Обзор новинок переводной литературы 20.10.14

• Хейг М. Люди и я / Пер. с англ. Е. Горбатенко. – М. Синдбад, 2014. – 352 с.
• Кралль Х. Белая Мария / Пер. с польского К. Старосельской. – М.: Текст, 2014. – 160 с.
• Мориарти Л. Тайна моего мужа / Пер. с англ. И. Смирновой. – М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2014. – 480 с.
• Генассия Ж.-М. Удивительная жизнь Эрнесто Че / Пер. с фр. Е. Клоковой. – М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2014. – 416 с.

Четыре книги, собранные вместе сегодня, рассказывают о том, каково это – быть человеком в самых чрезвычайных обстоятельствах. О том, как стать человеком, если им не являешься, и о том, как сохранить человечность в бесчеловечных условиях. Люди – создания одновременно восхитительные и отвратительные, и каждый из авторов по-своему поднимает вопрос о свойственных нам амбивалентности и непредсказуемости.

Книга молодого английского писателя Мэтта Хейга «Люди и я», по признанию самого автора, написана для того, чтобы напомнить людям, как они прекрасны – вопреки и благодаря всем своим недостаткам. Чтобы напомнить им о том, что любое самое темное время, полное отчаяния и безнадежности, однажды заканчивается, и человек, нашедший в себе силы пережить мрак, обязательно увидит рассвет. На самом деле по-английски книга называется просто «Люди», и интонация, с которой это слово звучит в повествовании, постепенно меняется. Сначала главный герой – инопланетянин, пришедший на Землю с не самой приятной миссией, произносит слово «люди» с презрением и страхом. Он с планеты, сильно напоминающей свифтовскую Лапуту – мир, в котором победили чистые красивые числа, математика, разум и счастье. Никаких эмоций, никакой старости, ни намека на смерть. Ничего, что так свойственно людям – и что, собственно говоря, делает их людьми. Даже внешность жителей Земли поначалу кажется главному герою отвратительной: их носы, их привычка одеваться и жить в закрытых помещениях, их примитивность и агрессивность: «Да, теперь я понимал: быть человеком само по себе достаточно, чтобы сойти с ума». Но постепенно первоначальное чувство сменяется удивлением, интересом и, наконец, восхищением. Отвергнув бессмертие и рациональное счастье родной планеты, герой остается на Земле – смертным, влюбленным и изумленным красотой этого несовершенного мира: «Я… знал, что в человеческой истории была прорва людей, которые продолжали бороться вопреки всему. Некоторые добивались успеха, большинство же терпели поражение, но это их не останавливало. Что бы вы ни говорили об этих приматах, они бывают упорными. И умеют надеяться. О да, еще как умеют. Надежда зачастую иррациональна. И не поддается логике. Если бы она поддавалась логике, ее назвали бы логикой». Кроме явных аллюзий на книгу Свифта (одного из героев зовут Гулливер), есть и намек на учение Константина Циолковского – на его предположение, что высшая раса обязательно будет вмешиваться в жизнь цивилизаций, находящихся на более низком уровне развития: «Там, откуда мы родом, нет любви и ненависти. Есть чистота разума. Там, откуда мы родом, страсти не толкают на преступления, потому что страстей нет. Там, откуда мы родом, нет раскаяния, потому что любое действие подчинено логике и приводит к оптимальному результату. Там, откуда мы родом, нет имен, нет семей, мужей и жен, угрюмых подростков, нет безумия. Там, откуда мы родом, решена проблема страха, поскольку решена проблема смерти. Мы не умрем. А следовательно, мы не можем пустить развитие Вселенной на самотек, ведь мы будем вечно в ней пребывать». Несмотря на то, что автору сложно выписать инопланетянина (а ведь книга написана от его лица) абсолютно чуждым и непохожим, главное ему удается – чувство, что человек иррационален, порой смешон и отвратителен, смертен и подвержен болезням, несовершенен и не умеет толком распорядиться небольшим сроком, что отмерен ему, но все равно прекрасен и достоин жизни, передано очень ярко и по-своему трогательно. Без лишнего пафоса, без дифирамбов – через саму жизнь. И смерть. Хейг утверждает, как ценно то, что кажется лишним и ненужным, и как порой неважно то, что кажется жизненно необходимым: «Новые технологии — это то, над чем ты посмеешься через пять лет. Цени то, над чем через пять лет смеяться не будут. Любовь, например. Или хорошее стихотворение. Или небо»; «Парадокс: вещи, без которых можно жить,  — книги, искусство, кинематограф, вино и так далее,  — необходимы, чтобы выжить».

