Редактор: Марина Яуре
Июнь 79 года н.э., летний лагерь II Августова легиона близ Каледонии– Опять дождь.
Центурион Гней Валерий Корвин выглянул из палатки и поморщился. Двое легионеров у костра, ругаясь и кутаясь в плащи, сняли котелок, накрыли его крышкой и принялись забрасывать огонь песком. На деревянной башне о чем-то разговаривали часовые. Дождь усиливался, капли барабанили по крыше палатки, перед входом натекла грязная лужа. Воздух стал холоднее. Ветра не было.
Он ненавидел дождь. В этом месяце еще не было ни одного солнечного дня. Почему легион не отправили в Испанию? Почему именно сюда?
– Опять дождь, – повторил Корвин, снова поморщился и вернулся в палатку.
Опцион Луций Витус сидел на скамейке и потирал рукой висок, лицо его казалось сонным.
– Все не привыкнешь? – спросил Витус. – За три года?
Корвин кивнул.
– Я позвал тебя по делу, -– сказал он. – Приходил гонец, он принес приказ от Агриколы. Нам надо сворачивать лагерь и отходить к остальным силам легиона в Дева Виктрис.
– Агрикола готовится к большому походу?
Корвин пожал плечами.
– Я не знаю, к чему он готовится. Честно сказать, я рад. Наше положение здесь неудобно; солдат здесь мало, мы стоим далеко от остальных аванпостов, тут рядом река с бродом, за ней лес, а там эти…
Он кивнул головой в сторону выхода из палатки, будто пикты ждали его уже там.
– Скажи солдатам, чтобы сегодня же вечером начали сворачивать лагерь. Послезавтра утром выходим в Дева Виктрис.
– Сделаю, – ответил Витус.
– Переход будет долгий, – добавил Корвин. – Пусть заберут всю провизию, которая тут осталась.
– Да, – сказал Витус.
Снаружи послышались громкие разговоры, из которых сквозь шум дождя удавалось различить только отдельные фразы. Кто-то удивленно вскрикнул: «Что это?»
– Витус, посмотри, что там, – устало сказал Корвин. – Опять какая-то суматоха.
Витус, не отвечая, быстро встал со скамейки, надел шлем с красным гребнем, застегнул ремешок на подбородке, расправил плащ и пошел к выходу.
Оставшись один, Корвин тяжело вздохнул и уселся на скамью. Он действительно был рад скорому возвращению в Дева Виктрис. Они стоят тут этим маленьким лагерем, burgus, уже четыре месяца, солдат здесь – неполная когорта; место действительно опасное, потому что за рекой начинается Каледонский лес, где враги, казалось, прячутся за каждым деревом и под каждым кустом. По всей видимости, новым приказом Агрикола решил сразу две задачи – сберечь солдат и укрепить основной лагерь. Быть может, он и правда готовится к большому походу.
«Лучше большой поход, чем сидеть здесь в ожидании неизвестного, – подумал Корвин. – Хорошо, если так».
Отдернулся занавес палатки, показалась голова Витуса.
– Тебе нужно увидеть это, – сказал он.
Корвин, вздохнув, встал со скамьи, надел шлем и пошел за Витусом наружу.
Пятеро легионеров, мокрые, уставшие, с грязными лицами, стояли вокруг высокого человека с черной кожей. Он был связан веревками по рукам.
– Они привели его из леса, – сказал Витус.
Корвин никогда не видел такого.
Человек был огромен, на полголовы выше его – а ведь Корвин, как полагается центуриону, был самым высоким среди своих солдат. Кожа его была абсолютно черна, будто уголь – не коричневая, не смуглая, а именно совершенно черная.
Но самое странное было даже не в этом, а в том, что этот чернокожий человек обладал чертами лица, присущими скорее галлу, чем нубийцу или абиссинцу: прямой нос, крепкие скулы, тонкие губы.
