Екатерина Галямова. ОЧИЩЕНИЕ

Редактор: Кристина Кармалита


(пьеса)

 

От автора: Иногда любовь сродни безумию, а иногда безумие – любви.


Действующие лица:

СТЕПАН СЕМЕНОВИЧ – 60 лет
ВИТЮША – младший брат Степана Семеновича, 33 года
МИХАИЛ – 30 лет
СЕРЫЙ – младший брат Михаила, 17 лет
ЛЮБА – очень красивая женщина, 25 лет


Слабо освещённая комната. Слева входная дверь, справа дверь в уборную. Почти в центре – небольшой старый платяной шкаф, за ним виден матрас, лежит прямо на полу. Стол, два стула. Возле входной двери странное нагромождение обуви – старые туфли, валенки, башмаки, кроссовки, обувные щетки. Они сложены на узкие полочки, прибитые к овальному деревянному щиту. На полу старый телевизор с дырой вместо экрана. С потолка свисают зеленые полиэтиленовые пакеты. Вся комната завалена мусором – пластиковые бутылки, пакеты от соков, газеты, завязанные кульки, стопки книг, одежда.

Входит Степан, закрывает входную дверь, аккуратно перешагивая мусорные мешки подходит к столу, ставит пакет, снимает потертый пиджак, вешает на стул. Из кармана достаёт пакетик с мелочью, заходит за шкаф, высыпает – слышен звон монет.

СТЕПАН. Ну, как тут у нас дела? Тишина и спокойствие? А? Что было? Наташка прибегала? Чего молчишь? Давай, хватит обижаться, выходи, я тебе такую штуковину принес, погляди! Из другой-другой страны!
ВИТЮША (из шкафа). Не поздоровался с головой.
СТЕПАН. Ой, да помню. Я еще не разулся.

Подходит к щиту с обувью, снимает ботинки, берет две щетки, чистит ботинки, ставит их на полочку, щетки кладет выше, так, что они становятся пушистыми бровями на большом обувном лице. 

СТЕПАН. Здравствуйте, башмачная башка! Позвольте мне взять мои тапочки?

У башмачной башки открывается валенковый рот, Степан достает оттуда домашние тапки. Башка шевелит губами.

БАШКА. Хреново выглядишь.
СТЕПАН. На себя посмотри. Давление снова скачет. Витюша, выходи. Давай разбирать что я притащил.

Из шкафа выходит Витюша. Степан обнимает его, сажает за стол, торжественно вынимает содержимое пакета.

СТЕПАН. Ну, не обижайся больше, я совсем ненадолго уходил. Гляди-ка! Помнишь, мы учили, как это называется? Ба?
ВИТЮША. Шня.
СТЕПАН. Нет, еще раз. Ба?
ВИТЮША. Бка.
СТЕПАН. Подумай, ба?
ВИТЮША. Нан.
СТЕПАН. Молодец, Витюша, банан! Мама бы тобой гордилась.
ВИТЮША. Степашка, а где мама?
СТЕПАН. Мама на небушке, мой хороший, кормит птичек хлебушком. А вот и хлебушек. Поджаристый батон, вчерашний! Наташке понравится.

Степан ломает батон, идет в угол комнаты и сыплет крошки на пол. Витюша сосредоточенно раскладывает вещи из пакета на столе в специальном порядке.

СТЕПАН. Наташка, Жорка, завтрак! О, да у них тут новые дети! Ой, мелюзга! Шустрики! Забегали….
ВИТЮША. Птичек хлебушком.
СТЕПАН. Птичек позже, они к одиннадцати прилетают. Давай и ты поешь. (Чистит банан.) Привет, Витюша! Я самый спелый банан на свете, я ничего не боюсь, даже этой таинственной пещеры. (Открывает рот, кусает.) А! Кто откусил мне голову?

Степан сует банан Витюше, Витюша смеется, но не ест. 

СТЕПАН. Какой спелый. От меня осталась половина! Убегу от этого великана! Нет, тебе не скрыться! Вот тебе! Ам! Ой, я стал маленьким бананёнышем! А мои крылышки растут, скоро я смогу летать! Ага! Кусай? Тогда я. Остались одни крылья, ну я полетел! Кар-кар! (Швыряет кожуру в дальний угол комнаты.) Почему не ешь?
ВИТЮША. Банан к маме на небушко полетел.
СТЕПАН. Да, к маме. Надо кушать, старших надо слушать, Витюша.
ВИТЮША. Почему ты старший, Степашка?
СТЕПАН. Не помнишь? Сначала появился я, вырос, начал бриться, работать, а потом у нашей мамы случайно родился ещё и ты, младший сын. Кто первый родился, тот и старший брат.
ВИТЮША. Степашка – старший. Хороший Степашка. Все люди хорошие.
СТЕПАН. Конечно хорошие. Денежек сегодня мне надавали, улыбались, все хорошие.
ВИТЮША. А плохие где?
СТЕПАН. Ты вопросы такие задаёшь, не знаю, как и ответить. Где плохие? В поликлинике, в регистратуре сидят. На почте ещё. И в домоуправлении.
ВИТЮША. Как? Как? Как? Как? Как?
СТЕПАН. Что? Что ты хочешь?
ВИТЮША. Как хорошие плохими? Как стали? Плохими стали?
СТЕПАН. Наверное, обидел их кто-то. Обиделись и плохими стали. Обижаться вредно.
ВИТЮША. Витюша не будет обижаться.
СТЕПАН. Теперь, давай, помоги мне.

Степан встаёт на стул, начинает вешать под потолок зеленые пакеты, которые принес, Витюша подаёт их по одному. В дверь стучат. Степан и Витюша замирают. Стучат настойчивее. Степан прячет Витюшу в шкаф.

СТЕПАН. Иду! Посиди тихо, погляжу кто-там. Не волнуйся, дверью ошиблись, наверное, кто там?
МИХАИЛ (из-за двери). Степан Семенович? Откройте, пожалуйста, мы из социальной службы.
СТЕПАН. Что случилось? (Приоткрывает дверь.) Я пенсию сам хожу получать.
МИХАИЛ. Степан Семенович, бумага для Вас есть, прочитайте, пожалуйста. (Передает бумагу.) Можно войти?

