ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 224 декабрь 2024 г.
» » Марион Рутц: «Русскоязычным поэтам везёт в немецком переводе»

Марион Рутц: «Русскоязычным поэтам везёт в немецком переводе»



21 ноября в Школе филологии Факультета гуманитарных наук Высшей школы экономики с лекцией «Современная русская поэзия в немецкоязычных странах: поэты и их переводчики» выступила Марион Рутц, славист, научный сотрудник Университета Пассау (ФРГ). После лекции Борис Кутенков побеседовал с Марион о рецепции русской поэзии в немецкоязычных странах, перспективах перевода и наиболее переводимых современных русских поэтах.
________________


– Марион, какие важнейшие книги о русской литературе в немецкоязычных странах вы могли бы назвать?

– Что касается темы лекции – переводов: во-первых, это книга Фридриха Хюбнера«Russische Literatur des 20. Jahrhunderts in deutschsprachigen Übersetzungen» («Русская литература ХХ века в немецкоязычных переводах»), вышедшая в 2012 году: в ней приведена огромная библиографическая база переводов русской литературы 20-го века на немецкий язык. Там есть главы, где описывается переводческая ситуация в определённый отрезок времени: например, после русской революции или во время Второй мировой войны. Другая важная книга вышла в 2015 г., автор её Юрген Леманн, называется она «Russische Literatur in Deutschland» («Русская литература в Германии»). Это труд всей его научной жизни – большой обзор, где упоминаются многие писатели и переводчики – Достоевский, Томас Манн и много кто ещё. Книга фактически заканчивается на моменте падения Берлинской стены – 1990 год; есть и глава, посвящённая современности, но она не даёт полной картины, современность там представлена ещё штрихами, в основном речь идёт о прозаиках, которые живут в Германии и сами публикуют книги на немецком языке – Ольга Мартынова, Катя Петровская.

– Хорошо ли переводится русская поэзия в немецкоязычных странах?

– Я бы сказала, неплохо: не так активно, как, например, французская, но всё же. Классическая русская литература хорошо существует в немецком переводе – в отличие, например, от польской или от литературы на других славянских языках, где часто очень трудно найти переводы даже самых видных поэтов-классиков. Эта ситуация, кстати, очень полезна для нас, преподавателей; большинство моих студентов, например, не знают русского языка, когда начинают учиться, но, тем не менее, должны писать самостоятельные научные работы по русской литературе. Мандельштама они не могут читать без переводов – но так как он хорошо переведён, это уже вполне решаемая проблема, и так можно сказать в целом о русской поэзии на немецком. Исключение – 18-й век: Державина, Тредиаковского, Ломоносова очень трудно найти в немецких переводах, по крайней мере в современных.

– А в польской поэзии сложно найти фигуры, эквивалентные Пушкину или Мандельштаму?

Из польских поэтов ХХ века переводились Херберт Збигнев, Вислава Шимборска, конечно, переведён и Адам Мицкевич. Притом более современных поэтов Польши, может быть, читают в переводе даже чаще, чем классических. Мне кажется, что популярность той или иной литературы зависит не столько от качества самих поэтов, сколько от спроса и интереса посредников: с одной стороны, имеет значение интерес немецкой публики, издательств, с другой стороны, нужен заинтересованный переводчик, который владеет польским и обладает стремлением к переводу, а таковых немного. У нас в Германии считается, что надо переводить зная язык оригинала.

– Как вы считаете, с чем связан успех русской поэзии в Германии и Австрии?

С большим интересом к России. Этот интерес преимущественно к России характерен для Германии; например, в Австрии интерес к маленьким славянским культурам намного больше, потому что всё-таки австрийцы были частью большой империи, в которой жило много славян. У них маленькие славянские языки играют большую роль, а в Германии многое сосредоточено на русском языке.

– А кого из русскоязычных поэтов-классиков лучше всего знают в немецкоязычных странах? Кому повезло с переводом, кому нет?

