ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Толстые журналы: настоящее без будущего? Часть II

Толстые журналы: настоящее без будущего? Часть II

Часть I >


Круглый стол. Конференция «Журнальная Россия. История русской литературы XX века».
7 июля 2015. Продолжение

Участники: Александр Архангельский, Дмитрий Бак, Леонид Бахнов, Анна Бердичевская, Ольга Бугославская, Андрей Василевский, Евгения Вежлян, Елена Зейферт, Наталья Игрунова, Павел Крючков, Алла Латынина, Елена Холмогорова

Ведущие: Сергей Чупринин, Наталья Иванова

______________


Наталья Иванова: Слово предоставляется Леониду Бахнову, заведующему отделом прозы журнала «Дружба народов».

Леонид Бахнов: Тут, как я понимаю, выдвигались две конструктивные идеи: передать журналы музейному сообществу (Дмитрий Бак) и учредить некую медийную корпорацию, которая смогла бы содержать толстые журналы (Александр Архангельский).

По поводу первой идеи: не стоит слишком сильно опережать события. Журналы, при их нынешних тиражах, конечно, уже почти музейные экспонаты, но все-таки еще не совсем. По крайней мере, пока живы, они требуют постоянной финансовой подпитки – боюсь, музеям это не под силу, тем более в условиях нынешнего кризиса.

Вторая идея. Вслед за большим советским поэтом Егором Исаевым могу сказать: «Свидетельствую сам!». Действительно, Саша Архангельский начал вынашивать идею такой корпорации еще в давние времена. Тогда она казалась смелой, но трудно реализуемой. Теперь она выглядит не столь смелой, но с реализацией тоже проблемы. Может, еще большие, чем тогда, в начале 90-х.

Вот что меня смущало в перестройку? Тогда говорилась масса прекрасных слов: и то надо сделать, и это. Под громкие аплодисменты. Но как?!.. И тут обнаруживалась довольно-таки огромная пропасть, которую следовало перепрыгнуть как минимум в два приема. Вот так же и сейчас. Допустим, мы организовались в такую корпорацию. Но чтобы она заработала, начала добывать средства, достаточные для выживания наших журналов… За это время, по-моему, мы благополучно отдадим концы. При гробовом молчании публики, у которой, ей-богу, есть сейчас куда более насущные проблемы.

Наталья Иванова называла три альтернативы существования толстого журнала в наше время – выпуск на деньги государства, на деньги спонсоров и «общественные» пожертвования энтузиастов. Что касается спонсоров – не вижу я нынче таких безрассудных смельчаков: все мы видим, что стало с фондом «Династия» Зимина, да и кое с какими другими фондами. Государство хочет все держать в своих руках, все пряники и кнуты. Соответственно, не вижу и отдельных энтузиастов, готовых на «общественные пожертвования».

Остается государство. Можно, разумеется, пойти по пути того же «Урала», сейчас, кстати, это совсем неплохой журнал. Но долго ли власти будут сохранять нейтралитет? Беда в том, что это вооруженный нейтралитет. Причем вооружена только одна сторона. А если ружье висит на стене, значит, оно в конце концов выстрелит.

Есть, конечно, система грантов. Но гранты ведь тоже, по сути, нынче только государственные. Что это означает? Ровно то, что рулят по-прежнему чиновники. А чиновнику нужно что? Правильно, – грамотно отчитаться. Поэтому он скорее поддержит какой-нибудь фестиваль, массовое мероприятие, что-то осязаемое, а не сугубо литературный проект. Хотя в фестиваль вбухивается денег куда больше.

Опять же, про литературные проекты. Чтобы получить грант, надо написать заявку. Кому попадает заявка? Тому же чиновнику. Который передает ее следующей инстанции, тоже чиновнику. И так далее. Поэтому проект должен иметь определенный уровень кондовости. Чтобы всем было понятно.

Хорошо, добились вы каких-то грантов, что дальше? Живую литературу трудно заставить соответствовать кондовым формулировкам. Это с одной стороны. С другой – надо хоть как-то соответствовать заявленной тематике, иначе не отчитаешься. И начинается кручение-верчение вокруг своей оси, разные-всякие финты и имитации. Ладно, в конце концов, с самого начала журнал «Дружба народов» преследовал вполне себе имитационные цели – пропагандировать замечательную советскую литературу, национальную по форме и известно какую по содержанию. Что со временем не помешало печатать действительно мощнейшие произведения замечательных писателей, ставших классиками русской и национальных литератур. Так что можно, пользуясь известным жаргоном, и «разметать чернуху» для пользы дела. Раньше – перед главлитом, теперь – перед грантодателями.
Худо и очень бедно, но как-то получается. Только вот кому нужны все эти игры?

