Григорий Аросев. ПОБЕГ

Редактор: Евгения Тидеман





Предисловие Евгении Тидеман: Григорий Аросев в данной поэтической подборке использует классическую сонетную форму и вечную тему побега, и это становится приёмом передачи многозначности побега человека современности – от виртуальной реальности, контекста, информационного давления среды. Вспоминается Данте и его путешествие через сумрачный лес бытия, где события и встречи превращаются в символы присутствия человека как автора нарратива значимости элементов жизненного потока. В столь несовременной для читателя форме, может быть, яснее звучит авторский мотив отделённости и покинутости, отречения от происходящего, непринадлежности ни к каой идеологии; к тому же, классический акцент усиливает ощущение монументальности и тотальности темы побега и поиска своего места и значения. В стилистическом подражании поэтике 19 века угадывается ирония по отношению к гиперболизованному самовосприятию и субъективизации нового героя нашего времени.


ПОБЕГ
Венок сонетов


1
Я вышел вон, раздвинув прутья клетки, 
свобода улыбнулась мне впотьмах, 
и показалось — вот, последний взмах, —
и растворятся клейма и отметки.

Чему, чему нас научили предки? 
Лишь прятаться испуганно в домах. 
Бежать и чёрных виселиц, и плах. 
Запутываться в самой крупной сетке. 

Я вышел вон. Начало? Эпилог? 
Молчанье наверху, а снизу мглища. 
И что с того, что кто-то смысла ищет? 
Жизнь утекала через водосток, 
минуя яркий луг и пепелище, 
луна моргала отблеском тревог. 


2

Луна моргала отблеском тревог, 
я убегал, с усилием петляя, 
презрев, как мне велит рутина злая
за свой побег ей выплатить оброк. 

Я убегал, а трусости порок
атаковал совсем с иного края. 
Куда меня ты выведешь, кривая? 
Смогу ли я покинуть свой порог? 

Я убегал, шатаясь, как росток
под диким аравийским ураганом. 
Я убегал, прикрытый жалким планом: 
не угодить в бессмысленный острог —
остаться лучше в мире первозданном. 
Но понял я, что ничего не смог. 


3

Но понял я, что ничего не смог: 
возможно ли не следовать за стадом? 
Возможно ли волну раздвинуть взглядом? 
Возможно ли воды напиться впрок? 

Попытки измениться — лишь предлог
для неприятья факта: гибель рядом. 
Бредя в песках презреннейшим номадом, 
оглянешься ли ты на декалог? 

Я отдаюсь всеведенью рулетки, 
я ставлю всё (хоть пусто за душой) 
на то, что мир, изъеденный паршой, 
продаст меня едва ль за полмонетки. 
И мир смеётся: чуждый и большой. 
И мир смеётся: гадостный и едкий. 


4

И мир смеётся: гадостный и едкий,
злорадный, криводушный, напускной.
Насколько всё не ново под луной!
Насколько миги искренности рéдки!

Я вижу в чёрно-белой всё расцветке.
Пытаюсь скрыться я под пеленой —
враждебной, неприязненной, дурной,
бегу сквозь ураган в одной жилетке.

На самой жёсткой лечь бы на кушетке —
и сном забыться хоть на полчаса!
Но не дадут покоя небеса,
лишь отберут последние объедки.
А раньше? Мир и счастье! Чудеса...
О, кружева! О, глупые виньетки! 


5

О, кружева! О, глупые виньетки!
Наивность и ребячество! Позор!
Насколько узок жалкий кругозор —
считать, что видишь драму в оперетке,

считать, что нет ни слежки, ни разведки...
Возможно ли? Нелепость, чушь и вздор.
На сéрдце болью выведен узор —
не оттереть. Ни рýки, ни салфетки

здесь не помогут. Не узор — ожог,
но я бегу к своей желанной цели,
сквозь оползни, пожары, через сели…
А кто-то шепчет: «Не беги, дружок!
Свободолюбцы, как вы надоели!
Кому нужны вы? Вот же он, итог!


6

Кому нужны вы? Вот же он, итог —
как максимум — могила и ограда.
Вот глупости достойная награда!
А ты хотел увидеть свой чертог?»

Но я не слушал. Да, я одинок,
и каждый поворот теперь — преграда,
но я бегу по филиалу ада,
по полному отсутствию дорог.

Я мыслями и чувствами продрог,
я голодом и жаждою измучен…
Но верю всё же я в счастливый случай!
Я верю: он и нежен, и жесток,
я верю: он и ласковый, и жгучий,
безжалостный и щедрый, словно Бог.


7

Безжалостный и щедрый, словно Бог,
он милостив к сбежавшим и бегущим,
ему суровость с нежностью присущи,
тому даёт он крылья, кто безног.

Того, кто беды молча превозмог,
того, кто не боится скрыться в гуще,
преследованья страх едва ль расплющит —
и он не будет жалок и убог.

Судьбе- я не поддамся -дармоедке!
Я не сверну, пока ещё дышу.
И пусть я всем подобен малышу
(наивной и беспомощной двухлетке),
судьбы светильник я не затушу —
сверкающий, как изморозь на ветке. 


