Редактор: Марина Яуре
Рассказ написан при работе в мастерской Марии Галиной "От фэнтези до хоррора: как создавать свои миры" в Creative Writing SchoolВыдох ударялся о запотевшее стекло гиберкапсулы и возвращался обратно к лицу тёплым облачком. Айка нажала кнопку, крышка капсулы откинулась, впустив яркий свет и морозный воздух. Сверху было мутно-белое дымчатое небо, снизу – ярко-белая заснеженная долина. На небе, как глаза большого зверя, светили два одинаковых солнца. Порыв ветра поднял снежную пыль, перекатил вдали красное перекати-поле, тронул стриженый затылок Айки и забрался за шиворот. Девочка поёжилась, села и опустила ноги на снег. Чип, вживлённый в запястье, мигал красным.
Айка выбралась из капсулы и пошла по белому полю, наугад выбрав направление. Снег был глубоким, но лёгким, как слишком густой туман. И таким белым, каким уже давно не бывает на Земле.
Было холодно, но терпимо. В интернате девочек готовили и к жаре, и к холоду – невозможно было угадать заранее, куда они проснуться.
Айка шла долго. Одно из солнц опустилось заметно ниже, и вторая ее тень стала длинной и узкой. За всё это время она увидела ещё несколько красных перекати-поле, а потом и одного человека. Он не шёл, он летел по поверхности снега на чём-то вроде длинных лыж, отмахивая шаги длинными, выше остроконечной шляпы на его голове, тонкими палками. К палкам на манер паруса были прикреплены куски полотнища золотистой сетки, лента из такой же сетки развевалась и на шляпе бегуна. Он двигался быстро и почти бесшумно. Айка остановилась и попробовала окликнуть незнакомца, замахала ему руками, но он даже не обернулся.
Только к закату Айка набрела на Дом. Сложенный из чёрного дерева, с большими жёлтыми окнами, он расширялся к верху и выглядел, как занесённый снегом фонарь. Рядом с Домом стояли сани с прозрачными, будто ледяными полозьями и двумя парусами из золотой сетки.
Айка постучалась и, не услышав ответа, толкнула чёрную дверь плечом. Внутри было тепло, и пахло чем-то потерянным и хорошим, так что Айка чуть было не расплакалась. Посреди большого зала горел круглый очаг, сложенный из серых треугольных камней, слева стоял длинный деревянный стол с лавками, справа за высокой стойкой – кухня. Из-за стойки, вытирая руки, вышла немолодая женщина с прямой спиной и красными обветренными руками, одетая в зелёный свитер.
– Здравствуй, девочка. Ты замёрзла? Иди к огню. Это ещё не холодно. Бывает, что даже туман замерзает. Приходится колоть его на куски, складывать в вёдра и топить у очага, иначе из дома не выйдешь. Завернись в это одеяло, сейчас я сделаю тебе суп.
Она не спросила ни кто такая Айка, ни откуда она, ни что ей нужно.
– Осколки тумана нужно смотреть на просвет, иногда там бывают вмёрзшие птицы, – раздался хриплый мужской голос. В полутемном углу между камином и очагом сидел смуглый худой старичок, которого Айка сначала не заметила.
– Но редко, птицы туман не любят. Обсохнув, они обычно улетают. Однажды одна осталась. Из тех, чьи песни лечат людей, забывших о своей судьбе. Последнее время таких всё больше и больше. Недавно откопали одного – замёрзнуть насмерть решил. До этого топиться хотел, да море не пустило. Посадили у огня, дали птицу в руки. Сидел так до рассвета. А утром встал и ушёл. Потом слухи ходили, что убил кого-то, то ли брата, то ли друга. Потому что против судьбы не пойдёшь, топись – не топись.
– Помолчи, Нигам, дай ребёнку в себя прийти. Сказки все потом. Хватит ещё.
Эльза, хозяйка дома, дала девочке комнату на втором этаже и ворох одежды взамен комбинезона, не новой, но тёплой. Эльза была добра, но немногословна. Другое дело Нигам.
Хозяин саней появлялся раз в несколько дней. Самоходные сани были его домом, он таскал их за собой как улитка. Нигам возил из Дома в Дом сушёное мясо лари, розовую ягоду кайву, росшую под снегом, круглые лепешки, мягкость которых не портил мороз, – их пекла по особому рецепту Шенна из Длинной рощи. А самое главное, Нигам возил слова, сложенные в истории. В пути слова перетрясались, какие-то терялись, какие-то подрастали, и к новому Дому становились его личными, Нигамовыми.
