой истории.

Лет десять назад, когда мы жили уже в Льеже, мой хороший знакомый Марк предложил небольшую работёнку на день. Надо было покрасить стены на кухне его дома, расположенного за городом, в живописной лесистой местности. Я согласился и через несколько дней приехал к нему на своём допотопном «Ниссане». У ворот меня встретил приветливым лаем огромный чёрный пёс, так и норовивший лизнуть меня в нос, хотя раньше мы никогда не встречались. Вышедший из дома Марк показал необходимые инструменты, проводил на кухню и вскоре оставил меня наедине с приготовленными для покраски стенами. Работа закипела. Я сновал по кухне с кистями и красками, ощущая себя если не Рембрантом, то по крайней мере Малевичем – правда, мои квадраты были не чёрными, а исключительно белыми. Весь день прошёл в работе. Ближе к вечеру вместе с женой и детьми вернулся Марк. Все заохали и заахали, восхищаясь моей шедевральной покраской. Было ещё довольно светло, и Марк попросил меня покрасить собачью будку.

Мы вышли во двор. Свободно бегавший там пёс был безжалостно привязан к столбу у входных ворот, и вскоре я опять остался наедине со своими кистями. На этот раз моим холстом должна была стать собачья будка. Я принялся её изучать. Скажу сразу – подобных будок раньше мне видеть не приходилось. Нет, с виду это была обычная собачья конура, только она была раз в пять больше наших российских будок. Внутри неё имелись две вместительные «комнаты», соединённые между собой широким проходом. Комната напротив входного лаза служила своего рода собачьей гостиной, лёжа в которой можно было наблюдать за всеми перемещениями по двору. В глубине же находилась, очевидно, собачья спальня. В будке без проблем могли бы переночевать, скажем, два бомжа. Я взялся за работу – очистил крышу и внешние стены от грязи, заменил белую краску на более практичную зелёную и начал энергично размахивать кистью. Собака, время от времени поскуливая, с интересом за мной наблюдала. Тем временем незаметно стемнело, из-за деревьев вышла полная луна, а в хозяйском доме на кухне зажёгся свет. Через час, закончив покраску, я залез в будку и навёл в ней порядок – вытер тряпкой стены и подмёл пол. Работа была сделана. Я, чуть подогнув ноги, прилёг в собачьей «гостиной» лицом к выходу. Напротив, в ярко освещённой и свежевыкрашенной кухне семейство Марка готовилось к ужину. В десяти шагах от меня повизгивал пёс. Луна освещала мою выглядывавшую из собачьей будки голову. Почему-то очень хотелось выть.


Диван

Долгое время в нашей маленькой квартирке при магазине мы с женой укладывались спать практически на полу, а точнее – на матрацах, уложенных на деревянные раскладушки без ножек. Наконец, когда эта экзотика нам осточертела, нужная сумма денег была накоплена, а вожделенный диван после долгих хождений по магазинам был найден в ближайшем торговом центре. На всякий случай поясню, что для нормальной кровати места в нашей студии нет.

Рано утром Оксана осталась в магазине, а я в сопровождении местного алкоголика Луи (очень доброго, но невыносимо вонючего мужика) отправился в магазин. Диван стоил недёшево, около 450 евро. Накануне я узнал, что магазин окончательно закрывается после распродажи всего товара. Поэтому на всякий случай поплакался хозяину о том, что у меня всего 400 евро, но я готов сразу же заплатить наличными. Хозяин согласился с такой радостью, что я тут же пожалел о том, что не назвал сумму в 300 евро. После оплаты продавец спросил, заказывать ли машину для доставки дивана на дом. Очень удивился моему ответу, что мы понесём диван сами. А зачем мне платить за машину, если до нашего дома всего около километра и у меня есть дешёвая бельгийская рабсила?

Хватаем диван с обеих сторон и под жалостные взгляды персонала бодро выходим из магазина. Так проходим первую сотню метров. Идём по узкому тротуару, пыхтим, кряхтим, а диван тем временем медленно выскальзывает из наших рук. Останавливаемся и отдыхаем несколько минут. Потом снова в путь. Картина для Бельгии довольно непривычная – два взрослых мужика идут по оживлённой улице с новеньким диваном. Но это всего лишь цветочки... Переходим по мосту через речку. Диван опять выскальзывает из наших вспотевших рук. Останавливаемся, садимся на него посреди моста и устало смотрим на речку. Картина очень живописная – раннее утро, проснувшийся город и река, видами которой, сидя на диване, любуются два уставших потных мужика. Машины нам сигналят, прохожие весело оборачиваются и приветственно машут руками. Некоторые меня узнают и здороваются. Я, восседая на диване, небрежно киваю им головой. От Луи невыносимо воняет, но обратного пути нет – только вперёд!