Я бы сказала, что поэтам 19-го века не повезло. Их переводили, но мне кажется, они не достигли большого резонанса в немецкой культуре. Например, когда я начинала учиться славистике, я не знала, кто такой Пушкин; я знала Достоевского, Толстого, очень любила Горького. Немецкие современники Пушкина, как мне кажется, долгое время не считали его великим поэтом, хотя знали о его существовании. Видным в Германии авторам-революционерам литературы 1820–1840-х годов Пушкин был эстетически и прежде всего политически чуждым – надо иметь, конечно, в виду, что многие его тексты им не были знакомы. Пушкинское стихотворение, которые чаще всех переводили в 30-е годы 19-го века – «Клеветникам России», – было для либеральной революционной молодёжи того времени скандальным. Это стихотворение попало в центр внимания как антипольский, антиреволюционный текст. Больше повезло поэтам 20-го века: каждый немец с литературным вкусом и каждый поэт, который интересуется другими литературами, знает Мандельштама, – благодаря Паулю Целану. Однажды я пыталась найти ответ на вопрос, кого лучше всего воспринимают немецкоязычные поэты, перелистала несколько книг эссе и обнаружила, что чаще всего повторяется, действительно, имя Мандельштама. Другой видный поэт, который играл большую роль в Германии в 20-м веке, – это Маяковский: ввиду политической обстановки был большой запрос на его переводы, особенно в Восточной Германии, но не только. Интересовались Маяковским также как одним из самых важных поэтов русского авангарда. В 30-40-е годы всё авангардное было истреблено в Германии; после Второй мировой войныпостепенно началось развитие новой литературы, и Маяковский, футуризм, обериуты стали востребованы.

– Связан ли статус автора в его стране с переводимостью его на другие языки?

– Мне кажется, статус автора – не единственный фактор. Неприсутствие Пушкина в Германии не связано с его популярностью в России. Качество перевода тоже не единственный фактор: очень много переводов просто не дойдут до читателя… Серьёзный фактор фигура переводчика, его статус, его имидж: Мандельштама перевёл Целан, один из самых крупных немецкоязычных поэтов 20-го века, которого знает каждый школьник. Целан перевёл только небольшую часть стихов Мандельштама, но мы, тем не менее, предпочитаем его переводы переводамРальфа Дутли, который перевёл всего Мандельштама.В данный меня интересует вопрос, кто переводчики современных авторов: я искала фигуру, которая была бы равной Целану, человека, имеющего статус не только переводчика, но и поэта.

– Вы нашли такую фигуру?

–Может быть, отчасти на эту роль подходит Хендрик Джексон; меня заинтересовала его личность, когда он составил для видного немецкого литературного журнала обзор русской поэзии. Этот жанр довольно популярен в немецких журналах, каждые, скажем, три-четыре-пять лет кто-то – литературовед, переводчик – составляет такую панораму того, что ему кажется в современной поэзии интересным и важным. Такой обзор Хендрик Джексон опубликовал в 2003-м году, когда был год России на Франкфуртской книжной ярмарке. В общем и целом, он перевёл отдельные стихи довольно многих современных русских поэтов, и так же, как Целан Мандельштама, выделил одного поэта, который ему очень близок.

– Кто же это?

–Алексей Парщиков. Хендрик Джексон опубликовал целую книгу переводов Парщикова с предисловием и комментариями, презентация которой, кстати, состоялась в России 26 мая 2011, в московском клубе «Билингва»; далеко не каждый иноязычный поэт находит такого переводчика-энтузиаста.

– Чем обусловлен интерес Джексона именно к Алексею Парщикову?

–Джексон – «не только» немецкоязычный поэт; он изучал славистику, что большой плюс, он может читать эти тексты в оригинале. Другой фактор – то, что Парщиков жил в Кёльне, территориально близко от Джексона. Как можно прочитать в предисловии к сборнику, Хендрику показалось любопытным, что поэт, уже ставший классиком, живёт в Кёльне довольно незаметно. На уровне поэтики его заинтересовало обилие метафор у Парщикова, а также соединение технических деталей с пейзажностью в лирике Парщикова. Переводчик и поэт в данном случае знали друг друга, переписывались. Парщиков комментировал свои стихотворения в письменной форме, он хотел просмотреть свои стихотворения перед публикацией сборника, но его смерть помешала этим планам. Случай, когда автор влияет на издание своих переводов, –вообще очень редкий.

– О ком идёт речь в обзоре Джексона, кроме Парщикова?

–Это известные имена: Владимир Аристов, Николай Байтов, Виктор Иванiв, Николай Кононов, Сергей Стратановский, Мария Степанова, Елена Фанайлова.

– Расскажите о других переводчиках русской поэзии на немецкий язык.

–На основе рассматриваемого материала – немецкоязычные литературные журналы с 1990 –Феликс Филип Ингольд, родившийся в 1942-м, – самый активный из переводчиков. Это очень интересный случай, потому что, с одной стороны, он славист (из Швейцарии), профессор эмеритус (в данном случае – в отставке, на пенсии. – Прим. ред.), а с другой стороны, он сам пишет прозу и опубликовал несколько сборников стихов. Он переводит не только с русского, но и с других европейских языков. Михаил Павловец на лекции упомянул оригинальное собрание его переводов в 300-400 страниц. В нём дан любопытный обзор литературной истории, начиная с современных поэтов и заканчивая Державиным и Тредиаковским.