Айка рассказывала ему про Землю. Про то, как люди, желая отсрочить смерть, случайно изобрели искусственный сон – гибернацию. Про то, как во время испытаний гиберкапсулы на орбите Земли несколько добровольцев, уснув, исчезли из корабля вместе с капсулами. Про то, как трое из них вернулись и рассказали, что были в других мирах. Про то, как людям понадобилось почти целое столетие, чтобы нащупать почти вслепую гиперпростанственные туннели, ведущие в эти миры. Она показала светящийся красным чип на запястье. Если он загорится зелёным, значит огромная антенна, занимающая целый остров в океане, поймала сигнал, по которому, как по крошкам в старой сказке, отправится корабль с колонистами с Земли. Увидев сигнал, Айке следовало набрать один из двух кодов, чтобы сообщить, пригоден новый мир для колонии или нет. К тому моменту, когда забрали Айку, заснуло и исчезло почти сто девушек, пять из них проснулись обратно, семь сигналов было поймано, и три корабля уже отправились на поиски лучшего мира для увеличившегося человечества.
Нигама больше всего заинтересовала сказка о хлебных крошках.
Айка рассказывала про интернат, куда собирали девочек, готовых вот-вот стать девушками. Оказалось, что именно они чаще всего Просыпаются Не Туда. Про тренировки и витамины, которые им кололи. Про длинные уроки Ответственности и Долга, основ экономики и географии, выживания и языков. Правда, языки оказались бесполезными – все, кто вернулся, рассказывали, что в других мирах они говорили как обычно –на английском, русском, китайском и даже хинди.
В Доме у Айки была своя комната и своя кровать. Сначала это было странно – не слышать чужого дыхания ночью, думать свои мысли, а не общие.
На Земле они жили вдесятером в одной комнате, спали на двухэтажных нарах, между которыми с трудом можно было разойтись вдвоём. Уполномоченная по делам Проснувшихся, громкая краснолицая женщина, считаяла, что чем больше девочки устанут друг от друга, тем больше будут рады одиночеству в новом мире. Чтобы не возникало привязанностей, раз в три дня воспитанниц расселяли. Многие из них были сиротами, некоторые – из многодетных семей: родители отдавали одного из детей в интернат, чтобы на полученную компенсацию растить остальных.
Айку в программу записала её мама сразу, как узнала, что беременна девочкой. С самого детства мама сочиняла для Айки сказки про другие миры, где солнце встаёт из большой зелёной горы, а опускается в пасть золотой рыбы, где реки – фиолетового цвета, а люди живут в больших соломенных шарах, плывущих по реке; про миры, где птицы умнее людей, а мыши больше слонов, где можно идти весь день, не встретив ни одного человека, где на розовых деревьях растут сладкие серебряные фрукты, и их можно рвать и есть сколько угодно; про миры, где все моря и океаны не принадлежат никому и всем, где можно плавать сколько угодно. Плавать – это почти как лететь, только внутри воды, говорила она.
За окном жилого модуля Айки и её мамы, такого же, как и у миллиардов других землян, росли серые стоэтажки. Они были выкрашены в яркие цвета, но все равно оставались серыми. Поэтому даже днем мама закрывала окна шторами, на внутренней стороне которых она нарисовала разноцветные деревья, слона и солнце.
Айку забрали в семь лет, когда мамы не было дома. В интернате никто не рисовал деревья и не рассказывал про рыб и вулканы, только про Высокий Долг и Великое Предназначение. Сначала Айка много плакала, но скоро Долг запретил ей это, и всё, что было до него, стёрлось из памяти.
Айка вспомнила о маминых сказках только здесь, когда кормила птиц. Птицы прилетали разные. Странные – с шестью разноцветными крыльями или большими, как у человека глазами, и совсем обычные – серые и ворчливые, как голуби.
Айка гуляла по снегу, протоптав свои собственные тропинки, разговаривала с Эльзой или Нигамом, сидела, закутавшись в одеяло из самогрейной шерсти рыбы Калим, на крыльце, часами смотрела на Бегунов.
Иногда Нигам учил ее играть в Кнудль – игру, похожую на шахматы. Он доставал квадрат фиолетовой кожи, и разворачивал его на столе, открывая сложный геометрический орнамент. По орнаменту расставлялись фигурки Бегунов, Птиц, Рыб, Убийц и Сказочников. Айка, как ни старалась, никак не могла понять логику игры. У неё не было цели – игроки не стремились никого победить, даже Убийцам не всегда нужно было убивать. Их передвижения подчинялись странным внутренним правилам, которые, по словам Нигама, нужно было не выучить, а почувствовать… Иногда Айка злилась от непонимания и выходила из игры, не закончив цикл. Но Нигам всё равно говорил, что игра получилась.
