ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 222 октябрь 2024 г.
» » Елена Черникова. ВЕСНА. СОЛНЦЕ. МНЕ ГРУСТНО…

Елена Черникова. ВЕСНА. СОЛНЦЕ. МНЕ ГРУСТНО…

Елена Черникова. ВЕСНА. СОЛНЦЕ. МНЕ ГРУСТНО…

В годы перестройки, обеих революций, «девяностых» и далее писатель Елена Черникова работала в газете и на радио, и всегда на Пресне, где и живёт. Предлагаем историческое эссе, написанное ею через два месяца после начала гайдаровских реформ (2 января 1992 года младореформаторы во главе с и.о. премьер-министра «зажгли огонь инфляции»).

Опубликовано эссе в марте 1992 года. В тексте отражены основные настроения городских женщин разных возрастов, обычных граждан, выживающих в условиях рекордной смертности населения, а также упавшей донельзя рождаемости. Эссе является началом документального романа «Русская женщина в городе», другая глава из которого была опубликована в «Лиterraтуре» № 86.

__________________________




***

Вчера вечером моя предусмотрительная дочь, собираясь на прогулку после дня, прожитого мирно, в играх и сказках, окинула меня оценивающим взором и попросила надеть платок:

– Зайдём в храм, а ты без платка, – объяснила мне она.

Храм, куда она – человек спокойный, основательный, домостроевец по сути, – меня, суетную, время от времени водит, стоит на нашей улице, у Никитских ворот. От порога нашего дома – восемь минут пешком. Примерно на середине пути находится здание, куда я хожу на работу. Не в каждом медвежьем углу жизнь человека так сосредоточена на одной улице, как моя в Центре столицы России. Ещё совсем недавно, в прошлом году, этот отрезок города был моей капсулой, вшитой в Москву между Садовым и Бульварным, моим обустроенным вагоном, надёжно курсирующим между основными московскими параллелями по старинному меридиану бывшей Малой Никитской. В августе возле нашего подъезда два дня поманеврировали танки, изрядно попортив асфальт, а жильцам дома оставив неизгладимые воспоминания: днём – философские беседы с личным составом, ночью – выглянешь в окно, а у подъезда танк…

После ночного ДТП в тоннеле у американского посольства тот сюжет закончился, в обед 21-го грозная техника ещё раз покоптила наши окна и ушла. Не скрою, мне было легко и приятно посмотреть тем машинам вслед, поскольку припаркованные у подъезда они вызывали во мне ощущение нестабильности жизни, словно в тонкой стенке моей малоникитской капсулы – прободение. И не затягивается.

Наутро следующего дня вышло яркое солнце; на «освобождённую» площадь перед «белым домом» потянулись толпы празднично возбуждённого населения, и состоялся митинг победителей, – так в прямом эфире телевидения назывался репортаж 22 августа. В отредактированном варианте этого репортажа, в вечерних новостях, пропал шарм всех чрезвычайный деталей событий. Остались счастливые улыбки, горячие речи, ликующее скандирование. А ушло, например, захватывающе интересное суфлирование, контрапунктом шедшее за спиной некоторых выступающих у микрофона. Так, вышел говорить священник Глеб Якунин, а за плечом ему – шёпот: «Про политику не говори, про Бога давай! И отец Глеб послушно закричал – «Да поможет нам…» Смешно было, право. Но не всё было смешно.

Один оратор простёр длань над Москвой и призвал всех собравшихся тут же идти шествием на другую площадь и попутно, получалось по контексту, выявить всех, кто содействовал организации путча своими сочинениями, статьями, выступлениями. (Вскоре он же, очищая райкомы от коммунистов, пригрозил, что если не уйдут, то им отключат свет и воду…) Этот же оратор теперь учит москвичек, от кого им рожать: от обеспеченных мужей, – а в противном случае знайте, на что идёте, у нас на вас денег нет.

Прожив большую часть жизни при правителе с весьма вялым темпераментом, я, помню, вместе со всем советским народом встрепенулась по появлении и развороте в 1985-86 годах правителя значительно более живого и некукольного. Он так контрастировал с предпредпредыдущим, что в 1987 году демографы отметили взрыв. Впечатлительные у нас женщины: в роддомах даже в коридорах койки стояли, а в нашей десятиместной палате, как сейчас помню, ещё и раскладушки подставляли.
А вот неделю назад моя соседка рожала сыночка – при усиленном на редкость внимании к ней всего персонала роддома. Потому что больше некому было в тот день оказывать внимание, одна Оксана рожала. А когда отдыхала, родив успешно, и обменивалась с товарками, по роддомовскому обыкновению, всякими дамскими байками, то узнала, что был в этом в году в это заведении исторический, почти легендарный день: 22 февраля появились тринадцать младенцев!.. и ни одного – 23 февраля. Материя устала.