Читателю, мне кажется, в последнюю очередь. Потому что когда ты по рукам и ногам связан придуманной для грантов тематикой, слишком многие по-настоящему стоящие читательского внимания тексты оказываются где-то далеко за бортом. И неизвестно, когда состоится их публикация, и состоится ли она вообще.

Когда-то мы сделали попытку подать на грант просто развернутый проект журнала «Дружба народов». Уникальный, между прочим, проект. И весьма актуальный при нынешних «фобиях». Потому что какой еще из журналов из номера в номер, из года в год реально не просто «способствует» процессу взаимодействия и взаимообогащения национальных культур, но реально проводит этот процесс в жизнь? При этом все бы реально выиграли: и редакция, у которой оставался бы простор для маневра, и читатели, и те, кому нужны «галочки». Увы, как говорится, и ах. Понимания не добились.
Фестивали важнее.
  
Ольга Бугославская: Я хочу горячо поддержать тезис Натальи Борисовны относительно того, что культура, частью которой являются толстые литературные журналы, и культура, которую принято называть «массовой» или «коммерческой», не есть две составные части одного целого: это две разные культуры. Но мне кажется, что та культура, которую Вы охарактеризовали как «горизонтальную», – она внутри себя тоже строго иерархична. Только осью этой культуры является понятие «успех». Иерархия строится на делении на «лузеров» и «неудачников», с одной стороны, и успешных «победителей» – с другой. Один из главных показателей успешности – популярность.

Толстые журналы совершенно не являются вершиной этого айсберга – это совершенно отдельная история. Если мы предположим, что толстые журналы станут сами себе успешными менеджерами, впишутся в систему и станут шапкой этой горы, не ожидает ли нас тупиковая ситуация: мне кажется, в нашей стране всё, что построено на понятии «успех», обречено, в отличие от Европы и Штатов. Очередное падение цен на нефть способно просто-напросто опрокинуть всё то, что нажито непосильным трудом, – и хорошее, и плохое. Поскольку никакого прочного успеха на сегодняшний день страной не достигнуто. Слово «успех» есть, а самого успеха нет. Сегодня толстый журнал имеет шанс остаться целым на этих руинах.

Какой-то голливудский актёр сказал, что в рамках современной коммерческой системы можно быть очень хорошим актёром и очень большой звездой, можно быть очень плохим актёром и очень большой звездой, а можно быть очень хорошим актёром и не суметь прославиться. Массовая культура имеет дело только с первыми двумя категориями; толстые журналы – с категориями номер один и номер три. Соответственно, если мы мутируем в сторону коммерции, то нам придётся всё это каким-то образом подравнять и привести в соответствие. Нельзя исключать, что пока толстые журналы будут совершать сложный разворот и встраиваться в культурную парадигму, основанную на понятии «успех», сама парадигма тем временем попросту развалится.

Наталья Игрунова (заместитель главного редактора журнала «Дружба народов»): Когда я услышала тему этого «круглого стола», я подумала, что мы ходим по кругу. И это не упрёк коллегам из «Знамени», а знак непреходящести проблемы.

Так получилось, что для начала своей реплики я выбрала тот же ход, что и Наталья Иванова, но отступать уже не буду и начну, как и было задумано, с цитаты: «У нас резко сократилось число людей, способных участвовать в серьёзном разговоре о проблемах жизни, о современном человеке. И многие писатели в этом отношении ничем не лучше рядового обывателя. Отсюда – падение интереса к литературе, к публицистике, к критике. К толстым журналам. Литература стала делом элиты (и творчество, и сотворчество-чтение). Мне, правда, кажется, что это явление временное, сиюминутное. Не думаю, что новое поколение писателей и читателей без борьбы согласится прозябать подобно променявшим честь на комфорт историческим банкротам, номинально заполняющим нишу истеблишмента в современной России. Как всегда бывало в России, литература ещё станет местом духовного и социального прорыва. Вот тут и понадобится журнал – как среда концентрации актуальных смыслов и место объединения единомышленников. Вот только не знаю, придётся ли для этого ждать до 2015 года, когда у нас, по слухам, кончится нефть. Не хотелось бы».

Вот, Евгений Ермолин смеётся – узнал себя: так он отвечал на вопросы «Дружбы народов» в первом номере журнала за 2005 год. Прошло ровно десять лет. 