Степан пытается прочитать бумагу, Михаил и Серый входят.

СЕРЫЙ. Твою мать! Зачем ты меня притащил? Тут вонища.
МИХАИЛ. Помолчи, привыкнешь.
СТЕПАН. Я без очков плохо вижу, читаю в очках всегда, потерял где-то, не могу найти.
СЕРЫЙ. Очки он потерял, а нюх не потерял?
МИХАИЛ. Степан Семенович, выселение Вам грозит, вот что там написано. Вам уже не одно письмо отправляли, Вы почту получаете?
СТЕПАН. Не разберу, что тут без очков-то.
МИХАИЛ. Соседи жалобы пишут, что антисанитария, насекомые, запах из квартиры.
СТЕПАН. Как выселение? Нам некуда совсем….
МИХАИЛ. Мы пришли помочь Вам, наведем порядок, и будет всё хорошо.
СЕРЫЙ. Ага, трактор вызовем ща и разровняем подчистую.
СТЕПАН. Без очков как же, совсем не разберу….
МИХАИЛ. Степан Семенович, не волнуйтесь. Вы не первый, кто в такой ситуации оказался, всё можно спокойно решить.
СТЕПАН. Спокойно?
МИХАИЛ. Вы нам только согласие подпишите, вот тут, мы весь мусор сегодня вынесем, приберем и соседи довольны, и у Вас новая жизнь начнется.
СЕРЫЙ. Ты сказал – обход, бумажки разнести! Я срач вывозить не буду!
МИХАИЛ (Серому). У тебя свободный день, поможешь мне. Вместе быстрее закончим, успеем в кино сходить.
СЕРЫЙ. Да не подписывался я в дерьме копаться!
МИХАИЛ (подходит к столу). Вот тут подпишите, держите ручку.
СТЕПАН. Может, поговорите с соседями, что они, не люди что ли, какое выселение.
МИХАИЛ. Санузел где у Вас? Совмещенный?
СТЕПАН. Да. Там.
МИХАИЛ (заглядывает в уборную). О, мы тут одни не справимся, надо Любоньку звать.
СЕРЫЙ. Ту самую?
МИХАИЛ. Подписывайте, вы к вечеру свою квартирку не узнаете, хорошо будет, уютно. (Набирает номер.) Алло, это Михаил, мы вот по адресу прибыли, нормально всё. По санузлу хотел уточнить, нам бы Любу в помощь, очень надо, вдвоём не успеем. У меня и химии нет при себе, а тут запущено…. Работы много. Данные? Обычные данные. (Оглядывает Степана.) Средний рост, средний размер, примерно пятидесятый.
СТЕПАН. Это зачем? Измерять меня. Гроб мне заказать хотите?
МИХАИЛ (в телефон). Спасибо большое, будем очень её ждать. Спасибо, да, работаем. (Степану.) Отлично! Да пребудет с нами Любовь!
СТЕПАН. Ребята, как же так, зачем вам утруждаться. Нельзя по-другому обойтись?
МИХАИЛ. Вы уже критическую массу накопили, Степан Семенович, пора. Пора в Вашей жизни навести порядок. И тебе на пользу пойдет, да, Серый? В воспитательных целях.
СЕРЫЙ. Да пошёл ты! (Выходит, хлопает дверью.)
МИХАИЛ (бежит следом). Подписывайте, мы сейчас переоденемся, мешки в машине возьмем и обратно!

Степан закрывает дверь. Из шкафа выходит растрёпанный Витюша.

ВИТЮША. Чужие, чужие! Степашка, чужие тут!
СТЕПАН. Всё хорошо, тишина и спокойствие! Давай-ка, пока они не вернулись, сходим на вонючкино болото, сделаешь делишки. (Ведет его к уборной.) Давай, давай. Кто знает, сколько они тут маячить будут?
ВИТЮША. Не хочу.
СТЕПАН. Как всё сделаешь, вымой руки! (Ждет у двери туалета.) Придумали они, выселение! Насекомые их не устраивают, слышишь, Наташка? Беги! Бери детей и беги, сейчас эти вандалы твое родовое имение вынесут! Выселение. Живем тихо, не шумим, да Витюша? Ты как там? Закончил? Да хватит их намыливать.
ВИТЮША (из ванной). Три раза надо. Три раза. Три раза.
СТЕПАН. Выходи.
ВИТЮША. Вонючкино болото там.
СТЕПАН. Знаю, знаю, посиди, милый, ну что делать, видишь, как всё. Они тут походят, ты не переживай, походят и уйдут.
ВИТЮША. Они хорошие или плохие?
СТЕПАН. Из социальной службы? Кто их знает, Витюша.
ВИТЮША. Степашка всё знает. Он старший.
СТЕПАН. Я сейчас огромный такой замок найду и на дверь повешу! И мы снова будем только вдвоём. Витюша и Степашка. Посиди, дорогой.

Степан прячет Витюшу в шкаф. Подходит к столу, подписывает бумагу. Потом комкает её и швыряет в дальний угол с мусором. В дверь стучат. Он молчит. Стучат сильнее.

СТЕПАН. Неугомонные какие. Иду. (Открывает.) Ребята, бумажка ваша потерялась случайно, я и подписать не успел.

Входят Михаил и Серый в рабочих комбинезонах, перчатках, с большими черными мешками для мусора. У Серого на лице марлевая повязка.