У него были желтовато-пшеничные волосы до плеч, грязные, засаленные и всклокоченные, неровная борода и светло-голубые глаза.
И абсолютно черная кожа.
Он был одет в грязную тунику, которая когда-то была красной. Сколько лет назад она была красной?
От человека воняло дерьмом, сыростью и затхлым потом. Он смирно стоял, связанный по рукам, и смотрел перед собой, почти не шевелясь.
– Из леса? – переспросил Корвин, не переставая разглядывать чужака.
Один из легионеров начал рассказывать.
– Мы с Марцием, – он покосился на своего товарища, - вышли в дозор и увидели дым от костра на том берегу. Позвали еще троих, перешли реку, нашли у костра небольшой лагерь пиктов. Они пустились бежать, мы догнали и перерезали их всех. А потом увидели его.
Черный человек стоял, молчал и, казалось, даже не слушал этот разговор.
– Он просто стоял возле дерева и смотрел, как мы убиваем их, – продолжил солдат. – Мы заметили его, окружили, заставили сдаться.
– Не совсем заставили, – поправил второй легионер. – Он вообще не сопротивлялся. Просто стоял и смотрел. Мы смогли спокойно связать его и отправить сюда.
Корвин не мог перестать рассматривать чужака.
– Витус, – сказал он, повернувшись к опциону, – ты когда-нибудь видел такое?
Витус покачал головой.
– Я видел нубийцев и абиссинцев, видел эфиопов, но никогда не встречал такой черной кожи. И лицо… У нубийцев плоские носы и большие губы, да и волосы черные и кудрявые, а глаза…
Чужак стоял и молча смотрел голубыми глазами перед собой.
– Может быть, это краска? – предположил Корвин.
Он высвободил из ножен гладий, направил его в сторону чужака. Тот даже не моргнул.
Центурион провел лезвием по черному плечу чужака. Нет, это не краска.
Тогда он ткнул мечом в шею незнакомца и спросил:
– Кто ты и откуда? Знаешь наш язык?
Чужак молчал.
– Ты вообще говорить умеешь?
Чужак продолжал молчать.
Центурион сплюнул и вложил гладий в ножны.
– Посадите его в клетку, – скомандовал он. – Увезем в лагерь. Я хочу показать его префекту.
Легионеры подтолкнули черного человека копьями по направлению к клеткам. Он, не сопротивляясь, пошел вперед, продолжая смотреть перед собой.
– Вот это нам повезло, – ухмыльнулся Корвин, глядя вслед легионерам, ведущим незнакомца к клетке.
– Повезло? – переспросил Витус.
– Мы привезем его в Дева Виктрис, я покажу его префекту лагеря, а потом хочу, чтобы его увидел Агрикола. Это будет подарком. Он будет доволен.
– Метишь в примипилы?
Корвин кивнул.
– Агрикола будет очень доволен, – продолжил он. – Наверняка отправит его в Рим как подарок Цезарю. Делать подарки, друг мой Витус, – это очень важно. Важнее, чем получать.
Ему стало веселее, и даже дождь уже не так раздражал. Он хлопнул Витуса по плечу.
– Отправят его на арену, – сказал он. – Это чудовище просто создано для арены. Можно выпускать его одного против десятка. Пусть веселятся добрые римляне! Повезло, Витус, нам очень повезло.
Витус кивнул.
***
Корвин засыпал, и мысли его были тяжелы. Завтра предстоит много работы: нужно свернуть лагерь и на всякий случай удвоить караулы. Пикты наверняка увидят, что в стане врага началось какое-то движение, и могут счесть это хорошим поводом к нападению.
За этот месяц уже потеряли пятерых. Хватит. Надо беречь людей.
Он засыпал и в полусне вдруг отчетливо увидел пленного чернокожего незнакомца. Он будто сидел рядом, прямо у изголовья, и на его лице плясали тени от пламени свечи; черты постоянно менялись и расползались, и в какой-то момент Корвину вдруг показалось, что это его, Корвина, лицо – только с черной кожей и спутанной пшеничной бородой.