Тот наш «круглый стол» назывался «Продуктовый набор или осколок вытесняемой культуры?». Наступил 2015-й, нефть не закончилась, но очень сильно подешевела, изменился ли истеблишмент, каждый волен оценивать сам, а что касается «толстых» литературных журналов в современной России – мы вновь обсуждаем их судьбу, но теперь уже в заголовок вынесено сомнение в самом их жизненном потенциале. Тревога оправданна. И все же я согласна с еще одним участником той дискуссии – Андреем Немзером: «Ничего нельзя поделать с "рынком”, но постоянно спрашивать "А что это мы такие бедные и несчастные?” и постоянно печатать приговоры самим себе /…/ совершенно необязательно. Если читателю постоянно сообщают, что журналы мертвы, а читать их – удел совковых неудачников, то люди рано или поздно делают выводы. /…/ Сбудется завтра мечта "продвинутых”, закроются в одночасье все литературные ежемесячники НИКОМУ лучше не станет».

В числе поставленных 10 лет назад на обсуждение вопросов были такие вариации вечных «кто виноват?» и «что делать?»: «Толстые журналы в кризисе: согласны ли вы с этим?», «Кризис: творческий, ситуационный или системный?», «Какими должны стать толстые журналы, чтобы вам было интересно их читать?». Отвечали люди, связанные с литературой напрямую и опосредованно: библиотекари из Пскова и редактор рекламного глянцевого журнала, театральный режиссер Адольф Шапиро и директор «Эрмитажа» Михаил Пиотровский – и писатели, литературоведы, культурологи и критики разных эстетических предпочтений, политических убеждений, возраста: Дмитрий Бак и Дмитрий Быков, Марина Москвина и Сергей Зенкин, Валентин Курбатов и Евгений Бунимович, Сергей Солоух и Кирилл Кобрин… Всего 24 человека.

Как же формулировались причины кризиса и какие виделись возможности и пути выхода из него?

Владимир Бондаренко ратует за возврат острой публицистики и полемической критики и предлагает привлечь молодых – 20-25-летних писателей – с их сленгом, языком, тематикой. Дмитрий Быков вспоминает, что раньше хотелось встретиться с Искандером, Поповым, Мориц – притягивала личность, а сегодня ни один «толстожурнальный» автор не кажется больше собственного текста, «за текстом нет пространства». Андрей Дмитриев видит проблему в недоступности журналов. Игорь Клех призывает не бояться сумасшедших идей. Валентин Курбатов констатирует: «Как увидели, что Сорос бросил и бежит, так уж должны были догадаться, что дело плохо. У него чутье волчье. Он понял, что тут больше ничего в общественном смысле не обломится, что журналы перестали быть барометром сознания, что они перестали определять его, а уж только вдогонку «отражают», уже не впереди реальности, а – за ней». Борис Дубин утверждает, что «литература перестала быть центром интеллектуальной жизни», расслоились читатели, деформировались коммуникации, но главное – литература «вне читателя» и «без читателя» перестала быть предметом общественной полемики обо всем важном в жизни, а не только о литературе – «и, значит, дело – не в литературе, а в обществе». Всё по-прежнему актуально, не правда ли? И еще одну цитату я позволю себе привести полностью – Марина Вишневецкая как будто подхватывает и развивает наблюдения социолога: «Однажды, мне кажется, «толстяки» станут более адресными. Один журнал – для семейного чтения — будет заполнен беллетристикой едва ли не целиком плюс небольшая тетрадка с рассказами, сказками, загадками для детей. Другой журнал, рассчитанный на читателя, стремящегося ориентироваться в пространстве современных идей, половину своих полос отдаст под тексты (в том числе и переводные) философов, культурологов, политологов, социологов, а в разделе прозы и поэзии будут приветствоваться прежде всего «трудная проза» и чистый эксперимент. Третий журнал выберет своим девизом «литературу.doc» (по аналогии с «театром.doc»)… А чем адресней и специальней – тем, как правило, глубже и интересней».

И когда я думала, как бы я сегодня ответила на те же вопросы о причинах кризиса и способах выхода из него (выводя за рамки разговора огромную проблему финансирования, она очевидна, сегодня увереннее всего себя чувствуют «Урал» и казанские журналы, заручившиеся поддержкой местных властей), то выделила две проблемы: востребованность того, что раньше называлось «направлением» – и в смысле идеологии, и в смысле «содержательном» и эстетическом, – и проблему читателя. Причем в совокупности.

