Редактор: Женя Декина
(рассказ)
Женька умерла седьмого февраля.
Я узнала об этом через неделю, поздним вечером, из чата бывших одноклассников. Девочки охали, писали что-то длинное, торопливое, и я тоже написала что-то испуганное и бессмысленное. Мальчики – теперь сорокалетние солидные мужчины – торжественно молчали.
Потом я легла спать, но долго не могла уснуть и смотрела в темноту, вспоминая, что Женька приснилась мне в самом начале февраля, и я ещё хотела запомнить этот сон и, конечно же, тут же его забыла. Но она снилась – я помнила точно, и теперь это было особенно важно. Потомя вспомнила, как тридцать пять лет назад мы с Женькой ходили по огромной луже босиком. В середине лужи нам было по щиколотку, мягкая грязьскользила под ногами, а вода была тёплая, нагретая солнцем.
«Это несправедливо, несправедливо!» - писали девочки в чате. Но справедливости я давно не ждала и удивлялась – неужели кто-то ещё всерьёз рассчитывает на неё?
***
В окнах онлайн-конференции мелькали незнакомые лица. Я, по счастью,ничего не должна была говорить, могла выключить свои видео и звук, и только слушать. И я слушала и одновременно думала про вчерашний вечер, странно замедлившийся от известия про Женьку. Вечер тянулся, тянулся, но прошёл;прошла ночь, наступило утро, и каждый из бывших моих одноклассников теперь был занят своими делами. Вот и язанималась чужими стихами, чтобы потом, когда-нибудь, не повторить чужих ошибок.
Немолодая женщина, спотыкаясь, читала что-то о смерти солдата. Герой её стихотворения падал на землю, прижимался к ней щекой и вспоминал о маминых глазах. Женщине было жалко солдата и его маму, и ещё тысячи других солдат и мам, она читала и хотела плакать. Я тоже чувствовала жалость – но не к герою, а к ней. Где-то прямо сейчас солдаты действительно падали на землю, но она, как и я, не могла себе представить, а уж тем более описать ничего из того, что происходило дальше. Слова «взрыв», «кровь» и «окопы» в её устах звучали также, как звучали бы «сон», «руки» или «слёзы», да и вообще стихов писать ей не стоило.
Когда она замолчала, молоденький поэт принялся отчитывать её за сбой ритма и дешёвые рифмы. Он так и сказал – дешёвые, а его лицо, даже сквозь уродующее кого угодно онлайн-окно, светилось такой драгоценной красотой и юностью, что смотреть на него было больно.
Женщина краснела, кивала и что-то записывала. Вот бы взглянуть на эти записи – неужели она и вправду будет потом пересчитывать слоги и подбирать новые рифмы? Юный поэт замолчал, заговорил какой-то мужчина – некрасивый, с резким, неприятным голосом, и я совсем перестала слушать.
***
Зимой маленький приморский город похож на хрупкую, тонко сработанную игрушку. Если смотреть на город с высоты, то кажется странным, что нет вокруг него каменных стен с бойницамии подъёмными мостами. Страшно жить так – у самой воды, без всякой защиты.Вот бы накрыть эту игрушкупрочным стеклянным куполом, а потом встряхнуть и смотреть, как плавно скользят по мокрому стеклу песок и крошки ракушек.
Песчаный берег уходит в ледяную воду, а когда начинается шторм, волны отчаянно колотят бетонные пирсы – так, что бетон крошится и обнажаетсвойржавый арматурный хребет. В солнечные и безветренные дни море становится прозрачным и голубым, но его игра и блеск обманчивы. Вода по-прежнему ледяная, тёмные облака толпятся у горизонта, и гудит, гудит над головой серый самолёт с толстыми крыльями…
Я бежала к автобусу, прижав к себе сумку и пакет, а вокруг меня на нетвёрдо сидящую брусчатку тротуара ложились мелкие горошинки снега. Они тут же таяли, и мой пуховик, шарф и ботинки тоже становились горошчатыми, темнели. Водитель дождался меня, принял горсть монеток и закрыл двери.Я уселась у окна, ощутив вдруг странное смирение и что-то вроде уюта. Никогда раньше мне не было уютно в самой себе, да ещё и не дома – для уюта всегда нужны были тепло и сумерки комнат, и я даже прикрыла на секунду глаза, стараясь удержать это новое впечатление и сберечь его. Острые снежинки застучали в грязное стеклои тут же превратились в дождь – обычное для южной зимы дело. Я сняла перчатки и достала телефон.