Тогда незнакомец задул свечу, и в палатке стало темно.
Центурион открыл глаза. В палатке было темно и сыро, ее слабо освещал горевший снаружи костер, один из легионеров все не мог уснуть и кашлял в углу. Дождь, кажется, прекратился.
Корвин поморщился от неприятного сна, сплюнул и перевернулся на другой бок.
Заснуть не получилось.
Со стороны входа в лагерь послышался топот. Кто-то дважды громко вскрикнул. Топот стал громче, раздался лязг металла.
Корвин вскочил, огляделся по сторонам.
– Просыпайтесь! – крикнул кто-то из дозорных.
Корвин еще не понимал, что происходит, но уже знал, что надо делать.
– Тревога! – крикнул он, быстрыми движениями влезая в кожаную рубаху.
В темноте зашевелились солдаты.
Корвин на ходу влез в чешуйчатый доспех, надел шлем, подпоясался, вытащил из ножен гладий, нашарил рукой висящий на груди рожок и, выбежав из палатки, протрубил тревогу.
Схватил первый попавшийся щит, лежавший у костра.
На входе в лагерь несколько солдат, выстроившись щитами в линию, держали оборону от пиктов.
Сколько их там?
Корвин снова протрубил в рожок.
– Тревога! Всем встать! Всем встать! В строй! – заорал он.
Солдаты метались по лагерю, на бегу помогая друг другу завязать ремешки на лорике, хватали щиты, придерживали руками незастёгнутые шлемы.
Корвин бежал ко входу, где солдаты держали оборону.
Да, это были пикты – полуголые, раскрашенные синей краской, грязные и волосатые. Солдаты выстроили стену из щитов и пытались не пропустить пиктов в лагерь.
С башни никто не стрелял. У подножия лежал мертвый солдат со торчащей из шеи стрелой.
Подбежал опцион Витус, вспотевший и взмыленный.
– Прорываются! – крикнул он Корвину, указывая мечом на вход.
– Найди лучников, пусть лезут на башню, быстро! – рявкнул Корвин.
Витус побежал искать лучников.
-– Все в строй! Все в строй! – ревел Корвин.
Солдаты подтягивались ко входу и вставали в строй, пытаясь загнуть линию обороны и вытолкать пиктов за ворота. Один уже корчился в песке, схватившись за окровавленный живот.
Корвин ворвался в битву с правого фланга, резко выставив вперед щит-скутум и навалившись на него всем телом. Тут же почувствовал удар по щиту, без разбора ткнул мечом – лезвие лязгнуло о металл.
– Держать строй! – взревел он, наваливаясь на щит.
Солдату, стоявшему слева от него, прилетело мечом: лезвие скользнуло по шлему и врезалось в лицо. Следующий удар пришелся по щиту, он выронил скутум и прикрыл рукой глаза, пятясь назад. Через секунду его проткнули копьем.
Еще один рухнул в песок на левом фланге.
– Их больше сотни! – крикнул лучник, поднявшийся на башню.
– Сомкнуть строй! – заорал центурион. – Навали-и-ись! На левый фланг!
Подбежал еще десяток солдат, они заполнили брешь, навалились сзади, стена пошла вперед. Корвин ткнул мечом, он врезался в мягкое тело, раздался резкий крик. В ответ снова прилетело по щиту, он чуть отшатнулся назад, но сзади его поддержали.
Крики, вопли, команды, лязг железа, топот сапог, свист стрел над головой – все смешалось в один сплошной гул.
Еще двое упали в переднем ряду.
Еще один слева.
Корвин опустил щит, чтобы отразить удар копья, и увидел перед собой перекошенное лицо противника. С ревом навалился на щит, выставил вперед меч; пикт вскрикнул, скорчился и завалился на бок, на его месте тут же появился еще один.