«Белая Мария» – название фарфорового сервиза тонкой, великолепной работы: «фарфор исключительной белизны», «все предметы восьмиугольные, украшенные рельефным орнаментом». Символ хрупкости и одновременно – способности выживать, ведь это сервиз, переживший своих хозяев и войну. «Белая Мария» – название книги Ханны Кралль, польской писательницы, сценариста, документалиста. В России только недавно начали выходить ее книги, сотканные из обрывков воспоминаний, образов, диалогов, историй, интервью, собственных наблюдений. Это проза в жанре verbatim, документальная основа которой художественно обработана и дополнена не-выдуманными, скорее, восстановленными деталями – с помощью воображения и острого чувства правды. Первый эпизод книги будет мало понятен тому, кто не смотрел восьмую часть «Декалога» Кшиштофа Кеслевского, – впрочем, это замечательный повод посмотреть кино, созданное в той же манере, что и книги Кралль. Остальные истории – переплетающиеся, обрывающиеся, кое-где недосказанные, недоузнанные – похожи на музыку, главное в которой – паузы, а не ноты. Похожи на графику, где смысл скрыт не только в линиях и тенях, но и в пустотах, и часто даже больше – в пустотах. Основное время книги – Вторая мировая война. Евреи, поляки, немцы, русские; гетто, подполья, где прятали евреев, простые жилища простых семей, пытающихся выжить, помощь и ее отсутствие, военные и штатские. Кажется, на таком небольшом текстовом пространстве (а книжечка совсем маленькая, читается буквально за пару часов) невозможно восстановить такое гигантское и страшное событие, как война. Но Ханне Кралль удается – все дело в особенностях письма, когда из деталей и фактов, как из осколков, воссоздается первоначальный образ, фарфоровый, тонкий, весь в шрамах, но по-своему красивый. Показательна повторяющаяся фраза: «…что значения не имеет, но как же без конкретных деталей». Вот и получается у Ханны Кралль, что значение имеют как раз конкретные детали, из них сотканы жизни и судьбы, и не надо ничего объяснять, делать выводы, читать морали: «Явился покупатель. Тронул клавиши, похвалил звук. А где папа? – спросил. Мы не знаем, признались мальчики, наверно, в тюрьме. А мама где? Наверно, в лагере, мы точно не знаем. Покупатель захлопнул крышку рояля, вскочил и бегом бросился к двери. Пришел следующий. Похвалил звук, а папа где? Пришел следующий…». Мудрая и непростая книга, книга-музей, хранящая память о погибших и выживших, совершивших и не совершивших, расстрелянных и расстреливавших, заставляющая смотреть, видеть и не отворачиваться: «И так далее. Как и положено в музее. Посвященном древней цивилизации. Исчезнувшей в двадцатом веке (первая половина)».