Поднимаемся и продолжаем наш крестный ход. Ещё несколько остановок. До дома осталось несколько сотен метров. Идём по тротуару мимо небольшой группы людей. Диван опять скользит на землю. Садимся на него рядом с толпой и смотрим тоскливо на шумную дорогу. В этот момент рядом с нами останавливается городской автобус. Пассажиры, глядя на нас, давятся от смеха. Оказывается, мы сидим на диване прямо на автобусной остановке! Многие наверняка подумали, что городская администрация решила экипировать все остановки диванами. Но нам не до смеха – осталось ещё несколько сотен метров пути. Вперёд!

После этого мы останавливались и сидели на диване: перед светофором, у входа в продовольственный магазин, напротив аптеки и даже на проезжей части (в одном месте тротуар был перекрыт из-за каких-то работ). Наконец, чуть живые от усталости, дошли до нашего дома и с трудом затащили диван вовнутрь. Луи, получив свои несколько банок пива, незаметно исчез. Я ещё несколько дней не мог отдышаться. Так в классическом русском стиле были сэкономлены жалкие 25 евро (стоимость доставки дивана на дом).


Водка и медведь

Много лет назад, во французском портовом городе Сен-Назер, хозяин небольшой гостиницы показал нам с женой карту России, которую ему подарил один из его русских постояльцев. На самом деле на карте была изображена только европейская часть России, до Урала, но француз этого не знал. Когда я показал ему правой рукой, вытянув её во всю длину, где в масштабе карты находился бы Владивосток, он не поверил и потребовал доказательств. Мы поняли, насколько нас плохо знают.

Позже, уже живя в Бельгии, мы не раз убеждались в том, что знания наших знакомых бельгийцев о России сводятся к нескольким устойчивым стереотипам. В России очень холодно, а в Сибири – вечная зима с морозами 50 градусов. В России много медведей, которые часто заходят даже в крупные города. Русские пьют водку прямо из бутылок, чтобы спастись от холода. За всем этим неусыпно наблюдает КГБ. Горбачёв сломал Берлинскую стену, а Ельцин много пил. С Путиным к власти пришли разведчики. В Санкт-Петербурге почти так же красиво, как в Версале. Русские самолёты часто падают. Русские программисты самые талантливые. Русские женщины очень красивые, но быстро толстеют. Русские романы очень тяжело читать, так как в них встречается множество вариантов одного и того же имени (Маша, Машенька, Мария, Мария Сергеевна ...). И т.д. Каждый день комментировать все эти утверждения – истинные и не очень – порядком надоедает.

Однажды, когда один из бельгийских покупателей нашего газетно-журнального магазина, узнав, что мы из Сибири, начал втягивать голову в плечи и изображать из себя обмороженного, я решил над ним пошутить. Популярно объяснил, что раньше, живя в Сибири при морозе в 50 градусов, выходя при необходимости на улицу, я всегда брал с собой бутылку водки (которая у нас вместо воды), подходил к первому попавшемуся медведю, и мы вместе её распивали. После этого я шёл по своим делам, а спившийся медведь оставался ждать других прохожих. Покупатель не поверил, но смеялся от души!


Первое ограбление

Свечерело... Кончился долгий рабочий день, а вместе с ним и вся муторная повседневная тягомотина. Я устало стою за стойкой нашего газетно-журнального магазина в предвкушении баночки хорошего бельгийского пива. Научные монографии и статьи, читаемые мною в перерывах между клиентами в ходе работы над диссертацией, решительно отодвинуты в сторону. Жена Оксана возится где-то рядом, в нашей небольшой квартирке, в которую можно попасть прямо из магазина. Входная дверь звякает и пропускает молодого парня, с виду то ли наркомана, то ли русского беженца. Лицо у посетителя довольно напряжённое. Просит пачку сигарет «Lucky strike». Я тянусь к задней стойке за сигаретами, а когда поворачиваюсь к покупателю, вижу направленный мне прямо в глаза чёрный пистолет средних размеров. Парень с нервной улыбкой добавляет:

– И кассу, пожалуйста.