Лязг железа в центре усилился, что-то громко ударилось – Корвин увидел, что еще два солдата рухнули под ударами мечей, несколько пиктов прорвались сквозь стену щитов и рубились со вторым рядом.
– Не пропуска-а-а-ть! – заорал он.
И тут же что-то тяжелое ударило в шлем, зазвенело в ушах, он отшатнулся назад и получил еще один удар: шлем съехал набок и закрыл обзор. Корвин вслепую выставил вперед меч и попятился назад. По щиту заколотили копьями.
Еще один удар по щиту откинул его назад, и железная кромка ударилась в зубы. Он почувствовал вкус крови на губах, попытался поправить шлем, но постоянные удары по щиту не давали этого сделать.
Обожгло ногу ударом меча.
Еще один сильный удар по шлему.
Солдат, прикрывавший справа, упал на колени и замахнулся щитом, из его плеча торчал дротик. Пикты вышибли щит из руки и добили его мечами.
Еще удар по шлему – лезвие скользнуло по лицу, обожгло кожу тонкой полоской.
Корвин не видел, что происходит прямо перед ним.
И снова удар меча по ноге – сильный, рубящий, до кости.
Корвин хрипло вскрикнул, пошатнулся, из последних сил рванул вперед, навалившись на щит, но еще один удар по шлему, и снова в лицо, и по плечу скользящим ударом; он упал на одно колено, не чувствуя второй ноги, и кто-то пнул ногой в его щит. Кромка ударила его в нос.
Центурион упал в песок, попытался отползти назад, судорожно тыкая мечом в воздух.
Правая нога не слушалась.
Он увидел, что пикты прорвали второй ряд и устремились в лагерь. На их пути несколько солдат попытались выстроить стену щитов, но их окружили и перерезали.
Он наконец-то смог поправить шлем на голове и тут же увидел над собой бородатое лицо, измазанное синей краской. Противник пнул Корвина ногой в голову.
Перед глазами все поплыло, он бросил щит и пополз в сторону. Пикт занес над ним меч, но не успел опустить: его насадили на копье.
Корвин осмотрелся по сторонам. Это был конец. Пикты прорвались в лагерь. Он увидел опциона Витуса, тот лежал, скрючившись, прямо у костра, плащ на нем загорелся, из его затылка торчал дротик.
Еще один удар по голове.
Шум битвы вдруг заглох, будто уши залило водой.
Корвин изо всех сил сжал рукоять меча, пополз по песку, не видя дороги.
Рухнул лицом в песок, перевернулся набок, попытался разлепить глаза, но в них натекала кровь.
Его взяли под руки и потащили. Говорили по-латински – значит, свои.
– Куда, куда… - прохрипел Корвин.
– За палатку его отнесите! – крикнул один из солдат.
Пальцы его ослабли и выронили меч.
Перед глазами все кружилось и слипалось в мутный калейдоскоп. Стало темно.
***
Он очнулся от того, что лицо обожгло жаром факела.
Разлепил левый глаз. Правый не открывался.
Он лежал на земле, прислонившись головой к дереву. Перед ним, склонившись, сидел чернокожий человек с факелом. В его глазах отражался огонь.
Корвин инстинктивно попытался нашарить висевший на поясе кинжал. Ножны оказались пустыми.
Чернокожий приставил палец к губам.
Вдалеке полыхало пламя. Корвин осмотрелся и понял, что он в лесу. Сквозь стволы деревьев было видно, как горит лагерь.
Чернокожий смотрел на него и молчал.
– Да кто ты такой… - прохрипел Корвин. – Как ты сбежал… Зачем ты…
Он закашлялся.
Корвин попытался рывком встать, но чернокожий со всей силы схватил его за плечо и прижал к дереву.
– Там мои солдаты, – сказал Корвин. – Мне нужно к ним.