Самый успешный роман австралийской писательницы Лианы Мориарти «Тайна моего мужа» – тот случай, когда обложка ничего не говорит о содержании. Разлетевшаяся на части роза отчасти символизирует разбитые судьбы множества героев, каждый из которых по-своему сражается с жестокой реальностью, но все-таки от книги в розово-белой нежной обложке ждешь совершенно иного. А внутри – драма на драме, убийства, измены и несчастные случаи, и все это происходит с обычными людьми, с такими, как, например, Сесилия Фицпатрик: «Сесилия, никогда не имевшая терпения на головоломки, точно знала, где должен располагаться каждый кусочек ее жизни и к чему его пристроить». К этому обычно стремятся люди – знать о своей жизни все, разложить все по полочкам и спокойно жить, ходить на работу и с чистой душой и совестью ложиться вечером спать. К сожалению, даже размеренное, устоявшееся, спокойное существование может быть нарушено – или даже разрушено. Никто не застрахован от самых серьезных проступков и преступлений, но жизнь идет дальше, и приходится жить с осознанием собственной вины (или вины близкого человека), с пониманием, что «немыслимое произошло, а мир не остановился, и люди по-прежнему обстоятельно беседуют о погоде, и по-прежнему бывают уличные пробки и счета за электричество, скандалы со знаменитостями и политические перевороты». «Тайна моего мужа» – социально-бытовая драма в духе Людмилы Улицкой, тяжелая, правдивая, обнажающая человеческую натуру в ее самых низких и самых возвышенных проявлениях. Это книга о том, на что готова пойти мать ради ребенка, о том, что «муж и жена – одна сатана», в конце концов, о том, что нет ничего важнее семьи, даже если в шкафу спрятан страшный скелет, дети расплачиваются за грехи родителей, а тех пылких чувств, которые когда-то привели к созданию «ячейки общества», давным-давно нет и в помине. Конечно, это не шедевр, скорее, добротная качественная проза, но не пустая и не поверхностная – по-настоящему мудрая и человечная драма жизни: «Принято считать, будто горе делает вас мудрее, автоматически поднимает на более высокий уровень духовного развития, но Рейчел казалось, что все как раз наоборот. Горе делает вас мелочными и злобными. Оно не дает вам ни великого знания, ни прозрения. Она вот не поняла о жизни ничего нового, если не считать того, что та непредсказуема и жестока». Это не только роман о трудностях среднего возраста, семейных кризисах и потерях, это еще и гимн обывателям, утверждающий: необязательно быть необычным и талантливым, чтобы жить счастливо. Иногда талант прячется там, где его и не будут искать – в обустройстве дома, любви к детям и мужу, умении жить и справляться с самыми жестокими испытаниями судьбы, смотреть в будущее с надеждой.

Книга гонкуровского лауреата Жана-Мишеля Генассии «Удивительная жизнь Эрнесто Че» – своеобразные «сто лет одиночества» чешского врача-еврея Йозефа Каплана, жизнь которого наполнена страданиями и радостями, невероятными приключениями и страшными злоключениями. Йозеф Каплан проживает сто лет, и это очень разные, хорошие и плохие, но насыщенные и внушающие уважение годы. Он страшно боится повторить судьбу своего тезки Йозефа К. из кафкианского «Процесса», и ему это удается – хотя и на его долю выпадает бессмысленный и малопонятный процесс – без конкретного обвинения, с пытками и тюрьмой. Читатель вместе с главным героем и членами его семьи побывает в Париже, Алжире, Праге, пустынной богемской сельской местности, заглянет в кулуары социалистического театра, переживет множество несправедливостей и ужасов сначала нацистского, потом советского режимов, но дождется и Пражской весны, и падения Берлинской стены. Жизнь и любовь все равно победят. Книга – фактически энциклопедия ХХ века от окончания Первой мировой войны до первого десятилетия XXI века – наполнена аллюзиями и реминисценциями, насыщена научными комментариями и историческими разъяснениями, что определяет ее своеобразный стиль – мозаика из строгих академических справок и натуралистично выписанных личных переживаний героев. Заметно, что автор – сценарист, книга невероятно кинематографична, и сцены выписаны точно и сухо, как указания для режиссера. Впрочем, это не мешает сопереживать героям, поскольку их жизнь наполнена такими событиями, которые не нуждаются в дополнительных спецэффектах, пусть иногда читателю и не хватает яркого художественного слова, «вкусного» стиля. Эта книга о том, что «чувствовать себя свободным так же важно, как и есть досыта», а также о том, что все проходит, рано или поздно заканчивается, а еще о том, что каждый несет ответственность за свои поступки, и наказание – как и благодарность – обязательно находит человека. Книга о самых ярких и болезненных воспоминаниях, «подобных крепкому спиртному, которое сбивает с ног, кружит голову и помогает забыться. Человек не выбирает воспоминания, их можно душить и гнать от себя, но они возвращаются, не спрашивая разрешения». Остается один вопрос – почему в название вынесено имя Эрнесто Че Гевары, который неожиданно появляется лишь на 280-й странице книги и скоро снова исчезает, чтобы погибнуть в далекой Боливии? Наверное, потому, что он – главный символ свободы и готовности сражаться до конца за избранное дело. Впрочем, это лишь предположение.





Фото - Анатолия Степаненко