Чат одноклассников молчал, но одно сообщение было – голосовое, с незнакомого номера. Я машинально включила его, и какая-то женщина, волнуясь, сообщила мне, что я очень добрая и, конечно, не откажу ей в просьбе.
- … Знаю, что вы не откажете, - торопливо повторила она, - мне просто совершенно не с кем поговорить о своей книге, а вы хороший редактор и очень, очень добрая, мне так сказали…». Сидящий рядом мужчина покосился в мою сторону, и я закрыла сообщение, не дослушав.
***
Она стояла у центрального входа, съёжившись от холода. Я почему-то сразу поняла, только взглянув на её основательное пальто и белую вязаную шапочку, что это та самая вчерашняя незнакомка. Сообщение от неё я так и не дослушала, удалила и номер её заблокировала. Должно быть, я оказалась не такой доброй, как ей говорили, и теперь мне было немного стыдно, но больше досадно: не поленилась бы вчера, ответила что-нибудь, и не было бы этой дурацкой встречи и этого незнакомого лица. Незнакомых лиц мне сейчас не хотелось. Мне вообще не хотелось выходить из дома и уж тем более идти на работу, а хотелось думать про Женьку и стараться вспомнить тот сон – вдруг она хотела сказать мне что-то важное на прощание?
Но лицо незнакомки мне неожиданно понравилось – глаза у неё были печальные и аккуратно накрашенные, и видно было, что ей тоже очень неловко.
Она назвала меня по имени и представилась сама – и звали её хорошо: Еленой Николаевной.
- Администратор сказал мне, что вы сегодня будете с девяти до двенадцати, - сказала она. – Простите меня, пожалуйста, за вчерашнее сообщение. Я только потом сообразила, как глупо и неприятно это всё может выглядеть. Мне, правда, очень нужно с вами поговорить. Ну, вот так получилось, что я никому не могу о своей книге рассказать, - она смущенно улыбнулась, - представляете, даже мужу.
От её смущения и улыбки остатки вчерашнего странного смирения качнулись во мне, и я улыбнулась в ответ.
- Пойдёмте, ветер такой ледяной. Вы бы лучше подождали меня внутри. Вы тоже меня извините, что не ответила вам вчера. Я вчера была… Занята.
- Я думала, всё это пройдёт, - бормотала она мне в спину, пока мы поднимались по лестнице в мой кабинет. – Я вообще-то экономист, бухгалтер, мне уже пятьдесят три года, и представляете, в таком возрасте и вдруг какая-то книга. Но никак она мне покоя не даёт. Мне просто рассказать вам нужно, и если вы скажете, что это всё глупо, то я ничего вообще писать не буду.
Без пальто и шапочки Елена Николаевна оказалась полноватой, коротко стриженой, одетой в зелёное трикотажное платье. Она сидела напротив, смотрела куда-то мимо меня в окно и всё говорила и говорила.
- Понимаете, я придумала так: есть такой волшебный мир, он разделён на четыре страны – лета, осени, зимы и весны. В стране лета очень жарко, пески кругом,пустыня. Люди там чернокожие, вроде африканцев, кудрявые, танцуют красиво и поют. А в стране осени всегда прохладно, на золотых деревьях зреют разные плоды, а людитам живут рыжие и смуглые. В стране зимы всегда снег, и все блондины, белокожие, воинственные такие, как викинги, и всё охотятся на зверей. А страну весны и её жителей никто никогда не видел, потому что они с помощью колдовства ото всех закрылись и никого к себе не пускают. Главная героиня - из страны лета, и её отец – царь этой страны. И вот однажды его нашли мёртвым. Колдун сказал, что его убили люди весны, чем-то он им не угодил. И дочка решила отомстить. Поехала сначала в страну осени, и там познакомилась с мужчиной из страны зимы, он тоже царь, но только молодой. И они, как бы вам это сказать, полюбили друг друга.