МИХАИЛ. Бывает такое, ничего страшного, я Вам новую дам, держите, вот тут подпись ставьте. Ну что, начнем? Я даже время засеку. Прошлый раз мы с напарником за пять часов уложились.
СЕРЫЙ. Пять часов? Не знал, что у меня брат – псих.
МИХАИЛ. Бери мешок, работай. Труд облагораживает. Собирай у входной двери, туда будем сгружать.
СТЕПАН. Может, вы начальству скажете, что сделали, а сами пойдёте? Заплатить вам, что ли надо?
МИХАИЛ. После нас придут с проверкой, всё серьезно. Вы не думайте, что мы за деньги. Мы за эту работу ни копейки не получим.
СЕРЫЙ. Я ж говорю – псих.
МИХАИЛ. В социальной службе людей не хватает, государство у нас бедное. Я как волонтер им помогаю, бесплатно.
СЕРЫЙ. Это диагноз такой. Нормальные в свободное время по барам сидят, с девками гуляют.
МИХАИЛ. Ты маленький ещё, не понимаешь. Это закон равновесия – хочешь, чтобы у тебя было хорошо, сделай хорошо другому.
СЕРЫЙ. Мне плохо. Меня прям щас вырвет.
МИХАИЛ. Что ты ноешь опять? Мы договорились, будь мужиком.
СЕРЫЙ. Я б лучше физику поучил, домашку сделал.
МИХАИЛ. Тут тебе и физика будет, и биология с тараканами. Спорим, что в пятнадцать мешков войдет?
СЕРЫЙ. Какие пятнадцать, больше!
МИХАИЛ. Потом проверим.
СТЕПАН. Мальчишки, ну не надо, а? Тут же целая жизнь, это не просто мусор, всё важное.
МИХАИЛ. Стоп работа! Чуть не забыл. Самое важное. Где у Вас документы и деньги лежат?
СТЕПАН. Значит, всё-таки денег надо?
МИХАИЛ. Нет, Вы не поняли. Мы же не знаем, где тут что валяется. Выбросим случайно пенсионное или паспорт. Недавно бабульке одной помогал, у неё не так печально было, но хлама много. Дочка ей диван новый купила. Так мы с напарником старый, значит, отодвинули, – а за ним чего только нет! Сапоги, коробки пустые и шкатулочка. Открываем – золото. Переложили в шкаф. Диван на помойку выперли. Его бомжи сразу утащили. А бабулька приходит, новый диван видит, говорит – ой как красиво! А потом: а украшения мои где? Да вот, в шкафу стоят, бабуля, всё целое. Успокойтесь. А она: а деньги где? В диване под обивкой было пятьдесят восемь тысяч триста рублей? Как ледяной водой облила. Стою, глазами хлопаю. Сам виноват.
СЕРЫЙ. Круто бабки прячут бабки!
МИХАИЛ. Так что первое правило – документы, деньги, ценности – в надежное место, а потом уборка.
СТЕПАН. Как она без денег-то жила потом?
МИХАИЛ. Хорошо и долго, до сих пор живет. Сказала, что на похороны себе откладывала, а раз пропали деньги – надо жить. Нет худа без добра, Степан Семёнович. Помните, где деньги храните?
СТЕПАН. Документы у меня в шкафу, там убирать ничего не надо, всё только ценное! А деньги вот… (выносит из-за шкафа два ведра) …в красном – пенсии, в синем – заработанное.
СЕРЫЙ. Фига се. Нормально так, бабло ведрами.
МИХАИЛ. Железные?
СТЕПАН. В красном – бумажные, в синем – мелочь. Беру немножко, когда надо. Потом досыпаю. Очень удобно.
МИХАИЛ. А зарабатываете чем?
СТЕПАН. Да чем, хорошим настроением. У метро сижу, кому песню спою, анекдот расскажу, кому – ботинки почищу. Утром все на работу – я их поразвлекаю, вечером с работы – тоже. Сижу, людям улыбаюсь. Они мне – тоже. И копеечку. Да нам много не надо, хлебушек, молочко.
МИХАИЛ. Серый, поставь на стол.

Серый ставит ведра на стол, незаметно берет горсть бумажных денег из красного ведра, комкает в кулаке, садится завязать шнурок на кроссовке и прячет деньги под пятку.

МИХАИЛ. Кстати, мне говорили, вроде вы с братом живете? По документам так. Инвалид он?
СТЕПАН. Я? Да, да, пенсию по инвалидности получаю на него. Но его сейчас нет. Пошёл, это, прогуляться. Вышел.
МИХАИЛ. Так он ходит?
СТЕПАН. Он здоровый, только отстающий немножко. Мозгами. А вы тоже братья?
МИХАИЛ. Слушайте, я даже не представился, извините! Михаил. (Жмет руку.) Это мой младший, Серый. Решил его сегодня с собой взять. Первый раз.
СЕРЫЙ. И последний.
СТЕПАН. Сергей, стало быть?
МИХАИЛ. Это больная тема, с его именем. Сейчас просто Серый. Так, а спите Вы где?
СТЕПАН. За шкафом, вот матрас.
СЕРЫЙ. Я тоже на полу сплю. Полезно. Типа ночная половая жизнь.
МИХАИЛ. Ты помолчать можешь? Или марлю тебе эту поглубже засунуть? (Степану.) А брат где спит?
СТЕПАН. А тоже тут, он ночью спит, а я днем. Бессонница у меня.

Степан достаёт из кучи мусора бутылку воды, жадно пьет. 

МИХАИЛ. Пьете?
СТЕПАН. Простите, вам не предложил – желаете?
МИХАИЛ. Нет, я вообще говорю, вы как, пьете? Часто?
СТЕПАН. В этом смысле? По молодости бывало, когда в театре работал, сейчас здоровье не то, давление. Последний раз – три года назад випивал, когда Витюшин юбилей отмечали, тридцать лет. Так перебрал, не помню,как домой вернулись. С тех пор – ни грамма.
СЕРЫЙ. У нас полкласса бухает. Дебилы. Будут потом в таком же дерьме жить.

В дверь стучат. 

СТЕПАН. Кто еще?
МИХАИЛ. Я открою.

Михаил открывает дверь, входит фигура в защитном костюме с капюшоном, резиновых перчатках, респираторе и защитных очках. На поясе висит арсенал спреев и бутылок с чистящими средствами, в руке ведро.

МИХАИЛ. Любонька, добрый день! Прошу…. (Целует ей руку в резиновой перчатке.)
СЕРЫЙ. Баба с пустым ведром?
МИХАИЛ. У неё там тряпки. Это Любонька, наш эксперт по клинингу. Главный менеджер по чистоте. Чудеса творит. Вот увидите. Любонька, сортир там.

Люба проходит в туалет, закрывает за собой дверь.