«Дружба народов» – уже исходя из своего названия – журнал, имеющий направление. Но какими бы актуальными ни были тексты, которые мы печатаем, ощущение, что всё падает в вату. Казалось бы: куда актуальнее и острее – события на Украине. Вот лишь несколько публикаций в «ДН» за последние полгода: подборка стихов поэта из Донецка (ДНР) Дмитрия Трибушного – и стихи последних двух лет сторонника «майдана» харьковчанина Сергея Жадана (их сопровождала статья, реконструирующая судьбы героев его романа «ВорошиловгрАд» в новых реалиях), жесткая аналитическая публицистика Юрия Каграманова и Александра Тарасова. Откликов ноль – «экспертное сообщество» не читает литературные журналы, а «массового читателя», закормленного телевизионными ток-шоу на эти темы, серьёзная аналитика утомляет...

В июньской «Дружбе народов» за этот, 2015 год, наши постоянные авторы – белгородские школьники. На этот раз мы спросили у них о том, что любят читать их мамы. Ответы – на уроке, без предварительной подготовки, простодушные и достоверные. Да, есть мамы, которые читают детям на ночь и читают сами – Ремарка и Прилепина, Донцову и Достоевского, Санаева, Гоголя и Библию… Но сейчас не о них. Я прочитаю почти подряд несколько других, наиболее характерных ответов:

«Моя мама не читает книги, но я не осуждаю ее за это и никто не имеет право это делать. Маме совсем не хватает свободного времени, она работает, приходит с работы убирается, готовит еду. Моя мама очень сильный человек! Она терпит наши с братом капризы, успевает всё делать, но не читает книги. Я горжусь своей мамой!»;

«Моя мама не читает, ей некогда. Она работает на очень утомительной работе. Два дня работы, а на два дня выходных она как мёртвая лежит и отдыхает. Правда иногда, она читает журнал «7 дней», там пишут о всяких звёздах. А вообще моя мама очень начитана, ведь в детстве она читала, очень много читала, у нас целая библиотека из старых книг»;

«Моя мама каждый день уже как полгода читает одну и ту же книжку. Она все время ее прятала. Но как-то я увидела, куда она ее положила, и мне стало интересно. Она ее положила в тумбочку, в самый дальний уголок. Когда мама ушла, я полезла туда и достала очень тоненькую книжицу. Она называлась «Как наладить отношения в семье». Я очень удивилась, как можно читать тоненькую книжицу полгода. Оказывается, она ее читала каждый день по одному листику, перечитывая ее несколько раз»;
«Моя мама любит читать газеты и журналы, разные объявления»;

«В нашем доме есть литературные произведения. В моей семье все читают книги, но моя мама читает больше. Она больше любит читать каталог «Орифлейм». Вот поэтому она очень красивая. Люди, я советую вам тоже читать этот каталог!»

За последние годы как-то исподволь изменилось наполнение самого понятия «чтение». Для нас – это прежде всего литература. Для этих детей – это и рецепты, и кроссворды, и фейсбук с перепиской... «Моя мама любит читать А. Пушкина и книги про овощи». Вот – реальный читатель. Входят ли сегодня в его «пакет» литературные журналы? Увы. На том, десятилетней давности, «дружбинском» «круглом столе» Леонид Юзефович вспомнил случай из своей педагогической практики: уже в 2000-е годы он зашёл в класс с номером «Нового мира», и один из учеников воскликнул: «О, я знаю этот журнал! Он выходил в старину. У моего дедушки на даче много таких…» После этого вопрос о будущем журналов в их нынешнем виде уже не кажется вечным вопросом, даже при условии стопроцентного финансирования.

Алла Латынина: Как известно, нынешние журналы возникли как государственные. Позволю себе фантастическое допущение: в кошмарном сне мы строим государство корпоративного – такого муссолиниевского – типа. Государство подумает, что толстые журналы это теперь наши духовные скрепы; на вас спровадится золотой дождь в виде грантов, финансирования, будет обязательная подписка на «Новый мир» и «Знамя». А от вас потребуют ясно чего любви. Так что лучше: реализация таких прогнозов или нынешнее положение?

Наталья Иванова: Отвечу Алле Николаевне. Примерно пятнадцать лет тому назад, когда финансовая ситуация была очень тяжёлой, мы зашли в Министерство культуры поговорить со знакомым министром, с которым мы случайно оказались на «ты», обсудить, есть ли какие-то финансовые возможности. Он сказал: «Нет ничего проще. Переучредитесь вместе с нами» (то есть с государством), и «всё будет в порядке». Мы даже не обсуждали этот вопрос и сегодня не обсуждаем. Но есть другой опыт, который мы можем видеть на примере Сергея Белякова и журнала «Урал»: заключается контракт редакции журнала на пять лет с местным Министерством финансов. Это финансовый контракт, по которому они должны им каждый год, если не ошибаюсь, восемь миллионов рублей. И никакого вмешательства во внутреннюю жизнь не происходит вообще. Но поскольку мы не в Свердловской области, а в московских условиях, то я думаю, что это невозможно.

