Редактор: Иван Гобзев
Теплое дерево мостков само ложилось ему под ноги. Среди желтых болотных цветов дрока и хилых березок звенели комары. Озеро пряталось за поросшими вековыми соснами холмами. Артемьев спускался к берегу среди палой хвои и узловатых корней. Наплававшись, он устраивался в тени со очередной книжкой, прихваченной в библиотеке санатория.
Предполагая, что, кроме него в старинных избах вокруг болота обитают и другие космолетчики, находящиеся на, как выражались в медицинском управлении Космофлота, реабилитации, Артемьев был уверен, что местные врачи предотвратят возможные встречи коллег.
— Или бывших коллег, — он остановился у цветущей чемерицы, — потому что в космос не пускают ненормальных.
Наедине с собой Артемьев мог не притворяться, хотя официально его состояние считалось психологической травмой высшей категории.
— Повлекшей за собой глубокую депрессию, — сказал главный врач санатория,— однако не беспокойтесь. Мы поработаем и все пойдет на лад.
В устах кругленького и радушного главного врача даже депрессия звучала уютно.
Уютной оказалась и изба Артемьева, обставленная древней мебелью, и плетеная корзинка с ягодами, каждый день появляющаяся на пороге, и низенькая собачка с хвостом, закрученным бубликом, живущая в будке.
Собачка ложилась на спину рядом с креслом, где он читал очередной детектив, и призывно болтала лапками. Артемьев щекотал ее живот и собака удовлетворенно улыбалась.
Робототехника сейчас достигла невиданных высот и ученые могли построить любое создание, от собаки до комара.
— Но не человека, — по его спине пробежал холодок, — такие исследования запрещены.
Артемьев протянул руку к чемерице, однако в его ухо вполз прохладный голос.
— Осторожно, — сказал робот, — это растение ядовито.
— Я в курсе, —сообщил Артемьев так называемому личному помощнику. — Я не собирался его трогать. Хотя, даже если я сжую все листья этого куста, то меня спасут. Медицина двадцать четвертого века собирает людей по атомам и справится с промыванием желудка.
— Вы думаете о самоубийстве? — осведомился робот и Артемьев закатил глаза.
— Разумеется, нет. Это шутка. Юмор. Посмотрите в тезаурусе, что такое юмор.
Помощник, или, как о нем думал Артемьев, надсмотрщик, на мгновение замолчал.
— Произведения или высказывание, призванное развлечь слушающих и поднять их настроение, — недоуменно сказал робот. — Однако у меня не бывает настроения и...
— И отдохни, наконец, — Артемьев нажал на кнопку браслета. — У меня есть законный час свободы.
Робот затыкался ночью, но и днем у Артемьева имелась пара часов без назойливого присутствия невидимого собеседника.
Артемьев, впрочем, был не против камер в избе и устройства, следящего за его сном. Спать без кошмаров он начал только на Земле, благодаря выписанным кругленьким врачом и неизвестным Артемьеву таблеткам.
Во время эвакуации с Марса он вскидывался ночью, бессильно шаря руками по узкой койке в недрах космического корабля. Постель пустовала и Артемьев изнеможенно откидывался на смятую подушку.
Тони больше не было и никакая сила не могла этого изменить. Даже написав с десяток подробных рапортов о случившемся в Жемчужном Хаосе, Артемьев все равно думал о морозном марсианском утре, когда они с Тони отправились на разведку.
— Сколько на улице? — весело спросил Артемьев, поливая искусственным кленовым сиропом фальшивые оладьи.— На дворе, — поправила его Тони, — а улицы здесь еще появятся. Пока минус шестьдесят, однако к полудню обещали плюс пятнадцать.— Практически лето, — подмигнул ей Артемьев. — Ты думаешь, что ребята наткнулись на естественную аномалию?Тони почесала всклокоченные после сна, коротко стриженые белокурые волосы.— Я должна увидеть все собственными глазами, — честно ответила жена. — Разведчики – не геологи и могли ошибиться.Артемьевские разведчики сделали фото предполагаемых знаков искусственного происхождения, однако, проверив их вдоль и поперек, Тоня все равно настояла на поездке в лабиринт. — Тогда собираемся, — Артемьев принялся за кофе. — Это час дороги в один конец. Его час свободы тоже подходил к концу и Артемьев со вздохом включил браслет.
—Надеюсь, что вы хорошо отдохнули, — корректно сказал робот и Артемьев уверил его:
— Лучше некуда. Мы, кстати говоря, почти у озера.
Размахивая корзинкой, Артемьев остановился на песке. Среди искрящихся на солнце волн виднелась голова пловца. Вытащив на свет искусно раскладывающийся шезлонг, Артемьев с наслаждением плюхнулся на прохладный холст. Он еще никогда не встречал здесь посторонних.
— Что вы читате? — раздался нежный голос и Артемьев поднял глаза.
На ее бледном лице поблескивали капельки воды. Женщина тяжело дышала. Артемьев показал ей обложку.
— Я предпочитаю древние книги, — улыбнулся он.
— Вы археолог? — женщина опустилась на ближний камень. Жест, которым она взъерошила вороные волосы, показался Артемьеву знакомым.
— Космолетчик, — ответил он. — А вы?
— Я тоже космолетчик, — она подперла кулаком острый подбородок. — Только врач. Меня зовут Элла.
Артемьев осторожно прикоснулся к ее длинным пальцам, однако рука Эллы, по старинному обычаю протянутая ему, оказалась крепкой.
— Я здесь с рабочим визитом, — объяснила она. — Вы на реабилитации?
Артемьев нехотя кивнул. Ему не хотелось говорить о прошлом.
