Редактор: Марина Яуре
(рассказ)
Профессор Кривенко был мёртв. Тот самый великий русский, маленький человечек в больших очках, герой страшного двадцать второго года, победитель пандемии – окончательно, бесповоротно и неотменимо мёртв.
В новостях сначала сухо мелькнуло одной строкой, потом шире и больше, с большими каждому знакомыми фото – с высокой американской президентшей, с крохотным русским премьером, с вечной английской королевой и постановочное, почти официальное, оттого натужное и радостно растащенное на мемы – с одухотворённым лицом, пробиркой в руке и в женском лабораторном халате, демонстративно запахнутом налево.
Потом пошли лонгриды, подробные биографии, интервью с близкими. Что с детства хотел стать доктором. Что в классе дразнили "Лёшкой-говёшкой". Что очень любил свою кошку Зину, которую назвал в честь микробиолога Ермольевой, "госпожи Пенициллин". Что беспробудно пил временами. Лечился. Что прошёл через чудовищное семейное насилие. Трижды пытался наложить на себя руки. Лечился. И снова пил.
В разгар скандала мать профессора, обаятельная старушка с неожиданно колючим цепким взглядом, пришла на популярнейшее вечернее шоу. Плакалась по поводу одиночества, отсутствия внуков. На тяготы былого "самостоятельного" материнства. Тяжёлого характера великого сына. Картинно хваталась за сердце. Красавчик-ведущий, страстный защитник семейных ценностей днём и звезда гей-тусовки ночью, утешал, подавал воду, даже обнял от больших чувств. Наглые телеграм-каналы растащили сплетню, что за эфир маме покойного заплатили три миллиона, она хотела пять, но уж как сторговались.
Потом градус обсуждения как-то сместился. Заговорили о великом наследии. О незаконченных исследованиях. О том, что человечество в неоплатном долгу. Что сложись что в профессорской жизни иначе, будь у него не только драма длиною в детство и странные разрушительные взрослые привычки (интимные знакомые покойного со временем тоже заговорили, читай – не хочу, было бы желание копаться в грязном и предельно нижнем белье), всё сложилось бы иначе. А сколько не успел! А сколько бы ещё смог!
Великий. Безусловно великий. Гений. Спаситель человечества. И такая короткая несправедливая жизнь.
Идея сначала казалась дикой. Высосанной из пальца. Безумной и нездоровой. Потом внезапно получила поддержку, в том числе – на самом верху. Во имя науки, справедливости, ради всего человечества. Он бы хотел. Он верил в науку, верил в человека. Из родственников – одна мать, она не посмеет отказать, просто побоится после всего, что натворила.
Сайт для сбора пожертвований ложился восемь раз. От нулей в собранной сумме рябило в глазах. Имелось всё. Старый друг профессора Кривенко, популярный картавый интернет-просветитель, снял двухчасовой фильм, подробно объясняющий, как всё пройдёт. И почему название проекта «Атака клонов» именно что в честь той самой космической кинофраншизы. И почему это не издевательство, а самая что ни на есть отдача долга уважения – покойный был фанатом. Он бы оценил.
Двадцать восемь женщин добровольно и бескорыстно (Кривенко был последовательным противником коммерческого суррогатного материнства) вступили в программу. Шестнадцать сумело её завершить. В промежуток между пятнадцатым и двадцать девятым августа на свет появились шестнадцать мальчиков, генетически совершенно идентичных между собой. И с покойным профессором.
Мир бурлил: фундаменталисты протестовали, представители вер и религий осуждали, заслуженные и самозваные комиссии по этике заявляли, журналисты нагнетали, фанатики атаковали. А дети росли.
Помещённые в семьи, окружённые заботой, с вовремя подстеленной соломкой – есть риск диабета, есть риск заболеваний печени, зависимостей, депрессий, нужно учесть, следует избегать, надлежит помнить.
Мир так не следил даже за британской королевской семьёй. Мальчики, «эта чудовищная пародия на «Академию Амбрелла», как писал один очень популярный в далёком прошлом оппозиционный журналист, а ныне – православный блогер, росли. И умнели. И взрослели.
Определённые способности к естественным наукам проявились у всех. Восемь, целая половина, впрочем, вероятно, не без давления образа великого «предка», всерьёз повернули жизнь в сторону медицины.