СТЕПАН. Нашествие инопланетян.
МИХАИЛ. Какая женщина! Три месяца её обхаживаю. Кремень.
СЕРЫЙ. Ты б на улицу вышел, там девчонок – дофига.
МИХАИЛ. Не понимаешь, это любовь. С первого взгляда. Сейчас она своими флюидами всю квартиру заполнит, знаешь, как работа попрёт?
СЕРЫЙ. Главное, чтоб освежитель воздуха принесла.
СТЕПАН. Мальчик, а у тебя ботиночки рваные, погляди!
СЕРЫЙ. Вы мне? Нормальные, Семен Степаныч.
МИХАИЛ. Наоборот. Степан Семенович.
СЕРЫЙ. Блин. Нормальные кроссовки. Чё он лезет?
СТЕПАН. Давай заклею? Погоди, я сейчас тапочки тебе дам и заклею. Быстро высохнет, как новые станут.
СЕРЫЙ. Не надо.
СТЕПАН (подходит к башмачной башке). Так, тапочки. Размер сорок второй, правильно?
СЕРЫЙ. Откуда знаете?
СТЕПАН. Пф. Вижу. Двадцать восемь лет обувь чинил! С других районов приезжали, на славу делал. Вот тут – целая история. Иди сюда, думаешь просто зеленая туфелька? А нет. Память. Мария Ильинична такая была, очаровательная женщина. Десять лет каждые три месяца ходила ко мне набойки на этих туфлях менять. Она их даже не носила.
СЕРЫЙ. Типа подкатывала так? Ну, может, Вы ей нравились?
СТЕПАН. Куда там! Мне сорок было, а ей – семьдесят. Бзик у неё был, говорила: хочу на своих похоронах красиво лежать в изумрудных туфельках. Хранила их в идеальном состоянии, в шелковом мешочке. Набойки менял новые на новые, чистил, полировал.
СЕРЫЙ. И чё?
СТЕПАН. Принесла как-то и не забирает, день, два, неделю. Я забеспокоился, думаю – забыла, возраст всё-таки. Звоню ей домой – сын трубку взял. Умерла, говорит, похоронили. Представляете, какая трагедия? И никто, никто из родственников не знал, чего она хотела! Видать, никому кроме меня не говорила. Туфельки так тут и остались. Разве можно их выбросить? Это же мечта.
МИХАИЛ. Не сбылась мечта. Можно выбросить. (Кладет туфли в мешок.) Вам сколько лет?
СТЕПАН. Шестьдесят.
МИХАИЛ. Если чужие мечты шестьдесят лет хранить, никакой квартиры не хватит. Избавляться надо от хлама, решительно. Взял и выкинул. И это – тоже. Взял и выкинул. Взял вот так вот и выкинул! Бам! Бам! Бам!
СЕРЫЙ. Или в музей сдавать. Есть всякие музеи. С барахлом. Или в интернете продавать.
МИХАИЛ. Свои мечты воплощать надо, а не чужие хранить. У Вас есть мечта?
СТЕПАН. Тишина и спокойствие. Тишина и спокойствие.
СЕРЫЙ. Это на кладбище! Там тихо, спокойно, весело иногда бывает.
МИХАИЛ. Не обращайте внимания. Серый у нас подрабатывает копателем.
СЕРЫЙ. И чё такого? Нормальная работа. Получше твоей.
МИХАИЛ. А что я? Я обычный таксист, катаюсь, людей вожу.
СЕРЫЙ. Да я вот про это вот всё!
МИХАИЛ. Так это не работа, а хобби. Карму отрабатываю. Не везет мне в жизни, понимаешь, в любви не везет пока, с братом не очень повезло….
СТЕПАН. Не понимаю, что веселого.
СЕРЫЙ. На кладбище? Ха! Да прикиньте, я первый раз пришёл, вообще зеленый был, четырнадцать лет. Ну, показали мне, как и чего. Первую могилку вырыл. Нормально. И руки подкачать и заработать. После обеда трупак привезли, мы его закопали, нам родственники по косарю на каждого выдали! Ну, круто, думаю, чё. Я б каждый день так копал. А весело бывает, когда без родни кого привозят. Деды одинокие, бомжары. Обычно таких в общей могиле хоронят. По двадцать зараз. И вот, привозят какого-то в ящике, говорят – случай редкий. Только тело, без башки. Мы решили посмотреть – прикольно же.
МИХАИЛ. Что за возраст такой поганый – четырнадцать лет! Ничего святого! Ты хоть сам-то понимаешь?
СЕРЫЙ. Так я уже повзрослел, чё!
МИХАИЛ. Поумнел бы.
СЕРЫЙ. Чё ты перебиваешь? Видишь, я рассказываю!
МИХАИЛ. Хвастаешься.
СЕРЫЙ. Короче, решили посмотреть мы на этого, в ящике. Мужики крышку открыли – один сразу блеванул. Второй потом весь день убитый ходил и нажрался.
МИХАИЛ. А ты?
СЕРЫЙ. Я не стал смотреть, ну нафиг. Вдруг приснится потом. Так и прозвали его: Всадник без головы. Без имени и возраста. Зарыли отдельно, короче, как достопримечательность.
СТЕПАН. Нет, не могу я смотреть на твои кроссовки! Держи тапки, давай заклею! Сергей!
СЕРЫЙ. Не Сергей я!
СТЕПАН. А как?
МИХАИЛ. Да скажи ты уже, чего стесняешься? Хвастун. Серафим он. Серафим Марьянович. Мать пошутила.
СЕРЫЙ. Ага, пошутила, специально она.
МИХАИЛ. Забеременела не от отца. Он узнал – ушёл. Ну, она и дала Серому отчество. По своему имени. Марьяна – Марьянович. Красиво, оригинально! А имя, не знаю, грехи, может, хотела замолить.
СЕРЫЙ. В школе, знаешь, как издевались?
МИХАИЛ. В школе детей с любыми именами дразнят. Я Мишка, а меня Михрюткой называли. Это не повод всю жизнь на мать обижаться.
СЕРЫЙ. Я потом в паспорте поменяю.
СТЕПАН. На какое?
СЕРЫЙ. Придумаю, три года еще, в двадцать лет менять.
СТЕПАН. Серафим, действительно, очень красивое имя. (Кладёт тапки обратно.) И это такое счастье, что мама ваша жива. Счастье, когда мамаесть. У нас с Витюшей мамы уже нет. Она меня рано, в восемнадцать родила, отец погиб, когда я малой был, так одна и поднимала. После школы в техникум, на электрика выучился. Работать пошёл осветителем, в кукольный театр. А когда ей сорок пять исполнилось, втрескалась в одного слесаря, аж похудела вся. И представляете, понесла от него. Он смотал удочки, когда ему рассказала. И был таков. Ей врач говорил, поздно уже рожать, рискованно. Не послушала. Родила, – крепкий такой пацан, большой. Победитель, говорит, Виктором назову. А в два годика стало видно, что Витюша не такой, как все. Ну, с отклонениями. Это её совсем подкосило. И когда ему четыре исполнилось, мама умерла. Я думаю, от тоски. С тех пор мы с ним вдвоём. Я ему как отец.
МИХАИЛ. Своей семьи у Вас не было?
СТЕПАН. Он моя семья. Так, Серафим, заболтал меня. Снимай, говорю, башмаки драные.

