Редактор: Иван Гобзев
(Шорт-лист конкурс фантастического рассказа "ЗА ГОРИЗОНТОМ ВРЕМЕНИ")
То, с чем носился Митя Полозов, как дурень с писаной торбой, на машину времени ну никак не походило.
Походило это грандиозное изобретение больше всего на будку уличного телефона-автомата, попавшегося под горячую руку вандалам. Кабинка, собственноручно собранная довольно-таки неумелым Митей из подручных материалов, получилась чуточку кривобокой, светилась со всех сторон щелями, лязгала дверцей и вид имела донельзя жалкий. Для полноты сходства с невезучим уличным телефоном, на внутренней стенке пластиково-алюминиевой кабины висела панель с кнопками. На кнопках красовались цифры от 0 до 9, рядом тускло отливало отражённым светом гладкое окошко – на взгляд Алика, вовсе «ниочёмное».
Так он и спросил, обойдя криво стоящий гроб три раза, – ибо дальше молчать было бы невежливым, друг, суетливо бегая следом, заглядывал в глаза, просительно, как собака, жаждущая кусочка с хозяйского стола:
– Мить… а это что за фиговина?
И указал пальцем на окошечко.
– Т-т-ты что! Эт-тт-то же дд-дисплей! Н-на н-нём т-ссифры з-загораются! – радостно затараторил Митя. И Алик отвернулся и досадливо сморщился. Он упустил из виду, что каждодневное заикание Мити становилось вовсе невыносимым, если тот пребывал в возбуждении, испуге или радости. Сейчас, на волне законной гордости изобретателя, Митя барахтался в омуте суперположительных эмоций – и его ускоренную речь не смог бы расшифровать с первой попытки и профессиональный логопед. Алик попытался успокоить Митю и задавать ему такие вопросы, чтобы изобретатель мог отвечать намёками и жестами. Столь эклектичным образом Алику удалось понять, что на панели набирается год, куда пилот направляет машину времени, для проверки в окошечке высвечивается та же дата, а потом нажатием крупного, точно монтировка, рубильника (впрочем, он и был переделан из монтировки) пилот «катапультируется» вместе с агрегатом сквозь толщу лет.
Все это Алика совсем не вдохновило. В глубине души он привык считать своего школьного приятеля Митю стопроцентным и бесполезным «ботаном». Как и все, кто соприкасался с Митей – начиная с его родителей. Щуплый сутулый Митя знал, какое впечатление производит на окружающих. И с безумством храбрых боролся за изменение своего «имиджа». Начиная – благородно – с себя. Выдвигал проекты, которые требовали от него проявления «мужского характера» вкупе с применением обширного интеллекта. Например, моржевал, подводя под это дело теорию – ровно до тех пор, как узнал, что в истории России уже был один такой чудак, «отец» Иванов, чей культ до сих пор не забыт. Митя же хотел выделиться, заявить о себе.
Только за это упорство и дружил атлетически сложенный и презирающий «дохляков» Алик с начитанным, очкастым и смешным Митей.
Только из уважения… нет, не к Мите. а к своей давней с ним дружбе – терпел Алик осмотр «машины времени», которая, как и вся безумная идея Мити управлять течением истории, представлялась ему ахинеей. Алик побаивался, что воспалённое многолетними насмешками сознание Мити не выдержало – стало потихоньку таять, сдвигая крышу.
– Слушай, а можно ли её испытать? – спросил Алик, сочтя, что всё про «машину времени» понял. – Я готов!
Митя выпрямился и стал очень серьёзным:
– Я ей-ей-ё исп-пытаю с-сейчас. Но – од-дин! Без-з т-т-тебя! Я н-не имею п-права т-обой рисковать!
– Да ладно, – легкомысленно отозвался Алик, - подумаешь, риск… Полетели минут на пятнадцать назад… не, в утро сегодняшнее! И всех делов!
– У м-меня д-другие п-планы! – гордо сказал чудак.
Узнав об этих планах, Алик долго бил себя ладонями по ушам: послышалось, что ли?..
Нет, не послышалось. «Ботаник» Митя, мозгляк и заика, решил податься на своей машине времени ни много ни мало – в декабрь 1237 года! Помогать русичам, жителям стольного града Рязани, отражать первую волну татаро-монгольского нашествия на Русь. На резонный вопрос Алика, чем он собирается помогать средневековым богатырям, которые могут его невзначай чохом убить, неужели своими комариными кулачонками, Митя, лучась счастьем, ответил, что у него кое-что есть – и выволок из угла мастерской… автомат Калашникова. Пояснил, что купил его у одного прапорщика из воинской части, выходящего на пенсию и заранее обеспечивающего себе к оной пенсии прибавку.