Однажды утром Айка почувствовала тревогу и тоску. Она маялась весь день и всё чаще поглядывала на чип. Он всё так же светился красным. Непонятное настроение держалось три дня. Она даже поругалась с Нигамом, надерзила Эльзе, и, стыдная глупость, бросила снежок в Бегуна. Конечно, снежок не долетел и половины пути.
Утром четвёртого дня она проснулась какой-то другой. Даже испугалась, что проснулась не туда. Но Дом был на месте. Только простыня под ней была мокрая и красная. Девочкам в интернате кололи синтетические гормоны, держали на тонкой грани между ребёнком и девушкой. Теперь действие их закончилось, и природа взяла своё. Эльза успокоила девочку, принесла всё необходимое и рассказала Айне, что нужно делать. Но с этого дня как будто бы тревожное настроение девочки предалось ей.
– Айка, девочка – заговорила Эльза через неделю, слишком тщательно намывая большую, лилового металла, сковороду. – Тебе надо ехать дальше. Не оставаться здесь. Приедет Нигам, я попрошу его взять тебя к Весенним Пескам, он, кажется, туда собирался.
– Хорошо – послушно ответила Айка. – Это будет сегодня?
Эльза отложила сковороду и повернулась к девочке.
– Почему ты не спрашиваешь, зачем тебе ехать?
Айка пожала плечами. Всю жизнь ее учили не спрашивать, а выполнять.
Эльза печально покачала головой.
– Если бы ты спрашивала, спорила бы, возмутилась, я бы могла оставить тебя здесь, понимаешь? А так не могу. Судьба.
Она отвернулась и низко наклонилась над сковородой.
Нигам приехал к обеду. Айка видела из окна своей комнаты, как они с Эльзой долго говорили на улице, после чего Нигам обнял женщину и успокаивающе погладил по спине. Слов она не слышала, ветер уносил всё в поле.
Вещи девочки уложили в сумку из тонкой и лёгкой кожи, отдельно Эльза собрала плетёный короб с едой. Она усадила девочку в сани, завернула в одеяло из шерсти рыбы Калим и долго смотрела, как сани, будто привязанные к Дому ниточкой голубоватого следа, становятся всё меньше и меньше и пропадают на горизонте.
Айка и Нигам много молчали и много разговаривали, останавливались, разводили на специальной платформе маленький зелёный костер, который вспыхивал от щепотки белого порошка, грели на нем чай и эльзины припасы. Иногда играли в Кнудль, и Айка, кажется, начинала чувствовать её странные нелогичные правила.
– Как ты находишь дорогу, Нигам?
– Когда у тебя нет дороги, у тебя тысяча дорог. Каждая куда-то да и приведёт.
На рассвете третьего дня что-то поменялось Зеленоватый горизонт начал размываться и уходить в фиолетовый. Когда фиолетового стало больше, чем зеленого, Нигам остановил сани.
– Не пройду дальше на санях, теперь иди сама, девочка.
Айка не спросила куда, это и так было понятно.
Было заметно теплее, снег стал мокрым, и следы от ее шагов в глубине отсвечивали синим. В воздухе распустились запахи: пахло одновременно как на кухне Эльзы – пряным и сладким, и как в санях у Нигама – солёным и кожаным.
Снег под ногами скоро закончился. По его краю, под серой ледяной корочкой, появился мокрый песок. Чем дальше она шла, тем жарче становилось.
И она увидела море.
На Земле вся вода была частной, и Айка никогда не видела ни морей, ни рек вживую, только в кино и на фото. Но это море выглядело именно так, как описывала мама. Большой, прозрачный, ласковый зверь. Айка сбросила с себя одежду и вошла осторожно, по кусочку отдавая себя воде. Наконец, решившись, она окунулась с головой.
Плавать – это как летать, только внутри воды.
Когда она вынырнула, отфыркиваясь, чип на запястье завибрировал и замигал зелёным. Остров на Земле вызывал море где-то в небе.
Помедлив секунду, Айка набрала код отмены.
Это будет её личное море. Только её.
_________________________________________
Об авторе:
АНАСТАСИЯ ИВАНОВА Родилась в Москве в 1983 году. Окончила Московский Архитектурный институт, руководит собственным бюро. Посещала курсы литературной школы Creative Writing School, печаталась в школьном альманахе «Пашня», в 2019 году участвовала в сборнике выпускников школы «#ЖИЗНИГРА».
скачать dle 12.1