Степан хватает Серафима за ногу, стягивает кроссовок. Выпадают деньги.

МИХАИЛ. Не понял, откуда деньги?
СЕРЫЙ. Заработал. Четыре могилы вчера выкопал.
МИХАИЛ. По-моему ты дома весь день был….
СЕРЫЙ. Успеваю крутиться. Ты ж мне бабки не даёшь!
СТЕПАН. Где у меня тут был дивный клей?
МИХАИЛ. Поговорим потом.
СЕРЫЙ. Я чё, в носках буду грязь месить?
СТЕПАН. Возьми тапки, вот, видишь? На башке.
СЕРЫЙ. Где?
СТЕПАН. Это башмачная башка. Сверху, вон, тапки тебе положил. Аккуратнее, она сегодня не в духе.
СЕРЫЙ. Кто?
СТЕПАН. Башка.
МИХАИЛ. Ну и сооружение, даже жалко разбирать. (Снимает обувь с полочек.)
БАШКА. Больно. Глазам больно.
СТЕПАН. Потерпишь.
МИХАИЛ. Ладно, я терпеливый.
СЕРЫЙ (надевает тапки). Вних точно никто не умер?
СТЕПАН. Почти новые. И башмаки твои сейчас как новые будут. Подмажем, придавим, высохнут и готово.
МИХАИЛ. И через полгода, как восемнадцать стукнет, отправишься в этих как новых на все четыре стороны.
СЕРЫЙ. И уйду, тебя не спрошу.
МИХАИЛ. Копал он. Как же.
СТЕПАН (ведра с деньгами ставит на пол, с удовольствием клеит кроссовки). Какие вы недружные, мальчишки. Сейчас многие недружные, грубые. Всё себе, себе. Раньше нас учили жить для других. Вот мы с Витюшей – дружные. Столько мы придумывали! У него такие ритуалы забавные: с башкой здороваться всегда надо, бутылки по росту расставлять, книжки – по цветам обложек. Руки мыть три раза подряд. Волосы мне перебирать любил, сядет рядом и гладит, гладит. Он мне и в работе помогал, ботинки начистит до блеска, потом отражение свое в них разглядывает. Ну всё, готово.
МИХАИЛ. Извини, башка, я тебя почти разобрал. (Выкидывает валенки.)
БАШКА. Мммммм.
СТЕПАН. Ой, погодите, таблеточку выпью. Что-то тяжко мне. (Шарит в кармане пиджака, глотает таблетку.)
МИХАИЛ. Вы посидите, отдохните, мы на помойку мешки утащим и продолжим.
СЕРЫЙ. Я в тапках попрусь?
МИХАИЛ. Не зима, не замерзнешь. Пошли.

Братья выходят, уносят мешки. Витюша выскакивает из шкафа, подбегает к тому, что осталось от башмачной башки.

ВИТЮША. Горе, горе, Степашка! Голова! Наша голова молчит! Где туфельки? Где тапы? Где тапы? Где тапы?
СТЕПАН. Тапочки мусор выносят. Это мусор всё, Витюша, понимаешь? Не мечты, а мусор. Ох, сердце давит.
ВИТЮША. Сделай дом, сделай мне дом! Верни тапы!
СТЕПАН. Потом, дорогой, потом. Куда пошел? Нельзя туда!
ВИТЮША. Болото, болото наше проверить! Очень надо! Витюше надо!
СТЕПАН. Стой! Нельзя! Там чудище с вот такими глазищами! Никак нельзя! Разозлится и утащит нас! Потерпи. Прячься, давай, там тишина и спокойствие. (Закрывает дверцы шкафа.) Тишина и спокойствие…. Ничего, они своё дело сделают и уйдут, а мы как прежде будем жить потихоньку.

Степан собирает хлам с пола, складывает в чёрный мешок. Оглядывает потолок, стены, потом лезет в дальний угол, находит провод, вытягивает его в центр комнаты и втыкает в розетку. Подходит к выключателю, гасит верхний свет. Комната преображается, подсвеченная сотнями разноцветных огней. Степан тихо плачет. Входят братья.

СЕРЫЙ. Оба-на! Новый год?
МИХАИЛ. Ничего себе!
СТЕПАН. Ребятки, видите? Это всё не просто хлам. По-вашему, наверное, хлам. Ну, тут как посмотреть. Если другими глазами посмотреть, то можно увидеть! Это – волшебный лес, открываю окно – он шелестит. Слышите? Витюша боялся на улицу выходить, и я сделал ему лес. Зеленый, как настоящий. Со светлячками. А там – горы дружбы. Из книг и пакетов от соков. Я делаю из этих пачек кормушки для птиц. Мы друзья. Они меня ждут всегда. Вон там – резиденция Наташки и Жоры, сколько поколений они вывели – не сосчитать. Когда шуршат по ночам, шуршат, я чувствую – жизнь. (Подходит к телевизору.) Кинозал, для показа сказок. Любых, каких я придумаю. Здесь каждая мелочь на своем месте! Брючные холмы, вонючкино болото. Это – не матрас, а чудо-кровать, для путешествий по синей реке. И всё это звучит, звенит, дышит, сияет.
МИХАИЛ. Удивительно. Говорите, в театре работали? Сразу видно. Свет – волшебная вещь.
СТЕПАН. Особенно если он внутри.
МИХАИЛ. А чего из театра ушли?
СТЕПАН. Когда Витюша родился, а мать заболела, пришлось уйти. Чтобы дома быть. Обувь стал чинить.
СЕРЫЙ (спотыкается). Не видно ни хрена, где выключатель? Нашел.