Она говорила всё медленнее и тише, и по-прежнему не смотрела на меня.
- Да, они полюбили друг друга очень сильно. И вместе отправились искать страну весны и мстить за папу. Он был царь, понимаете, да? И вдруг умер… Тяжело без отца.
Елена Николаевна замолчала.
- А что было дальше? – спросила я. – И почему вы не можете рассказать о книге мужу?
- Что было дальше, я ещё не придумала, - сказала она и наконец-то посмотрела мне в глаза. –А мужу рассказать не могу, потому что он будет ревновать.
- К книге?
Она пожала плечами так, будто объяснять тут совсем нечего.
- Нет, конечно, не к книге. А к тому человеку, который из страны зимы. Ну, который как викинг.
- Понятно… - вздохнула я. – А вы сможете оставить мне то, что уже написали? Мне так, со слов, трудно оценить.
Елена Николаевна с готовностью достала из кармашка платья флешку и встала.
- Вы мне напишете, когда прочитаете, да? Вы простите, пожалуйста, я правда не хотела вас беспокоить. Но так уж получилось.
Она надела пальто и шапочку, ещё раз извинилась и ушла.
***
…Вот бы взять Женьку, но не ту, сорокалетнюю, которой она умерла, а восемнадцатилетнюю, и познакомить с этим молоденьким поэтом. У неё всегда были невероятно красивые мальчики, но он красивее их всех. Взять бы и отменить – и прошедшие годы, и её болезнь, и смерть, как-то всё хитро перемешать и соединить их в одном времени. И пусть бы они жили долго и счастливо в каком-нибудь волшебном мире, вот хотя бы в этой ненаписанной книге, и пусть бы Женька стала самой летней, самой солнечной принцессой.А этот мальчик-поэт как раз блондин. Пусть отпустит белую бороду, и будет вылитый викинг.
Мои мысли метались от печальных глаз Елены Николаевны к той самой тёплой луже, по которой мы ходили босиком;от красивого поэта к юной Женьке – было в ней, в самом деле, что-то африканское, в русской-то девчонке – какая-то грациозная удлинённость, точёность всего тела, пластичность в любом шаге и движении… Потоммне стало стыдно от своей жестокости – зачем я дарю Женьку неизвестному поэту, отправляю в какую-то глупую книгу и отбираю у настоящего мужа и детей? Нет, пусть уж всё останется так, как было, но она не умрёт, просто не умрёт – и всё.
Я подключила флешку, открыла единственный на ней документ и прокрутилатекст на несколько страниц вниз.
«… Не верь колдуну, Джуа! Он ненавидел твоего отца и тебе желает только зла. Ты не сможешь ничего исправить. Не уходи, оставайся здесь и правь нами вместе со своей матерью и сёстрами!
Джуа фыркнула и оттолкнула старуху. Потом вскочила и яростно дёрнула золотой шнурок, поддерживающий её высокую причёску. Шнурок лопнул и копна чёрных как ночь пушистых кудрей упала на плечи и спину девушки.
- Замолчи. Я велела тебе принести ножницы! Где они?...».
Я машинально поставила запятую и пролистала ещё десяток страниц.
«…Он смотрел на Джуа, не отрывая глаз и с огромным удивлением. Ведь жители страны зимы очень редко встречались с жителями страны лета. Для зимних людей чёрная кожа и чёрные волосы были диковинкой. А Джуа тоже застыла в удивлении, отчего стала похожа на изящную статуэтку из полированного тёмного дерева. Ещё никогда она не видела мужчину с такими светлыми, почти белыми волосами и голубыми глазами, похожими на драгоценные камни в её девичьем ожерелье…».
