Редактор: Сергей Баталов
Предисловие Сергея Баталова: стихи Анны Трушкиной — что-то вроде доказательства от противного, это взгляд со стороны разума и гармонии на тёмный хаос страстей, при котором осознаёшь – именно эти страсти и есть тот неочевидный, но необходимый ингредиент, который придаёт вкус нашей жизни. * * *
Уходит год, закончен круг,
звено смыкает цепь.
Мне нечего сказать ему,
он нем, он глух, он слеп.
Я отдала ему себя
двенадцать раз подряд,
попав под прелесть сентября,
под зимний звездопад.
И что взамен он дать мне мог?
Каких внушить надежд?
Сплошной страдательный залог,
винительный падеж.
Мой год идёт четвёртый год,
и дует из щелей.
И друг мой слишком много пьёт,
а мне велит — не пей.
Зима протягивает снег
на ледяной руке,
а на другой руке ковчег,
и жизнь на волоске.
И льётся из него тепло,
какой-то чистый свет.
Как будто нет беды для всех,
как будто боли нет.
* * *
Девушка пишет записку на бересте.
Новгород. Двенадцатый век.
«Приходи. Приплывай по большой воде.
Ты прости, аще тон мой задел.
Почему ты покинул меня? Я тебе не враг».
Строчку ветер прочтет, да болотный ил,
перескажет лингвист Зализняк.
«А не люба тебе, и меня забыл,
Бог тебе судия».
Добро и Покой плывут, как река,
скрипит березовая кора.
Вокруг нестойкого огонька
века
вьются, как мошкара.
«Третий раз посылаю к тебе,
твой венок ещё не завял», —
девушка пишет на бересте
и дублирует в Вайбер и Телеграм.
Он отвечает, как настоящий мужик:
«Будь в субботу во ржи».
* * *
В то лето мне было восемнадцать,
вернее, семнадцать с половиной.
Я хотела поехать в пионерский лагерь,
но не ребёнком, а вожатой,
со всеми преимуществами взрослого человека:
любовью, выпивкой и песнями под гитару.
Но меня не пустила мама.
Она чего-то испугалась.
И сказала:
— Ты никуда не поедешь,
с тобой там что-нибудь случится.
А что со мной могло случиться?
Только лето. И солнце. И высокий речной берег.
Он случился не со мной, а с одной девочкой из нашего педотряда.
Они выпили вина и пошли гулять,
и сорвались в темноте с крутого обрыва.
Она разбилась насмерть, ее нашли только утром.
Её приятель выжил, но потом спился за несколько лет.
Я не рассказала об этом маме.
Мне было некогда: у меня появился мальчик.
Его звали Андрей Косолов.
Смешная фамилия.
Наоборот читается — Волосок.
Он был хороший, но скучный.
Скучный, но хороший.
Он застал меня, когда я целовалась с другим,
и разбил кулак о стену.
Весёлое было лето перед вторым курсом.
* * *
Слово из шести букв
всюду твои печальные пчёлы
твои неистово кричащие знаки
до бровей твои чёрные чёлки
за ноги кусающие собаки
жалящие звонки смартфонов
режущие листы бумаги
без жалости твои закидоны
без правил жестокие драки
Слово из шести букв
крошащиеся твои зубы
отложенные в кости соли
отутюженные твои правдолюбы
паленые твои алкоголи
внезапные твои остановки
обглоданные твои останки
ношеные твои обновки
гноящиеся твои ранки
БЕЗ ГЕРОЯ 1.
Тысячи муравьев под кожей,
мёд и млеко под языком.
На мучительный рай похоже,
на слёзы во сне ни о ком.
Летаешь, как на качелях,
вроде бы и вперёд,
но тут же назад, и в щелях
межоблачных
ночь встаёт.
Пьёшь воду, а чувствуешь горечь,
и в сумерках жизни такой
падаешь навзничь
от горя —
от счастья —
от горя —
за брошенным огоньком.
Как будто летит сигарета,
описывая дугу.
Запомни, запомни, это
лыко тебе в строку…
2.
Люди, зачем вы врёте —
пламенно, горячо.
Маленький самолётик
сел на моё плечо.
Искренняя ошибка,
всплывшая поутру,
встроенная прошивка —
не оглянусь, совру.
Что-то манило вроде,
втягивало, влекло...
Маленький самолетик
стукнулся о стекло.
3.
Уходи. Исчезай. Утекай.
В черноту, в разбазаренный рай,
и в воронку дверного глазка
от меня ускользай.
Как наушник в ушко,
затыкает от мира строка.
Закрывают от жизни
четыре глотка
коньяка.
Провалившись в зазор
между было и нет.
Этот стук кастаньет…
Нет, костей.
Ты посмотришь в упор
на расклад этих карт,
по которым летят
самолеты пунктиром.
Снова врут короли,
не касаясь земли,
обнажая подклад
между мною и миром.
4.
Бежит из глаз горячая водица,
растёт трава, душа о плоть стучится.
Но ничего не исчезает, зая.
Солнце медлит, в темноту сползая,
оставляя вместо жизни прочерк,
растворяя между равных прочих,
покидая мертвую планету.
Чёрный цвет — лишь отсутствие света.
Свет — всего лишь отсутствие мрака.
Тишина. Только лает собака.
Так и жизнь проживаем раздельно:
бесконечно, бесцветно, бесцельно.
5.
Сахарница,
где с верхом насыпано
"грущу".
Горячий чайник,
где налито
"скучаю".
Книжка,
в которой написано
"постоянно думаю о тебе".
Дальний ящик комода,
где спрятано
"люблю".
А за окном снова идёт снег.
6.
Из серой, пыльной, бесполезной
заглядываешь в эту бездну:
там разноцветные качели
на лентах радужных висели,
там солнца свет,
парад планет,
там чайник радостно свистел
и руки нам обоим грел,
там хохломские снегири —
смотри, пока дают, смотри!
Бог подождет и спросит: — Ок?
Теперь иди, гуляй, дружок.
7.
Жизнь вдохнуть,
как одну на двоих сигарету.
Там, где губы твои,
прикоснуться губами.
Втянуть
этот воздух пьянящий.
Как будто у входа в кафе
мы стоим,
ты меня обнимаешь.
Жаль, что я не курю.
Никогда не курила.
_________________________________________
Об авторе:
АННА ТРУШКИНА Поэт, критик, филолог. Родилась в Иркутске, окончила филологический факультет и аспирантуру Иркутского государственного университета. Защитила диссертацию по творчеству Георгия Иванова в Литературном институте им. А. М. Горького. Стихи публиковались в журналах «Новый мир», «Новая Юность», «Плавучий мост», «Интерпоэзия», «Москва», «Сибирские огни», на литературных порталах «Формаслов», «Литерратура», «Кольцо А», «Prosodia». Живет в Москве.
скачать dle 12.1