Серый включает верхний свет, чудо пропадает.

СЕРЫЙ. А брат Ваш, Витюша, как он гуляет один, если того, ку-ку и на улицу выходить боится?
СТЕПАН. Я пойду проверю. Мне как раз птиц кормить пора.

Степан берет несколько кормушек, роется в мусоре, находит пакет с семечками, надевает пиджак. Роется в другой куче, достаёт навесной замок. 

СТЕПАН. Ух ты, замок нашёл, да хороший какой, с ключом. Проверю, работает или нет? (Вешает на дверцы шкафа.) Надо же! Рабочий! (Тихо.) Серафим, а покажешь мне потом то захоронение, где одно тело? Ему, наверное, одиноко.
СЕРЫЙ. Ты чё, дед?
МИХАИЛ. А я игрушку нашел. Дракончик резиновый.
СТЕПАН. Это Витюшин. Виктор – победитель драконов. Можете выбросить.

Степан уходит, хлопает дверью. Серый подходит к шкафу.

СЕРЫЙ. Он там что-то прячет.
МИХАИЛ. Ты у нас детектив?
СЕРЫЙ. Серьезно! Носится с этим шкафом, мол, убирать там не надо, всё ценное. Прячет! Замок повесил, псих.
МИХАИЛ. Чего ему прятать? Денег два ведра вон стоит.
СЕРЫЙ. И чё?
МИХАИЛ. Ты положи обратно, что взял.
СЕРЫЙ. Это мои!
МИХАИЛ. Рассказывай!
СЕРЫЙ. Даже если бы и взял! Я их отработал!
МИХАИЛ. Копатель. Иди, копайся дальше. Горы дружбы разбирай! Потом лес поможешь рубить.
СЕРЫЙ. Да он реально больной!
МИХАИЛ. Пожилой человек, одинокий, странный. Сказочник.
СЕРЫЙ. Давай откроем, я могу проволочкой открыть.
МИХАИЛ. Успокойся и работай. Заканчивать надо. Я с тобой, ворюга, дома поговорю. Кто тебя врать научил?
СЕРЫЙ. Чё ты задираешь меня? В лоб захотел?
МИХАИЛ. Что? А захотел, а давай! Пипетка ты сопливая! Я тебе рефераты больше писать не буду!
СЕРЫЙ. И не надо!
МИХАИЛ. Троечник позорный!
СЕРЫЙ. Таксист вонючий!
МИХАИЛ. И в школу возить не буду!
СЕРЫЙ. Тогда я туда ходить не буду!
МИХАИЛ. Я из него человека хочу сделать, а он меня подставляет! Тырит у пенсионера!
СЕРЫЙ. Он их даже не считал!
МИХАИЛ. Ага, по копейке у метро пособирай!

Михаил стоит на стуле, сдирает пакеты с потолка и швыряет их в Серого. Серый поднимает мусор с пола с бросает в брата. Открывается дверь уборной, появляется царственная Любина попа, она домывает пол.

МИХАИЛ. Любовь моя.
СЕРЫЙ. Во дурак!

Люба снимает перчатки, бросает на пол. Снимает респиратор и очки, потом капюшон.

ЛЮБА. Весело тут у вас.
СЕРЫЙ. А она ничего так.
МИХАИЛ. Заткнись.
ЛЮБА. Я там закончила, значит, в пакете – пижама хлопковая, размер пятьдесят. (Кладет на стол.) И полотенце. Полотенце маленькое, больших давно не выдают. Это – шампунь двадцать миллилитров и мыло двадцать пять грамм. Где он?
МИХАИЛ. Вышел прогуляться.
ЛЮБА. Сам помыться сможет? Кран заржавел, но я открыла, значит и он справится. Или помойте его.
СЕРЫЙ. Еще чего! Всё он сможет!
ЛЮБА. Хорошо. Я пометку сделаю, чтобы, слесаря сюда вызвали. Трубы проверить, под ванной вода стояла. Не много воды, но вдруг к соседям уходит.
МИХАИЛ. Любовь, ты наша спасительница.
ЛЮБА. Ну всё, я пошла.
МИХАИЛ. Волшебница.
СЕРЫЙ. Люба, у тебя мобильник с собой? Можешь мне набрать? Я свой посеял тут, выронил, а Мишкин в машине.
ЛЮБА (достает телефон). Номер говори.
СЕРЫЙ. Девятьсот двадцать три, двадцать три, двадцать три….
ЛЮБА. Не части! Сколько раз двадцать три?
СЕРЫЙ. Ай, давай я сам наберу.
ЛЮБА. Держи.

Серый набирает номер на Любином телефоне. Михаил стоит на стуле, у него в кармане звонит мобильный.

СЕРЫЙ. О, нашёлся!
ЛЮБА. Хороший ход.
СЕРЫЙ. Отличный! Шах и мат!
МИХАИЛ. Люба, я не буду звонить! Если тебе неприятно, я не буду.
ЛЮБА. Неприятно? Вот там сейчас было неприятно.
МИХАИЛ. Люба, я позвоню.
ЛЮБА. А что если у меня семеро детей?
МИХАИЛ. Я серьёзный мужчина, я готов на восьмого!
СЕРЫЙ. Он воспитывать умеет….
МИХАИЛ. Любаш, Любонька, ты только скажи, я прямо сейчас номер удалю. Никогда не позвоню.
ЛЮБА. Чего не звонить-то? Звони, я завтра свободна.

Люба уходит. Михаил спрыгивает со стула, замечает Любины перчатки на полу, бежит к двери, Серый его останавливает.

МИХАИЛ. Перчатки! Люба!
СЕРЫЙ. Вот завтра и отдашь.

Михаил крепко обнимает брата и долго не отпускает.