В кассе было всего сорок евро бумажками – буквально за пять минут до этого жена унесла всю выручку. Я, не сводя глаз с пистолета, отдаю грабителю эти несчастные купюры. На шум вошла моя верная соратница. Увидела направленный на меня пистолет и обомлела. В этот момент парень выбежал из магазина, перебежал через дорогу и скрылся в близлежащем парке. Я позвонил по телефону в полицию, но та уже в курсе (у нас есть секретная кнопка, и я успел на неё незаметно нажать). Тем временем моя бесстрашная жёнушка-сибирячка побежала в парк и столкнулась там с грабителем, который к тому времени успел переодеться. При этом парень совершил роковую ошибку – в магазине он был в серой неприметной одежде, а в парке переоделся в яркую цветную куртку. Заметив, что его выследили, он направился было вслед за Оксаной, но потом развернулся и убежал. Через несколько минут к магазину подъехала полиция. Я рассказал полицейским суть дела, описал приметы нашего «гангстера». При этом мой рассказ по своим рациям слушали полицейские, ездившие неподалёку в других патрульных машинах. Вскоре грабителя в яркой цветной куртке задержали в двухстах метрах от нашего магазина и привезли уже в наручниках. Я его опознал, тот не стал отпираться и во всём признался. Это действительно был наркоман, француз, искавший деньги для очередной дозы наркотиков. Через час нас Оксаной пригласили в полицию, где вежливо вернули сорок евро и даже начатую парнем (должно быть, уже в полиции) пачку сигарет «Lucky strike». Вот такой вот хэппи-энд. Поздно вечером, за ужином, пиво показалось мне намного вкуснее обычного.


Девушки для турка

Этого покупателя я раньше никогда не видел. Пожилой крепкий мужчина лет шестидесяти, лысоватый, с седыми «казацкими» усами, он стоял перед иностранными газетами и перебирал их одну за другой. Дойдя до турецкой «Hurriyet», покупатель удовлетворённо крякнул, неторопливо рассмотрел фотографии на первой странице и пошёл в мою сторону расплачиваться.

– Уже несколько месяцев живу в Бельгии, но первый раз встречаю турецкую газету. Буду теперь к вам ходить! – пояснил турок на очень плохом французском языке, доставая из кошелька мелочь. Я отсчитал мужчине сдачу и поинтересовался, где он живёт.
– Это совсем рядом! – оживился тот. – Через два квартала.

Он подробно рассказал сначала о доме, в котором недавно снял квартиру, потом о самой квартире. Затем вдруг оглянулся и доверительно сообщил:

– Вы знаете, самое интересное – заходите в туалет и видите девушку. Раз – и свет загорается!

Я недоверчиво посмотрел на турка. На сумасшедшего он не походил.

– То же самое в спальне. Заходите туда в полумраке, нащупываете девушку – опс, и свет горит. Но ведь в спальне этим никого не удивишь!

На всякий случай я придвинул поближе красную кнопку вызова полиции. А мужик разволновался:

– Знаете, всё это очень напоминает мне Турцию... Целый день пробегаешь по Льежу в поисках куска хлеба, устанешь, как собака, а вечером придёшь домой, дёрнешь девушку, и вся ностальгия проходит.

Он так и сказал: «дёрнешь», ничуть при этом не смутившись. В детстве мне приходилось дёргать одноклассниц за косички, но тут пахло чем-то более серьёзным.

– А как выглядят девушки? – наивно поинтересовался я.
– Да обычные девушки, как везде. Тоненькие, но прочные! И на ощупь приятные – какие-то шероховатые. Как будто самодельные.

До меня начало доходить. Ещё два-три вопроса, и всё стало на свои места. Турок рассказывал мне о милых его сердцу бра, по прихоти хозяина квартиры висевших на стенах и туалета, и спальни. При этом седовласый турецкий эмигрант перепутал французские слова «fil» (филь) – нитка, проволока, и «fille» (фий) – девушка.


