Редактор: Иван Гобзев


(рассказ)



Платформу наскоро отстроили из дерева, пути восстановили. Рабочие рассказывали, как после взрываторчали развороченные шпалы,царапающе пялясь в разные стороны.
От промокшего пола пахло лесом. На стене написали: «Пехреево» крупно красной краской, а чуть ниже: «Билеты не требуются (пока)» грязно-зеленой.
Месяц назад в Пехреево собрались со всей страны: мамы, папы, дедушки, бабушки, друзья и возлюбленные. Селились у местных,жили кучно, денег у приезжих никто не просил, знали: их нет.
За этот месяц жизнь в Пехреево изменилась: Роза Максудовна с Иваном Ивановичем собрали всех Учителей и Учеников под крышей музыкальной гимназии, школы не осталось. Но и репетиционные залы для толпы ребят подходилиидеально, сидели, правда,на полу. Уцелевшиеместные и приехавшие ждать из других городов,Учителя, распределили детейпо классам, вместомела и доски, использовали пастель на зеркалах балетных классов.
Родители же их восстанавливали поселковую жизнь, поэтомуна станцию ходилив три смены: 08:10-13:00, 13:00-20:00, 20:00–00:00.
Не имело значения, местный ты или приезжий, свою лепту вносил каждый – начали с фельдшерской, проход туда был завален, пока его разбирали, Виталий Борисович Врач принимал на дому у Рахметовых.
Проснувшись и позавтракав, материодевали детей в школьную форму,доводили их до музыкальной гимназии. Потом, сами хорошо одетые, отправлялись на станцию. Поначалу брали с собой и цветы, но скоро их в деревне не осталось, а новые до августа не зацветут. Каждый день к собравшейся толпе выходила, единственная сохранившая инструменты для связи с внешним миром, Сотрудница. Со временем, она научиласьдожидаться, пока соберутсявсе, чтобы не повторять каждому.
Сотрудница выходила и говорилачто-то вроде:
– Под Волгоградом чинят, в ВерхнемМамоне, стоят там.
– Саратов придется объезжать, пути забиты.
– В Туле на четыредня задержались.
– В Туле еще немногопобудут, чинят до нас дорогу.
«В Туле»,в течение дальнейших восемнадцати дней гласиланадпись на двери Сотрудницы, пока она тревожно согревалась чаем.
В коридорегимназии карту Тулы кто-то расчертилпод дартс, в нее метали дротики и ругали на чем свет стоит.
Самые неспокойные пытались уехать из Пехреево, но своего транспорта ни у кого не было, общественный туда не ходил, а железная дорога была занята эшелонами.
– Сами же месяц сюда добирались, говорилисамые смиренные самым неспокойным.
Хотели идти пешком.
– Так вы поезд ваш упустите, говорилисмиренные, мимо вас проедет сыночекваш и рукой не помашет.
Сегодня все было иначе. Надпись «В Туле» исчезла, а Сотрудница не выходила особенно долго. Стоя под дождем, они предчувствовали изменение, неизведанное и неясное беспокойство. Все смотрели на дверь Сотрудницы молча, уважая знание, которое она сейчас получает, и которое передаст, как Прометей - огонь, всем остальным.
Дверь открылась, обычно неповоротливая Анна Афанасьевна Сотрудница, по- девичьи перепрыгнула четыре ступеньки контейнера, в которомона работала и жила все это время.
– Едут, закричала она, едут! Народ, они скоро уже будут здесь, четыре поезда, две тысячи их. От Тулы до нас 3 часа.А мне доложили, что они с полчасакак выехали.

* * *
Анфиса, путаясьв юбках, в толпе, шла по перрону,поезд устало покачивалтелом, его бока покрылисьиспариной, тяжелым дымом выдохнули вагоны и замерли.Это финальное движение машины всех успокоило, все замолчали.
Первыми вылетели дроны с коробками. Анфиса боялась думать об их содержимом. Толпа, почтительно расступилась - дроны трепетно положили
коробки на перрон, когдаих лопасти затихли,вышли Оркестранты в парадном.
Анфису повело и прижалок столбу спиной.Зажмурившись, она слушалагромкий голос Генерал-Лейтенанта Парамона Феликсовича, пока он зачитывал почетный список.

Артур Аркадьевич Боец

Анфиса сравнивала этот, нынешний, сухой и тихий голос с тем, что звучал на присяге. Она проходила, подумать только, этим летом в пехреевской ресторации.

Абдул Алексеевич Боец

Тогда он звучал бодро.

Богдан Богданович Боец

Гланды были свежо смазанылитиевым мылом, гласныезвонко бились об титановое небо...

Велимир Гасанович Боец

А грудь широко дышала,на все мощности фильтров...
Теодор Иванович Боец "Победим, Бойцы! Гип-гип! Максимильан Кириллович Боец УРА!

Остап Лаконович Боец

После присягиГенерал - Лейтенантвытягивал провода усов пальцами и подмигивал Анфисе,

Мрак Неонович Боец

Апотом, надышавшись глазоедки, пьяный звал танцевать

Осман Резванович Боец

Анфиса напугано,не зная, что сказать пятиласьназад.