МИХАИЛ. Серый, спасибо! Это сейчас так было….
СЕРЫЙ. Красиво было, чё там. И девка красивая.
МИХАИЛ. Она не девка! Она – любовь.

Входит Степан. Оглядывает комнату и обнимающихся братьев.

СТЕПАН. Тишина и спокойствие?
МИХАИЛ. У нас прогресс.
СТЕПАН. Вижу.
МИХАИЛ. Серый, давай пулей это собираем и выносим.

Братья собирают зеленые пакеты с пола, берут несколько больших мешков с мусором, выходят. В шкафу бьется Витюша. Степан снимает замок. Витюша выбегает.

ВИТЮША. Вадалы! Вадалы! Где лес? Витюша хочет лес!
СТЕПАН (устало). Витюша, не вадалы, а вандалы. Вырастет новый лес, когда-нибудь.
ВИТЮША. Болота нет! Нет! Нет! Степашка! Спаси нас! Спаси!

Витюша мечется по комнате, раскладывая остатки вещей. Стонет. Степан подходит к старому телевизору, садится на пол, просовывает голову в дырку экрана.

СТЕПАН. Здравствуй, дружок! Я – Степашка! Я расскажу тебе новую сказку! Жил-был мальчик Витюша….

Витюша замирает, раскачивается, смотрит в телевизор.

СТЕПАН. Это был самый удивительный мальчик на свете! Он жил в замечательном мире, который построил один волшебник. Но однажды прилетели чёрные вОроны и попытались разрушить Витюшин мир. И знаешь, что? Ничего у них не получилось! Потому что Виктор – был самый смелый и сильный! Виктор был – победитель драконов! А волшебник просто немножко заболел. Он отдохнёт и построит Витюше новый мир.
ВИТЮША. Плохая сказка. Витюше грусть.

Витюша уходит в шкаф, захлопывает дверь. Степан вздрагивает. Входят братья.

СЕРЫЙ. Смотри, теперь телек напялил.
МИХАИЛ. Степан Семенович, мы скоро закончим, немного осталось, на столе мыло, шампунь, можете ванну посетить. Там порядок уже, хотите посмотреть? Полотенце вот, одежда чистая.
СТЕПАН. Кроссовки твои высохли.

Степан берет со стола вещи, уходит в ванну.

СЕРЫЙ. Плохо выглядит, бледный.
МИХАИЛ. Может, таблетку дать?
СЕРЫЙ. Отлично заклеил, реально как новые! (Надевает кроссовки.) Тапки выкинуть?
МИХАИЛ (у двери в ванную). Степан Семеныч, таблетку вам дать?

В ванной начинает журчать вода.

СЕРЫЙ. Отстань от человека, дай помыться первый раз за сто лет. Тапки куда?
МИХАИЛ. В мешок. Ладно, давай доделаем и поедем. Я тоже помыться хочу.
СЕРЫЙ. Сейчас освежится, будет как огурец.
МИХАИЛ. Можно его понять, пришли такие, выкинули всё что было дорого. Они все так реагируют. Злятся.
СЕРЫЙ. Ага, мамка на балконе тоже хлам хранит, расставаться не хочет. Вдруг пригодится?
МИХАИЛ. Это другое.
СЕРЫЙ. Ничё не другое. Хлам и есть.
МИХАИЛ. Привыкнет он. Но, скорее всего будет рецидив.
СЕРЫЙ. Кого?
МИХАИЛ. Заново начнется. У деда одного из трёхкомнатной вывозили помню, у него двадцать кошек было! Двадцать! Вонища жуткая. Соседи вешались. Ну и короче, кошек – в приют, порядок навели, а он ночью, пока мусоровоз не приехал, половину своего дерьма обратно занёс. И через месяц котят из подвала притащил. В таком возрасте люди не меняются.
СЕРЫЙ. Выходит чё, зря стараемся?
МИХАИЛ. Серый, всё что мы делаем, мы делаем для себя.
СЕРЫЙ. Типа, ты себя сейчас очищаешь?
МИХАИЛ. Типа – да.

Братья молча собирают мусор.

МИХАИЛ. Я после такого домой прихожу, душ приму, чаю бахну крепкого, лягу и слушаю. Слушаю себя. И понимаю – у меня-то в жизни вообще всё хорошо. Поэтому хотел, чтобы ты тоже попробовал.
СЕРЫЙ. Мишка, я думаю, мне куда идти после одиннадцатого?
МИХАИЛ. Числа?
СЕРЫЙ. Класса!
МИХАИЛ. Ясно куда – в армию.
СЕРЫЙ. Не хочу я в армию, я наглый, меня там бить будут.
МИХАИЛ. И правильно, есть за что.
СЕРЫЙ. Ну, серьёзно!
МИХАИЛ. А что ты меня спрашиваешь? Про институт? Я сам туда не пошёл. Работать иди. Куда тебя с трояками возьмут?
СЕРЫЙ. Так-то я бы поучился, в мед или в пед.
МИХАИЛ. Мед, пед, велосипед. Не хотел бы я к такому хирургу попасть.
СЕРЫЙ. Или в аграрный.
МИХАИЛ. В земле копаться уже умеешь.
СЕРЫЙ. Ну, правда!
МИХАИЛ. Серый, правда? Если ты хочешь, уверен, что хочешь учиться, обязательно иди. И всё у тебя получится, если ты действительно захочешь. Потому что ты не дурак. Нормальный, серьёзный пацан. Попробуй! А если тебе денег надо будет на учёбу, я тебе всегда помогу.
СЕРЫЙ. Спасибо. Блин, спасибо. Матрас оставляем?
МИХАИЛ. Конечно, спать им где-то надо.
СЕРЫЙ. А чё он один пришёл? Где брат?
МИХАИЛ. Не знаю, главное мой брат – при мне. Ну, что я говорил? Пятнадцать мешков! Уложились.
СЕРЫЙ. Смотри, он замок снял.
МИХАИЛ. Не лезь.
СЕРЫЙ. Да чё ты, давай проверим, может, у него там наркота какая. Закинулся и давай себе леса и горы придумывать.
МИХАИЛ. Он не себе придумывал, не лезь.
СЕРЫЙ. Давай поспорим, чё там!?
МИХАИЛ. Мусор там.
СЕРЫЙ. Нет, вдруг другое?
МИХАИЛ. Понесли мешки. Надо уезжать.
СЕРЫЙ. Я открываю.
МИХАИЛ. В банкоматах для таких как ты пакеты с краской ставят, чтоб не лезли! А если лезут, чтоб не отмылись потом!
СЕРЫЙ. Сравнил. Это просто шкаф. (Открывает дверцы.) И чё? Пусто тут. Бумажки всякие на полке. Коробка какая-то.
МИХАИЛ. Проверил? Как маленький. Потащили пакеты.
СЕРЫЙ (вытаскивает коробку, приоткрывает). Тяжёлая, это, тут соли до верху навалено. Нафига столько соли? Йопта! Миш! (Резко ставит коробку на стол.)
МИХАИЛ. Что?
СЕРЫЙ. Сам посмотри.
МИХАИЛ (заглядывает в коробку). Я тебе говорил не лезь? Нахрена ты туда полез?
СЕРЫЙ. Ты чё несешь? Он человеческую голову засолил! Чёрт! Там голова, Миш!