Московское телевидение, отмечая 29 февраля високосный год, радостно сообщило, что в этот редкий день в столице родилось сто сорок с гаком человек. Сто сорок новорожденных в десятимиллионном городе. Тележурналистика не поленилась найти в Москве и такой роддом, где кривая рождаемости не меняет форму вот уже несколько десятилетий, и сделала праздничный вывод: держимся!

Зряшный обман, думала я, глядя на экран. Непродуктивный. Телезритель, читающий газеты, уже в курсе, что бесплатных роддомов в городе меньше десяти (было – больше тридцати). В платных работают наши же врачи, давно привыкшие зашивать разрывы без наркоза, дескать, у дамы после родов и так в глазах темно. Почему же теперь они в рекламах гордятся, что сделают некие процедуры «с обезболиванием»?

Другая моя соседка, одинокая женщина шестидесяти двух лет, в день выборов президента России отдала свой голос Жириновскому. Знаете почему? Ее нисколько не беспокоили все подробности его платформы. Одним-единственным словом покорил он её сердце: вредно женщине жить одной, сказал Владимир Вольфович в одном из предвыборных выступлений. За эту мысль моя соседка готова была пойти с ним на край света. Она полюбила его так, будто он лично ей пообещал жениться. Она пошла голосовать за экранного героя, который её – пожалел.

А теперь, по предварительным итогам и президентства в России, и мэрства в Москве, – все мои соседки, всех возрастов, разного материального и семейного положения, профессий, ну всего, – никто не любит наших лидеров. Одного – за то, что большой и громогласный, но не ощутимый в быту, и слово не держит (это про рельсы…). Другого – за то, что любовь к спорту не спасает его от лишнего веса (однажды он надел костюм с галстуком: все с облегчением вздохнули, увидев на экранах, что у Гавриила Харитоновича есть шея. Как у настоящего мужика, сказала третья моя соседка). Чисто по-бабски мои соседки просто страдают от того, что при всем желании не могут любить этих – никак. А насилие от них вынуждены терпеть – ежедневно: несправедливо получается, и грубо.

Следующий лидер, которого мы уже начинаем ждать, как, простите, девочки принца, должен – по сумме претензий, накопленных к нынешним лидерам, – иметь приятное выражение лица, на лице должны быть видны глаза, из-под пиджака не должен торчать живот, звук «г» он обязан говорить не по-южному, фрикативный, а по-московски, в соответствии с нормативным произношением, – взрывной. Принц должен жалеть женщин, разрешать им рожать когда хотят и от кого хотят, а за детские сады пусть платит всем хоть из своего кармана. Идя к власти, он уже должен быть обеспечен (и его дети, и его внуки), чтобы ему было не слишком больно идти в отставку, и чтобы на посту занимался не только своим, но и нашим благосостоянием (то есть пусть мы так будем думать).

Мой вагон, между Бульварным и Садовым, в том августе получил какое-то неисправимое повреждение: я теперь не могу отделаться от ощущения, что придёт проводник проверять уже проверенные билеты, внезапно штрафовать и высаживать из поезда. В метро есть селекторы для экстренной связи с машинистом – для сообщения о задымлении, несчастных случаях, нарушениях общественного порядка и прочих чрезвычайных обстоятельствах. Чаще, правда, пассажиры обращаются к селектору при незапланированной длительной остановке между станциями, когда с обеих сторон – глухие чёрные стены, а нервные достают из сумок валидол…

А в моём вагоне этого больше нету. Ни экстренной связи с машинистом, ни возможности наладить хоть какую-то с ним связь. И это – подчёркиваю – при том, что до кабинетов обоих «машинистов» от моего дома пешком по нескольку минут в каждую сторону. Нарастает ощущение, что весь состав – из списанных вагонов. В масштабе бывшей державы это, конечно, так и есть, но это ощущение пробралось уже на микроуровень, в клетку. Брошенными и одинокими почувствовали себя даже замужние и вполне упакованные. Женщины не будут рожать только лишь в знак протеста. Вот из солидарности с Горбачёвым на первых порах нарожали просто ужас сколько народу. Сейчас же – когда моя молодая соседка пошла в загс за свидетельством о рождении своего младенца, она не только не нашла обычной очереди, она вообще долго не могла найти работницу загса, оказывающую эту услугу. А когда нашла, то работница искренне удивилась, с чем пришла посетительница: надо же, ребёнок родился!