Я пролистала текст до конца. На предложении «И тогда Джуасама протянула к нему свои руки…» он обрывался. Елена Николаевна аккуратно пронумеровала страницы и украсила каждую своей фамилией и названием романа.
«Джуа в стране весны» - прочитала я зачем-то вслух и нажала на крестик в правом верхнем углу страницы.
***
Мужчина с большим, плотно набитым какими-то тряпками пакетом медленно шагал мне навстречу. Высокий и широкоплечий, в камуфляжных брюках и куртке, обросший лохматой трёхцветной бородой – седой, чёрной и рыжей, он шёлнеуверенно и смотрел на витрины супермаркета так, будто бы видел их впервые.
Я мельком глянула на него и собиралась былопройти мимо, но мужчина остановился.
- Здравствуйте, - сказал он.
- Здравствуйте, - машинально ответила я и тут же узнала его. Он жил в соседнем подъезде с женой и маленькой дочкой, но в последний раз мы встречались прошлой весной, и тогда он был гладко выбрит и улыбчив.
Борода и усы почти до неузнаваемости изменили его лицо, он стоял, чуть раскачивая пакет, и смотрел на меня сверху вниз так же, как минуту назад смотрел на витрину.
Нужно было, наверное, что-то сказать, и я спросила:
- Вы вернулись? – и тут же мысленно выругала себя – ну что за глупый вопрос.
- Вернулся. На неделю, - ответил он и опять качнул пакетом. – Сейчас зайду в магазин и домой.
- Хорошо, - сказала я, и мне стало стыдно – ну что же я, ничего нормального человеку не могу сказать?
- Да, - ответил он, - это хорошо. Так я пошёл. До свидания.
- До свидания, - сказала я, и он стал подниматься по ступенькам магазинного крыльца.
Мне тоже нужно было в магазин, но я представила, как мы будем бродить между стеллажами с крупами, шампунями и конфетами, и делать вид, что ведём себя как обычно, буднично и просто, а потом ещё встанем рядом на кассе, - и прошла мимо. А потом всё шла, шла, спрятав руки в карманы и не обращая внимания на птичье треньканье телефона.
- Господи… - в голове будто бы перекатывалось что-то тугое и тяжелое. – Господи, ну как же так? Что– вот именно так нужно? Как это всё может быть на одной крошечной планете – и одновременно? Как мы живём и умещаем всё это внутри? Не разрываемся от горя, ждём никому не нужного смирения, что-то покупаем и что-то едим, а потом о чём-то рассуждаем, или ещё того хуже, с кем-то ссоримся,делаем такие важные, упрямые лица, и знаем, знаем при этом, что кто-то может никогда больше не увидеть весны!
У пустыря за супермаркетом я свернула на мокрую земляную тропинку – узкую и скользкую. Прошлогодняя трава осталась зелёной – так бывает только на юге, но высокие сухие былинки, коричневые, покорные,мёртво пошатывались на ветру. На мягкой земле виднелись чёткие отпечатки ребристых подошв и собачьих лап, валялись обёртки от шоколадок и пустые пивные бутылки. Через пару метров тропинка раздваивалась: если пойти влево, то попадёшь на автомойку, а вправо – выйдешь к гаражам и ржавой трансформаторной будке. На усеянной окурками развилке я остановилась, вытерла мокрое лицо и посмотрела в телефонный экран.
Одно голосовое от мамы, пять – от бывших одноклассников, и три – от Елены Николаевны. Слушать их я не стала и отправила во все чаты один и тот же смайл – красное, пульсирующее сердце.
_________________________________________
Об авторе:
ИРИНА ИВАСЬКОВА Родилась в Красноярске. Окончила юридический факультет Красноярского государственного университета. Около 10 лет работала по специальности. Публиковалась в журналах "Север", "День и ночь", региональной прессе. Автор книги "Бумажный саксофон". Обладатель гран-при I Всероссийского литературного фестиваля-конкурса "Поэзии прекрасный свет", лауреат фестиваля-конкурса "Хрустальный родник". Член Союза писателей России. Живет в Анапе.
скачать dle 12.1