– Он-ни не ж-ж-дд-дут т-такого! Он-ни опешат! П-преимуществ-во в-во в-в-времени! Б-будет за русищ-щам-ми! А з-значит – и в-в силе! – брызгал слюной Митя. Алик уж не знал, как его отговорить. Митя орал, что хочет быть героем, как его дед, ветеран Великой Отечественной, дедушка Жора, умерший от почётных ран три года назад. Он, мол, Митя, хочет память деда почтить собственным подвигом…
Так и вышло, что Алик простился с Митей на пороге «машины времени» и остался его ждать в мастерской, втайне уверенный, что что-то в полете сквозь века не заладится. Митя сунул под пальто автомат и занял пост перед панелью управления. И точно, Алик угадал: сразу же оказалось, что расшатанные кнопки не нажимаются. Митя сделал успокаивающий жест рукой:
- Н-на эт-тот слутшай есть в-верб-бальное уп-прав-вление! – и, склонившись к окошку в стене кабины, проговорил – елико возможно – чётко: «Од-дна тыс-ся д-ддветь т-тритть с-сьмой г-год, д-декабрь, С-старая Ряз-зань!».
* * *
…Митя не считал древнюю Русь настолько развитой, чтобы один из её стольных градов выглядел примерно как современная изобретателю деревня. Сквозь мутный пластик кабины он видел кривую улицу, застроенную двухэтажными домами, разбитый булыжник мостовой, ведущей к широкой, очень грязной, заваленной ошмётками сена площади. Рванув дверцу, придерживая под пальто оружие, Митя вышагнул на улицу и тут же наступил в лужу. Еле удержался на ногах, извернулся, как угорь, чтобы не уронить АКМ. И торопливо зашагал в сторону площади. Не заметив, как в другую сторону от его «телефонной будки» брызнула фигура в кепочке, низко надвинутой на глаза.
Дойдя до площади, Митя укрепился в мысли, забрезжившей у него сразу после «приземления» что попал не в древнюю Рязань. Взгляд его уперся в портрет, украшающий трехэтажное каменное здание: усы, ёршик волос над невысоким лбом, полувоенный френч, и алое знамя позади – фоном. Лицо кого-то напомнило Мите… но явно не воеводу Евпатия…
«Слава великому Сталину!».
Прочитав плакат близорукими глазами, несчастный изобретатель замычал от обиды и чуть не повалился на тротуар – догадался, что его невнятное мычание машина времени расценила неверно, закинула пилота, бедолагу, не в 1237 год, а на семь столетий позже…
Повалиться ему не дала твердая рука, подхватившая повыше локтя.
– Тихо, не дергайся, – негромко и зло сказали Мите. – А ну-ка, что под польтом прячешь?
– Оружие! – подхватил второй голос. – Заграничное, Степан, гляди!
– Да, у нас такого не… – говоривший метнул взгляд на портрет и живо исправился: – Да, эта штука заграничная, сразу видно, а против пролетарского оружия – фуфло! Каких бы террористов к нам враги ни засылали!
* * *
Старший сержант госбезопасности недолго мучился с задержанным. Тот мычал что-то непотребное: про машину времени, про Древнюю Русь, про проданный автомат из воинской части – «номер?!» – понес околесицу... Под дурачка косил, ясно, шпионский наймит. Вырубив дурака в ходе ведения допроса, старший сержант госбезопасности Георгий Полозов оформил его как шпиона, диверсанта и террориста, сразу по нескольким пунктам своей любимой статьи уголовного кодекса и без зазрения совести отправил в камеру. Знал – ненадолго! Ко дню рождения любимого вождя и учителя полагалось выполнить разнарядку обезвреженных контрреволюционных элементов, и как раз двух недоставало. Но такой крупный диверсант сойдёт и за двоих… в крайнем случае, можно притянуть за недоносительство того, кто не побежал, куда надо, когда посреди улицы Красной Армии возникла аппаратура троцкистского засланца. Видели двое, а прибежал с донесением один. Непорядок.
Особое совещание НКВД города Рязани Рязанского района свежеобразованной Рязанской области приговорило всех задержанных, ввиду особой тяжести содеянного ими, к высшей мере наказания. Приговор надлежало привести в исполнение, не откладывая.
* * *
Алик проснулся на рассвете от холода, открыл глаза – протёр их, потряс головой, ничего не понимая. Он вчера задремал в старом кресле, облокотившись на стол – таково было рабочее место изобретателя Мити Полозова в сарае, оборудованном под мастерскую. А кругом стояли груды железного хлама. Сегодня же Алик сидел… на деревянной бочке – то ли с огурцами, то ли с яблоками. По стенам сарая висели связки трав, косы лука, на полу стояли мешки картошки… И, хуже всего, ни единой железки не встретилось глазам Алика. А на двери, меж тем, скрипнул засов, и старушка, похожая на Бабу Ягу, сунулась в двери. Тут же пропала, крича: «Люди добрые! У меня ворюга в сарае!».
Алик рассудил, что надо сначала бежать – потом думать, что произошло, и куда делся Митя. Так он и поступил. Спасся он легко и ловко. А вот куда делся Митя вместе со своей машиной времени – так и не догадался. Но особо и не заморачивался. Махнул рукой: «Небось, остался в своём 1237-м, чудило на другую букву… Ну, и флаг ему в руки!».
_________________________________________
Об авторе:
ЕЛЕНА САФРОНОВА Родилась 2 мая 1973 года. Прозаик, литературный критик-публицист. Редактор информационного портала о культуре «Ревизор.ru». Автор четырех книг художественной прозы и трех книг критико-публицистических статей. Член Союза российских писателей, Союза писателей Москвы, Межрегиональной организации писателей «Русский ПЕН-центр», Союза журналистов России.
скачать dle 12.1