Другие очень известные переводчики – это Гюнтер Хирт и Саша Вондерс, пара немецких славистов, опубликовавших под этими псевдонимами переводы неподцензурных поэтов. В 80-е годы они познакомились в Советском Союзе с художниками-концептуалистами.

Эльке Эрб –тоже очень интересный случай, тоже поэт-переводчик, сегодня уже немолодая дама, она из восточной части Германии. В последнее время они в соавторстве с Ольгой Мартыновой очень активно перевели стихотворения Мартыновой, мужа Мартыновой Олега Юрьева и некоторых других поэтов; их диапазон несколько узкий, как мне кажется, зацикленный на «своих».
Самым молодым в моём списке самых активных переводчиков был Хендрик Джексон; если мне пришлось бы выбрать одного переводчика для научного анализа, я выбрала бы именно его, – он самый молодой, а значит, у него ещё много впереди, но уже имеет смысл следить за тем, что он делает; у него широкий диапазон переводимых авторов и один любимый, то есть особенно близкий, поэт. В свою очередь, несколько стихотворений Джексона переведены на русский язык: одно из них перевёл Алексей Парщиков, другое, вышедшее в журнале «Дети Ра», – Сергей Бирюков. Бирюков очень известен в России, хотя он уже лет двадцать живёт в Германии, он активно занимается посредничеством между русской и немецкой культурой, будучи медиатором и с той, и с другой стороны. Составленная им и его коллегами антология, вышедшая десять лет назад, интересна выбором и русских, и немецких поэтов.

Есть один переводчик, Вальтер Тюмлер, который в первую очередь переводил Геннадия Айги.

Интересный случай – Александр Ницберг: моя база данных, которую я использовала как «материальную основу» доклада – литературные журналы – имеет несколько лакун, которые требуют комментария. Ницберг, активный и известный переводчик поэзии, не появляется в этой базе данных по не вполне понятным мне причинам. Кажется, что он не публикует свои переводы в немецкоязычных журналах (или в менее известных, которые не попали в мой список) – а прежде всего в альманахах, антологиях или в собственных сборниках. Может быть, причины, по которым он не публикуется в немецкоязычной периодике, сугубо литературные или же коммерческие. Большой успех имели его новые переводы Булгакова (Ницберг получил престижную премию «Читай Россию/Read Russia» за перевод на немецкий язык «Мастера и Маргариты». – Прим. ред.). Уже лет двадцать-двадцать пять он переводит, мне знакома его антология, вышедшая в 90-е годы, в которой имеется перевод стихотворения Кибирова (тема моей диссертации). Сборник посвящен авторам журнала «Арион»: «Russische Lyrik des Arion-Kreises». Есть у него книга, насколько я помню, посвящённая любовной лирике Пушкина. Настоящий интерес у него к футуристам, в особенности к Маяковскому.

При разговоре о Маяковском можно вспомнить ещё одного любопытнейшего переводчика: Хуго Хупперта, автора «классических» переводов Маяковского. Он родился в самом начале ХХ века в той части Силезии, которой принадлежала к Австрии. Он был экономистом по образованию, а также убеждённым коммунистом, в 20-е гг. ХХ века он начал работать в Советском Союзе, участвовал в издании собрания сочинений Маркса и Энгельса. Далее, развив свой интерес к литературе, он переквалифицировался и начал работать журналистом, публицистом, стал заниматься переводами. Много времени он посвятил переводам текстов Маяковского и популяризации: он составил немецкоязычное собрание сочинений Маяковского в 10-ти томах – самое полное, которое существует. Для широкого читателя он опубликовал биографию Маяковского, воспоминания о Маяковском, с которым он познакомился в Советском Союзе. После смерти Сталина Хупперт окончательно вернулся в Австрию, где и умер в 1982.

Марион, а как вы вообще заинтересовались русской поэзией и чем обусловлен ваш интерес?