Незнакомец молчал, и Корвин увидел, что на его поясе висит ремень с ножнами и мечом, снятый с одного из солдат. Ремень и рукоять меча были запачканы свежей кровью. Пятна крови блестели на его руках.
– Да кто же ты такой… – повторил Корвин.
Он с трудом привстал на локте, прислонился поудобнее к дереву. В ноге пульсировала тупая боль, ему не хотелось смотреть на рану. Он прикоснулся к правому глазу – веки сильно распухли. Попробовал раскрыть его, но всё перед глазами слилось в туман.
Незнакомец взял Корвина за локоть и потянул вверх. Тот попытался привстать, но стиснул зубы от боли в ноге и завалился на бок. Это не смутило незнакомца, он продолжил тянуть его вверх. От него по-прежнему воняло.
– Неужели ты не видишь... – простонал Корвин. – Нога...
Он не хотел смотреть на рану. Было больно и мокро от крови.
Опершись о дерево, центурион встал, и незнакомец взвалил его руку на свое плечо, указав кивком в сторону.
– То есть, ты хочешь, чтобы я куда-то шел? – спросил Корвин.
Незнакомец взмахнул факелом и потащил Корвина через лес.
Каждый шаг отдавался дикой болью в ноге, Корвин хромал и с силой сжимал зубы. Незнакомец вел его уверенно, будто знакомой тропой, освещая факелом темные кусты, кроны деревьев, траву и замшелые камни.
Пели ночные птицы, стрекотали сверчки, трещали под ногами ветки, и небо было абсолютно черным, точно кожа незнакомца, такая же черная, и боль в ноге, казалось, отдавалась даже в черепной коробке и в крепко сжатых челюстях.
Они шли через плотную сосновую рощу, шагая по скользкому мху. Пахло можжевельником и сыростью от прошедшего дождя.
Корвин пытался думать о чем-то, чтобы не чувствовать боли. Больше всего ему хотелось понять, что это за человек, куда он ведет его, почему не убил. Чего он хочет? Спасти? Привести куда-нибудь и убить?
Правый глаз по-прежнему не открывался.
– Так и будешь молчать? – хрипло спросил он, чуть не поскользнувшись и опершись рукой о ствол дерева. - Да, ну конечно. Язык, наверное, проглотил?
Незнакомец обернулся к нему, посмотрел прямо в глаза и высунул язык.
Корвин вздрогнул.
– Значит, и язык есть, и все слышишь, -– продолжил он. – Ты вообще кто такой? На тебе туника, не разговариваешь, кожа чернее, чем у нубийца... Что тебе нужно?
Незнакомец снова отвернулся от него.
Они продолжали идти. У Корвина затекла рука, а нога... О ноге он старался не думать. Он не чувствовал ее. Он не мог понять, сколько времени уже они идут. Полчаса? Час?
Незнакомец свернул на узкую мшистую тропинку среди сосен, и шагать стало легче.
Вдруг Корвин заслышал справа резкое шуршание крыльев, потом – шелест листвы и хруст сломанной ветки.
Резко обернулся, но ничего не увидел в черноте.
Незнакомец с невозмутимым лицом взмахнул факелом, осветил крону дерева. На ветке, прямо перед лицом Корвина сидел огромный черный ворон. Его оперение блестело в свете факела.
Центурион судорожно отшатнулся, чуть не упал и сильнее оперся на плечо незнакомца.
Ворон смотрел прямо на него. Его лицо почему-то показалось человеческим. Он раскрыл клюв, и Корвин услышал речь на чистейшем латинском.
Ворон спросил:
– Что ты видишь, когда смотришь ночью в колодец?
Лицо Корвина перекосилось, его нижняя губа задрожала.
Ворон взмахнул крыльями, взлетел и исчез в темноте.
– Колодец? – переспросил Корвин, обратившись к черному человеку, и только потом понял, что это бессмысленно.