Можно сказать, что так, — согласился он, — но вообще-то я леший, сидящий на здешних болотах.
Склонив голову набок, Элла оценила буйную артемьевскую бороду.
— Вы похожи, — одобрительно сказала она, — тогда ведите меня в глушь болот, уважаемый леший.Она накинула легкую хламидку и Артемьев хмыкнул:
— Вас заедят комары. Они здесь размерами напоминают космические корабли. Я привык, а вот ваше одеяние их не остановит.Элла подмигнула ему.
— Я рискну.Шагая вслед за ней по деревянной дорожке, среди булькающих торфяных ям и черных зеркал стоячей воды, Артемьев не мог отделаться от странного ощущения. Повадки женщины казались ему знакомыми.
— Что за чушь! — обругал себя Артемьев. — Тони была совсем на нее не похожа.Вспомнив белокурые волосы пропавшей жены и ее лазоревые глаза, Артемьев отвел взгляд от стройной шеи Эллы, невозмутимо шествовавшей впереди него. Она закрутила черные волосы узлом, но локон, выбившийся из прически, щекотал нежное ухо.
— Жилище анахорета, — Артемьев указал на избушку, — милости прошу к моему шалашу.
Черненькая собачка, не обратившая внимания на Эллу, дремала в высокой траве.
— Вас действительно не тронули комары, — Артемьев усадил гостью в плетеное кресло на террасе. — Хотите чаю?
Элла блаженно вытянула длинные ноги.
— Я слышала, что они кусают только людей с определенной группой крови, — отозвалась женщина. — Удивительно, что мы добрались до Юпитера и Сатурна, но до сих пор не знаем, что движет комаром в его полете.
— Голод, — весело сказал Артемьев. — Будете медовую соту?
Элла кивнула.
— Конечно. Мне почему-то кажется, что еще у вас есть варенье из лесной малины, чай с чабрецом и самовар.
— Вы очень проницательны, — подмигнул ей Артемьев.
Растапливая самовар шишками, он пробормотал себе под нос:
— Все равно. Тони так же морщила нос, когда собиралась рассмеяться и так же закручивала волосы на затылке.
Артемьев велел себе успокоиться.
— Ни слова о космосе, - провозгласил он, поставив самовар на круглый стол, — сегодня мы говорим только о Земле.
— Потому что мы все о ней скучаем, — Элла приняла чашку, — даже по комарам.
Медное солнце уже клонилось к закату, а на ветвях сосен курлыкали проснувшиеся к вечеру лесные голуби. Они с Эллой говорили о лесных травах, о ближнем холодном море, о старых земных городах, теперь превращенных в музеи.
Гостья не расспрашивала у него о Марсе, чему Артемьев был только рад. Когда зеленоватое золото заката окрасило небо и на болоте заквакали лягушки, Элла поднялась.
— Мне пора, — она запнулась, — спасибо за прекрасно проведенное время.
— За этот вечер я отдохнул лучше, чем за весь прошлый год, — искренне ответил Артемьев. — До завтра и спокойной вам ночи.
— Вам тоже, — отозвалась Элла.
На болота лег туман и Артемьев постоял на крыльце, провожая глазами ее тонкую фигурку. Черноволосая голова Эллы растворилась в белесой дымке и он отчего-то вздохнул.
Этой ночью Артемьев плохо спал. За ставнями избы выл разыгравшийся ветер, а он все ворочался, то сминая подушку, то сбрасывая ее на пол, то раскидываясь под одеялом.
— Тогда тоже поднялся ветер, — Артемьев тяжело задышал, — то есть началась песчаная буря...
Сверившись с датчиком на приборной панели, Тони разочарованно сказала:— Эта музыка еще часа на два, не меньше. Обидно ждать почти у самой цели. Ты говорил, что вход в пещеру где-то рядом?Она обернулась и Артемьев заставил себя сказать:— Да, очень близко. Мы можем рискнуть и добежать туда.Он знал, что Тони, с ее нетерпеливостью, согласится.— И еще я знал, что даже если ее тело найдут, то травмы спишут на песчаную бурю, —Артемьев вскинулся на кровати. — Я ударил ее камнем по голове и выбросил прочь из пещеры, куда мы все-таки добежали...
Он едва успел глотнуть воздуха, как в его ухо вплыл холодный голос:
— Почему?
Артемьев закрыл лицо руками. Слезы капали между пальцев, падая на смятую простыню.
— Тони мне изменяла, — его голос угас. — Она решила уйти от меня и это был только вопрос времени, но я не хотел и не мог ее отпустить.
— Признаете ли вы себя виновным? — спросил тот же голос и Артемьев обреченно ответил:
— Да.
— Вам запрещен выход из помещения, — дверь механически щелкнула и Артемьев вздрогнул. — Утром вы поступите в ведение Дисциплинарной комиссии Космофлота, которая определит вашу дальнейшую судьбу.
Голос отключился. Попытавшись вытереть мокрое лицо простыней, Артемьев разрыдался.
— Тони, Тони, прости меня
Докладная записка
В Медицинское управления Космофлота
От главного врача реабилитационного санатория «Болотный»
В ходе экспериментальной проверки новой модели андроида Х418 («Элла») последняя показала отличные результаты работы. Рекомендуем дальнейшее использование «Эллы» для психологической реабилитации космолетчиков.
_________________________________________
Об авторе:
НЕЛЛИ ШУЛЬМАН Родилась в Петербурге и жила в Лондоне, США и Берлине. Автор романов из цикла «Вельяминовы» и детективных повестей о викторианском Лондоне. Лауреат нескольких писательских конкурсов.
скачать dle 12.1