Остальные рассыпались кто во что горазд: один внезапно подался в архитекторы, двое, надо же, как близко – пошли получать художественное образование. Один, с детства занимавшийся музыкой, выбрал консерваторию и виолончель. Позже кто-то из клонов-врачей внезапно забрал документы и ушёл в ветеринары.
Самый спортивный и оттого знаменитый рельефными пляжными фото, рано женился на однокурснице, дочери интернет-магната. И засверкал в светской хронике совсем другими, едва ли достойными гранями.
Другой внезапно всплыл в центре подготовки астронавтов. Третий – в морском исследовательском центре.
«Ни одного эпидемиолога!» – радостно отчиталось самое дотошное русскоязычное СМИ, знаменитое разоблачительными расследованиями.
«Амбициозный шапкозакидательский проект по тиражированию гениев с треском провалился», – цитировали другие.
Божья искра не только не передаётся по наследству, но и не запечатана в генах! Безумные деньги проекта с издевательским названием «Атака клонов» потрачены напрасно! Клон профессора Кривенко предъявляет права на его наследие! «Я не клон, я человек, отец и учёный, оставьте меня в покое: что скрывает необычный житель обычного московского пригорода?»
Со временем стихло, заглохло, забылось.
Былой картавый просветитель, тот самый, что снимал фильм сорок лет назад, дремал за столом – возраст у профессора (впрочем, по-прежнему картавого) был даже по нынешним временам солидный. Вызов на имплант разбудил, встряхнул, да и слава богу. То есть эволюции, конечно.
– О, сколько лет! Не может быть! Очень рад. Да, конечно, через полчаса.
Встретились в милом старомодном кафе с многоразовыми кружками и дорогущим натуральным кофе – современно моложавые заклятые друзья и соперники. Заказали, глотнули, смяли паузу.
– Я ведь что хотел рассказать-то... – Гость, некогда человек бесконечной влиятельности со стопроцентно узнаваемым лицом, ныне крепко забытым, явно был смущён. – Игорь, была семнадцатая.
– Что, прости?
– Была семнадцатая. Семнадцатая девушка, которая прошла через программу. Я мог тогда. И скрыл. Сделал, по сути, свой проект. Считал, что вы рулите совершенно не туда.
– Не понимаю. Был семнадцатый клон?
– Был.
– И?
– И я назвал всё «Боба Фетт», по аналогии с вашим идиотизмом. И потому, что Боба Фетт был клоном Джанго, которого наёмник оставил для себя и воспитал, как сына...
– Кому рассказываешь, старому гику на пенсии? Погоди, что ты несёшь? Ушам не верю! И?
– Понимаешь, я считал тогда, что вы все делаете полную херню. Да, Кривенко был гений. Но гений не потому, что вкусно и полноценно кушал блинчики любящих приёмных родителей. А потому что его преступная мать творила с ним чёрт знает что. И потому что заставила поступить куда надо. И потому, что ни черта у него не было – ни девушек, ни друзей, ни здоровья, никакой жизни. Только наука, единственная страсть и цель.
– И?
– Короче, я этого. Того. Ради науки.
– Ради науки ты – что? Истязал и мучил ребёнка?
– Ты думаешь, мне это нравилось?! Я наступал себе на всё и служил великой цели! Я должен был пробудить в нём гения! Не разводил сопли, как вы. А поставил цель и шёл к ней!
– И?
– И смог! Смог! Он действительно гений, Игорь! Он гений. Совершенно гениальный микробиолог.
– Не может быть!
– Может. Час назад он послал сообщение из Токио. С международной, мать его, конференции каких-то там эпидемиологов, что ли. Передавал, что ненавидит нас, себя, Кривенко, свою жизнь и свой чёртов гениальный вирус. И что уже его распылил. А вирус, Игорь, и правда совершенно гениальный. По коньячку?
_________________________________________
Об авторе:
ЗОЯ АТИСКОВАЗоя Атискова родилась в 1979 году в Перми, там же так и не выросла. Училась на филологическом факультете Пермского государственного университета. Работала журналисткой-многостаночницей в провинциальных газетах, копирайтером на чёрта в ступе, писала колонки для нескольких журналов и сайтов. Ныне вольный художник и блогерка.
скачать dle 12.1