Человек повел его дальше.
«Это какое-то наваждение, – думал Корвин. – Безумие, сон. Что происходит, боги, почему, как?»
Он убивал людей, сбегал из плена, попадал в засады, прорывался из окружения, но ему никогда не было так страшно, как сейчас.
Они снова свернули с тропинки в лесную чащу, идти стало труднее, центурион спотыкался и хромал, пытаясь разглядеть одним глазом дорогу в дрожащем свете факела.
Снова взмах крыльев, и снова ворон сел на ветку прямо рядом с Корвином.
Они остановились.
– Что ты видишь, когда смотришь в зеркало, где отражается пламя свечи? – спросил ворон и улетел.
Незнакомец повел его дальше.
Корвину стало хуже. Боль в ноге становилась нестерпимой, а глаз, казалось, начинал гноиться. Его мутило. Он чаще спотыкался, едва переставляя ноги. Хотелось упасть.
В третий раз шорох крыльев оказался тише – а может быть, Корвин стал плохо слышать – но ворон вновь появился рядом с ним, и в его глазах блестел огонь.
– Что ты видишь, когда смотришь на меня? – спросил ворон.
Корвин не увидел, как он улетел: перед взглядом все расплывалось в вязком тумане.
Его стошнило кровью.
Черный человек, будто не замечая этого, повел его дальше.
Когда они остановились, Корвин заметил, что леса, кажется, больше нет, и перед ними вода. Они стояли у берега реки, в ее черной глади плясали волнами отблески огня от факела. У берега стояла грубо сколоченная лодка с двумя веслами.
Корвин попытался оглядеться вокруг. На другом берегу, кажется, лес, да, вот верхушки сосен и белая луна, перечеркнутая линиями веток, и черное небо.
«Почему все вокруг черное?», – подумал Корвин.
Мысли его путались.
Незнакомец взял его под локоть и усадил на скамью в лодку. Центурион тут же съехал на дно, простонал, положил голову на борт, выдохнул и закрыл глаза. Ему было уже все равно, что будет дальше.
Черный человек сел в лодку, оттолкнулся от берега и начал грести.
Корвин слышал, как размеренно плещется вода, как скрипят уключины, и это умиротворяло. Будто он дома, в Италии, будто они с отцом плавают на лодке по озеру, чтобы поохотиться с луком на уток. Будто нет этой проклятой Британии, этого Каледонского леса, пиктов и этого человека с черной кожей и голубыми глазами.
Он провалился в забытье и очнулся от шороха крыльев над головой.
Открыл глаза.
В свете луны он увидел, что перед ним на кромке борта сидит ворон.
Он откинул назад голову и попытался отползти, но мешала скамья. Ворон не смотрел на него. Он смотрел на черного человека, который сидел на веслах.
- Куда мы плывем? – спросил он, разлепив пересохшие губы.
Ответа он не ждал.
Черный человек по-прежнему работал веслами, ворон все так же сидел на кромке.
У Корвина закружилась голова. Он зажмурился и попытался лечь поудобнее, чтобы не затекала рука. Он не заметил, как снова провалился в сон, и очнулся от удара лодки о берег.
Небо из черного становилось темно-синим, от воды поднимался туман, было холодно; он почувствовал, как замерз и промок за все это время. Он больше не видел ворона на борту лодки, но видел незнакомца с черной кожей и светлыми волосами, который, оставив весла в уключинах, встал и сошел на берег.
Незнакомец подошел к Корвину и потянул его за локоть. Тот понял, что с трудом может шевелиться.
– Неужели ты не видишь, – прохрипел он, не узнавая свой голос. – Я умираю. Что тебе нужно от меня?
Тогда незнакомец подхватил его под руки и вытащил из лодки. Протащив его по воде, он уложил его на мокрый песок.
Центурион осмотрелся. Они оказались на небольшом лесистом островке, видимо, в дельте реки. На горизонте белела в тумане полоска приближающегося рассвета. Запели первые утренние птицы.