Мамми

Бенуа, неженатый бельгиец лет пятидесяти, жил вдвоём с mammie, своей приёмной матерью. В их доме обитала также маленькая болонка неопределённого возраста с неизменно печальными глазами. Мамми давно перевалило за 90, к собачке она была сильно привязана, что не удивительно, потому что Бенуа целыми днями пропадал на работе и общение с болонкой было единственной отдушиной пожилой женщины, начавшей впадать в детство. Сколько лет было болонке – никто не знал, но она с трудом передвигалась по дому. Бенуа приходилось выгуливать её на руках. Когда собака умерла, мамми сильно изменилась. Она целыми днями сидела перед окном и смотрела сквозь проносящиеся мимо машины в сторону парка, где обитатели нашего квартала обыкновенно выгуливают своих четвероногих друзей. Чтобы отвлечь мамми от грустных мыслей, Бенуа купил ей большого плюшевого бульдога. К сожалению, игрушечной болонки в магазине не оказалось. Морда у пса была довольно свирепой, но мамми игрушку полюбила. Она постоянно гладила его по плюшевой спине и даже пыталась кормить. Только через несколько недель Бенуа понял, что мамми принимает бульдога за живого. Однажды вечером, придя с работы, он застал её сидящей в кресле с собакой на коленях. Женщина гладила пса по голове и что-то напевала, а потом начала вдруг разглаживать пальцами крупные морщины на его плюшевой морде.

– Мамми, а ты не думаешь, что ему больно? – неуклюже пошутил Бенуа.

Мамми отдёрнула руку, посмотрела собаке в глаза и еле слышно произнесла:

– Бедный…

По её щекам потекли слёзы.


Шкаф

Один из моих льежских приятелей, Матвей К., оказывает услуги строительного характера. Его клиентура разбросана на огромной территории по всей Бельгии. Работа нелёгкая, отношения с заказчиками непростые, особенно с нашим совковым братом. Но Матвей свою работу любит. Да и жить на что-то нужно. А в редкие минуты отдыха он занимается живописью. Есть и ещё одно увлечение – спортивные единоборства. Квартира Матвея увешана его картинами. Заходил я как-то к нему и ахал. В бытовом же отношении – полный аскетизм. Никаких излишеств, комнаты полупустые. В спальне – холостяцкая кровать и большой книжный шкаф напротив.

Однажды у Матвея вышел конфликт с одной из заказчиц, женщиной из бывшего СССР. Всё бы ничего, но про женщину ходили упорные слухи, что она колдунья. Конфликт худо-бедно удалось погасить, но не до конца.

Поздно вечером, уставший и измотанный, Матвей попил чаю и лёг спать. Только принял горизонтальное положение и сразу же заснул. Вдруг ни с того ни сего массивный шкаф, многие месяцы до этого стоявший неподвижно, заскрипел, задвигался… и упал на кровать. Спортивный Матвей сквозь сон услышал движение, мгновенно проснулся и, быстро сгруппировавшись, отпрянул к стенке. Шкаф упёрся в край кровати и замер в нескольких сантиметрах от его головы.

Колдунья ли это устроила, или всё произошло случайно – неизвестно.

Через несколько дней после этого приключения Матвей отправился в Германию на соревнования по спортивным единоборствам. Поселился он в каком-то порекомендованном ему жилище, где уже остановились на ночлег пятеро мужчин разных национальностей. Хозяев не было, но их представлял огромный чёрный кот, лежавший на подоконнике. Вечером мужчины допоздна разговаривали, но наконец улеглись. Матвей долго не мог заснуть из-за громкого храпа. На все лады храпели все пятеро. Но усталость взяла своё. Ещё несколько минут, и наш герой спал ровным, глубоким сном. Вдруг в полной темноте раздался еле слышный шорох и на Матвея упало что-то тяжёлое. Он вскрикнул, привычно сгруппировался и одним резким движением отбросил упавший на него предмет. Храп прекратился – все проснулись. Кто-то из мужиков испуганно спросил:

– Что это?
– Это шкаф! –ответил сквозь навалившийся на него сон Матвей. Он тут же повернулся лицом к стене и сладко засопел.

Утром мужчины, смеясь, показали ему пустые стены квартиры. Никакого шкафа в ней не было. Ночью же на Матвея с подоконника, все подступы к которому были заставлены кроватями, прыгнул чёрный хозяйский кот.