Дообронрав Ульянович Боец

Ma reputatuion en jeu. Où est Georges?- оглядываясь по сторонам в поисках брата, думала Анфиса

Мераб Циклопович Боец

Честь имею! Сударыня ангажирована мной на весь вечер, - тихо пробормотал Сережа, из-за ее спины

Леон Яхьяевич Боец

и за руку повелее в самый центр залы, шепча извинения за ложь и вторжение.
Навсю жизнь ангажировал - шептал он уже после танцев, в пустой беседкевозле ресторации.
Мой милый, скромный, Серёжа!
Анфиса отвлеклась на воспоминания и только теперь заметила, что прослушала весь список. Сереженого имени там, будто, не было?
А вдругбыло? Вдруг простоне услышала? - проводочки анфисиных ресниц задрожали. Она прикрыла лицо руками, прячась от мыслей.
Коробки с останками поднялись на воздух под звуки оркестра. Играли марш павших бойцов. Печальную балладу, написанную ее дядей, Композитором Мухтаровичем, для военной кампании прошлого года. Глядя на скорбящих, тихо шедшими за дронами, Анфиса вспомнила детство, когда Композитор Мухтарович, сажал ее рядом на домашних концертах, и вдвоем они исполняли этюды, громче всех аплодировали maman и George. Не было теперь ни maman, ни Georg`a, ни Композитора Мухтаровича.
Неужели и Серёжи нет? - ее визуальные сенсорыанализировали толпу, но данных было так много, что оперативная память ее не справлялась совсем.Обессиленная и перегретая, она решила ждать.
Родственники выжившихпобежали к вагонам,в окна стали высматривать своих, начались первые объятия, возгласы и слезы.
Вот Девочка на руках закричала: Regarde, c'est papa! Потом пнув мать о бок, еще громчеи слезно: Обозналась.
Парамон Феликсович хмурно кивнул Анфисеи молча проследовал к выходу - его никто не встречал, не осталось их, погибли при взрыве.
ГДЕ АРТАМОНУШКА? ГДЕ МОЙ РОДНОЙ? - завопила СтарухаАглая
Мать, пойдем, он на другом приедет- твердо повторялей ее младшенький, Серафим
Стоящие рядом Старухи зашепталигромко
– Так был же в списках
– В списках называли-За дронамибегите, попрощаетесь хоть
– На следующем приедет, я сказал - рявкнул Серафим - Ма, пойдем. Пойдем, поспишь, отдохнешь
Анфиса то стоит, то идет, то бежит, Сама не заметила, как она почему-то оказалась у первого вагона, и высматривает теперь, встав на носки.
Видит! Видит! Сережа, голова его.
Анфиса, ведомаявидением, бежит навстречу. К вагону, кажется,15му.
Видит, со ступенек сходят бойцы, видит только их слаженные, склоненные влево, как того требует устав, головы. Они спускаются ровным строем, а потом на третьей ступеньке рассыпаются по своим близким.
Анфиса бежит,ее сенсоры анализируют количество - вышелуже сто третийпо счету, а должно быть сто сорок два, Сережа уже спустился?
Датчики улавливают чужие шаги в кутерьме, словночеловеческие. Это наверное сбой, ей надо себя починить, зато с Сережей все хорошо.
Это не он.
А вот он - стоит средисвоих.
А шаги правда были человеческие - блестящий металлический корпус Сережи в бедрах грубыминитями регенерации сшит с органическими протезами.Это его шаги человеческие.
И он шатаясь неровноидет к ней. Ногами. Шагает.Человеческими.
Две разнойдлины. Ноги из плоти. Видимо,от разных пленныхему доставшиеся.
Эти прямые ноги убогие,это они шагают, это ихъ все слышат,это им нужны ботинки, это этих ботинок каблуки стучат по перрону.
Это его плечи уже ссутулились. Это его руки дестабилизированы и болтаются вдоль корпуса. Это все его.
Анфиса замирает, не знает,ей тут стоять или отсюдабежать.
Она ждалацелого Сережу, она ждала его сильного и здорового. Конечно,это лучше, чем в коробке, чем на утилизацию.
Но будущеес инвалидом... этогоона не ждала. А теперь вот...
Вот Бойцы - товарищизаметили ее и стали похлопывать Сережу по плечам, радостно повторяя:
– Невеста встречает. Дождалась, живая!
Вот Сережа стоит шатаясьи смотрит в пол.
– Прости, родная, не уцелел. Примешьтакого?
Вот Анфисаслышит эти его слова, думает,что бы ответить:
– Приму - говорит
Анфиса поджимает губу и смотрит на свои ноги, над ее блестящей стопой развевается подол юбки, пальцами можно пошевелить, квазистатическое движение обеспечивается взаимодействием тончайших танталовых нейро-нитей, сильной титановой оболочки и иридиевой начинки.
Анфиса переводит взгляд на ботинкиСережи, радиолокационный визуализатор определяет плоть паразитскую. С разными ДНК. Можно даже посмотреть фото бывших владельцев.
– Долго тебе еще так - бормочет Анфиса
– Всегда.
– Почему?
– Повредили мне центр управления сильно, новое не установить, не приживется. Врачи предложили перезагрузку и очищение дисков, но со всеми конечностями. Или так.
– Ты решил сохраниться, выходит...
– Не мог я тебя стереть
Датчики настраиваются на звуки оркестра, исполняющего вальс влюбленных.
– Я же тебя на всю жизнь ангажировал...
Анфиса бросается в объятияСережи.
Как тогда, в беседке, они оказываются на перроне только вдвоем. И кружатся в этом танце, легко и беззаботно будто любовь только начинается. И верится, жадно верится, что война закончится. И видится, сладко видится, будущее впереди, без человечества и борьбы.








_________________________________________

Об авторе:  ЗУХРА ЯНИКОВА 

Драматург. Родилась в Дагестане, окончила Литературный институт имени Горького. Пьесы ставились в театрах России и за рубежом, публиковались в российских и международных изданиях. Участвовала в различных конкурсах. На данный момент является арт-директрисой фестиваля «Любимовка».скачать dle 12.1