Из ванной выходит Степан с мокрыми аккуратно зачесанными волосами, в простой белой пижаме, босиком. Видит коробку на столе, бросается к ней, хватает как младенца. Падает на колени.

СТЕПАН. Витюша, нет! Что они с тобой сделали!
СЕРЫЙ. Что мы сделали? Дед, ты нормальный? У тебя голова в коробке! Мумия, бля!
СТЕПАН. Витюшенька, ты не волнуйся! Они сейчас уйдут.
СЕРЫЙ. Ага, с ментами вернёмся, маньячина!
СТЕПАН. Прости, прости, Витюша, прости.
СЕРЫЙ. Да ты….
МИХАИЛ. Помолчи. Степан Семенович, это Ваш брат?
СТЕПАН. Витюша, родной мой, я не хотел.
ВИТЮША (выходит из-за шкафа). Хотел. Степашка хотел.
СТЕПАН. Ты зачем мою руку отпустил?
ВИТЮША. Виктор – победитель драконов!
СТЕПАН. Мы сидели с тобой так хорошо, общались, как нормальные, ты первый раз в ресторане!
ВИТЮША. Юбилей.
СТЕПАН. Тебе всего тридцать лет! Всё впереди! Витюша! Будь здоров!
ВИТЮША. Кружится, кружится в глазах. Плывёт.
СТЕПАН. Давай еще вина? Такое сладкое.
ВИТЮША. Темно. Витюше спать.
СТЕПАН. Пойдем, мой хороший, пойдем. Давай через насыпь, так короче будет.
ВИТЮША. Степашка, дракон летит!
СТЕПАН. Держи руку, держи, это поезд.
ВИТЮША. Дракон летит! Гудит!
СТЕПАН. Витюша! Сюда!
ВИТЮША. Ты хотел? Я его победил!
СТЕПАН. Да! Да! Я хотел! Свободы хотел! Сам жить хотел! Я устал! Я отпустил тебя! Мне с тобой тяжело!
ВИТЮША. Степашка, отнеси меня домой.
СТЕПАН. А без тебя ещё хуже… Пойдем, милый, пойдем домой.

Степан выпускает коробку из рук, Витюша поднимает его за плечи, усаживает на стул, гладит по голове, перебирая волосы. Степан затихает, сидя за столом, Витюша уходит.

СЕРЫЙ. Слышь, Мишка, тело это, ну, я три года назад закапывал, говорили, на рельсах нашли. Так это, поди он и есть.
МИХАИЛ. Степан Семенович?
СЕРЫЙ. Никто не опознал, родня не объявилась.
МИХАИЛ. Видишь как: человека нет, а все думают, что есть. Вернее, о них вообще не думают. Пенсию выдают, социальную помощь посылают. Но не думают. Бардак. Везде бардак. Степан Семенович?
СЕРЫЙ. Чё делать будем?
МИХАИЛ. Надо в скорую звонить и полицию. У него пульса нет.
СЕРЫЙ. Твою мать! Зря убирали.
МИХАИЛ. Знаешь, иди в мед. Там такие циники нужнее всего.
СЕРЫЙ. Подожди. Не звони. Давай, Витюшу заберем. Если погоны узнают, прикинь, чё начнётся. Затаскают нас, как свидетелей.
МИХАИЛ. Куда мы его заберем?
СЕРЫЙ. Я знаю, где могила. Я сам его закапывал! Вернём голову, по-людски.
МИХАИЛ. В моей машине повезём?
СЕРЫЙ (кидает деньги обратно в ведро). И это, как надо потом всё сделаем, пусть рядом лежат. Венки, памятник там, все дела. Деньги-то есть. Только давай это будет между нами, и никому. Никогда. Слово дай.
МИХАИЛ. Слово пацана. Между нами, Серафим.

Братья аккуратно кладут коробку в один чёрный пакет, красное ведро с деньгами – в другой.

СЕРЫЙ. Миш, я знаю, что на памятнике написать надо.
МИХАИЛ. Ну?
СЕРЫЙ. Виктор – победитель драконов, Степан – сказочный башмачник. Братья.

Забирают оставшиеся мешки с мусором, выключают свет.

МИХАИЛ. Тишина и спокойствие.

Уходят. Степан остаётся сидеть за столом в пустой комнате, идеальном порядке и чудесных сверкающих гирляндах.

КОНЕЦ







_________________________________________

Об авторе:  ЕКАТЕРИНА ГАЛЯМОВА 

Сценарист, драматург, режиссёр. Лауреат драматургического конкурса «Мы выбираем Новосибирск», открытого конкурса драматургов Сибири, Урала и Дальнего Востока «Новый стиль», победитель конкурса «Открытая сцена Сибири», участник драматургических лабораторий «Любимовка», Омского театра драмы, ДрамСиба, Института театра. Работала сценаристом на радио и телевидении, журналистом, главным редактором, автором сериалов, занимается производством документальных, социальных, презентационных и художественных фильмов. Живет в Новосибирске.скачать dle 12.1