– Случайно получилось, что у меня была любимый доцент в Трирском университете, Хенрике Шталь (сегодня уже профессор), которая любила поэзию и считала, что студентам лучше всего работать с короткими поэтическими текстами, которые, с одной стороны, из-за их объёма студент действительно может самостоятельно читать с помощью словаря, а с другой – поэзия требует глубокого анализа и тем самым «автоматически» воспитывает хорошего литературоведа: студент не может ограничиваться пересказом содержания при работе с текстом, нельзя не думать о структуре текста, о строфах, ритме, рифмах, о метафорах, и т.д. и т.п. – и только таким образом можно понимать, «о чём идёт речь». Таким образом, с самого начала своей карьеры я стала вольно-невольно заниматься поэзией и несколько курсов позже посетила семинар современной русской поэзии у этого же доцента. В течение семинара я должна была определить, о каком авторе буду писать реферат в конце семестра, и вышла на Тимура Кибирова. В конце концов я у Хенрике Шталь и писала и кандидатскую диссертацию о Тимуре Кибирове. Конечно, как всякий молодой немецкий славист, я очень интересовалась не только историей литературы, но и современной Россией. Когда я стала аспиранткой, мне показалось, что было бы правильно съездить в Россию на два-три месяца и посмотреть на ныне живущих авторов. Я получила грант и поехала в Москву, чтобы получить представление, кто и о чём и как пишет стихи. Считаю этот шаг одним из самых правильных в моей жизни.

Кого бы вы выделили из современных русских поэтов, исходя из личных симпатий?

– Номер один – Тимур Кибиров; симпатия к нему не изменится. Это поэт, который даёт много возможностей для исследователя. Каждый порядочный немецкий славист должен написать что-нибудь о концептуалистах. Однажды я писала – как мне кажется, из-за желания немножко шокировать участников конференции – статью о фашистских мотивах в современной русской поэзии, там фигурировали Алина Витухновская и Всеволод Емелин. Был у меня материал, посвящённый Максиму Амелину; тот, кто интересуется русским классицизмом, обязательно выйдет на него. Я бы хотела когда-нибудь написать также об Алексее Парщикове и переводах.

Кто из наших современников пользуется успехом в переводе?

– Это трудный вопрос. С одной стороны, дискуссионный момент, кто считается современным поэтом. Считать ли таковым Парщикова? Подразумевается, что возраст современного поэта – от 20 до 40 лет. Второе – трудно определить, в чём состоит успех. Успех – это то, что о тебе знает и тебя читает широкая публика? Тогда после нобелевского лауреата Бродского уже нет успешного русскоязычного поэта. Или успех в том, что тебя вообще переводят, тогда возникает вопрос – кто и в каком объёме. Мне кажется, довольно успешные поэты – Ольга Мартынова и Олег Юрьев. Но так как они постоянно живут в Германии, они уже чуть-чуть стали частью нашей литературы. Ольга Мартынова публикует книги на немецком языке, также активно выступает как журналист, пишет о русской литературе; недавно они составили обзор ленинградского андерграунда. Мне кажется, они, как и Бирюков, являются посредниками между культурами.

Какие факторы влияют на переводимость русского поэта на немецкий?

– Кажется, во многом место его проживания, или, если смотреть более широко, контакты, участие в других литературных амплуа. Если бы Бродский не жил в Штатах, он не достиг бы такого уровня мировой известности. Если ты стараешься обзавестись контактами в немецкой среде, тебя, конечно, начинают замечать, переводить, читать. Парщиков жил годами в Кёльне и о нём никто ничего не знал, пока Джексон его не «нашёл». Ольга Мартынова, как я уже упомянула, активно действует в немецкоязычной литературной сфере. Сергей Бирюков, кстати, также.

Какие перспективы у перевода русской поэзии на немецкий?

– Мне кажется, что в целом неплохие; достаточное число читателей интересуются поэзией в переводе. Интересуются не так активно, как прозой, но тем не менее, переводы публикуются. На мой взгляд, очень мало переводов современной немецкой поэзии на русский язык, особенно если мы сравниваем ситуацию в литературных журналах; исключение – относительно молодой журнал Дмитрия Кузьмина «Воздух», в каждом выпуске которого есть раздел переводной поэзии.

Хорошо ли развита система поддержки переводов на федеральном уровне?

– Мне кажется литературными переводами кое-как могут жить переводчики прозы, – например, новыми переводами Достоевского или Булгакова, или переводами самых важных современных прозаиков. Поэзия совсем неприбыльна; получить грант на публикацию книги или переводческую стипендию возможно, но это не может быть постоянной работой. Переводчик выбирает поэта не из коммерческих причин, а из личного культурного интереса, или, как поэт, для расширения собственных горизонтов.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
5 097
Опубликовано 21 янв 2017

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