8

Сверкающий, как изморозь на ветке,
мой шанс, не исчезай в тяжёлой мгле!
Утешишь ты в свирепом феврале,
спасёшь от боли — лучше, чем таблетки!

Избегну я судьбы марионетки,
и пусть я самый слабый на земле,
я не нуждаюсь в подлой похвале,
мне не нужны клише и этикетки.

И чудилось порой: хожу кругами,
назад и вниз — коварный, скользкий путь,
и заполняет лёгкие мне ртуть,
и время расквитаться мне с долгами...
Но мне была ясна побега суть:
я шёл вперёд нетвёрдыми шагами. 


9

Я шёл вперёд нетвёрдыми шагами,
взрывался опыт прошлого в груди.
Я шёл вперёд. А что там, впереди?
Мороз в песках, сирокко под снегами.

Я к цели брёл ослабшими ногами,
я к цели обращался: «Доведи!
Не дай пропáсть в беде мне, посреди
стихии». Я раздавлен был углами.

Некрепкий, робкий, низкий и худой
я шёл и падал, вниз влекомый грузом
ошибок, слов... Нелепым и кургузым
себя я видел — вящей ерундой,
совсем неинтересным сладким музам...
Глаза мои наполнились водой. 


10

Глаза мои наполнились водой,
цель поманила и навек исчезла.
А явь вокруг меня — дурна, облезла —
пугала хворью, голодом, нуждой.

Рождён я был под мстительной звездой,
Свои тайком я препоясал чресла,
но вера умерла и не воскресла.
И будь я старый или молодой,

под тягостных событий чередой
я выживу едва ли. Я бессилен.
Мои зеницы слёзы оросили.
Гонимый местью неба и враждой,
я шёл назад. В пучину пригласили.
Я шёл назад, исполненный бедой. 


11

Я шёл назад, исполненный бедой, 
оставленный надеждой и химерой,
захваченный тревогой — тусклой, серой,
застигнутый уныния грядой.

Не соблазнюсь я вражеской едой,
предателя дорогой и карьерой —
я лучше сдохну, выжатый холерой,
убитый смертоносной чехардой.

Забытый, презираемый богами,
я полз как мог, в крови весь и в слезах,
и слышал крик: «Еже писах, писах,
не отрекусь». Лесами и лугами
меня вели… Тонул я в голосах,
отчаянно захваленный врагами.


12

Отчаянно захваленный врагами, 
забитый лицемерием, враньём,
алкал я правды каждым новым днём,
искал я света — хоть за облаками.

Я не прельстился властью и деньгами,
я был испытан славой и огнём.
Сулили мне: «Мы всё перечеркнём,
и воспарим над миром и веками» —

но почитал я это лишь уздой.
Я выбрал путь лишений и бесправья,
вокруг ужасный сон, кошмар, но явь я
спасти рискну. Я знаю: я пустой,
лишившийся одушевленья, здравья,
до срока одряхлевший и седой...


13

До срока одряхлевший и седой — 
но я не сдамся даже в час заката.
Судьбу винить? Судьба ли виновата,
что захотел я сокрушить устой?

Я злобной атакован был ордой,
но смог ли увернуться от захвата?
Звезда моя добра, но странновата —
меня хранила, будто я святой.

Я не святой. В гремящем вздорном гаме
без духа и души паду я ниц.
Паду — и распадусь на сонм частиц,
пока сияют звёзды жемчугами…
Я полз, не зная правил и границ,
отвергнутый любыми берегами. 


14

Отвергнутый любыми берегами...
Я проиграл? Мне цели не достичь?
На спину опустился острый бич,
грозя навеки видными следами.

Виденье истоптали сапогами,
меня сковал душевный паралич…
Я проиграл? Раздался громкий клич,
и тут же я избит был батогами.

«А жизнь изящна, вроде статуэтки!» —
в последний миг я слышу. Сладкий бред...
Я на земле хотел оставить след,
но мыслей не хватило на манжетки.
Вдали я вижу смерти силуэт:
я вышел вон, раздвинув прутья клетки.


15

Я вышел вон, раздвинув прутья клетки, 
луна моргала отблеском тревог. 
Но понял я, что ничего не смог, 
и мир смеётся: гадостный и едкий. 

О, кружева! О, глупые виньетки! 
Кому нужны вы? Вот же он, итог —
безжалостный и щедрый, словно Бог, 
сверкающий, как изморозь на ветке. 

Я шёл вперёд нетвёрдыми шагами, 
глаза мои наполнились водой. 
Я шёл назад, исполненный бедой, 
отчаянно захваленный врагами, 
до срока одряхлевший и седой, 
отвергнутый любыми берегами. 







_________________________________________

Об авторе: ГРИГОРИЙ АРОСЕВ

Родился в 1979 году в Москве. Литератор, журналист. Окончил театроведческий факультет ГИТИСа. Автор шести книг, в том числе двух биографий, десятков литературных и сотен журналистских публикаций. Финалист премий «Большая книга» 2020 года и «Поэзия» 2021 года. Основатель и главный редактор литературного журнала «Берлин.Берега». Работает на русскоязычном радио "Голос Берлина". С 2013 года живёт в Германии.скачать dle 12.1