Павел Крючков: Толстые литературные журналы со временем, скорее всего, перестанут быть бумажными, но будут выходить в интернете – такое у меня предчувствие. Иногда они будут нужны государству, и тогда государство будет их капельно финансировать. И либо те же люди, которые их выпускали раньше, либо уже другие, которые договорятся с государством, будут их выпускать. Журналы будут выходить под теми именными брендами, которые сейчас существуют, или под какими-то другими. Словом, институт этот не погибнет, это совершенно очевидно, и в том или ином виде существовать будет: иногда для самого себя и небольшой «группы поддержки», иногда для государства, но никак не для широкого читателя. А для читателя только тогда, когда этот широкий читатель добровольно начнет читать литературные журналы в Сети за очень небольшие деньги и создавать «обратную связь». И журналы всеми силами эту связь будут поддерживать. Но это огромный, если не жертвенный труд, в наши дни спрогнозировать его трудно.

Елена Холмогорова: У меня маленькая реплика. Здесь сидит одна из моих студенток, не даст соврать. Я читаю курс, где, в частности, уделяется внимание толстым литературным журналам. В начале года задаю всем один и тот же вопрос: скажите, пожалуйста, дети, кто из вас видел когда-нибудь толстый литературный журнал и при каких обстоятельствах? Ответ мне заранее известен: у бабушки, в кладовке на даче, и дальше будет сказано, что бабушке сжечь их совесть не позволяет, но все страницы пожелтевшие, прочитать ничего нельзя, и так далее, и так далее. Чем дальше я веду этот курс, тем чаще я начинаю повторять с некоторым ужасом другую мантру: главная цель моего курса чтобы когда вас спросят, какие вы знаете толстые журналы, вы не говорили, что это «Cosmopolitan» и журнал «Медведь». Так вот, вопрос о том, кто будет читать, самый актуальный, и на него у нас нет ответа.

Ольга Бугославская: Знаю очень много мам, которые читают каталог «Орифлейм», журнал «Cosmopolitan» и так далее. Но все эти мамы пишут мне в фейсбук: что почитать ребёнку? На маме, которая читает «Cosmopolitan», не заканчивается история: она внутри понимает, что она читает не то.

Евгения Вежлян: Здесь прозвучало много интересного и полезного. Но у меня возник вопрос почему мы постоянно отстраиваемся от так называемой «массовой культуры»? Мы постоянно говорим: «мы и они». А потом мы говорим, что нас не читают, а то, что нравится этим читателям, нам неинтересно. В то время как массовая культура явление неоднородное, и там есть произведения достойные. Мне кажется, что если толстый журнал это агентство, то в эту сторону мы должны смотреть с пристальным вниманием.

Сергей Чупринин: Мы заканчиваем. Спасибо тем, кто высказался, и тем, кто просто пришёл. У меня есть одна локальная реплика, адресованная в пределе Александру Николаевичу Архангельскому и некоторым другим советчикам журнальных редакторов. Вот нам говорят: ваше будущее – гуманитарный бизнес, создавайте фестивали в провинции, выступайте в роли экспертного бюро, станьте успешными арт-менеджерами. В первую очередь думаешь: это предполагает полную замену редакционных коллективов, потому что наши сотрудники умеют делать то, что они умеют то есть определять качество литературного произведения, редактировать его и доводить до ума, а не устраивать, допустим, кофе-брейк. Вот сегодня мы, например, устраивали кофе-брейк – нам это было трудно, мы к этому не привыкли: не наше это дело. Во-вторых, если мы станем успешными, то довольно быстро возникнет вопрос: а нафига же тогда журнал-то? Вот, собственно, моя реплика, обращённая к авторам тех предложений, которые говорят нам: превращайтесь в центры гуманитарного бизнеса и ещё немножечко журнал выпускайте. В общем, хотелось бы заниматься своим делом, чтобы писатели писали, читатели – читали, а редакторы – редактировали, издатели –выпускали.

И последнее. Александр Николаевич Воропаев, начальник отдела Управления периодической печати, Книгоиздания и полиграфии Роспечати, во многом благодаря которому мы и провели эту конференцию, сказал: давайте каждый год проводить такие разговоры. Господа, в этом есть много оптимизма! Если уж у чиновников есть желание продолжать эти разговоры, значит, не всё потеряно. Каждый год будем собираться в Овальном зале Библиотеки иностранной литературы.

Голос из зала: И хоронить толстые журналы.

С. Ч.: С одним и тем же усердием.