Корвин не сразу почувствовал, что незнакомец попросту тащит его по песку, ухватившись за плащ. Он видел, как ползут над ним кроны деревьев, закрывающие небо. Перед глазами все расползалось – то ли из-за тумана, то ли из-за больного глаза.
Он опять провалился в темноту и очнулся, когда они остановились. Незнакомец приподнял его голову и уложил на замшелый камень – и тогда Корвин, разлепив единственный глаз, увидел перед собой высокий ясень без листьев, с засохшими ветками, со стволом, покрытым голубоватым шершавым лишайником.
«Ясень, - подумал Корвин. – Засохший. Почему? Все остальные деревья вокруг живы, а это мёртвое».
Незнакомец взял его за волосы и повернул голову так, чтобы Корвин мог увидеть самый низ ясеня.
Там, чуть выше уходящих в землю корней, разверзлось пересохшее дупло, в котором блестело что-то черное. Оно шевелилось.
Корвин присмотрелся.
Это было черное человеческое сердце. Размеренно, с приглушенным стуком оно билось в дупле дерева, сосуды от него, тоже черные, уходили под землю.
Корвин подумал, что, может быть, он действительно умер, но это не похоже на царство Плутона; может быть, в этих краях у смертных другая доля, может быть, они живут после гибели совсем иначе.
Рядом с сердцем, на земле валялся ржавый римский панцирь, чуть поодаль – мятый шлем с измочаленным гребнем.
– Ты был легионером? – спросил Корвин.
Вдалеке трижды прокаркал ворон. Верхушки деревьев озарило красными солнечными лучами.
Черный человек подошел к дереву, наклонился к черному сердцу, нашарил в траве маленькую металлическую чашу, подставил ее под сердце и крепко сжал его в руке. Оно заскрипело и противно пискнуло. Корвин поморщился от этого звука.
Человек вернулся к центуриону и поднес к его губам чашу. Она отвратительно воняла, внутри плескалась черная жидкость.
Корвин отвернулся, но незнакомец настойчиво ткнул железным краем чаши прямо в зубы. Корвин вздохнул и выпил.
Жидкость была густой, смолистой, от нее несло углем и костром. Он сделал глоток и снова впал в забытье.
Он очнулся от того, что незнакомец крепко стягивает веревкой его ноги. Боли он уже даже не чувствовал: он посмотрел вниз, на раненую ногу, и понял, что лучше бы не смотрел. Черный человек работал веревкой, крепко связывая ноги над щиколотками.
«Наконец-то он убьет меня, - подумал Корвин. – Это будет лучше, чем ждать неизвестности».
И вспомнил, что точно так же он думал в лагере перед тем, как увидеть этого черного.
Его вдруг резко потащило в сторону дерева, под спиной захрустели ветки, и он даже не успел это осознать, как весь мир перевернулся с ног на голову, и что-то потянуло его вверх, прямо по стволу ясеня; он ударился головой и зажмурился, а когда открыл глаза, наконец понял, что случилось. Незнакомец повесил его вниз головой на дереве.
Он висел прямо над черным сердцем.
Центурион разлепил губы и понял, что не может говорить; кровь приливала к голове, стало труднее дышать, руки безвольно висели, он с трудом шевелил пальцами.
Он попытался сказать: «Кто ты?», но услышал только слабый хрип из собственных губ.
Незнакомец стоял перед ним, перевернутый с ног на голову – весь мир был перевернут с ног на голову, он мог видеть все это только одним глазом, и все расплывалось в тумане, чернело и смазывалось двойными отражениями.
Черный человек исчез из поля зрения, а потом вернулся с копьем в руке.
Он отвел копье назад, прицелился и с силой ударил Корвина острием в живот.
Его проткнуло насквозь.
