Редактор: Марина Яуре
(рассказ)
Я сбежал по лестнице, толкнул дверь ― пружина взвизгнула – и выскочил из подъезда прямо в густой аромат сирени.
– Димочка, здравствуй! Поступаешь в этом году? – поинтересовалась бабуля-соседка, в одиночестве отдыхавшая на лавочке.
Я рассмеялся.
– Здрасте, баб Маш! Да вы что, я ж уже университет закончил. Выпускной вон на прошлой неделе был.
– Да ладно? – ахнула она. – Как время-то летит! Так то Игорёк, наверное, я с ним тебя спутала? Вы ж одно лицо!
– А, Игорь – да, он поступает в этом году. На ФЕН, медицинское.
– Ну и славно, молодцы вы, хорошие мальчики. Дай вам бог здоровья.
– Спасибо, баб Маш, – крикнул я на бегу и помчался за угол, к автомату возле магазина, звонить Пашке.
Через пятнадцать минут мы встретились у «стекляшки» и двинулись вверх по Бродвею.
Я впитывал всем телом предвкушение праздника, заполнявшее городок в конце июня, когда экзамены сданы, начинается пора отпусков, а сибирское лето только-только расправило плечи и раздухарилось. Возле кинотеатра «Наука», где выцветала на солнце одинокая афиша «Покаяния», я понял, что мне внезапно расхотелось идти в кино.
– Чё, Пахан, может лучше на пляж? А то я этот фильм уже сто раз видел.
– Так я даже плавки не брал!
– Да и фиг с ними, я тоже. На «камни» пойдём!
Переговоры закончились Пашкиной стремительной капитуляцией. Захватив на пивточке трёхлитровую банку «Жигулёвского», мы свернули с намеченного ранее пути и через лес потопали на дальний пляж. На «камнях», как всегда, загорало лишь несколько немолодых сутулых дядек, и никого из знакомых. Поэтому купаться в обычных трусах было не стрёмно.
Вытянувшись на тёплом камне, я бездумно глазел в небо. От жары оно было не ярко-синее, а какое-то выцветшее, как застиранная до прозрачности простынь из комплекта, который мама определила на почётную дачную пенсию. Пахло нагретыми солнцем соснами и немного дохлой рыбой, которую вынесло неподалёку на берег из водохранилища.
– Чё ты лыбишься-то? – лениво поинтересовался Пашка. Оперевшись на локоть, он полулежал на боку и прихлёбывал тёплое пиво прямо из банки.
– Так хорошо… Думаю, вот бы это никогда не заканчивалось. Пусть так и будет, как сейчас.
– Да ты чё, Диман? Всё самое классное ещё впереди. Чего у нас щас-то есть? Денег нихрена, нигде в мире не были. Только дипломы специалистов, но без опыта ими только подтереться. Не, я не согласен, чтобы так и оставалось! Давай хоть сначала карьеру сделаем, имя в научных кругах, докторские защитим, а там уже можно и зафиксироваться…
Пока он говорил, его лицо менялось. Проступили резкая складка на переносице и три параллельные морщины через весь лоб, а линия роста волос отступила на пару сантиметров вверх. Я сморгнул, и всё вернулось на свои места. Моё облегчение было недолгим. Через минуту Пашка вообще исчез, солнце потускнело, мир посерел. Я огляделся и увидел, что остался один на пляже, поднялся ветер, и сосновый аромат сменился явственным запахом гари. Сверху посыпались жирные белёсые хлопья. Я подставил ладонь. Пепел. Закрыв глаза, я замычал. Так уже было, да? Или это было во сне? Или сон снится мне сейчас, а прямо во сне я придумал, что мне такое уже снилось раньше?
Развернувшись спиной к тлеющему лесу, я пошел по камням в сторону моря и, дойдя до края, прыгнул в воду. Она была холодная и мутная. Невыносимо холодная. Сделав пару гребков, я всплыл на поверхность и почувствовал опору. Подо мной было кресло.
Я находился в кабинете. Закатное солнце, нарезанное полосками жалюзи, лежало на столе, за которым я сидел, и спинке кожаного дивана рядом с ним. Во рту ощущался привкус тёплых «Жигулей». С костюма стекала вода. Отчетливо пахло дохлой рыбой. На столе надрывался телефон.
Я молча снял трубку.
– Дмитрий Владимирович? К вам Павел Эдуардович. Вы сказали не беспокоить, но…
– Всё нормально, Лера, пусть зайдёт.