Н. И.: Большое спасибо всем, кто приехал на эту конференцию – в особенности из других городов – и тем, кто слушал.
__________________________






Дополнительно:


Анна Сафронова, главный редактор журнала «Волга»:
Неформальные организации и самиздатские литературные журналы и альманахи в Саратове 1980-х–2000-х годов и некоторые аспекты их взаимодействия с культурной политикой журнала «Волга».


(Доклад, прочитанный 7 июля на конференции «Журнальная Россия / История русской литературы XX века», организованной журналом «Знамя»)


Летом 1990 года я получила письмо от Ольги Абрамович. Прежде чем процитировать его, напомню: с 1985 года, то есть с момента выхода, Ольга Абрамович была бессменным секретарем ленинградского самиздатского «Митиного журнала» (редактор Дмитрий Волчек), одного из самых известных, наряду с «Часами» (редактор Борис Иванов) и «Обводным каналом» (редактор Сергей Стратановский) (См., напр.: Б. Констриктор. «Дышала ночь восторгом самиздата» на сайте РВБ: Неофициальная поэзия). Ольга Абрамович была также куратором книжной серии «МЖ».

«Анечка, здравствуйте!
Простите, пожалуйста, что так задержалась с отправкой обещанных Вам книжек; увы, когда представляешь собой в единственном лице целое учреждение, начиная от директора, кончая курьером, то невозможно соблюсти субординацию! Сколько бы я-директор не приказывал я-курьеру: «Сегодня же отправляйся на почту, и меня не интересует, когда и как ты это сделаешь!» – курьер, увы, не боится потерять свое место. Он подчас убежден, что лучше директора знает, чем ему нужно заниматься в данный момент… – и у меня нет сил разбирать их дрязги!»


В 1990 году «МЖ» выходит еще в машинописи, и тираж его колеблется от 20 до 60 экземпляров. В то время ситуация казалась нормальной – то, что у самиздатовского «МЖ» нет денег, и то, что они есть у государственной на тот момент «Волги». В голову не приходило, что можно сочувствовать положению самиздатского журнала – они и сами не расценивали таковое положение как катастрофу, и все было в порядке вещей. В том числе и для меня: я приезжала в Ленинград в командировки как зав. отделом критики журнала «Волга». И даже предположить, казалось, было невозможно, что через несколько лет наше положение сравняется с положением «МЖ». А в настоящий момент, в 2015 году, ровно такое же письмо я могу написать кому-то из авторов – например, по поводу высылки авторского экземпляра – от своего имени.

Познакомиться с ленинградским самиздатом и – шире – андерграундом – мне помог саратовский «Контрапункт», точнее, два его участника – Сергей Рыженков – лидер объединения, и Олег Рогов. Оба впоследствии публиковались в «Волге». «Контрапункт», «первая неформальная, альтернативная (в терминах того времени) организация поэтов и писателей в Саратове» [1], появилась в середине лета 1987 года. В 1991 году организация прекратила свое существование, «поскольку выполнила свои цели». Под редакторством Сергея Рыженкова и Олега Рогова выходил одноименный журнал, в котором публиковались стихи, проза, критика участников «Контрапункта» и литераторов из Москвы, Ленинграда, Киева. Всего вышло 5 номеров (6-й, посвященный «наивной» литературе, был собран, но так и не вышел). Номера журнала изготовлялись на печатной машинке «тиражом в две закладки». В качестве приложения к журналу, вполне в традициях классического самиздата, выходили стихотворные книги. «Контрапункт» приглашал многих не публикуемых тогда столичных литераторов. Только в 87-88 годах среди гостей были Ольга Седакова, Алексей Парщиков, Дмитрий А. Пригов, Елена Шварц, Нина Искренко и другие.

Контакт «Волги» с «Контрапунктом» явно был плодотворен.

В 1985 году «Волгу» возглавил Сергей Боровиков, в журнал приходит работать прекрасный редактор Владимир Потапов, – и «Волга» начала уверенно обретать независимость. Появляются публикации – Платонова, Ходасевича, Набокова, Шмелева, Бердяева и многое другое. При этом наряду с републикациями, существование которых в то время было мотивировано, появляются и оригинальные вещи: см., напр., публикацию Сергея Бирюкова «Николай Ладынин. Палиндромы», подготовленную по машинописному оригиналу [2].
Меняется облик поэзии и прозы. В 80-е и 90-е годы на страницах журнала появляются Евгений Попов, Геннадий Айги, Анатолий Гаврилов, Евгений Рейн, Александр Величанский, Светлана Кекова, Марина Палей и многие другие ныне широко известные авторы. 