Может быть, нашему правительству не нужны дети? Может быть, они решили пропустить несколько поколений, чтобы вымерли те, кто «помнит коммунистическое рабство»? А что, это не моя шутка, это почти цитата: в годы перестройки некоторые интеллигенты очень любили вспомнить с экрана положительный пример Моисея, неизвестно зачем целых сорок лет водившего сынов Израилевых по пустыне. Хотя от Египта там – рукой подать. Нет, он хотели довести до земли Ханаанской только тех, кто не знает рабства, – эту мысль с экрана только я лично слышала раз десять. Может, библейские аллюзии руководят и нашими «машинистами»?

Мои современники и современницы – в стрессе. Поэтому за ответом мне пришлось обратиться к человеку, прожившему очень долгую жизнь – с 1883 года по 1969-й. Он был немецкий философ, расцвет творчества его пришёлся на годы нацизма в Германии, а в 1937 году его родина лишила его до 1945 года всех прав: женат на еврейке. Множество его работ и посвящено изучению духовности в кризисные времена истории, взаимоотношений человека и власти.

Мне надоело плохо относиться к правительству, господин Ясперс. Хочу относиться хорошо. Диагностируйте, пожалуйста, моё недомогание…

«Когда государство обладало авторитетом легитимированной божеством воли, люди покорялись меньшинству и терпели то, что происходило, видя в этом провидение. Однако, если, как это происходит сегодня, люди сознали, что действия государства, как таковые, уже не являются выражением божественной воли, обязательной для всех, они видят в этом проявление человеческой воли. Человек живет в массовом устройстве между полюсами мирного аппарата обеспечения его существования и в ежеминутно ощущаемой власти, в направленность и содержание которой он хочет проникнуть, так как стремится оказывать влияние».
Не уверена, что я хочу оказывать на них влияние. Гораздо сильнее желание – спокойно не замечать их, не опасаясь, что с очередного первого числа грядущего месяца они опять что-то отчудят. То есть я понимаю, конечно, что человек, отправившийся брать власть, должен быть как минимум честолюбив и требовать к себе внимания, цветочных корзин и праздничных салютов. Но, видите ли, хочется, чтоб наши волеизъявления хоть иногда совпадали…

«Государственная воля – это воля человека обрести свою судьбу, что он никогда не сможет совершить в качестве отдельного индивида, а может только в своей общности посредством смены поколений»

Как жаль! Общность вся дрожит, смена поколений нарушена, отдельный индивид близок к невменяемости… Судьба ли это? Впрочем, в любом случае нынешняя государственная воля получается бесплодной – в том числе и как таковая. Не так ли, господин Ясперс?

«Здесь в необозримом переплетении человеческих действий и желаний человек в его ситуациях отдан во власть исторического процесса, движение которого совершается в действиях политической власти, но обозреть который как целое невозможно. На этой основе слепые желания, страстное возмущение, нетерпеливое стремление к владению теряют свой смысл. Лишь длительное терпение при внутренней решимости к внезапному вмешательству, обширное знание, остающееся сверх обязательного действительного открытым бесконечному пространству возможного, может здесь достигнуть чего-либо – большего, чем просто хаос, уничтожение, покорность логике хода вещей» 

…Карл Ясперс идеями книги «Духовная ситуация времени» регулирует моё настроение уже несколько недель, хотя завязалось наше общение весьма случайно. Я никогда не спорю с ним, поскольку он пережил всё, но жил по-философски долго. Ему виднее.

Но почему бы для успокоения других подданных Гавриилу Харитоновичу не написать что-нибудь вроде «Духовная ситуация московского времени» с изложением личного плана: как вернуть москвичам все их природные желания. Только это из его уст, из-под его пера – только это продлит его политическую жизнь, по соседкам чую. Не сделает он этого в одном случае: если не заинтересован в указанном продлении или уже приготовился, где ещё кроме Москвы можно продлить. Впрочем, его личное дело: кто он мне – в самом-то деле…

март 1992 – март 2017
Москва, Пресня



_____________________
Статья впервые напечатана в марте 1992 года: Московский литератор, № 11 (655), 3 стр. – Прим. автора.
скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 529
Опубликовано 06 мар 2017

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