Я попытался пригладить волосы.
Вошёл Пашка. Принюхался. Сморщил нос.
– Чем это у тебя воняет? Пиво, что ли, пил с корюшкой? А что за лужи на полу? Скажи Лере, чтобы позвала уборщицу. Да и вообще, чего домой-то не едешь? Иду мимо по коридору, смотрю – Лера сидит. Ну, думаю, значит, сам еще здесь… Опять в семье проблемы, что ли?
– Нормально всё. Работы много, – ответил я резче, чем хотел.
– Да? Ну ладно. Дим, я подготовил проект распоряжения по грантам на следующий год…
– Почему во входящих не оставил?
– Блин, ну ты же знаешь: надо успеть до конца недели передать в комитет. Глянешь вне очереди, ладно?
– Паш, я когда приказ о твоём назначении начдепом подписывал, помнишь, мы о чём договаривались? Никакого кумовства, всё по общему регламенту, – раздражение мутной пеной поднималось со дна моего организма и лопалось во рту пузырями со вкусом прокисшего пива.
Запах гнили усилился. Лужа на полу разливалась, уровень воды поднимался и уже доставал Пашке до щиколоток. Тот переступил с ноги на ногу и поежился. Ему явно было некомфортно.
Солнце зашло, и в кабинете стало совсем темно.
– Положи проект во входящие в приёмной, – сказал я, закрыл глаза и стал слушать, как оглушительно тикают в наступившем молчании напольные часы и плещется вода. Раздались хлюпающие звуки шагов. Потом дверь кабинета хлопнула.
Снова зазвонил телефон. На сей раз мобильный. Я взял трубку и обнаружил, что вместо привычного плоского прямоугольника «Айфона» держу громоздкий кирпич «Моторолы». Давно забытым движением выдвинул антенну, ответил. Голос Игоря в трубке звучал, как будто ему вновь было шесть и он просил меня не рассказывать маме, что разбил градусник.
– Братишка, нужна помощь… Всё очень хреново, чёрт, ты не представляешь, насколько. У нас утечка в лаборатории. Это та самая дрянь, Дима, – на моём имени он сорвался на всхлип. – Пожалуйста, ты можешь сделать так, чтобы приехала бригада по-тихому, без огласки, срочно?! У тебя же есть такие ресурсы, я знаю…
Я беспомощно огляделся. В кабинете было сухо. Во рту у меня было сухо. Я сухо поинтересовался:
– Ты вообще понимаешь, о чём просишь? На хрена ты мне звонишь? Теперь я должен активировать протокол, ты это знаешь не хуже меня.
– Дим, ну если быстро всё зачистить, пока не успело расползтись, то, может, обойдётся. Дима!
Я швырнул мобильник и поднял трубку стоявшего передо мной на столе аппарата.
Пока я говорил в трубку слова, я знал, что всё делаю правильно, говорил – и знал, знал – и поэтому говорил.
Когда закончил говорить, я забыл то, что знал. Я стоял, покачиваясь, посреди кабинета, и думал: «Надо взять на работу кого-то из своих. Кому можно доверять. Почему я вечно должен сам возиться в этом дерьме? Может, Пашку?»
Потом я решил пойти домой. В конце концов уже поздно. Рита ждёт.
Я вышел – дверная пружина взвыла – и провалился в густой запах сирени. Ярко светило солнце.
– Димочка! – раздалось со скамейки.
– Баб Маш, мне некогда! Я спешу! – крикнул я и побежал к телефону-автомату.
– Через десять минут у кинотеатра, – сказал Пашка сразу после моего «привет». – Новый фильм вышел. Говорят, полный ништяк.
Пашка стоял возле «Науки» под афишей, на которой большими буквами было написано «Покаяние».
– Это, что ли, новый фильм? Старьё же, я его сто лет назад смотрел.
– Ты обалдел? Какое старье, это же премьера! Французский, комедия с Ришаром.
Я зажмурился и снова открыл глаза. На афише было чёрным по жёлтому выведено «Побег». Перепутал. После ночной смены в лаборатории ещё и не то бывает. Мы купили билеты и пошли в зал.
Меня сморило сразу после титров. Проснулся я от Пашкиного тычка в бок.
– Слышь, Диман, хорош дрыхнуть, тут такая ржака.
Я открыл глаза и некоторое время ошалело смотрел на экран. Отчаявшись понять, что происходит, я наклонился к Пашке и зашипел ему в ухо.