Контрапунктовцы постоянно начинают печататься в «Волге» в 1990-х годах, и, с подачи «Контрапункта», в «Волгу» приходят Ольга Седакова, Сергей Стратановский, Елена Шварц, Виктор Кривулин, Аркадий Драгомощенко, Александр Скидан и многие другие. Печатаются стихи, проза, но особенно активно идет работа в критике. Очень большую работу делает Олег Рогов (пишет статьи, рецензии – в том числе на редкие, малотиражные издания, самиздатские и постсамиздатские журналы и альманахи, и продолжает эту работу в нынешней «Волге»).
 
В 1996 году, когда уже можно подводить какие-то итоги, «Волга» публикует ответы авторов на вопросы анкеты журнала. Процитирую Светлану Кекову: «… "Волга” обрела свое лицо во второй половине восьмидесятых годов. Старая "Волга” и "Волга” новая отличаются друг от друга как негатив и позитив. Довольно долгий период существования журнал – за редкими исключениями – не имел к настоящей литературе никакого отношения. Литература существовала сама по себе, журнал сам по себе. Слава Богу, время имитации литературной жизни, ее мертвых механических форм безвозвратно (я на это надеюсь) ушло. Каким счастьем было читать в "Волге” Розанова, Федотова, Степуна, Набокова, какой радостью были публикации Саши Соколова, Ольги Седаковой, Елены Шварц. Каждая такая публикация становилась личным событием…» [3]

Ольга Седакова, из материалов того же анкетирования: «Вероятно, "Волге” я обязана больше, чем любому другому отечественному журналу. "Волга” опубликовала мои прозаические вещи: "Погибшее поколение”, "Похвалу поэзии”, "Путешествие в Брянск” – непосредственно по самиздатским спискам: вряд ли какое-то другое издание тогда захотело бы подготовить такие публикации. Боюсь, и теперь положение остается тем же» [4].

Особенно интересна история первой публикации в «Волге» Ольги Седаковой. История эта косвенно повлияла на изменение состава редколлегии. В 1990 году я (как зав. отделом критики) предлагаю к публикации статью Седаковой «О погибшем литературном поколении: памяти Лени Губанова». По традиции тогдашней нашей работы статья должна была получить одобрение одного из членов редколлегии. В состав редколлегии входило 23 человека, преимущественно маститые представители писательских организаций Поволжья и университетские деятели [5]. Большинство из них к практической работе журнала не имели никакого отношения. Статья Седаковой получает отказ от кого-то из них. И, видимо, эта ситуация привела к решению давно наболевшего вопроса. В №5 1990 года в выходных данных журнала появляется новый список редколлегии – из действующих редакторов, он состоит всего из 6 человек (Николай Болкунов, Валерий Володин, Владимир Панов, Владимир Потапов, Анна Сафронова, Наталья Шульпина), а в следующем номере (№ 6) появляется и статья Ольги Седаковой.

Здесь важно вспомнить, что уже в начале 1990 года «Волга», наравне с другими толстяками, начала печатать «Архипелаг ГУЛаг» [6] (курировал публикацию Владимир Потапов). Эту публикацию, без сомнения, можно считать знаковой в работе журнала, и в целом 1990 год можно обозначить как переломный.

В 1990 году в сентябрьской книжке с титульной страницы журнала исчезает гриф «Орган союза писателей РСФСР и Саратовской писательской организации», просто стоит «Ежемесячный литературный журнал». А в следующем номере добавляется: «Учредитель – трудовой коллектив редакции».

Первая компьютерная верстка в «Волге» была сделана в 1992 году, мы тогда готовили к публикации прозу Сергея Рыженкова – «Хроника. хроника». Текст имел такой графический вид, что Полиграфкомбинат просто отказался от набора и верстки. Верстали «Хронику» в газете «Саратов» и сдавали эти листы отдельно, основная часть номера печаталась старым способом [7].
В этом же 1992 году, увы, появляется первый сдвоенный номер «Волги», №5-6.

В 1991 году деятельность «Контрапункта» прекращается. Дальнейшие попытки самиздата в Саратове не были столь значительны. В 1992 году Игорь Сорокин и Максим Лукьянов издавали «Сочельник», это был журнал православного направления. В 1993 и 1994 году я и Олег Рогов выпустили два номера альманаха «Последний экземпляр». Идея его родилась случайно – в «Волге» «не прошли» обсуждение некоторые материалы, а показать читателю их хотелось. В результате вышел первый номер альманаха «Последний экземпляр», в котором публиковались, помимо саратовских авторов-контрапунктовцев: в переводе Аркадия Драгомощенко – Пол Боулз, «Гиена»; в переводе Ольги Седаковой и с ее предисловием – Т.С. Элиот, «Путешествие волхвов», «Пепельная среда», «Песнь Симеона» и «Марина»; в переводе Вадима Михайлина – Джон Барт, «Ночное путешествие морем» (к слову сказать, в том же 1993 году «Волга» начала публикацию «Александрийского квартета» Лоренса Даррелла в его переводе [8]). А открывался номер «ПЭ» стихами Сергея Стратановского, которые в «Волге» никак не хотели появляться, хотя статьи его шли прекрасно [9].