Мадемуазель

История распорядилась так, что в современной России не стало общепринятого обращения к женщине (как, впрочем, и к мужчине). Про «товарищей» давным-давно забыли, а «госпожа» либо совсем не звучит (если без фамилии), либо звучит пафосно. В людных местах то и дело слышится: «Женщина!», кассиршам-пенсионеркам говорят «Девушка», полицейский строго внушает: «Гражданка…», дети обмениваются впечатлениями: «Эта тётя совсем дура!», пожилая пенсионерка обращается к женщине помоложе: «Доченька», интеллигент в шляпе произносит книжное: «Сударыня», а мужчина без понтов сурово говорит незнакомой женщине: «Мать, отвали!».

В Бельгии всё проще. Обращений к женщинам всего два – мадемуазель и мадам. Но вопрос о том, как обращаться к незнакомым дамам – мадам или мадемуазель, в деталях не проработан. Формально всё просто. Незамужняя – значит мадемуазель, замужняя – мадам. Проблема, однако, в том, что семейное положение на лбу дамы не обозначено. Обручальных колец теперь практически не носят. Приходится оценивать возраст собеседницы на глаз и выкручиваться по обстановке.

Лет десять назад я вообще не вникал в эти тонкости и всех покупательниц своего магазина, за исключением совсем уж малолетних, называл «мадам». Так продолжалось до тех пор, пока одна молоденькая особа не устроила мне сцену. Она аж покраснела от возмущения, вся разъярилась и на все лады повторяла:

– Вы считаете меня такой старой, что называете меня мадам?

С тех пор я стал более щедрым на «мадемуазелей». Даже вошёл во вкус.

Но ближе к делу. В прошлом году у нас появилась одна новая покупательница неопределённого возраста – того, который принято называть «средним». Я и сейчас не знаю, сколько ей лет – женщины умеют маскироваться! Может, 35, а может и все 45. Как бы то ни было, но тогда, прощаясь с дамой, я не без некоторого усилия произнёс:

– Оревуар, мадемуазель!

Женщина вздрогнула, внимательно на меня посмотрела и, смущённо улыбнувшись, сказала:

– Спасибо!
– Но за что?
– За мадемуазель!

Через несколько дней она опять появилась в магазине. Едва войдя и поздоровавшись, дама выжидательно на меня посмотрела и направилась к полкам с журналами. Я, чуть запнувшись, ответил ей в спину:

– Бонжур, мадемуазель!

Говорят, что мы в ответе за тех, кого мы приручаем. Это не совсем точно. Мы в ответе и за тех, кого однажды назвали мадемуазелью! Ибо обратного пути нет. Вот уже много месяцев подряд я – уже без запинки – называю эту, в общем-то, милую и не очень юную женщину мадемуазелью и боюсь однажды произнести роковое «мадам». Чтобы не испортить ей ощущение праздника.


Грузины в канаве

Немолодые грузины Тариель и Лаура живут в Бельгии второй год. Им здесь нравится, только очень не хватает батумского солнца. Тариель уже немного понимает по-французски, Лауре же язык пока никак не даётся. Супруги снимают небольшую однокомнатную квартирку под Льежем. Как беженцы они получают небольшое пособие, при этом оба нелегально подрабатывают. На жизнь хватает, более того – недавно им удалось купить подержанный «Рено Твинго».

Вчера вечером к супругам из соседнего валлонского городка неожиданно нагрянули земляки, друзья Каха и Зураб. «Безлошадные» гости попросили Тариеля отвезти их на машине в Париж, где у них было неотложное дело. Утром наспех перекусили разогретым вчерашним чахохбили, уложили в сумку горку приготовленных вечером Лаурой хачапури, и все четверо уселись в видавший виды старый автомобиль.

Тронулись в путь около девяти утра. Сидевший за рулём Тариель уверенно направил машину в сторону автострады. До Льежа доехали без проблем, но вместо автострады по ошибке заехали в город и в каком-то закопчённом дочерна окраинном квартале заблудились. После долгих блужданий выехали из города, но автостраду опять не нашли, а оказались в нежилой промышленной зоне, из которой долго не могли выехать. Когда выезд всё-таки нашли, впереди вместо автострады почему-то снова оказался Льеж. Вторая попытка была более удачной, и шумная грузинская компания наконец выбралась на автостраду и покатила на запад, в сторону Франции.