– Слышь, душно тут. Давай потом сходим, он еще сто лет будет идти. Пошли пива купим и на пляж, а?
На пляже было безлюдно. Сильно пахло тухлой рыбой.
– Какого хрена мы сюда притащились? – недовольно спросил Пашка.
– Поди что-то сбросили опять, вот рыба и подохла. Ладно, в следующий раз возьму у отца тачку – поедем выше по течению, на залив, там почище должно быть, – сказал я примирительно. Мне было немного неловко, что я вытащил Пашку из кинотеатра.
– Никуда вы не поедете! – вмешался проходящий мимо мужик. Клетчатая рубашка на нём была застегнута криво, кудрявые волосы всклокочены, в них торчали какие-то палки и листья. За плечами висел рюкзак. – На всех дорогах блокпосты. Я пытался пройти через лес – начали стрелять. Обратно ползком. Городок отрезан, пацаны. Такие дела.
Мы с Пашкой переглянулись, и в этот момент земля дрогнула, потом еще раз.
– Ложись! – крикнул мужик, и мы упали. Накатила волна жара. Я закрыл голову руками и провалился в темноту.
– Дим! Телефон. Паша звонит, – Рита заглянула в комнату, протягивая мне «Моторолу».
Я вытер пот со лба и выдвинул антенну. Оперся на диван, тут же поднял руку и посмотрел на ладонь. На ней были чёрные разводы. В воздухе что-то кружилось и оседало на поверхностях. Пахло гарью.
– Дим, это я. Ты как?
– Нормально. Жарко очень.
– Ты чё там, заболел, что ли? Ноябрь на дворе, окно открой и всех делов.
– Что ты хотел, Паш?
– Узнать. Чё там в городке происходит? До меня какие-то слухи странные дошли… Какой-то пожар там или взрыв, я и сам не понял. В новостях ни хрена не было, ну это как обычно. Звонил нашим, чьи телефоны нашёл – никто не ответил. Ты давно со своими связывался?
– А мне-то откуда знать?! Откуда мне, по-твоему, знать?
– Чё ты орёшь-то, а? Ну мало ли? У тебя там мама, Игорь. Он же завлабораторией, кажется, в этот самом. Ну ты понял. Или, может, ты как-то по своим каналам… Ты ж у нас большой человек, – в голосе Пашки послышались заискивающие нотки. – Дим, ну ты скажи хоть, что это всё бред, а?
Я сплюнул прямо на пол, чтобы избавиться от вкуса горелого. Не помогло. Раздражение клокотало внутри и пузырями поднималось к горлу.
– Паш, что тебе на хрен за дело до городка, а? Ты ж сто лет назад оттуда уехал и своих всех увёз. Вот и сиди себе спокойно, радуйся, что все живы-здоровы. Если что-то произошло, значит, так надо было. Есть определённый порядок действий, протоколы, и не нам с тобой их обсуждать. Всё, мне некогда. Работать надо!
Я бросил трубку и решил пойти прогуляться. Вышел из подъезда – дверь еле открылась, раздался жуткий скрежет – петли и пружины совсем заржавели. Я вновь оказался там – во дворе моей юности. Лавочка у подъезда была пуста. Сломанная доска в спинке топорщилась неопрятными щепками. Я тронул рукой ветви сирени, и сухие цветы с шелестом посыпались на пепел, покрывавший асфальт.
Я побрел вниз по переулку в направлении кинотеатра.
На этот раз Бродвей был пуст. Пустыми чёрными глазницами смотрел на меня остов «Науки». Я подошёл к нему поближе. Толстый слой пепла съедал звук шагов. На земле валялся чудом уцелевший обрывок афиши. «…аяние» – прочитал я и, задрав голову в серое небо, заорал.
_________________________________________
Об авторе:
ЕВГЕНИЯ ЦАНОВА Родилась в Новосибирске в 1978 году, закончила НГУ по специальности «Юриспруденция», больше 20 лет работает налоговым юристом. Писать художественную прозу начала в 2020 году, во время локдауна. Прошла несколько курсов от Писательской академии ЭКСМО и Литературной школы «Бэнд». Автор нескольких десятков рассказов и одного романа. В основном работаю в направлениях социальная фантастика, мистика, фэнтези, автофикшн. Участник шорт-листов различных конкурсов: «Кубок Брэдбери-2021», «Новая фантастика-22», конкурса романов в жанре социальной фантастики «Зеркальное отражение».
скачать dle 12.1