Но мы не зря назвали альманах «Последний экземпляр», потому что следующая волна самиздата (а позиционировались эти издания именно как самиздат) далека от самиздатских классических принципов. В общем и целом это были малотиражные издания (более или менее успешные), где публиковались тексты преимущественно молодых и преимущественно саратовских литераторов. Назову некоторые:
– 1996: сборник «Сальто-мортале», опубликовано шесть авторов, все шесть – дебютанты (редактор Мурат Новосельский),
– 1998: «Мышь во фраке», независимый журнал необъединенных литераторов (под редакцией Алексея Колобродова и Дмитрия Голина) и 1999 год «Мышь из Крондштата» (под редакцией Алексея Колобродова, Сергея Трунева и Алексея Голицына),
– 1999: альманах «Пятница» (под редакцией Алексея Александрова и Александра Илюничева),
– 2001: альманах «Василиск» (под редакцией Алексея Александрова и Дмитрия Голина). И вот это издание я бы назвала третьей волной саратовского самиздата, близкой к первой волне. Программа (цитирую в сокращении) «Василиска» была сформулирована так:

«Саратовский независимый литературно-художественный альманах. Первый номер вышел в 2001 г., через год после прекращения деятельности журнала "Волга”. Издание продолжает традиции саратовского самиздата, публикуя в одном ряду с наиболее яркими саратовскими авторами литераторов из Москвы, Санкт-Петербурга, Владивостока, Тольятти и др. городов. …Наше кредо – печатать в первую голову не похожих на других начинающих авторов, дать этим авторам возможность ощутить себя в контексте… литературного процесса во всём его многообразии… Одновременно мы вспоминаем и тех, чья деятельность, а зачастую и сам факт существования в 60-80-х годах прошлого столетия подготовили почву для литобъединений "Контрапункт" и других, менее масштабных… где уже потом появились первые ростки саратовского самиздата…» (см. страницу журнала «Василиск» на портале «Мегалит»).

 «Василиск» успешно существует по сей день, хотя и выходит раз в год (сетевая версия размещена на портале «Мегалит»).

2000 – это год закрытия журнала «Волга». Последний номер был по общей нумерации 413, а в предпоследнем номере «Волги» Олег Рогов, по законам парадокса, рецензирует 58 выпуск «МЖ». Этот выпуск тогда Дмитрий Волчек объявил последним, то есть заявил о приостановлении выхода «МЖ».
 Заканчивается текст Олега так:
«"Митиному Журналу”, то есть Волчеку и Абрамович – благодарный поклон. Можно, значит, без грантов и без "Букера”, своими силами. Пример, достойный для потомства, без дураков».

В каком-то смысле эти слова оказались программой для бытования нынешней «Волги», работа которой была восстановлена в 2008 году. В состав редколлегии на сегодняшний день, помимо меня, входят Алексей Александров, Олег Рогов, Алексей Голицын и Алексей Слаповский.




______________
Примечания к докладу Анны Сафроновой:

1 Цит. по статье С. Рыженкова «Контрапункт» (НЛО, 2001, № 48). См. также: Сергей Рыженков. Литературный регионализм: путь Саратова (НЛО, 2000, № 45). 
2 «Волга», 1988, № 7. И, напр., см. публикацию писем В. Юстицкого 1938–1946 годов («Волга», 1989, № 7) и др.
3 «Волга», 1996, № 1.
4 Там же.
5 К практической работе «Волги» имели отношение только Владимир Потапов и Владимир Панов, бессменный зав. отделом публицистики.
6 Архипелаг ГУЛаг. Часть пятая. Каторга. – «Волга», 1990, № 1.
7 «Волга», 1992, № 3.
8 «Волга», 1993, № 5
9 «В плену иллюзий. Заметки о сменовеховстве» (Волга». 1991, № 1); предисловие к публикации Федора Степуна («Волга», 1991, № 8); «За белым клобуком. "Русская идея” в современных спорах» («Волга», 1992, № 1); Цикл – четыре статьи «Религиозные мотивы в современной русской поэзии» («Волга», 1993, № 4, № 5, № 6, № 8).




Фото Анатолия Степаненкоскачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
5 658
Опубликовано 01 окт 2015

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