Ехали с небольшими остановками около пяти часов. В Париже задерживаться не стали. Каха и Зураб быстро провернули своё неотложное дело, и под вечер друзья тронулись в обратный путь. Лауре очень хотелось пройтись по Елисейским полям, но времени на прогулку не было. Из города выбрались на удивление быстро. Поставили старую кассету с грузинскими песнями и все дружно подпевали по-русски: «Расцветай под солнцем, Грузия моя!».

Вдруг после часа пути Зураб заметил, что кончается бензин. Магнитофон выключили и стали лихорадочно высматривать указатели к заправкам. Наконец впереди показалась вывеска «Total». Однако Тариель не заметил отворот на заправку и проехал мимо. Тем временем стрелка датчика уровня бензина уверенно вошла в красную зону. Через несколько километров показалась следующая заправка. Надо было срочно сворачивать, но Тариелю почему-то показалось, что поворот ведёт не на заправку, а на площадку для отдыха. Вожделенная заправка опять оказалась позади.

Через несколько километров бензин закончился, и машина заглохла. Еле успели свернуть и припарковаться на обочине автострады. Включили аварийные огни. Но что делать дальше?

Мудрый Каха предложил прибегнуть к старому дедовскому способу – голосованию на дороге. В бардачке машины нашлась пустая пластиковая баночка из-под кока-колы. Тариель, выйдя из умолкшего «Рено», взял баночку в ладонь левой руки, а правой рукой начал энергично размахивать перед проезжавшими машинами, показывая при этом указательным пальцем на баночку. В багажнике была и пустая пластмассовая канистра, но выбор остановили на маленькой баночке, чтобы всем было видно, что бензина надо совсем чуть-чуть – лишь доехать до ближайшей заправки. Лаура рядом с мужем, быстро перебирая ногами и размахивая обеими руками, изображала нечто похожее на «Лезгинку». Легковые машины и огромные камьоны-фуры на огромной скорости проносились мимо. Французам дедовский способ взаимовыручки на дороге был неведом.

Через полчаса, убедившись в бесполезности плясок на автостраде, Каха с Зурабом решили отправиться пешком с канистрой к оставшейся позади заправке. Уже начинало темнеть. Тариель с Лаурой на всякий случай, хотя уже не так энергично, продолжали размахивать баночкой.

Через несколько минут рядом с ними остановилась полицейская машина. По-видимому, кто-то из бдительных французов предупредил полицию о странном поведении подозрительных иностранцев. Уж не хотят ли террористы взорвать своей баночкой весь проезжающий поток автомобилей? Вышедший из машины полицейский направился к Тариелю и энергично заговорил. Испугавшийся грузин понял, что с ним говорят по-французски, но смысл фразы он разгадать не смог. Терять репутацию в глазах жены не хотелось.

– Что ему надо? – встревоженно спросила Лаура.
– Он просит, чтобы мы отошли от машины, – неуверенно ответил Тариель.

В стороне от обочины росли деревья и кустарники, а за ними вдоль автострады шла неглубокая, поросшая чахлой пыльной травой и пересохшая за несколько жарких дней канава-кювет. На глазах изумлённого полицейского супруги перелезли через кусты и остановились посреди канавы. Страж порядка тронул правой рукой кобуру и заговорил ещё энергичнее.

– Я боюсь... – пожаловалась мужу Лаура. – Что он ещё от нас хочет?
– Он требует, чтобы мы легли на землю, – ответил Тариель. Он не раз видел подобные сцены по телевизору в американских боевиках.

Супруги упали посреди пыльной канавы и вжали подбородки в землю. Оторопевший полицейский достал мобильный телефон и сбивчиво начал что-то кому-то докладывать.

В этот момент со стороны заправки показались Каха и Зураб. Они несли на палке, просунутой под ручкой, полную канистру бензина. Подойдя к машине, запыхавшиеся мужчины не поверили своим глазам – их грузинские друзья лежали ничком в придорожной канаве перед ходившим взад-вперёд французским полицейским.

– Месьё, что тут происходит? – возмущённо заговорил на довольно сносном французском языке бывалый Каха.

Полицейский несказанно обрадовался, услышав родную речь.

– Но я сам ничего не могу понять! Я только попросил месьё предъявить документы, а он зачем-то потащил мадам в канаву. А когда я спросил его, зачем он это делает, они оба улеглись передо мной на землю!

Всю обратную дорогу до Льежа ехали молча.

скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 235
Опубликовано 30 апр 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