Страшная боль захлестнуло все тело горячей волной, центурион закричал – насколько мог кричать, это был булькающий хрип – а потом боль вдруг исчезла.
Он схватился за копье, попытался поднять голову. Древко торчало из его живота, тунику заливало кровью.
Корвин захрипел, его голова отвисла. Он широко раскрыл единственный глаз. Незнакомец встал перед ним на одно колено и вдруг заговорил.
– Я есть тьма человеческая, чернота и смрад. Я есть тень, от которой отрекается человек. Я колодец с черной водой, в которой ты видишь свое отражение. Я зеркало грязи и мерзости твоей. Я задуваю свечу. Я забираю твое человеческое. Теперь это мое. Ты остаешься здесь, и ты уходишь отсюда. Слушай, как течет вода с неба. Теперь это твоя вода.
Пошел дождь.
Центурион увидел, что у незнакомца теперь его лицо – крепкое, широкое, с высоким лбом и горбатым носом, и волосы его стали темно-русыми, а глаза серыми, а кожа по-прежнему черна, как сердце, что билось внизу.
Черный человек встал и пошел к берегу. На его место, взмахнув крыльями, приземлился ворон.
Корвин не чувствовал боли. Он смотрел вслед уходящему черному человеку, его очертания расплывались в тумане. Пели утренние птицы, начинался рассвет, и солнце вдруг ударило в его лицо. Он зажмурил единственный глаз.
«Солнце, - подумал он. – Откуда здесь солнце…»
Он посмотрел вверх. Над ним было густое, темно-синее небо, изрезанное пересохшими ветками ясеня. Ветки сплетались и расходились, как скрюченные пальцы, чернели в небе изломанными линиями – и ему вдруг показалось, будто эти ветки говорят с ним на неизвестном языке, будто в этом узоре черных линий по синему небу что-то скрыто, что-то очень важное, лично для него.
Он вдруг понял, что говорят ему изломанные ветки. Он приоткрыл сухие губы и начал читать.
***
Октябрь 79 года н.э., римский лагерь Дева Виктрис– Ты когда-нибудь видел такое, друг мой? – спросил консульский легат Гней Юлий Агрикола, обращаясь к префекту лагеря, который в недоумении стоял рядом с ним и тоже рассматривал странного человека.
Префект в изумлении покачал головой.
– Я видел нубийцев и абиссинцев, – сказал он. – Видел эфиопов, но никогда не встречал такой черной кожи. И лицо… У нубийцев плоские носы и большие губы, да и волосы черные и кудрявые, а глаза…
Перед ними в окружении вооруженных легионеров стоял высокий, ростом с центуриона, человек с абсолютно черной кожей. У него было почти правильное римское лицо с высоким лбом и горбатым носом, темно-русые волосы и серые глаза. Он молчал и смотрел перед собой.
– Мы нашли его в лесу, – сказал один из легионеров. – Он шел сюда прямо по дороге.
Агрикола усмехнулся.
– Отведите его в клетку, – сказал он. – Его надо отвезти к Цезарю. Отличный трофей. Цезарь будет очень доволен, это чудовище просто создано для арены. Можно выпускать его одного против десятка. Пусть веселятся добрые римляне!
Январь 2019
_________________________________________
Об авторе:
АЛЕКСАНДР ПЕЛЕВИН Александр Пелевин родился в Ленинграде в 1988 году. Учился на историческом факультете СПбГУ (не окончил), был главным редактором интернет-проекта «Луна. Инфо». С 2009 года активно выступает со стихами. Автор четырех романов - "Здесь живу только я"(2016), "Калинова яма"(2017), "Четверо"(2018), "Покров-17"(2021). Дважды финалист премии "Национальный бестселлер"(2019, 2021).
Александр Пелевин мастерски сочетает реальность истории и реальность мифа в рассказе «Пусть веселятся добрые римляне», посвящённом римскому завоеванию Британии.
скачать dle 12.1
